ВОСПОМИНАНИЕ О ЗОЛОТОМ ВЕКЕ КИНОКОМЕДИИ

КТО КОГО?

 

Оба они снимали комические фильмы - Мак Сеннет и Хэл Роуч.

Но работали в разных фирмах: Мак в "Кистоуне", Хэл в "Роуч-Ллойде". Между фирмами шла ожесточенная конкурентная борьба, подобно яростному соперничеству женихов за руку Пенелопы в гомеровской "Одиссее".

Мир кино жесток. Здесь господствуют зависть, клевета, взаимное подсиживание, злопыхательство; здесь без зазрения совести подставляют подножки, не брезгуют и смертельными ударами из-за угла.

Так было на заре кинематографа, так, впрочем, происходит и ныне.

Мак Сеннетт и Хэл Роуч сражались с непримиримым исступлением за рынок сбыта своей "продукции", за прокатчиков, то есть за тех, кто покупает и показывает фильмы. А пуще того за иностранных прокатчиков.

Каждому из воинственных соперников хотелось превзойти конкурента в количестве выпускаемых картин и в их качестве. Состязались и по вопросам творческим. Например, у кого лучше актёры-комики, у кого изобретательнее гэгмэны, иначе говоря, выдумщики смешных трюков, кто придумает комичнее сюжет, о чьих веселых лентах появится больше рецензий. По некоторым сведениям, конкурирующие стороны внедряли в "стан противника" своих осведомителей.

Круто соперничали, положим, не только американские студии "Кистоун" и "Роуч-Ллойд". Воевали друг с другом и в других странах. Во Франции - "Патэ" и "Гомон", в Германии - "Уфа" и "Националь", в Дании - "Нордиск" и "Биорама", в России - кинопредприниматели Хонжонков и Дранков.

Люди тягались один с другим с незапамятных времен. На том стоит человеческий род. А люди творческих профессий состязались, пожалуй, отчаяннее других. Вот, к примеру, сказать, как враждовали великие итальянские комедиографы Гоцци и Гольдони.

Оба они жили примерно в одно и то же время, оба родились в Венеции, оба носили одинаковое имя - Карло, оба рано пристрастились к театру, и в частности к комедии, обоих короновали почетным титулом "Protocomiko". Меж тем один из них - Карло Гоцци яростно обрушивался на Карло Гольдони, автора 155 комедий (!) озлобленно преследовал соперника и устно, и письменно, нападал в злостных памфлетах, в пародиях и даже в пьесах.

Историк американского кино Терри Ремси, книгу которого "Миллион и одна ночь" называли "неисчерпаемым кладезем фактов", пишет о методах, которые применяли конкурирующие фирмы: "В своей работе "независимые" сталкивались с самыми неожиданными затруднениями. Киноаппараты таинственным образом исчезали прямо из под носа неусыпных стражей. В лабораториях, где печаталась пленка, из-за якобы случайной ошибки с химикалиями уничтожались ценнейшие негативы".

Удивительный пример дикой войны между другими американскими конкурирующими фирмами - "Юниверсал" и "Мьючуэл" приводит историк кино Жорж Садуль.

"27 июня 1912 года в 5 часов дня несколько машин остановились на 19-ой Вест-стрит, 251, перед конторой кинообщества НИМП. Выскочившие из них люди выбили входную дверь и немедленно захватили телефонную установку. Однако служащие забаррикадировались столами и оказали решительное сопротивление, призывая на помощь прохожих. Подоспевшая полиция произвела несколько арестов. У нападавших были обнаружены револьверы. На них подали в суд..." (Жорж Садуль, Всеобщая история кино, М.,1958, том 2, стр. 134).

Не кажется ли вам, что это описание, как две капли схоже с некоторыми нашумевшими случаями нашей сегодняшней жизни.

Итак, кто перетянет канат? Мак Сеннетт? Хэл Роуч?

 

КОМИКИ - ЛЮБОВЬ МОЯ

 

К рассказу о Сеннетте и Роуче я еще вернусь, сейчас же немного о своей любви к кино, рано вошедшей в мою жизнь. К нему я пристрастился в девять-десять лет. Каждый вечер бегал на Черниговскую улицу, там располагался не бог весть какой кинотеатрик. Я наловчился "протыриваться" всеми правдами, а чаще - неправдами вовнутрь.

В то магическое мгновение, когда у меня за спиной из окошечка будки киномеханика вырвался серебристо-дымчатый луч и на ожившем экране начинали идти, строка за строкой, титры, я испытывал необычайное волнение - предчувствие волшебных превращений. И они начинались. Я сидел и как завороженный следил за событиями, разворачивающимися на сказочно-прекрасном квадрате экрана; переносился вместе с персонажами в неведомые края, туда, где происходило увлекательное действие.

Как же я переживал за героев, ловких, бесстрашных удальцов, преодолевающих любые препятствия.

Случалось, что пленка рвалась, и экран вновь становился досадно белым, тогда я вместе со всеми нетерпеливо топал ногами об пол и кричал во всё горло - "Сапо-о-ожник!"

Чтобы иметь возможность смотреть фильмы, я, когда немного оперился, уговорил, и, скажу, не без труда, хозяина кинотеатра доверить мне перевозку картин.

Происходило это в начале НЭПа, в благодатную пору возрождения России после катастрофической разрухи Гражданской войны. Медленно оживали и наши сплошь изголодавшиеся жители Поволжья...

Насытились и потянулись к зрелищам. И в первую очередь к самому демократическому, самому дешевому - к кино.

Содержателям кинозалов было выгоднее брать фильмы в прокат на паях. Скажем, первую часть показали на одном экране и затем сразу же доставили её второму пайщику. И так часть за частью.

Начиналась моя экспедиция с лучшего в городе кинотеатра, здание которого в стиле модерн выстроено было не так давно. Театр носил мифологическое название "Парнас".

Подумать только, я мог запросто входить в святая святых - в будку киномеханика, который в глазах мальчишки был никто иной как чародей. А сама будка - чертогом колдуна-волшебника, наподобие обиталища персонажа "Властелина колец" - Гендольфа, к которому пришел хобит Фродо.

Будка, как помнится, излучала феерически мерцающий голубой свет. От ворчливо шипящей дуговой угольной лампы, какой в те времена оснащались проекционные аппараты, было жарковато. И стоял острый запах ацетона, которым склеивали плёнку.

Стоишь, ждешь, когда закончится часть. Иной раз украдкой глянешь на экран через квадратное окошечко.

Но вот, наконец, бурый моток очередной части уложен в круглую коробку светлого металла, ты хватаешь её, вскакиваешь на велосипед и мчишься, сломя голову в другой конец города, на Черниговскую улицу в "киношку" твоего шалого детства.

Но зато уж, когда пришел твой час, ты свободно, как "свой человек", усаживаешься на место и наслаждаешься зрелищем.

Царили на экране тогда изумительные ловкачи - американцы Дуглас Фербенкс и Уильям Харт, не уступал им в изворотливости и немец Гарри Пиль. А среди женщин-актрис любимицами публики были Мэри Пикфорд и Лилиан Гиш.

Для меня все эти блистательные супермены являлись чем-то вроде домашнего обеда, а вот обедом в ресторане, куда однажды привела автора этих строк, тайная возлюбленная отца, являлись кинокомики.

Боже праведный, как же я их обожал! Как восхищался этими обаятельными малыми так находчиво дурачащих своих врагов!

Бесподобный Чарли Чаплин, неизменно восхищавший своей способностью, никогда не теряться, и смешно выкарабкиваться из любых ловушек. Гарри Ллойд - самый ловкий среди них, самый бесстрашный "очкарик". Два забавных, с иголочки одетых щеголя с пижонскими усиками на смазливых физиономиях, два великосветских бездельника - француз Макс Линдер и янки Монти Бэнкс, то и дело комично влипающих, словно мухи в клейкую бумагу, во всевозможные передряги. В том же ряду и забавный толстяк Фатти, вечно затевающий какие-нибудь проказливые фортеля. Очень нравились веселые похождения неразлучной парочки - длинного, худого верзилы Пата, во всём поступающего правильно, и его приятеля, коротышки Паташона, хитреца и плута, гораздого словчить и навести тень на ясный день.

Среди моих кумиров особняком стоял Бастер Китон. По ходу фильма он совершал одно за другим затейливые поступки. Но, признаюсь, тогда мне, зеленому юнцу, недорослю, не дано было понимать тонкий юмор Китона. И лишь повзрослев, я смог оценить в высшей степени оригинальный, многоплановый, большой глубины, ироничный комизм гениального мастера смеха.

Зёрна комического, посеянные тогда в душе пацана, проросли пожизненной любовью к миру смешного.

 

ПРИВЕРЖЕН БОГУ СМЕХА

 

Известно, что каждый человек неповторим, каждый на особицу, у каждого своё пристрастие: один не чает души в музыке, другой - балетоман, третий молится на деньги, кто-то сходит с ума по нарядам, кто-то сохнет по футболу.

Я поклоняюсь смеху.

Поклоняюсь истово, отдаваясь смешному всей душой; глубоко почитаю тот смех, о котором В.Э.Мейерхольд сказал, что он "Чаще возвышает и сближает, чем уничтожает и разделяет".

Иной раз я спрашиваю себя - почему, оставаясь совершенно равнодушным к игре в карты, к охоте, к рыбной ловле или хоккею, я страстно полюбил мир смешного?

Быть может, потому что рано приобщился к комедийным фильмам с участием даровитых комиков, возможно, потому что рано стал хохотать над проделками блестящих цирковых буффонных клоунов, и над занозистыми шутками эстрадных рассказчиков. Безусловно, все они оказали сильнейшее влияние на развитие моего вкуса к смешному. Возможно также, свою роль сыграла и врожденная предрасположенность к этому.

Любовь к смешному и любознательность - стержень моей натуры. Теперь мне уже за девяносто, но всё равно два этих свойства - смешное и любознательность - остаются самой сутью моего бытия. И сегодня для меня огромное удовольствие прочитать книгу писателя-юмориста, услышать чью-то, сверкнувшую остроумием шутку; мёдом не корми, дай поглядеть талантливую комедию.

Вообще говоря, я из верующих - праведно верую в бога смеха Мома. И в бога веселья Ладо. Вероятно, мои далекие предки на Черниговщине пели в праздничные дни, прославляя древнерусского бога веселья - "Ой дид Ладо!"

Замечательный поэт и комедиограф Владимир Масс, современник Есенина, а позднее Твардовского написал цикл стихотворений на темы древнегреческой мифологии. И среди них посвященное богу смеха Мому. Вот небольшорй отрывок из него:

...Он был бессмертен, Мом веселый бог,

И то он мог, чего ни кто не мог!

Мог скрытое туманной пеленою

мгновенно просветить и обнажить.

Он страшное мог превратить в смешное,

(а что смешно, не может страшным быть!)

Он мог еще не то!.. Смельчак, чудило -

таким он был всегда, таким был весь.

Но в нем еще и то чудесно было, что он прост и ненавидел Спесь...

Веселое, смешное, комичное - мой воздух, моё вдохновение, моё мировосприятие.

СЛОВО ОБ ОСТРОУМЦАХ

 

В студенческие годы я удостоился чести быть принятым в компанию студиозусов-остряков. Сообща мы вывели некий модуль юмористического взгляда на жизнь. Отталкиваясь от жаргонного словца "хохма", "хохмач", мы своё окружение подразделили на три категории: "хохмородов", "хохмохватов" и "хохмоимпотентов", то есть лишенных чувства юмора. Первые - это те, кто способны рождать остроты (хохмы), вторые - лишь подхватывать их, о третьих всё ясно и без уточнений.

Фаина Раневская, остроумнейшая из женщин, любимица бога смеха Мома, написала в дневнике о творчестве своей подруги Анны Ахматовой: "Стихи её смолоду вошли в состав моей крови". Слегка перефразировав это изречение, я мог бы сказать - смолоду в состав моей крови вошли: юмор, ирония, насмешка, остроумный афоризм, меткая эпиграмма, пародия, капустник, полный смешной выдумки, забористый анекдот, комичный фортель, удачный шарж, острая карикатура - всё это сделалось моей личной вселенной.

И над этой вселенной возвышается, как Останкинская башня над Марьиной рощей, комедия.

 

ПОКЛОНЕНИЕ ТАЛИИ, МУЗЕ КОМЕДИИ

 

Над моим рабочим столом висит портрет Талии, музы комедии. Вещь, прямо скажем, редкостная. Многие ли могут похвастаться, что им довелось видеть её облик? Еще меньше тех, кто обладает изображением веселой покровительницы всех комедиантов.

До недавнего времени вообще мало кто представлял как выглядит Талия. И лишь не так давно - в 1960-ом году, при раскопках древнегреческой Митилены, археологам посчастливилось обнаружить в одном из домов, выложенный мозаичными рисунками пол. Когда его расчистили от грязи, когда отмыли, то ученые с величайшим изумлением увидели замечательный образ мифологической обитательницы Олимпа. Вот сюрприз, так уж сюрприз!

Какая удача найти образ музы - вдохновительницы всех смехотворов, музы - создательницы жизнерадостного настроения, музы - обличительницы пороков!

Пушкин сказал: "Являться муза стала мне"... Увы, меня Талия манила, звала, строила глазки, но как опытная кокетка водила за нос...

И тем не менее, она остается дамой моего сердца. Я полюбил эту божественную особу с давних пор, полюбил безответно, в чём-то схоже с тем, как Данте всю свою жизнь обожал прекрасную Беатриче, а она об этом долгое время даже не знала.

По натуре госпожа Талия строга, требовательна, и на удивление разборчива - к кому попало не придет. Дополняет её характер - необычайная взыскательность. Уж если к кому-то благоволит, то одарит творческим вдохновением, если же не в её вкусе - может, извините, и послать... Такова она наша чудесница.

 

РОДОНАЧАЛЬНИК КОМИЧЕСКОГО ФИЛЬМА

 

Так обычно величают Мака Сеннетта. Принять такую аттестацию можно лишь со следующей оговоркой - "Родоначальник американского комического фильма". Ибо история кинокомедии начало своё берет во Франции, еще до того как Сеннетт ступил на этот путь.

Его биограф Джим Фоулер в книге "Папаша Гусь" назвал героя своего повествования "Авраамом Линкольном комедии - комедии народной и для народа". И далее Фоулер пишет: "Быть может, он обладал самым развитым чувством смешного, чем кто-либо из его современников".

Сеннетт возглавлял большой коллектив, состоящий из режиссеров-постановщиков комических картин, гэгменов, то есть людей наделенных не часто встречающимся дарованием придумывать смешные трюки - гэги. Основой коллектива была группа актеров-комиков; в коллектив входили также: отряд статистов, костюмеры, декораторы, бутафоры, реквизиторы, шоферы, дрессировщики животных, стенографистки, администраторы.

О Сеннетте много написано. Авторы книг и статей отмечали присущие ему - "врожденное чувство публики", "инстинкт комичного"; его называли "барометром вкуса зрительного зала".

Писавших о нём удивляло и вместе с тем, восхищало - "математическое чутье на длительность трюкового эпизода". Как правило, Мак сам монтировал все ленты, снятые на его студии. И что удивительно, режиссеры к этому делу не допускались.

За плечами у Сеннетта была "академия мантажа", которую он в своё время прошел под руководством великого Гриффита. В тех случаях, когда тот или иной фрагмент фильма казался монтажёру недостаточно забавным, он брал из своего резервного "золотого фонда" неиспользованных негативов какую-нибудь сценку не имеющую к сюжету никакого отношения, например, пассаж разыгранный дрессированным животным или безвестным статистом, и подклеивал её в соответствующее место картины. На профессиональном сленге это называлось "оживляющей вставкой".

Будучи человеком молообразованным (не знаю, правда или домысел, но писали, будто он не брал в руки ни одной книги, не посещал театр, не знал кто такой Мольер), Сеннетт успешно руководил "одновременным производством 10-12 картин".

Сценарии Мак, по-обыкновению, не читал. Обязывал авторов рассказывать ему содержание своими словами. И неизменно придумывал неожиданное развитие сюжета. Часто случалось, что его осеняла мысль о новой, более эффектной концовке. Затем глава фирмы, по словам Льюиса Джекобса, автора одной из лучших книг по истории кино, "отправлялся в сопровождении сценаристов в ту часть студии, где к их услугам были всякие декорации - болота, комнаты, спасательные лестницы и прочее, - и на месте они начинали работать над планом фильма, а стенографистки под диктовку записывали сценарий. На следующий день кто-нибудь из режиссеров-ассистентов Сеннетта снимал картину по этому сценарию".

"Линкольн комедии" обладал еще одним свойством - он никогда "не переживал", как он выражался, если от него уходил "раскрученный" комик. Так было, когда студию покидали: Форд Стерлинг, Фатти, Бен Тюрпин. Даже любимую актрису Мэйбл Норман отпустил с улыбкой, и даже когда Чарли Чаплин объявил о своём уходе, Мак не ударил палец о палец, чтобы как-то удержать "курицу, которая несла золотые яйца".

И наряду с этим "папаша Гусь" был наделен поразительной способностью открывать комедийные таланты. И за считанные месяцы делать из них кинозвезд. В знаменитости, в любимцев публики он сумел вывести - кто бы мог подумать! - дрессированную собаку по кличке Тедди и кота Пеппера.

Неизвестно, прирожденное дарование или выработанный навык сделали Сеннетта первоклассным организатором. Историк кино Жорж Садуль сравнил его с директором цирка, "который придает своеобразный стиль своему предприятию, подбирая особые номера и руководя своими сотрудниками".

Придет время - оно не за горами - и родоначальник американского комического фильма замкнет феерический треугольник, составленный из трех лучших режиссеров Америки - Гриффита, Инса и Сеннетта.

 

НЕВЕДОМЫЙ ХЭЛ РОУЧ

 

Если жизнь и творчество Сеннетта получили широкое освещение в специальной литературе, то о Хэле Роуче сведений крайне мало. Известно лишь, что он из числа пионеров американского комического фильма. Этот факт и послужил толчком, побудившим меня побольше разузнать о Роуче.

В мемуарах Г. Ллойда я прочитал, что среди любимых писателей Хэла Роуча в первой пятерке стоял Вудхаус. Пелем Гренвилл Вудхаус, крупнейший юморист двадцатого столетия, талант из талантов, автор более 300 рассказов, 69 романов, многих пьес и киносценариев, является и моим давним любимцем. На мой вкус Вудхаус из лучших, если не сказать лучший, писатель- юморист.

О Роуче кое-что удалось узнать из "Всеобщей истории кино" Жоржа Садуля. Но, увы, после этого вопросов возникло больше чем ответов. Пришлось засесть за книги в читальных залах библиотек, порыться в подшивках старых газет и журналов. В некоторых текстах жизнеописание Хэла Роуча изложено туманно или противоречиво. Надо было перепроверять.

Но вообще говоря, поиск завораживал.

Со временем усердие принесло свои плоды. Удалось несколько приоткрыть дверь в прошлое.

Итак, Харри Юджин - таково подлинное имя Роуча - родился 14 января 1892 года в Элмире, штат Нью-Йорк, в семье скромного служащего страховой компании. Рос Харри веселым, любознательным пареньком, был наделен от природы пытливым умом; отличала его жажда знания, много читал. Любил дотошно расспрашивать взрослых. Преуспевал в школьных занятиях.

В ранней юности мечтал стать пожарным - непонятно, почему пожарным именно на железной дороге? Но позже ему стало ясно, что для него важнее всего узнать жизнь во всех её проявлениях.

В шестнадцать лет Харри покинул отчий дом и отправился странствовать по стране; где только не довелось ему побывать! Сменял профессию за профессией: был уборщиком, грузчиком, землекопом, пильщиком леса, плавал матросом на каботажном судёнышке, развозил рыбу в фургоне, на живодерне сдирал шкуры с мулов. Добрался до Аляски и там на реке Юкон мыл золото. Случилось даже, как-то раз, угодить за бродяжничество в тюрьму...

Однажды в небольшом городке Литл-Рок с Роучем произошел странный случай. Дело было ранней весной, в самую гололедицу, типичную для тех мест; он шагал по улице, поскользнулся и упал на спину. В тот самый момент мимо скакал на лошади всадник. И надо же было приключиться такому! - с конского копыта сорвалась подкова и угодила Харри на грудь. Поравнявшийся с ним глубокий старик в инвалидной коляске участливо спросил - не ушибся ли молодой человек? А услышав, что всё обошлось благополучно, улыбнулся и, кивнув на подкову, сказал - "Это к счастью! К удаче!"

Роуч считал, что предсказание вещего старца сбылось.

В Джефферсон-Сити Харри примкнул к бродячей труппе актеров и пристрастился к комедиантству. Тогда же взял себе новое имя, как у писателя Хэла Кейна, роман которого "Христианин" очаровал молодого странника.

Интересно, а как выглядел Роуч? На фотографиях он казался человеком крепким, рослым как и его соперник Сеннетт; лицо у Хэла было живое, красивое, полное свежести и силы, какой наделены здоровые, живучие натуры. На тех снимках, на которых он запечатлен в профиль, видно, что физиономию моего героя отличает одна характерная черта - заметно выступающий подбородок.

Доподлинно известно, что в 1912 году двадцатилетний Хэл Роуч оказался в Нью-Йорке и работал статистом в киностудии "Юниверсел", где судьба свела его с таким же как и он рядовым статистом - Гарольдом Ллойдом.

Впоследствии они будут тесно связаны общим творческим делом. В том же 1912 году начнется их блистательная карьера.

 

ДЕТСТВО, ОТРОЧЕСТВО, МОЛОДЫЕ ГОДЫ

 

По знаку зодика Мак Сеннетт и Хэл Роуч - Козероги. Оба родились в январе. Козероги отличаются выносливостью, честолюбием, целеустремленностью. Можно по разному относиться к астрологии - верить или не верить. Но неудивительно ли, что характеристика героев этого повествования совпадает один к одному.

Майкл Синнотт (его настоящее имя и фамилия) родился 17 января 1880 года; он старше Роуча на двенадцать лет.

Майклу было всего три года, когда его родители, ирландцы по происхождению, иммигрировали в Канаду, которая в то время переживала бурный экономический подъём. Нарастающими темпами развивались - легкая промышленность, металлургия, машиностроение. И в особенности лесообработка. Заканчивалась прокладка монументальной трансатлантической железной дороги. И всё это делалось главным образом руками иммигрантов. Закон 1872 года стимулировал привлечение в Канаду новых поселенцев. По этому закону каждый желающий мог получить бесплатно (!) 160 акров земли. Согласитесь, условия более чем заманчивые.

О своём детстве Сеннетт писал в книге воспоминаний "Король комедии" - "Детство моё прошло в сельской местности под названием Дэнвил, заселенной преимущественно выходцами из Ирландии. Через окна моего дома были видны живописные холмы и хижины новоселов". Вокруг Дэнвила, рассказывает далее автор, "раскинулся густой лес из клёнов, сосен и дубов".

По другим источникам известно, что родители Майкла были людьми религиозными и независимыми. Считались преуспевающими фермерами.

Для этого здесь были все условия.

Почвенный покров Дэнвила обладал редкостным плодородием и не требовал больших усилий для обработки. Семье с лихвой хватало выращенного урожая. Передвигались на волах в парной упряжке.

Зимы в Дэнвиле были долгими, ярыми, бешевали метели, морозы пробирали до костей. Зимними вечерами Синнотты развлекали себя семейным оркестром. Отец Джон на скрипке, мать Кэтрин хорошо владела волынкой, Майкл освоил губную гармонику, а его братья играли на окаринах. Случалось, что развеселясь, пускались танцевать "джигу".

Всё бы хорошо, если б не сложность с посещением школы. Школа находилась в Квебеке. Топать до неё шесть километров зимними утрами - дело каторжное. Сердобольная мамаша тревожилась за сыновей - не простудились бы, бедняжки, по дороге... И подстраховывалась - наливала им перед выходом по чарке вина. Из-за этого бывало, в тёплом классе, их разморит и клонит ко сну... За что, понятное дело, братьям изрядно попадало.

Учился Майкл, что греха таить, из рук вон плохо. Зато был лидером в классе. Уже тогда в нём проявилось чувство первенства.

Будущий король комедии фигурой пошел в отца. Биограф Сеннетта писал: "Джон был крупным словно кит". Грубоватый и драчливый по натуре Майкл был способен постоять и за себя и за братьев.

Его отец был человеком хватким, расчётливым, наделенным практической сметкой. Вскоре Джон оставил фермерство и принялся плотничать, что оказалось гораздо прибыльней. И, скопив деньжат, купил в Ричмонде придорожный отель. Майкл, как пишет его биограф, любил "ошиваться поблизости, наблюдая постояльцев и их гостей, включая вульгарно кокетничающих потаскушек, во всей их эксцентрической сущности".

Впоследствии эти впечатления воплотятся в персонажей его комических фильмов.

К пятнадцати годам у Майкла обнаружился певческий голос - баритон красивого тембра. "Но братья не одобряли моё пение, - писал Сеннетт в "Короле комедии", - говорили, что я реву как лось, увязший в болоте".

Другого мнения была Кэтрин, наделенная сверх меры честолюбием. Она воспылала надеждой, что её любимчик станет знаменитым оперным певцом. Демон честолюбия нашептывал ей на ухо: "У твоего мальчика такая прекрасная внешность, он такой статный, а как поёт! Как поёт! Канадский соловей. Поехать бы ему в Италию поставить голос, а там, глядишь, и - слава, и громкое имя, и триумф, и преклонение. И все главные партии в "Метрополитен-опера".

Джон добродушно подтрунивал над женой. А она, - читаем в "Короле комедии", - "отбивалась своим излюбленным выражением: не топчи мою мечту!"

Воздушный замок, построенный распалённым воображением миссис Синнотт, вознесся аж под самые облака. И сколько бы стрел сарказма не выпускал Джон, она держала хвост трубой. Решительно ступая по обломкам мужниных зубоскальств, Кэтрин с гордо поднятой головой повезла сыночечка в Нью-Йорк. И, представьте, добилась-таки, что Майкла прослушали. Специалисты сказали - да, голос есть. Но надо учиться.

С того времени начинается новая страница биографии Майкла Синнотта. Впрочем, хотя страница и впрямь новая, но осталась незаполненной. Сведения о его тогдашней жизни размыты. В книге "Папаша Гусь" сказано: "Прибыл в Нью-Йорк и затерялся в его тумане". Ни один исследователь не смог сказать с определенностью чем были заполненны годы родоначальника комического фильма до его появления на киностудии "Байограф". Неизвестно когда и почему он сменил имя Майкл на Мак, а фамилию Синнотт на Сеннетт, неизвестно - брал ли уроки пения? Но в то же время установленно, что Мак был в числе хористов баптистской церкви, что пел в кафе за 35 долларов в неделю. Сам о себе написал: "Я был задними ногами кабылы по кличке "Батхэд" в бурлеске на сцене маленького театрика, где процветал грубый юмор, где подвизались глотатели шпаг, жонглеры, борцы, где пьяные зрители пытались взобраться на сцену, где тусовались девицы с толстыми ляжками, а копы гонялись за ними". Киноведам удалось узнать, что на Бродвее у него была кличка "Железный Мак".

К тому времени Сеннетт был уже высоким, красивым молодым человеком. Целеустремленный по натуре, он всего добивался, несмотря на паталогическую застенчивость .

Итак, после долгого блуждания по "туманным" улицам Нью-Йорка, после скитаний по колдобинам проселочных дорог Мак Сеннетт наконец-то вышел на широкое, залитое солнечным светом шоссе - его приняли на работу в лучшую киностудию "Байограф".

Произошло это в последних числах мая 1908 года.

 

ФАБРИКА ГРЁЗ

 

Если бы кому-то вздумалось задать на улице прохожим вопрос - что такое Голливуд? Ответ, полагаю, варьировался бы от примитивного - "где снимают кино", до более обстоятельного - "город кинозвезд и супербоевиков". Да, конечно, Голливуд - империя киноиндустрии.

История зарождения этой империи такова: в конце 1907 года чикагская киностудия "Селига" в поисках места для натурных съёмок фильма "Граф Монте Кристо" (Режиссер Френсис Боггс) приглядела подходящий участок на побережье Тихого океана в дачном поселке близ Лос-Анжелеса. Место и впрямь замечательное - щедро залитая солнцем живописная площадка. Столичная газета напечатала репортаж своего корреспондента об этом и - началось - в Лос-Анжелес хлынули потоком киностудии Нью-Йорка и Чикаго. Но для такого паломничества была и другая, более веская причина - экономическая. К тому времени большие студии, располагавшиеся в центре тогдашнего кинопроизводства - Нью-Йорке, начали войну патентов. Вся киносъемочная аппаратура была запатентована и для того чтоб снимать фильм нужно было заплатить огромные деньги за право пользования киноаппаратом. Естественно, что маленькие киностудии не могли позволить себе такого, и тогда они все, в полном составе, перебрались на просторы Голливуда, куда не могли дотянуться лапы адвокатов и судебных приставов, защищавших интересы монополистов.

А ведь еще в 1913 году Голливуд, по словам Чарли Чаплина, "был глухой дырой"... Немного позднее историк кино Жорж Садуль назовет его "новым Вавилоном"; известный писатель-юморист Вудхауз окрестит "самым грешным городом в мире", а наш кинорежиссер Андрей Кончаловский - "гигантским Макдональдсом".

В 1923 году талантливый режиссер Джеймс Крюзе снял фильм "Голливуд", в котором хлестко высмеял "фабрику грёз".

Почему я привел эту небольшую справку о Голливуде? Потому что он - главное поле будущих сражений "армий" Сеннетта и Роуча.

 

УСПЕШНЫЙ СТАРТ

 

"Воруг смеха" - так когда-то назывались необычайно популярные у нас выпуски передач на голубом экране.

Юмористы всех оттенков выступали на фоне задника, на котором среди других последователей бога смеха Мома был изображен во весь рост молодой человек в соломенном канотье, в очках, с обаятельной улыбкой - американский кинокомик Гарольд Ллойд.

Всякий раз меня радовала новая встреча с любимым актером, "на смешных фильмах которого, выросло поколение людей эпохи НЭПа". Но молодому поколению брежневских времен имя - Гарольд Ллойд - ничего не говорило. А между тем, на всём земном шаре не было места, где бы люди не хохотали над комедиями с его участием.

Всемирная слава пришла к будущему компаньону Хэла Роуча далеко не вдруг, к ней вел долгий тернистый путь. Вот что он сам рассказывает в мемуарах о том, как начиналась его карьера.

"Родился я 20 апреля 1893 года в местечке Буршару, штат Небраска. В продолжении десяти лет мои родители перебирались из города в город и осели наконец в Сан-Диего, где отец стал владельцем ресторана.

Не знаю почему, но я всегда был уверен, что стану актером... Мне было четырнадцать лет, когда мистер Коннор открыл в Сан-Диего первую школу драматического искусства. Я стал у него заниматься, и в девятнадцатилетнем возрасте сделался помощником Коннора - обучал фехтованию и танцам, толковал Шекспира, хотя ни в том ни в другом не понимал ровно ничего.

В один прекрасный день в Сан-Диего приехала группа артистов кинофирмы "Эдиссон"; они намеревались снимать картину из испанской жизни. Им понадобились статисты, и они обратились к нам.

Я очень важно согласился дать им несколько моих учеников, и на другой день явился вместе с ними на съёмочную площадку".

Таким образом Гарольд впервые предстал перед объективом кинокамеры.

Вскоре однако ресторан Ллойда-старшего прогорел и семья перебралась в Лос-Анжелес.

"Всё поставлю на карту, - пишет в своих воспоминаниях сын прогоревшего ресторатора, - но добьюсь успеха". Запись эта, конечно, свидетельствует о наличие у Гарольда силы воли, но на деле всё оказалось гораздо сложнее. Долгое время пытался он найти работу в качестве актера, но всё безуспешно. И лишь ранней весной 1912 года ему посчастливилось ухватить за хвост синюю птицу удачи - Ллойд-младший, наконец-то, устроился статистом на киностудию "Юниверсел".

"Там я подружился, - пишет он, - с молодым человеком по имени Хэл Роуч... Он был знаком с самым главным актёром - Джоном Керриганом. Через него Хэл получил роль в картине, а я по-прежнему участвовал только в массовках. Я поделился с Хэлом своими мыслями и он уговорил режиссера дать мне на пробу небольшую роль. Мы должны были изображать с ним двух жуликов.

У Хэла дело не клеилось. Нужно сказать правду, он не был хорошим актером, да и не интересовался игрой. Он мечтал стать режиссером...

Вот так, роль жулика сделалась моей первой удачей".

Вскоре однако произошел непредвиденный казус: администрация "Юниверсела" сократила гонорар статистам - с пяти долларов в день до трех.

"Меня это взорвало". - Читаем в мемуарах Ллойда. Он так рьяно и громко возмущался, что вокруг доморощенного трибуна сгруппировалось много сторонников. "И мы отказались работать меньше, чем за пять долларов", - пишет Гарольд и заключает не без иронии: "Юниверсел" снисходительно принял наш отказ".

Забастовщики оказались за бортом.

Для Ллойда и Хэла Роуча наступили печальные дни, схожие с теми днями, какие переживал начинающий литератор Джек Лондон, получая очередной отказ редакции печатать его рукописи. Но безвыходных положений, как известно, не бывает. Дайте срок и Джек Лондон станет всемирно известным писателем, и Гарольд Ллойд взойдет на вершину Олимпа.

Однажды в комнату, где тосковал исполнитель роли жулика, влетел Хэл Роуч, сияя неприкрытой радостью.

Гарольд вытаращил глаза на приятеля и подумал насмешливо: "Нашел, чудик, когда резвиться".

Хэл сказал, с обезоруживающей улыбкой:

- Чего нос повесил? Гляди веселей.

- С чего бы это я стал веселиться, - мрачно произнес Гарольд, и добавил голосом в котором слышались упрек и раздражение. - Какого дьявола!.. Ведь я же деньги лопатой гребу... - С горькой иронией заметил он. - В таких случаях мой папаша говаривал: "У меня вошь сдохла, хоронить не на что".

Роуч сказал назидательным тоном:

- Нельзя терять надежду. - И великодушно улыбаясь, заверил: - вот увидишь, мы еще с тобой, братец, разбогатеем.

- Как же, - скептически хмыкнул Гарольд, - держи карман шире.

- Вот Фома неверующий.

- Знаешь что, Хэл, оставь свои шуточки!.. Не до того... Никому мы с тобой не нужны.

- Чушь собачья.

- Вовсе не чушь. И уж во всяком случае не собачья... Фортуна отвернулась от нас. Чем-то мы не угодили ей.

- Напротив, дурачок. - Хэл уселся рядом, положил руку на плечо друга. Лицо его светилось радостным восторгом. Ему натерпелось поделиться роскошной новостью. - Пойми, как раз наоборот, фортуна улыбается нам.

- Не соображу, какого дьявола ты весь вечер веселишься, как идиот на похоронах.

Хэл поднялся. Хэл заговорил. Голос его обрел ту торжественность, какая звучала в словах генерала Гранта, когда он докладывл президенту о взятии северянами Ричмонда.

- Послушай, Гарольд, и не перебивай. Доверься мне, и мы, вот увидишь, разбогатеем

- Заладил: "разбогатеем", "разбогатеем"... Да с каких это шишей?! С неба что ли свалится нам богатство?

Хэл в голос расхохотался.

- Ну надо же!.. Как в воду глядел... Именно с неба... - И посерьезнев, пояснил: - Понимаешь ли, дядя мой отдал Богу душу и оставил мне наследство. Не ахти какое, но все же... Можем начать своё дело. Я всё продумал. Возьмем на прокат у "Эдиссона" киноаппарат и начнём снимать комедии.

Небольшое отступление. В литературу по вопросам кино вкралась с чьей-то руки ошибка: получение наследства приписывалось Ллойду.

Друзья воодушевились. Перед ними возникла ясная цель и они с присущей им обоим энергией, увлеченно, со страстью принялись за дело.

Какой ясновидящий смог бы предвидеть, что здесь и сейчас закладывается первый бетонный блок в фундамент будущей киностудии, которая станет конкурентом самого Сеннетта.

"Итак, мы приступили к работе, - пишет Гарольд, - ателье у нас не было. Зато солнечного света хоть отбавляй. И платить за него не надо, а в парках было достаточно простора. Первая картина обошлась нам в 200 долларов".

А продали они её, заметьте, за 850 долларов.

Первый опус начинающих комедиографов купил вездесущий французский кинопредприниматель Патэ, личность удивительная, выдающаяся, масштабная. Историк кино Ж.Садуль назвал время его деятельности "Эпохой Патэ".

С Шарлем Патэ мы еще встретимся. И не раз.

 

УРОКИ ВЕЛИКОГО РЕЖИССЕРА

 

"Однажды утром, когда посыльный Бобби Харрон подметал лестницу студии, рослый молодой человек спросил: не найдется ли здесь какой-нибудь работы.

- Я всё могу делать, - похвастался незнакомец, - я силен. Могу заняться бутафорией, работать посыльным, могу и играть".

Так Лилиан Гиш, звезда немого кино, описала в книге "Кино, Гриффит и я" появление на студии "Байограф" Мака Сеннетта.

Молодой человек понравился главе студии Гриффиту "и он предложил ему роль" - продолжает миссис Гиш. - Вот таким образом Мак Сеннетт, ставший в последствии знаменитым режиссером - создателем серий комедий, получил возможность себя проявить.

Сеннетт быстро понял, какую актерскую манеру предпочитает Гриффит. Как-то он снимался в комедии, не твердо зная роль, и потому постарался сыграть её как можно лаконичнее. По окончании съёмки Гриффит, к великому удивлению Сеннетта, горячо пожал ему руку.

- Это было просто замечательно!

- Но я ничего не делал, - смутился Сеннетт.

- Может быть, именно потому это и было так хорошо, - усмехнулся Гриффит".

В студии "Байограф" работало несколько режиссеров, но тянулся Мак только к Гриффиту. Практическая жилка, унаследованная от отца, подсказывала начинающему актеру - лишь от этого человека ты сможешь набраться ума-разума. И потому после работы он, По-обыкновению, "бродил вокруг студии, подстерегая моего мужа" - пишет супруга Гриффита, актриса Линда Арвидсон. «Мистер Гриффит часто возвращался домой пешком, чтобы подышать свежим воздухом. Сеннетт это подметил и постоянно "случайно" встречал его перед студией или на углу Бродвея и 14-ой улицы. Вот тогда-то патрон бывал в полной его власти на всё время этой длинной прогулки».

Преданный ученик жадно ловил каждое слово обожаемого режиссера. Почтительно расспрашивал о приёмах актерской игры, о монтаже фильма, о том как лучше устанавливать осветительную аппаратуру. Пытливого новичка интересовало многое, но более всего - работа режиссера.

Не лишен был Мак и своих мыслей. Например, он вынашивал идею - использовать в комедии фигуру полицейского. И во время ближайшей совместной прогулки, поделился этим с шефом. Гриффит прислушался к предложению своего молодого почитателя и в очередном комедийном фильме снял смешного копа, которого и сыграл Мак Сеннетт. Если раньше его использовали постановщики картин чаще всего в роли сыщиков, то теперь ему стали поручать комедийные роли на амплуа простаков.

Сеннетт усердно подражал самому популярному комику мирового экрана - французу Максу Линдеру. Внимательно изучал технику его игры. Копировал его манеры, жесты, походку; одевался как он - в костюм светского гуляки.

Мак небезуспешно сыграл мистера Дюпона в фильме "Занавес падает", и в целом ряде других картин: "Покинутая у алтаря", "Отец вступает в игру", в комедийном сериале "Семейство Джонс".

В свободное от съёмок время, подражатель Линдера сделался тенью Гриффита - вовремя подставит патрону стул, вовремя поднесет к его сигаре огонь зажигалки; научился предугадывать желания руководителя студии - только тому захотелось пить, как услужливый малый тут как тут с бокалом апельсинового сока.

Способность угождать своему кумиру была присуща несостоявшемуся певцу в такой же степени, как и влюбленному молодожёну делать приятное собственной жене.

К тому времени Мак Сеннетт твердо решил - своё будущее отныне он связывает только с кинематографом и ни с чем другим. И словно предугадав, что мантаж - одно из самых важных звеньев в цепи создания фильма, сосредоточил свой интерес главным образом на искусстве мантажа.

Весь материал, который операторы снятый за день, Гриффит внимательно просматривал по вечерам. Мак жадно ловил и наматывал на ус каждое замечание Мастера. Человек пытливого ума и исключительной наблюдательности, Сеннетт во все глаза смотрел-следил за каждым движением Дэвида Гриффита. По этой части у даровитого режиссера не было ученика прилежнее, чем молодой ирландец.

В ноябре 1909 года труппа "Байографа" переехала из холодного Нью-Йорка в Южную Калифорнию, что способствовало резкому увеличению её продукции.

В жизни "Папаши Гуся" произошел перелом - Гриффит сначала проверил своего питомца в качестве ассистента, а когда убедился, что у того дело клеится, что малый всё схватывает на лету, поручил ему самостоятельную съёмку комических фильмов.

Известно, что первая комедия ученика Гриффита называлась - "Счастье от зубной боли" с Мэри Пикфорд в главной роли.

Не лишне привести факт, красноречиво говорящий о благодарности патрону и о порядочности и постоянстве натуры Сеннетта. В "Байографе" он получал 75 долларов в неделю. Другая студия предложила ему 250. Однако его не прельстило тройное повышение гонорара. Будущий король комедии остался верен Гриффиту.

Впереди у Мака Сеннетта блестящее будущее.

 

РАЗЛАД

 

Так приятно окунуться в теплые воды начала двадцатого столетия. Ведь именно там обитали герои моих воспоминаний. И в частности Хэл Роуч.

Чем больше я узнаю о нём, тем сильнее меня привлекает эта незаурядная личность.

Индивидуальной особенностью его характера была сдержанность - самые бушующие чувства он никогда не выражал внешне. Сдержанность и выдержка - Хэл был способен владеть собой при любых обстоятельствах.

Несмотря на молодость, отличался степенностью и рассудительнными суждениями. Обладая хорошей памятью, самостоятельно по учебнику изучал французский язык.

Всю свою сознательную жизнь Роуч будет испытывать жажду знаний, будет постоянно тянуться к людям с большим житейским опытом, будет много читать, не жалея денег на книги, и в особенности на юмористическую литературу.

Чувством юмора, чувством смешного, чувством иронии он обладал в высочайшей степени. Ирония и шутки Хэла, кстати заметить, были беззлобными.

Еще когда юный уроженец Элмира попал по воле судьбы в странствующую труппу лицедеев, он ощутил пряный вкус комедии. И проникся к ней пожизненной любовью. И стал рьяным приверженцем бога смеха Мома.

Сила Хэла Роуча заключалась в настойчивости, с какой он устремился к своей мечте - стать режиссером. И вот теперь ему представилась возможность проявить себя, выражаясь по-старинному, на этом высоком поприще. Тем более у него под рукой был актер-комик Гарольд Ллойд. А вскоре появятся и другие.

Для начала работы необходимо было обзавестись подходящим помещением. Компаньоны приглядели большой дом, в котором уже расположилось несколько мелких фирм. Средств у них хватило лишь на то, чтобы арендовать проходной зал. Роуч здесь мигом прибрал к рукам всё и вся.

"Понемногу мы стали расширять наше предприятие, - пишет Ллойд. - Мы ангажировали Роя Стюарта и Джен Новак.

Начали мы с комедии. Я был героем.

Затем мы работали над драмой, в которой главные роли играли Рой и Джен, а все остальные - я.

Я был злодеем, был простаком, престарелым отцом, а один раз даже старушкой-матерью".

Как известно, характер у мистрис фортуны весьма переменчивый. В один недобрый день ей взбрело в голову переключиться на другой сценарий. Она выпустила чёрную кошку и та незамедлительно прошмыгнула меж компаньонами. И нате вам - досадный конфликт. По причине, будь она не ладна, финансовой "разборки".

Не счесть сколько из-за них - из-за чёртовых денег - поцапалось людей на белом свете. Вот и теперь презренные money поссорили наших приятелей.

Как это произошло? Гарольд каким-то образом узнал, что Роуч платит Стюарту десять долларов в день, тогда как он, Ллойд, получает пять.

- В чём дело,Хэл?, - возбужденным тоном потребовал он объяснения. - Я что, хуже Роя?!

-С чего ты взял, - спокойно произнес патрон, ты - бог в комическом, он в драматическом. Каждый на своём месте.

- Значит, по-твоему, я не уступаю ему.

- Конечно, не уступаешь.

- Тогда, ответь, почему ему десятка, - запальчиво воскликнул он, - а мне жалкая пятерка?

- Видишь ли, Гарольд, Стюарт... Как бы тебе объяснить?.. Стюарт уже снялся в трех полнометражных фильмах у "Эдиссона" и за меньшее жалование не соглашался переходить к нам.

- И я не соглашаюсь за пять штук!

- Знаешь что, не загоняй меня в угол...Хорошо ли кусать руку, которая дает хлеб... Я ведь тоже... - Хэл сдержался, взял себя в руки. Подошел к окну, открыл его. Сразу же повеяло свежим воздухом. Человек, которому свалилась на грудь подкова, был не из тех, кто прёт напролом. Его гибкий, подвижный ум подсказал ему иное, не конфликтное решение. Роуч продолжил разговор другим тоном - миролюбивым.

- Само собой разумеется, что ты стоишь большего. И я с удовольствием платил бы тебе не десять, а пятнадцать. Но ведь сам знаешь, денег у меня кот наплакал.

"Я подумал и сказал ему, - написал в мемуарах Ллойд, - что ценю себя не ниже Роя и не могу оставаться на пяти долларах. И ушел".

Для Роуча, который признавал комедийные способности друга и рассчитывал на него, отсутствие комика-премьера стало болезненным ударом.

 

"КИСТОУН"

 

Вход в "киношку" в те времена стоил всего пять центов. Тысячи маленьких кинотеатриков от 75 зрительских мест до 150, раскинутых по всей Америке носили название "никель-одеон". Вероятно, так озаглавили их потому что новую пятицентовую монету, выпущенную тогда в оборот, люди живенько окрестили "никелем".

"Никель-одеоны" были делом прибыльным.

На пятицентовике выбито изображение бизона. Силуэт бизона Кессель и Бауман использовали в качестве фирменной марки своей киностудии "Байсн". Разбогатевшие на "никель-одеонах" Кессель и Бауман, в прошлом удачливые букмекеры, то есть лица, которые во время всевозможных азартных игр принимают денежные ставки, уже владели четырьмя кинофирмами и собирались открыть пятую, специально для выпуска комических фильмов, спрос на которые стремительно возрастал.

Адам Кессель был от природы наделен звериным чутьем. Он хорошо разбирался в человеческих характерах, легко находил их слабые места, умел открывать таланты. И он давно уже "положил глаз, по его выражению, на малого из гриффитовой лавочки". Лучшей кандидатуры для руководителя новой студии, считал прозорливый бизнесмен, чем красавчик Сеннетт, ищи не найдешь.

И надо же, было случиться такому! Предложение Кесселя как нельзя кстати совпало с затаённой мечтой Мака о самостоятельной деятельности. Он был убежден, что вполне созрел для этого.

Кессель и Сеннетт быстро нашли общий язык, оговорили все условия, включая и финансовые вопросы. Сообща придумали для вновь образованной студии название - "Кистоун", что означает краеугольный камень.

Итак, в июле 1912 года на одной из тихих улочек пригорода Лос-Анжелеса начала функционировать сеннеттовская "фабрика смеха". Рожденный по знаку зодиака Козерогом обладал всеми качествами для успешного управления новым предприятием.

Сначала босс нанял оператора - Фреда Балсгофера, затем пригласил актеров - свою давнюю знакомую Мэйбл Норман, Фреда Мейса, комика Форда Стерлинга.

На первых порах Мак сам придумывал сюжеты, сам режиссировал и сам играл - по свидетельству современников не слишком успешно.

Известно, что уже 23 сентября состоялась премьера первой комической картины длинной в 150 метров под названием "Коэн из Кони-Айленда".

Со временем "Кистоун" разросся и значительно расширил сферу своей деятельности. Намного увеличился штат: были приглашены режиссеры, несколько операторов, гэгмэны, то есть выдумщики комических трюков, декораторы, костюмеры, бутафоры, шоферы, набраны статисты. Сеннетт подписал контракт с даровитыми комиками - Роско Арбэклем, который вскоре обретет популярность под псевдонимом Фатти (жирный), Беном Тюрпином, впоследствии он станет главным героем нескольких комических фильмов "Кистоуна", чечеточником из мюзик-хола Честером Конклиным, с обладателем могучей фигуры - Маком Суэйном, который наделялся на экране злобным характером, хотя в жизни был человеком добродушным.

Студия каждую неделю снимала один, иногда два короткометражных фильма. В подавляющем большинстве это были так называемые " слепстики" - комедии затрещин и драк. К слову заметить, С.М. Эйзенштейн признавался, что "любил потасовки усатых комиков Сеннетта".

Героями кистоуновских буффонад были бродяги, мелкие мошенники, искатели приключений, воры, авантюристы, фальшивомонетчики, словом, деклассированные элементы, представленные на экране в окарикатуренном виде.

Всё это была публика порочная, лживая, грубая, похотливая и по большей части - агрессивно настроенная. Постоянно звучавший мотив "Кистоуна" - изощренное унижение человеческого достоинства.

Сеннеттовские комические короткометражки - это мир хаоса, мир взбунтовавшихся вещей, это стихия разрушений и ошалелых погонь, в том числе на автомобилях, на мотоциклах, на трамваях, на лошадях и на моторных лодках.

"Творцом экранных безумий" - назвал Сеннетта известный кинорежиссер Г.М. Козинцев, а историк кино Садуль оправдывает ранние фильмы "Кистоуна" молодостью его руководителя, "ощущением свободы, искренней увлеченностью, желанием эпатировать публику".

Фирменной маркой "Кистоуна" была хохочущая физиономия. И в самом деле, смех - динамо-машина этой студии. Смешное способно случаться где угодно - во время футбольного матча, на автомобильных гонках, в парке на гуляниях, на пожаре. На этот счет, администратор Сеннетта, по его указанию, договорился с ближней пожарной командой, чтобы её люди сообщали дежурному студии где вспыхнул очередной пожар. С какой целью? Пожар - эффектный фон для комического действия. Актеры "Кистоуна" незамедлительно облачаются в униформу пожарных и в таком виде вместе с оператором оказываются на месте происшествия. И там импровизируют. Если из ста снятых метров можно было отобрать и употребить в дело хотя бы двадцать метров, это уже считалось удачей. Гэгмены сочинят к этим кадрам дополнительно сколько нужно веселых трюков.

Время шло и в "Кистоуне" появлялись свежие темы, рождались новые сюжеты, придумывались раннее неизвестные приёмы, например, - швырять кремовые торты в лицо друг другу. Небезынтересно, что этот, не ахти какой трюк, дожил в комедиях до наших дней.

Летом следующего года новинкой экрана сделались красивые девушки в купальных костюмах, оживленной стайкой плещущихся в теплых водах океана. Пресса сразу же окрестила их "кистоуновскими купальщицами".

А вскоре еще одна новинка - персонаж, какой прежде встречался в комедиях лишь в крайне редких случаях - полицейский. Да не один, а целый взвод.

Их активное участие в комических фильмах "Кистоуна" - дело случая. И особенной наблюдательности главы студии.

Однажды люди "Кистоуна" вели съёмку в парке Лос-Анжелеса. Полисмены сочли это за нарушение порядка. И угрожающе двинулись на комедиантов. А те, зная к чему ведут встречи с копами, пустились, подобру поздорову, наутек. Полисмены, ясное дело, - вдогонку. Оператор же, не будь дурак, продолжал вращать ручку аппарата.

Когда на следующее утро Сеннетт стал просматривать снятое в тот день, произошло нечто такое, что имело далеко идущие последствия.

Очевидец вспоминает. Патрон вдруг оживленно задвигался в своём кресле. Лицо его запылало интересом.

- Ну-ка, ну-ка, прокрути назад! - порывисто приказал он помощнику. А когда посмотрел тот самый фрагмент еще раз, воскликнул с чрезвычайным воодушевлением:

- О-о-о!

- Позволю себе спросить, что так удивило мистера Сеннетта?

- Да вот это!

- Преследование копов?

- Ну да! Ведь это же во сто раз забавнее, чем их дурацкая игра.

На следующий день босс вызвал к себе закройщика из костюмерной и сказал, чтобы тот снял мерку с трех самых рослых статистов и сшил им форменную одежду полицейских.

- И не забудьте заказать три шлема, - добавил патрон.

Через две недели к трем копам прибавилось еще семь. А к концу сезона штат полиции "Кистоуна" увеличился до двадцати человек. Новинку Сеннетта мигом подхватили все студии, снимающие комические фильмы.

Всего за девятнадцать месяцев работы, "Кистоун" добился невероятного успеха. "К концу 1913 года Мак Сеннетт уже обрел свой стиль и индивидуальность - написал Жорж Садуль. И подытожил: - Его комедии пользуются большой популярностью в Соединенных Штатах и вскоре начнут завоевывать Европу".

 

"ОДИНОКИЙ ЛЮК"

 

Сегодня утром я подумал: быть может, оттого о Хэле Роуче так мало сведений в нашей специальной литературе, что он не оставил воспоминаний о своей жизни, о своих творческих делах и о событиях того времени. Да, мемуары многое бы прояснили.

И еще я подумал - а возможно и потому, что не любил давать интервью. В этом отношении Роуч, как мне представляется, придерживался взглядов одного из персонажей романа "Рад служить" своего любимого писателя Вудхауза. Этим персонажем был герцог Данстабл, который "газетчикам вообще не доверял - ты им что-нибудь скажешь, а назавтра увидишь свой портрет, к которому так и просится подпись "Разыскиваем..."

По моему убеждению, творческий вклад Хэла Роуча в историю американской кинокомедии недооценен. Хочется надеяться, что со временем ему все же будет воздано должное.

Эти мои скромные заметки - попытка набросать эскизный портрет даровитого режиссера и выдающегося организатора кинопроизводства.

Итак, в многозначащем для его биографии 1913 году бывшему комедианту странствующей труппы исполнился двадцать один год. Понимая, что его моложавое лицо не внушает доверия, он отрастил усы и стал курить трубку, чтобы, понятное дело, придать себе более солидный вид.

Духовным наставником Хэла, как и прежде, были книги. Не обиженный разумом, он учился осмыслять основы жизни и окружающую действительность. Устремлял порой творческий взгляд в будущее.

Устойчивой чертой его натуры, по-прежнему, оставалась склонность к веселым фортелям и шуткам, постоянная готовность рассмеяться или рассмешить. В оттенках смешного он разбирался так же хорошо, как домашние животные в интонациях голоса своих хозяев.

К этому времени Роуч взрастил в своём сознании мысль, что главное дело его жизни - снимать комедии. Очевидно, это была природная склонность, его призвание. И сама Талия, муза комедии, одобрила выбор своего страстного почитателя. А тут как раз подоспел и подходящий случай - доверенное лицо французского продюсера Шарля Патэ сообщил - патрон ждет ваших новых веселых фильмов.

Нельзя, никак нельзя, упустить такой шанс. Тем паче, придумано уже два сюжета для комических лент. И в голове полно планов...

Ну надо же, какая досада! Спрос есть, а комика нет. Не станешь же снимать Роя Стюарта в комедийной роли. Выйдет из этого лишь бред сивой кобылы.

Другое дело Гарольд Ллойд. Хотя и не в меру самоуверен, хотя и жестковат по натуре, а все же - даровит. Что и говорить, талант он и есть талант. Хэлу известно, что его взбрыкнувший приятель подался в "Кистоун". Но, по слухам, выдвинуться там не смог. Сам Ллойд в книге воспоминаний объясняет это тем, что его "соперниками были старые опытные комики". На самом же деле, причина в другом - Сеннетт посчитал его несмешным.

А вот Роуч думал иначе. Он лучше знал этого малого. И верил в него. А так как Гарольд в данный момент, что называется, позарез понадобился фирме, то ничего другого не оставалось, как пойти Магомету к горе...

"Хэл предложил мне, пишет Ллойд в мемуарах, 50 долларов в неделю - огромная, неслыханная цена. Поломавшись немного, я согласился. В моём положении я готов был играть гиппопотама если понадобится".

- Ну что ж, - сказал Магомет заблудшей овечке, когда они оказались в офисе набирающей силу фирме Роуча, - рад, что мы вместе. Вместе у нас неплохо получалось.

По губам Ллойда скользнула едва приметная улыбка собственного достоинства. А Хэл тем временем продолжал:

- Нас ждут, братец мой, грандиозные дела.

- Что ты имеешь в виду?

- Патэ купит столько наших фильмов, на сколько у нас хватит пороху.

Гарольд крякнул с чувством довольства.

- Что ж, я готов. У меня давно уже руки чешутся.

- Ну так засучивай рукава. И заводи мотор.

Стук в дверь прервал диалог друзей. Хэл выкрикнул: "Да! Входите!" Юная сотрудница принесла шефу какой-то документ. Он подписал его и - сама учтивость - попросил барышню сварить им свеженького кофе. После того как она ушла, Роуч вернулся к прерванному разговору.

- Мы, Гарольд, с тобой - одного поля ягода. И у обоих, слава Богу, котелок варит. Нам, брат, и карты в руки. - у Хэла вырвался веселый смешок. Одобрительно улыбнулся и Ллойд. - Итак, завариваем, милок, кашу.

Гарольд озорно сощурил глаза.

- А расхлебывать её потом не придется?

Роуч посерьезнел, взглянул на друга пристально, давая понять, что собирается повести речь о чем-то важном.

- Вот что я скажу тебе, Гарольд, ты знаешь, я не из самых говорливых в Калифорнии, но сегодня буду тарахтеть до тех пор, пока не закончится бензин в баке моего "форда".

Ллойд оценил словесную завитушку приятеля, и, понимающе улыбнулся.

- Мы с тобой кто? - риторически спросил Хэл. И сам же ответил - Мы с тобой пекари.

Гарольд удивленно вскинул брови.

- Не удивляйся. Мы с тобой выпекаем сдобные булки живительного смеха.

Роуч принялся делиться с другом выношенными мыслями. Роуч говорил увлеченно, горячо, доказывал, что их прямое дело - веселить публику, развлекать. А это, уверял он, штука невообразимо трудная. Поведать на экране забавную историю всего за каких-то двадцать минут, да так, чтобы люди хохотали... О-о-о! - Хэл скептически покачал головой. - Некоторые думают, - рассуждал он, поваляй дурака и все от смеха животики надорвут. Как бы не так! Да будь ты хоть семи пядей во лбу, усердствуй аж до седьмого пота, а если не знаешь законов смешного, если на личном опыте не освоил приёмы комического, то и не пытайся, всё равно не рассмешишь! Нет, ты сперва набей руку на смешном, а уж потом совершай жертвоприношение - неси на алтарь бога смеха Мома своего тощенького козленка...

Когда попиваешь горячий, хорошо сваренный кофеёк, беседа продолжается гораздо продуктивнее. Пребывая в блаженном расположении духа, Роуч заметил, что коль скоро они собираются снимать длинный сериал, первое дело - придумать образ, а проще сказать, маску героя.

- Есть у тебя на этот счёт какие-нибудь соображения?

- Есть.

- Тогда давай, говори.

- Как говорить, когда ты талдычишь, талдычишь, слова вставить не даёшь.

- Ну-ну, мой дорогой...

Ллойд поставил на поднос пустую чашку и сказал, пытаясь придать своим словам глубокомысленность.

- Я придумал для своего героя имя - Люк. Что скажешь?

- Люк... Звучит неплохо. И что же это за персона твой Люк?

- Он... Как тебе сказать? Он - человек независимый, одинокий... Без определенных занятий. Что еще? Неприкаянная душа. Ищет свое место под солнцем...

- Хватается то за одну соломинку, то за другую, - ввернул Роуч.

- Точно.

- И всё невпопад.

- Что и говорить.

- За соломинку-то хватается, а ко дну, понимаешь ли, всё равно не идёт.

- Еще бы.

- Люк всегда добарахтается до берега.

- А то нет. И своего уж не упустит.

Партнеры дали сериалу название "Одинокий Люк".

Хэл раздумчиво потёр свой выдающийся подбородок; потом встал, прошелся по комнате и, пристально заглянув в глаза единомышленника, сказал с выражением озабоченности:

- Главное дело - придумать комические ситуации, в какие попадает Люк. На первых два выпуска у меня сюжет имеется, а вот дальше...

- Ну, этого-то... Не бойся, с протянутой рукой по миру не пойдём. Сам говорил - котелок у нас варит. Не ударим в грязь лицом. - Гарольд удовлетворенно потер руки. - Так что? Берем быка за рога?

Хэл подмигнул приятелю с веселым лукавством и в тон ему ответил: "Костьми ляжем, а своего добьёмся. Начинаем отбивать хлеб у мистера Сеннетта. Хотя сам знаешь, этой акуле пальца в рот не клади".

Первые серии были для Роуча-режиссера пробой пера. Или как он сам говорил: "На раннем Ллойде я набивал руку". А вот что пишет сам исполнитель роли Люка в книге своих воспоминаний: "В это время публика признавала только одного комика - Чарли Чаплина. И так как Чарли носил маленькие усики и широкие брюки, публика считала, что и все остальные комики должны были выглядеть точно такими же.

Я завел себе крошечные усы и костюм в обтяжку.

Меня все считали имитатором Чаплина.

Современники вспоминали: Люк отличался агрессивностью. Иногда бывал жестоким, обижал невинных людей. Мог вонзить вилку в персонажа; мог вытереть грязные руки о бороду старика...

Снимая очередную серию, Роуч то и дело одергивал Ллойда, остерегал от грубых выходок, от переигрывания. "Да не делай ты, бога ради, такие дикие гримасы!.. Не жестикулируй так остервенело!.. Сдержанней! Сдержанней!"

Роуч-режиссер с тем же упорством, с каким занимался соморазвитием, прививал себе самодисциплину. Ему было ясно: без личной организованности, без собранности, тебе в кинопроизводстве делать нечего. Роуча-режиссера отличала тщательная предварительная подготовка к съёмкам. Он сообразил составлять для себя нечто вроде постановочного сценария.

Роучу-режиссеру был важен не сам гэг, а комическая ситуация, какая-нибудь веселая история. Как и режиссеры, создающие комические короткометражки на других студиях, Хэл также использовал "излюбленные" приёмы, вызывающие смех - погони, драки, швыряние кремовых тортов в лицо друг другу. Но с той разницей, что для него было важно к а к брошен торт, почему брошен, и главное - как отреагировал человек, которому крем залепил глаза?

Сериал - "Одинокий Люк" имел успех, приносил кассовые сборы. И что особенно важно, нравился иностранному покупателю - Шарлю Патэ. Во Франции тогдашнего героя Ллойда называли - "Он".

Кусай себе локти, Мак Сеннетт - "Одинокий Люк" покатился по всем штатам от берегов Тихого океана до Атлантического. Укатил и за границу. Попрано, мистер, твоё мелкое тщеславие. Бесись теперь, психуй!

"После того, как мы сделали 50 или 60 одноактных комедий "Одинокого Люка", пишет Ллойд, я начал придумывать какой-нибудь определенный новый стиль.

Мой прежний - стал мне невыносим"

Дело Хэла Роуча процветало. Теперь самый раз выйти на тропу войны с Сеннеттом.

ПРЕДШЕСТВЕННИКИ

 

Кинокомики возникли, как вы понимаете, не в "Кистоуне" и не на студии "Роуча-Ллойда". Трудно представить себе сколько у них было далеких предков, мастаков по части смеха, и в какую глубь веков нам придется заглянуть, чтоб обнаружить начало начал.

Генетически элементы комизма восходят к доисторическим временам. Одни исследователи считают, что зародыш комического следует искать в обрядовых играх, которые происходили в дни народных празднеств. Говоря словами этих театроведов, тогда людская стихия выходила из наезженной колеи и предавалась обрядовой вседозволенности, в особой атмосфере абсолютной свободы. Ведь когда окончится гулливая пора, людей ожидают гнетущие заботы серых будней, проза обыденной жизни. Там уже, понятное дело, не до комических импровизаций.

Обрядовые игры имели место у всех народов - в Индии и Китае, в Армении и Японии, на Крите и на Руси. Сторонники этой теории полагают: людей способных к тотемным пляскам, к подражанию повадкам животных, к различного рода преображениям, а главное - умеющих смешить, соплеменники выделяли и всячески поощряли.

Наиболее одаренные ступали на "артистическую" стезю. А чтобы прокормить себя и свое семейство, перемещались из края в край.

Другие учёные убеждены: комики появились во время древнегреческих Дионисий, то есть празднеств в честь бога виноделия Дионисия. Начиная с пятого века до нашей эры, по ходу этих празднеств, стали разыгрываться комедии.

А вот третьи со всей решимостью настаивают на том, что не кто иной как "отец комедии" грек Аристофан, творивший задолго до нашего летосчисления, дал жизнь мастерам смеха.

Что ж, подождем пока уважаемые исследователи договорятся меж собой, а пока, раз уж к слову пришлось, приведу небольшую, забавную выдержку из "Почти исторического очерка истории комедии", как озаглавил свой "труд"известный писатель-юморист Аркадий Бухов, один из самых даровитых сотрудников "Сатирикона". "Даже суровая древнегреческая общественность, пишет автор, не смогла уследить за Аристофаном... и старик успел написать сорок четыре комедии. Покойный впоследствии долго оправдывался, что у него на это ушло семьдесят два года, но факт остается фактом. Комедия пробралась на сцену, и все последствия этой неприятности мы расхлёбываем до сих пор... Если к этому добавить, что древнегреческая театральная администрация не допускала порчи пьес режиссерами... (Позволю себе заметить, до чего же это актуально для нашего сегодняшнего покалеченного, в синяках и шишках, театра!), то посещаемость античных зрелищ объясняется очень легко и просто".

И уж коли мы коснулись античных зрелищ, то не лишне упомянуть двух смешных персонажей, живших, по выражению Герцена, "в гнусную эпоху лихих цезарей", иначе говоря, во времена Древнего Рима. Этими персонажами были - плутоватый весельчак Буккон и глупец из глупцов - Макк.

Замечу кстати, комики у всех народов во все времена, кстати, и по сию пору, чаще всего действуют в личине глупца. На этот счёт исследователь сатиры и юмора А. Кернан считает, что энергия глупости в творчестве комедийных актёров неистребима. "Земля вертится, а Глупость не умирает".

Но вернемся к Букку и Макку. И тот и другой - персонажи ателланы.

Ателлана, что это такое?

В кратком изложении ателлана - вид народных импровизированных сценок. Жители города Ателла (Отсюда и название), склонные к веселым развлечениям устраивали в дни празднеств комические представления, в которых действовали Букк и Макк в компании с другими героями - шарлатаном Доссеном и скрягой Паппом. Ателлана пользовалась у простого народа необычайной популярностью.

По мере постепенного угасания эпохи античности, комики, как вы понимаете, не перевелись. Факел смеха из рук Букка и Макка подхватили персонажи веселых пьес, вышедших из-под пера "могучей кагорты мужей, которые древней комедии славою были". И в первую очередь это относится к великому итальянскому комедиографу Плавту. А от него - уже в наше летоисчисление - факел комизма перешел к Арлекину, Труффольдино, Бригелле - комическим фигурам Комедии дель-арте.

А далее на авансцену вышли потешные персонажи многих комедий, знакомых нашему зрителю, написанных талантливейшим комическим поэтом Карло Гольдони.

Многовековый опыт веселого творчества актеров комедийного плана породил самые различные формы и направления смешного. В стране Сервантеса и Лопе де Вега - в солнечной Испании, например, в начале первого тысячелетия действовали на площадях, на рынках, а случалось и в королевских покоях потешники-буффоны хиглары, "те, что прикидываются дураками и вызывают радость".

Мастера на все руки - хуглары славились способностью "возбуждать смех зрителей потешным изображением человеческих слабостей". Нередко их приглашали участвовать в мистериях - исполнять роли бесов, ведьм, дикарей, иноземцев. И в том числе - еретиков, особо ненавистных церковникам, ортодоксам и пуританам. Буффонная потасовка "чертей" с "еретиками", по описанию очевидца, вызывала гомерический хохот.

Хугларов тоже причислим к предшественникам кинокомиков.

Сюда же отнесем и русских скоморохов, и польских народных потешников - "франтов", и немецких шпильманов, французских полишинелей (полишинель - горбун, веселый задира и насмешник).

А вот в Англии в те времена дело обстояло иначе. Там не было странствующих комедиантов. Почему? Потому что на британских островах действовал строжайший закон, направленный против бродяжничества. Лицедеям, которые приобрели игровой опыт, участвуя в мистериях, пришлось прибегнуть к покровительству знатных лиц и те записывали их в состав своей челяди. Таким образом появились труппы из 4-5 человек, именуемые - "Слуги графа Лестера", "Слуги лорда-адмирала", "Слуги лорда-камергера". Подобного примера мировой театр не знал.

Во Франции в те же самые времена простолюдинов развлекали странствующие комедианты, так называемые жонглеры. Когда в городе начинались ярмарочные дни, их нанимали доктора-шарлатаны и продавцы фальшивых лекарств, чтобы потешатели своими сальными шутками завлекали народ и рекламировали сомнительные услуги "врачевателей" и недоброкачественные снадобья.

В стране гениев комизма - Рабле и Мольера - с давних времен и по сию пору отношение к смеху особое. Французам свойственно юмористическое миросозерцание; они смеются и смешат от души, жизнерадостно и беззаботно. Жаны, Пьеры, Луи часто говорят - joie de vivre - никогда не теряй радость жизни.

Великий поэт-песенник Беранже написал во время своего заточения в тюрьме своеобразный гимн смеху, в котором выражена сама сущность врожденного пристрастия, по слову Пушкина, "галльских орлов" к комическим зрелищам. Приведу лишь одну начальную строфу этого стиха.

Друзья, опять неделя смеха длится -

Я с вами столько лет её встречал!

Грохочет шутовская колесница,

Глупцов и мудрых Мом везет на бал.

Приверженцы бога смеха Мома, замаскированные шутами и глупцами играли ведущую роль в зрелищном искусстве того времени. Имеется в виду не тот шут, что подвизался в королевском дворце, а шут - неотъемлемый персонаж комедийной пьесы.

Вскоре, однако, церковники, рассерженные обличительными выпадами комедиантов, потребовали убрать их со сцены. Но авторы пьес не могли отказаться от шутов-пересмешников - уж больно они отвечали вкусам публики.

После того, как во Франции прочно укоренилось христианство, там появился особый жанр - мистерии. Или иначе говоря, средневековый религиозный театр, вдохновителями которого были отцы церкви, а основными исполнителями мистериального действа - городские ремесленные цеха.

Цех закройщиков кроил костюмы, цех портных - шил, цех плотников строил на главной площади помост - сценическую площадку.

Мистериальная драма черпала свои сюжеты в Библии. Сцены религиозной направленности перемежались интермедиями - самой желанной частью представления.

Интермедии, то есть вставные самостоятельные эпизоды, как правило, смешного характера, разыгрывали студенты, клерки, ремесленники-мастера или подмастерья, имеющие склонность к комическому лицедейству.

По ходу какой-нибудь "Мистерии страстей господних", благочестивой драмы, публика, у которой по большей части странным образом уживалась набожность вместе с дерзким богохульством, временами взрывалась дружным хохотом. Это в интермедии тот или иной бедовый подмастерье выкинул смешной фортель.

Мистерии получили распространение во всех странах Западной Европы. Исследователь испанского театра писал: "Тот, кто ставил слабую комедию, включал в спектакль две интермедии, тем самым снабжал её двумя костылями, чтобы она не упала".

В России, к примеру сказать, во времена царя Алексея Михайловича интермедии щедро вставлялись в спектакли "Школьного театра" и были самой интересной составляющей этих постановок. Разыгрывали интермедии "дурацкие персоны" - в этой роли представали семинаристы, наделенные комической жилкой.

Играя потешные роли, схожие с теми, какие воплощали знакомые нам испанские хуглары, исполнители интермедий набирались опыта, учились смешить. Интермедии были отличной школой комедийного мастерства, комедийной импровизации.

Неудивительно ли, что интермедия, пройдя сквозь века, дожила в мировом театре до наших дней!

Мистерии способствовали развитию театрального искусства. И в первую очередь фарса - средневекового народного площадного театра. Фарс распространился повсеместно и стал господствующим театральным жанром, приобретя в каждой стране своё национальное своеобразие.

Фарсовые спектакли были насыщены буффонадой, комическими кунштюками, драками, перебранками, неожиданными перипетиями, плутовскими проделками, разыгрывался весело, динамично, в вихревом темпе.

Участников этих спектаклей принято называть фарсёрами. Средневековые фарсёры отражали в своих постановках реальные явления современной жизни. Отличались жизнерадостным вольнодумством, свободомыслием. Выводили на чистую воду мздоимство чиновников, развенчивали фанфаронство военных, осмеивали ученых педантов, врачей-шарлатанов, подтрунивали над хвастовством, мошенничеством, над семейными дрязгами, над сварливыми жёнами, над простоватостью крестьян. И в то же время сочувственно относились к простому люду.

В фарсёрах великий Рабле видел "людей, у которых можно поучиться остроте ума"

Фарсёры - вот кто, к слову заметить, более всего походил на комиков "Кистоуна". Сеннеттовская команда могла бы сказать - мы вышли из фарса.

Как и всему сущему, комическому свойственно развиваться. Со временем грубоватый фарс перерос в 3-5-актную комедию, блещущую остроумием, тонкими шутками, яркими ролями. Можно составить длинный список героев комедий, возведенных ныне в ранг классических. Эти герои смешили несколько поколений зрителей. И конечно, всех их не перечислить. Вот лишь некоторые из этого созвездия: Фальстаф, Мальволио, сэр Эндрю Эгьючийк, сэр Питер, Самуэль Пиквик, Санчо Пансо, Сганарель, Фигаро, Арнольф, Журден, Арган, Маскариль, Митрафанушка, Хлестаков, Подколесин, Расплюев, Кочкарев. Комедийных актеров, международного театра, игравших эти роли, тоже причислим к славной плеяде предшественников не только комиков-потешателей "Кистоуна" и "Роуч-Ллойда", но и комедийных актеров дней сегодняшних.

 

КАК СТАНОВЯТСЯ КОМИКАМИ

 

"Смешить людей - дело серьезное", - написал в своих воспоминаниях Федерико Феллини. И добавил: "Лично я всю жизнь бесконечно восхищаюсь теми, кто умеет рассмешить других. Мне это кажется трудным, но благодарным делом".

И действительно, каким образом умеющие рассмешить становятся профессиональными комедийными актерами?

К этому ведут несколько дорог. Например, театральные школы, существующие почти во всех странах. Другой путь, когда ремеслу смехотвора обучает опытный наставник. Недавно нашли старинный трактат, датированный началом 13 века. В нём говорится о подготовке жонглёров, то есть странствующих комедиантов. Оказывается, вот каким широким кругом познаний должен был овладеть будущий весельчак-развлекатель. "Кроме умения петь, танцевать, играть на различных музыкальных инструментах, говорится в трактате, начинающему лицедею следовало обучиться искусству акробатических прыжков, жонглированию яблоками и острыми ножами, а также ему надлежало "знать наизусть немало древних легенд... и модных песенок..." Главенствующее место в подготовке жонглёра занимала работа над развитием памяти.

Еще один путь - наследование актерской профессии родителей. У Чарли Чаплина, к примеру заметить, отец и мать были причастны к сценическому искусству: первый приобрел известность в качестве комика мюзик-холла, вторая - исполняла на подмостках варьете веселые песенки. Маленькому Чарли, как говорится, сам бог велел идти в комедийные актеры. Другая знаменитость - Бастер Китон происходил из семьи эстрадных акробатов-эксцентриков. И с четырех лет начал выступать вместе с родителями. Естественно, что фортуна уготовила ему стезю комика-эксцентрика.

"Комедийные гены" унаследовал от своего отца и наш прославленный маэстро смеха - Игорь Ильинский. Его папаша был "известным актёром-любителем на комические роли, - пишет Игорь Владимирович в мемуарах "Сам о себе", он играл Аркашку, Расплюева, Кочкарева, - продолжает автор, - очень жаль, что он не стал актёром. Мне кажется, что он был бы большим мастером, вроде русского Чаплина". Отец всячески прививал мальчику чувство юмора. Читал ему рассказы современных юмористов Аверченко, Теффи и английских - Джером Джерома, Вудхауза. "Любовь к юмору, - заключает Ильинский, - бурно росла и превращалась в страстное увлечение". Ну и, естественно, что повзрослев, сын зубного врача, горячего любителя комического, сам стал истовым служителем бога смеха Мома.

В большинстве случаев, всё начинается в детском возрасте. Даровитый комик Николай Трофимов, будучи учеником, постоянно смешил на уроках одноклассников. "Учителя жаловались моим родителям, что я мешаю детям заниматься, они всё время смеются". Другой наш комик, завоевавший огромную популярность - Роман Карцев тоже в школьные годы потешал соучеников. В одном из интервью он признался: "Однажды учительница сказала: "Рома, посмеши три минуты и дай мне вести урок".

Французский комик Пьер Этекс, к сожалению мало знакомый нашему зрителю, на вопрос журналиста - кем вы мечтали стать в детстве? Не задумываясь ответил - комиком.

А вот скромный сельский паренёк француз Андре Рембур у себя в глухой деревне был далёк не то что от театра, но и от какого-либо искусства вообще. И тем не менее, Андре под псевдонимом Бурвиль сделался мировой комедийной величиной.

Как вы стали комиком? - такой вопрос задал журналист Бурвилю - почетному гостю Московского Международного кинофестиваля.

Актёр ответил:

- Не знаю... Скорее всего это подарок судьбы. Я помню, что еще в детстве для меня было счастьем смешить, я опьянялся смехом, и это опьянение передавалось другим. Наверное, существуют какие-то флюиды, идущие от меня к публике. У другого те же действия могут быть несмешными. А почему - кто знает..."

Назову и еще один путь, ведущий к профессии комика. Для примера возьму двух именитых комедийных актёров - француза Фернанделя и армянина Мкртчяна. В мальчишеские годы и тот и другой резко выделялись из ребячьей стаи своей необычной внешностью. Их дразнили. Над ними насмехались. Инстинкт самосохранения подсказал этим пацанам - самим, первыми потешаться над собой, веселить своё окружение гримасами, комикованием, забавными выходками.

Смех для Фернана и Фрунзика стал щитом. Привычка смешить вошла в кровь. А впоследствии стала их профессией, принесла им славу.

Первостепенное место в веселом лицедействе, вне сомнения, принадлежит врожденным способностям. Старый клоун-мудрец Якобино говаривал: "Пустой мешок на попа не поставишь. Если не имеешь от природы комической жилки, приличным клоуном не стать... У моего брата и у меня было до такой степени велико желание смешить, что избавиться от этой напасти не было никакой возможности" (замечу: брат Якобино - знаменитый в своё время клоун Коко).

По всей вероятности, имеются и другие пути вхождения в профессию комедийного актёра. И любой из них - бесценный дар благосклонной судьбы.

 

ЭТЮД К ТЕМЕ - "КОМИЧЕСКАЯ МАСКА"

 

У маски длинная-предлинная история. Маской люди закрывали лицо во время религиозных обрядов еще в эпоху первобытнообщинного строя. Это были маски, воспроизводившие облик тотемных животных или мифических существ. Ритуальные пляски в масках наших далеких предков ярко описаны в книге А.Д. Авдеева "Происхождение театра".

Аборигенов Австралии, танцующих в причудливо раскрашенных масках, и сегодня можно увидеть в этнографических фильмах.

Старинные рисунки донесли до нас изображение актеров античного театра. Исполнители ролей в трагедиях и комедиях древнегреческих авторов надевали жесткие маски, соединенные с париком. Помимо прорезей для глаз, те маски имели отверстие для рта, снабженное изнутри резонатором, чтобы усиливать голос актёра. Ведь на спектаклях античного театра присутствовали тысячи зрителей.

В традиционном театре народов Азии: Индии, Японии, Цейлона, актеры, разыгрывая какую-нибудь культовую драму, и по сию пору предстают перед публикой в экзотических масках.

Особенно широко использовались маски самой затейливой формы на повсеместно распространившихся маскарадах и карнавалах. Маски для этих праздничных увеселений нередко изготовляли знаменитые художники. На карнавале под маской веселились и простолюдин и вельможа. Маска, скрывавшая лицо, позволяла вытворять всё что угодно.

"На карнавальной площади, - пишет исследователь культуры средневековья М.Бахтин, - господствовала особая форма вольного фамильярного контакта между людьми, разделенными в обычной жизни непреодолимыми барьерами сословного, имущественного, служебного, семейного и возрастного положения".

Все участники карнавала считались равными. Никто никому не подчинялся. Никто в этот вечер не признавал церковных уставов, не страшился даже городских властей.

На карнавале царило веселье, звучали шутки, песни, тут же сымпровизированные потешки, пародийные сценки и хохот, несмолкаемый, жизнерадостный хохот.

К карнавалу готовились загодя; часто целыми компаниями близких друг другу людей. Придумывались всевозможные смешные действа с комическими ролями, с привлечением животных - лошадей, ослов, собак, кошек.

Карнавал немыслим без веселых зрелищ. Непременными его участниками были: "шуты", "дураки", "буффоны", "мимы", "подражатели". И конечно же, странствующие труппы комедиантов. Среди прочего лицедеи разыгрывали смешную сценку - Слуга и Барин (по-итальянски Дзанни и Манифико). Дзанни на потеху публики высмеивал Манифико и вовсю поносил.

Я потому задержался на описании карнавала, что на венецианской земле имело место исключительное явление, ставшее одной из достопримечательных страниц истории мирового театра. В первой половине 1500-ых годов во время одного из карнавалов в солнечной Венеции произошло рождение Комедии дель-арте (арте по-итальянски - мастерство, умение).

Комедия дель-арте унаследовала от карнавала маски. А еще - смеховое начало и характер импровизационной игры.

В 1960 году я видел на сцене московского Академического Малого театра блестящий спектакль, оставивший неизгладимое впечатление - "Слуга двух господ" Гольдони. Постановку привезли наши гости - итальянские актёры миланского "Пикколо театро".

Признаюсь, попервоначалу меня несколько удивляло, что великолепный комик Марчелло Моретти, исполнитель роли Арлекино, на протяжении всей пьесы действовал в черной жесткой маске, закрывавшей половину лица.

Зачем? Почему?

Чуть позже я сообразил: маска - дань традиции, символ продолжения творческой жизни.

Четыреста лет назад первые участники первой Комедии дель-арте вышли на подмостки в масках, чтобы напомнить зрителям - мы родом из карнавала, из его игровой стихии веселья, из его вдохновенного импровизаторства.

Есть еще одно назначение маски - пояснять принадлежность каждого персонажа к определенному сословию, чтобы публика сразу же видела - в каком звании то или иное действующее лицо. Уточню: в масках появлялись лишь носители комического амплуа.

Вот какой характеристикой они были наделены: дзанни Арлекин - весёлый, находчивый, добродушный, и притом не лишен крестьянской хитрецы. Второй дзанни - Бригелла. Он тоже выходец из народа, тоже весельчак, и тоже предприимчив. Бригелле не откажешь в сметливости и в практическом соображении. Малый этот - хват, горазд, коль подвернется случай, и сплутовать.

Двум этим обаятельным персонажам противостоят - Пантолоне, Доктор и Капитан. Это уже маски сатирической тональности. Первый из них - венецианский купец, человек не первой молодости, по натуре влюбчив и невероятно скуп. Постоянно попадает в глупое положение. Доктор - персона большущего ума, без умолку талдычит свой псевдонаучный вздор. Фигура особой значимости - Капитан. Этот труслив, как заяц, чванлив, словно индюк, и хвастлив, точно крыловская синица, грозившая море сжечь. Через его образ-маску комедианты высмеивали ненавистных тогдашнему населению Италии испанских захватчиков.

Забавные персонажи комедии дель-арте близки по духу комикам "Кистоуна".

Пройдя через столетия, подлинная вещественная маска на лице Арлекина, Бригеллы, Пантолоне преобразилась в понятие. Вот вам примеры. "Собираюсь сменить свою маску" - скажет в свое время известный нам комик Гарольд Ллойд. "Когда я вышел на манеж в новой маске, публика стала смеяться больше" - мог бы сообщить другу цирковой клоун. А начинающий эстрадный эксцентрик посетовал: "Ищу, но никак не могу найти для себя подходящую маску"...

Каждый актёр комедийного жанра предстает перед публикой в каком-либо определенном образе. Впрочем, нет! Слово "образ" применимо лишь к творчеству таких мастеров смеха, как Чарли Чаплин, как Игорь Ильинский, как Андре Бурвиль.

Для большинства же других больше подходит слово "Маска" которая чаще всего несет в себе одно-два внутренних свойства натуры персонажа. Комедийные приёмы маски упрощенны, часто грубоваты. Носитель маски выражает чувства преувеличенно. В этом смысле он некоторым образом походит на карикатуру, созданную художником..

Перед каждым, кто впервые входит в профессию смехотвора, встает задача - каким быть его герою? Какой избрать внешний облик? Какой костюм, какой головной убор, обувь? Какой грим? Ведь наружность комика - это в своём роде, его визитная карточка. Внешний облик комика должен быть лаконичным, как вывеска на магазине: "Продукты", "Соки", "Ткани", "Галантерея". Ничего лишнего.

На этом, однако, трудности только начинаются. Главное дело - следует придумать, а лучше сказать, изобрести комедийный характер. Актер сам проектировщик своей маски. Парадокс тут в том, что он создаёт её, так сказать, "из ничего", "из воздуха".

Удачная комическая маска должна быть симпатичной, располагать к себе зрителей. И непременно смешить.

Если внешнее обличье и внутренняя сущность счастливо слились, то у зрителей создается впечатление, будто этот чудак-человек на экране и впрямь такой, таким уродился, таким и колобродит по жизни.

Комическая маска складывается постепенно. Методом проб и ошибок. Складывается главным образом на встречах со зрителями.

Зритель - лучший режиссер.

Мой друг, актёр ленинградского Театра комедии - Александр Бениаминов, переигравший, во времена Н.П. Акимова, казалось, все роли буфонно-гротесковых персонажей, как-то раз сказал мне: "Понимаешь, после премьеры я должен сыграть восемь-десять спектаклей, чтобы мой герой ожил. И кто бы ты думал вдохнет в него жизнь? Публика".

Комикам Мака Сеннетта взращивать роль от спектакля к спектаклю не позволяла специфика кинопроизводства. В снятую ленту уже ничего не добавишь, не убавишь.Но мнение публики тоже ценили высоко. Регулярно посещали кинотеатры, внимательно наблюдали - как зрительный зал реагирует на каждое их действие. И конечно же, всё, как говорится, наматывали на ус.

Своим появлением на киноэкране комик-весельчак как бы выдает публике вексель, который обязан по ходу картины "оплатить наличными"- конвертированной валютой смеха.

В короткометражном фильме, (а пока только об этом и ведется наш разговор), обладатель комической маски обязан экономно пользоваться средствами выразительности. Перед ним цель - совершать смешные поступки. И действовать, действовать, действовать.

 

НЕМНОГО ОТОМ ВРЕМЕНИ

 

Прежде чем повести речь о комиках Сеннетта, бросим беглый взгляд на время, в какое они творили. Ибо комические фильмы "Кистоуна" равно как и "Роуч-Ллойда" были порождением тогдашнего времени. И в какой-то мере отражали своё время.

О том времени хорошо сказал Федерико Феллини; по его словам, это было "чистое, открытое, доверчивое детство Америки". Положим, тот отрезок пути, который предстоит пройти моим героям, а именно - первую четверть ХХ столетия - точнее было бы назвать не детством, а молодостью страны Линкольна, Эдиссона, Марка Твена, Уолта Диснея.

Молодости свойственны - самоуверенность, задор, кипучая энергия, практицизм, жажда познания. Молодость не ведает страха, молодость любит веселиться. И, наконец, главное - молодость тянется ко всему новому.

В молодом государстве со сказочной быстротой вырастали новые города, новая промышленность, новая наука, новая замечательная литература. Энергично возводились новые мощные электростанции, прокладывались густые сети железнодорожных линий и великолепных шоссейных дорог - автострады.

Молодая страна без конца строила. Среди обычных сооружений, был и новый видстроительства, какого мир еще не знал - высотные здания, образно названные небоскрёбами, то есть они были до такой степени высоки, что аж скребли небо...

Так исторически сложилось, что нарастающая энергия молодой страны, счастливо слилась с энергетикой, излучаемой новым обществом. И тут нелишне задаться вопросом - а что представляло собой общество той поры?

В подавляющем большинстве это были переселенцы из стран Европы. Люди сплошь предприимчивые. У себя на родине им не удавалось найти применение своим способностям. Здесь же от новопоселенцев требовали - полагайтесь на собственные силы. Препятствий не будет. Здешние законы поощряли - и в этом вся сущность - личную инициативу, активную жизненную позицию; одобряли конкуренцию, надежно охраняли собственность. И что важнее всего - создавали благоприятные условия для прочного укоренения на этой гостеприимной земле.

Классик американской литературы Д.Стейнбек на страницах книги "Путешествие с Чарли в поисках Америки" пространно рассуждает на тему - в чём же сущность американской нации? И приходит к такому заключению: "Дети и внуки англичан, ирландцев, итальянцев, евреев, немцев, поляков по сути своей прежде всего американцы".

Это они, американцы избрали в 1913 году своим президентом Вудро Вильсона, снискавшего у современников славу прогрессивного реформатора. Это произошло как раз в то время, в какое и будут совершать комические поступки герои моей следующей главы.

Вильсон энергично способствовал процветанию не только экономики, но и искусства. И в частности искусства кино. Десятой музе - музе кинематографии в ту пору было всего восемнадцать годиков - совсем юная особа. И притом весьма привлекательная. Покровительница экранного искусства всячески поощряла как гриффитовскую драму, так и сеннеттовскую комическую.

 

КОМИКИ "КИСТОУНА"

 

Сохранился рассказ Сеннетта о том, что представляла собой его студия в 1912-1915 годы. Студия, обосновавшаяся в местечке Эдендейл - пригороде Лос-Анжелеса - "была просто старой дачей, приспособленной к моим нуждам. В студии было два корпуса. Один из них был павильоном, в другом были расположены монтажная, проекционная камера и мастерская по изготовлению декораций. На дверях были развешаны импозантные таблички: "Сценарное депо", "Приём артистов" и пр."

"Кистоун", как уже говорилось, специализировался на выпуске короткометражных комических фильмов. Исключение руководитель студии сделал лишь однажды, сняв в 1914 году шестичастёвую комедию "Прерванный роман Тилли"

Фильмы "Кистоуна" расходились по всему миру, демонстрировались на пяти континентах, добирались до самых глухих захолустий. Короткометражки чаще всего в ту пору снимал режиссер Генри Лерман, фигура колоритная, австрийский эмигрант, в прошлом кондуктор автобуса, он выдавал себя за ведущего постановщика французской фирмы Пате, тогда как на самом деле, был всего лишь скромным сотрудником американского фелиала Пате. Кличка "Лерман-Пате" прочно приклеилась к его имени. Впрочем, Лерман был не лишен способности; хорошо чувствовал юмор, обладал высокоразвитой фантазией - важнейшее свойство любого режиссера. Хвалёный "кистоуновский стиль" во многом обязан Лерману.

Комические фильмы раннего "Кистоуна" строились на примитивнейшем сюжете; изобиловали массовыми потасовками и бесконечными погонями, обычно при участии целого взвода полицейских. Участники погонь с варварским ожесточением крушили всё, что попадалось на пути. Упомяну и еще один приём в наборе комических средств "Кистоуна" - падения. Именитый комик Гарольд Ллойд, подвизавшийся некоторое время у Сеннетта, писал в своих воспоминаниях: "кистоуновские актёры падали так, как еще никто не падал со времен Адама". Нелишне заметить, что глава студии при создании фильма всячески поощрял актерскую импровизацию.

Фильмы "Кистоуна" в сущности были зрелищем народным и по форме и частично по содержанию. Как киножанр они возникли не без влияния комиксов, представлявших собой - изложение какой-либо истории в серии броских картинок. Комиксы и поныне печатаются в приложении к воскресным изданиям газет и журналов. И обычно носят чисто развлекательный характер. Необычайно популярны.

Созданные на грубоватых фарсовых приёмах комические Соннетта некоторые критики-снобы пренебрежительно относили к низким видам искусства. По счастью известны и другие точки зрения. К примеру сказать, кинорежиссёр Г.М. Козинцев считал, что "из всех жанров в кинематографе комическая - наиболее чистый кинематографический жанр". Григорию Михайловичу вторил классик французского кино Рене Клер. В книге "Размышления о киноискусстве" он пишет, что жанр максеннеттовских комических "этих причудливых поэм, где клоуны, купальщицы, автомобиль, собачка, кувшин с молоком, небо, море...постоянно сменялись одно другим и в которых каждая комбинация вызывала восхищение и смех".

Мне представляется, что комическая - это первая ступенька, ведущая в дальнейшем к шедеврам высокой комедии, к таким как "Новые времена" Чаплина, "Генерал" Китона, "Король цирка" Линдера, "Кавказская пленница" Гайдая, "Берегись автомобиля" Рязанова, "Безумный, безумный, безумный мир" Креймера, "Игрушка" Вебера.

Главную ставку Сеннетт делал на своих комиков-премьеров. "Это они пополняют кассу" любил он повторять. И по мере того как росла их популярность, понемногу увеличивал им гонорар.

Первым в "звездное небо" вознесся Форд Стерлинг. Его рекламировали - "Король комедии". Сначала он играл главную роль в серии так называемых "еврейских комедий". Герой Стерлинга носил сценическое имя Гейнц. Наиболее удачной в этой серии считается фарс "Воскрешение Гейнца". Позднее актер создал комедийную маску персонажа, внешне напоминавшего "дядюшку Сэма", каким его изображают на многочисленных шаржах. В большей части одно-двухчастевых фильмов Форд снимался в цилиндре с козлиной бородкой и с усами. Физиономия его всегда выражала высокомерие, подчеркнутое презрительно скривленными губами. Стерлинг запомнился своим ястребиным взглядом и суетливыми движениями. Репортеры, регулярно писавшие о новых картинах "Кистоуна" характеризовали лицо этого актёра как желчное, надменное, свирепое. Лучшая из его ролей, на мой взгляд, - сержант полиции.

По натуре человек капризный и мнительный, Стерлинг постоянно конфликтовал с Сеннеттом, то уходил от него, то возвращался. "Субъект с бородкой", как его называли, без удержу гримасничал в своих фарсах, комиковал, не зная меры, утрированно реагировал на всё происходящее рядом с ним. И вообще дико переигрывал. Стерлинг создал тип необаятельного грубияна со злобным характером. А ведь еще древние знали - злой комик плохо смешит. Злого комика публика не полюбит.

Мне не нравились фильмы с участием несимпатичного брюзги Стерлинга - не люблю злых комиков.

А вот смешные короткометражки с участием другого премьера "Кистоуна" - Фатти - неизменно вызывали мое юношеское восхищение. В особенности, когда Фатти колобродил на пару с коротышкой Чарли. ( О Чарли Чаплине разговор дальше). Помню их всмешной картине "Транжиры". В стельку пьяные дружки ввалились по дури в роскошный зал первоклассного ресторана. Здесь всё готово к приёму вечерних посетителей: столы сервированы, сверкает никель приборов - вот-вот начнут съезжаться гости. Забулдыги, нимало не смутясь, сдернули со стола белоснежную скатерть, смахнув заодно посуду, расстелили скатерть на полу среди осколков тарелок, вилок и ножей и, представьте себе, улеглись на этой "простыне" спать...

Запомнился тот же потешный дуэт и в комедии "Накаут". Чарли играл шустрого рефери, а Фатти незадачливого боксёра. А в "Маскарадной маске" эти прохиндеи затесались в великосветскую компанию и чудили там в хвост и в гриву.

На мой юношеский взгляд, Фатти был очень забавным комиком. Я старался не пропускать картины с его участием. В ту пору мне еще не было известно как драматично сложится его судьба, как печально завершится его феерическая карьера.

Фатти - псевдоним Роско Арбэкля, родившегося в 1881 году. Фатти в переводе с английского означает - жирный. По моим наблюдениям толстяки почему-то чаще всего низкорослы, как например, прославленный американский комик Джон Банни или как наш комедийный актёр Анатолий Горюнов. Арбэкль же при полнотелой фигуре роста был высокого, имел пышущее здоровьем, круглое как масленичный блин лицо. Несмотря на грузное телосложение, двигался Фатти легко и даже, представьте, пластично.

Сценическая карьера Роско началась рано: в трехлетнем возрасте он играл негритёнка в каком-то передвижном театрике. Так, подрастая и переходя из одной труппы в другую, он оказался в Эдендейле. Сеннетт принял "фактурного" актёра на роли "получателя затрещин" и чревоугодника. Однако вскоре выяснилось, что новенький одарен способностью смешить, что у него в душе искра божья, талант импровизатора. Уже во время первой съёмки, все, кто находились в студии, хохотали над проделками его персонажа. Арбэкль искусно играл глупца или человека попавшего в глупое положение. Его комический персонаж был не только смешным, но еще и обладал творческим темпераментом.

Сперва он сыграл в нескольких комических лентах роль сержанта полиции. (В этом образе Фатти запечатлен на обложке книги, посвященной студии "Кистоун"). Чуть позднее Арбэкль стал играть влюбленных простаков, буйных ревнивцев, недотепистых подмастерьев, страстных обжор и бедолаг-пьяниц.

Сеннетт быстро понял: в руки к нему попал комик "привлекающий публику". Это Мак придумал для него псевдоним - Фатти, который оказался на редкость удачным.

Вскоре Фатти превзошел всех остальных комиков и сделался премьером из премьеров.

Босс стал поручать Арбэклю режиссировать фильмы. И это хорошо получалось у него. Спустя полгода он скажет интервьюеру: "Я не умею вымучивать смешное. Смешное из меня само вылетает, точно "форд" из-за угла... В смешном много тайн. Мало-помалу мне удается отгадывать некоторые из них".

Историк кино Ж.Садуль нелестно аттестует Фатти: "грубый, грязный, прожорливый и сластолюбивый... с чувственным ртом и маленьким носом". Он же, Садуль о том же актере на страницах другой книги: "В его круглом лице разжиревшего подростка есть что-то нечистое и порочное". Что сказать? Ну разве только то, что каждый имеет право на собственное мнение. Своё мнение о комической маске Фатти я высказал выше.

По просьбе "комика номер один" Сеннетт зачислил в труппу на второстепенные роли молодых племянников Арбэкля - Джозефа Китона (Спустя лет пять он прославится под псевдонимом Бастер Китон) и Ола Сент-Джона, впоследствии оригинального комика яркой индивидуальности, который обгонит своего учителя Фатти. Дальше я расскажу о нём подробнее.

Характером Роско Арбэкль был праздный гуляка, прожигатель жизни, что в недалеком будущем и погубит его. Впрочем, кто в молодые годы не предавался беспутству. Не избежали этого даже люди, на которых трудно подумать. Примеров хоть отбавляй. Ну вот хотя бы король Генрих Пятый. В своём весеннем возрасте вел куда какую разгульную жизнь. Или идеолог коммунизма Карл Маркс. Недавно в немецком архиве нашли документ, в котором говорится, что тот в годы студенчества за выпивку и дебоширство был посажен в кутузку.

Не знаю почему, но толстяк Фатти каким-то образом связывался в моем сознании с шекспировским Фальстафом. И фигурой схожи, и выпить оба не дураки, пошутить-посмеяться большие любители, и до женского пола падки, а уж что до чревоугодия, то Фальстаф, который свой пропитой желудок называл "величественным пузом"

шел с Фатти, как говорят конники, ноздря в ноздрю.

Популярность Фатти росла словно подснежники в конце апреля. Владельцы других студий засылали в "Кистоун" лазутчиков - переманить знаменитость, суля ему златые горы...

И Роско Арбэкль, всё еще получавший у Сеннетта сто долларов в неделю (а начинал с 25), перешел летом 1917 года в самую крупную тогда фирму "Парамоунт". По контракту, подписанному актером на десять лет, ему гарантировали оклад не менее одного миллиона долларов в год."Он был в то время самым высокооплачиваемым комиком во всём мире".

Арбэкль оговорил в контракте, что вместе с ним в "Парамоунт" перейдут и оба его племянника - Джозеф Китон и Ол Сент-Джонс.

В "Кистоуне" было много актёров комедийного плана, но мой рассказ лишь о тех, кому удалось сделать себе громкое имя, кому доверяли главные роли.

К таким, безусловно, принадлежал Бен Тюрпин.

Родом он с бывшего рабовладельческого Юга, из местечка Ханвилл, неподалёку от Нового Орлеана. Его родители владели небольшой фермой и специализировались на выращивании хлопка. В детстве Бен сбежал из дома - его приняли в странствующий цирк, где мальчишка прошел блестящую акробатическую выучку. Чарли Чаплиннапишет о нем не без восхищения: "Бен пролежал двадцать раз в больнице по причине перелома костей. И невзирая на это, насчитывая 59 лет, этот старый ветеран всё еще в состоянии проделать "108" на асфальтной мостовой. Если же я разъясню, что "108" представляет собой сальто-мортале в воздухе, с последующим падением на спину, вы поймете, что это не пустяки".

В "Кистоуне" Тюрпин появился в зрелом возрасте, ему уже было под сорок. В "Автобиографии" Мак Сеннетт напишет о нём: "Как и большинство наших парней... он пришел из бродячих театров без имени и без денег".

Процитирую еще одного знатока комедийного жанра - Г.А. Авенариуса. Вот как он охарактеризовал на страницах своей книги "Чаплин" комическую маску Тюрпина: "Придурковатый, косоглазый субъект средних лет с узкими плечами и бессмысленным выражением лица; костюм на нём сидит мешковато, руки болтаются как на шарнирах, походка заводной куклы... Субъект этот постоянно пьян и вступает с каждым встречным в драку". Уважаемый исследователь комического почему-то упустил, не отметил смолистые усы Тюрпина и тонкую длинную шею. А ведь именно она придавала облику комика особую забавность. "Изящная" голова Бена торчала на длинной шее - как бы сказать? - словно эскимо на палочке.

Все писавшие о Тюрпине, подчеркивали его косоглазие. Эта самая приметная чертавнешности актёра сделалась его визитной карточкой. И больше того - комическим козырным тузом, смеховым тараном.

Режиссёры предпочитали снимать Бена крупным планом. Сценаристы делали ставку на его косоглазие. С какой изобретательностью обыгрывали они пресловутые глаза комика! В различных комедиях вместе с ним действовали - косоглазая жена и добрая дюжина их косоглазых детишек; косоглазыми были его дед и его бабка, его корова, и даже у его автомобиля косили фары...

Не знаю, сам ли актёр додумался или подсказал кто-то из режиссёров, а может и Сеннетт, но только самой большой удачей комической маски Тюрпина я считаю - амбициозность его персонажа. Герой Бена необычайно тщеславен. В фильмах он всё делает с апломбом, с удивительным самовосхищением.

Какой-то, вне сомнения, наблюдательный и остроумный человек из прокатчиков кинокомедий с участием Тюрпина дал ему прозвище Нарцисс, звучащее применительно к этому типажу в высшей степени иронично, ибо Нарцисс, герой древнегреческого мифа, отличался, как вы безусловно помните, баснословной самовлюбленностью, которая и погубила его. На редкость удачное прозвище намертво приклеилось к этому комику. У зарубежного зрителя Тюрпин известен только под этим именем. В кинотеатрах Парижа, Берлина, Стокгольма - да во всех странах - демонстрировались картины с его участием: "Нарцисс - боксёр", "Нарцисс - кондуктор", "Нарцисс на охоте", "Нарцисс - стрелочник", "Нарцисс - офицер".

В двадцатые годы я видел несколько полнометражных комедий с Тюрпином в главной роли. Запомнилась - "Поспешная свадьба", Вместе с ним забавно действовала "кистоуновка" женщина-комик Луиза Фазенда (мы еще встретимся с ней). Блистательный, феноменально комичный дуэт! Какие горделивые позы принимал Тюрпин-Нарцисс, как потешно стрелял косыми глазами на проходивших мимо барышень!

Долголетний опыт зрителя-киномана подсказывает мне: самая сильная сторона оригинального таланта этого комика - дар пародиста. Его изумительное искусство смешно окарикатуривать пародируемый предмет, право, не знал равных. Во всяком случае, лично мне неизвестен какой-либо другой актёр, который бы в кинопародии был бы так выразителен и так смешон, как Бен Тюрпин. Не случайно чуткий на актёрскую самобытную индивидуальность Чарли Чаплин, затеяв съёмку пародийного фильма "Кармен", пригласил именно его на роль тереодора. И когда по ходу картины донья Кармен, избалованная вниманием вожделеющих мужчин, уходит - кто бы мог подумать! - к торреро-недотепе с гротескной внешностью Бена, то это уже, знаете ли, настоящий апогей пародийного комизма.

После того как Тюрпин ушел из "Кистоуна", он кочевал из студии в студию: "Эссеней", "Фёрст-нэйшнл", "Эссошиэйтед продакшнс", "Пате", где в 1923 году он вновь встретился со своим "крестным отцом" Сеннеттом, который снимал его здесь в длинной серии двухчастевых комедий.

Тюрпин был бесподобен в полнометражном "Кумире публики" - пародии на ковбойские фильмы. Постановщики уловили наиболее подходящий момент - пик успеха этого жанра. В пародийном высмеивании штампов вестерна был остроумно использован приём подачи материала: "чудовищные" приключения героев снимались ни где-нибудь в прериях дикого Запада, а в киноателье. Откровенное саморазоблачение придавало "отчаянно смелым" поступкам персонажей язвительно-иронический характер. Герой Тюрпина - бестолочь из бестолочей. В слегка утрированном костюме ковбоя с кольтами за поясом, из которых он палит в самый неподходящий момент, нарушая ход съёмки; этот олух царя небесного неловко сшибает прожектора, то и дело натыкается на штатив кинокамеры, уморительно скачет "на коне", показывая чудеса ловкости и храбрости.

В кинопародии для заострения содержания умышленно оглупляются персонажи и ситуация. И комик мастерски пользовался этим во всех пародийных комедиях.

Свою звездную роль Тюрпин сыграл в потешном "Калифе на час" - комической пародии на супербоевик "Шейх", в котором сверкнул дамский кумир, писаный красавец Рудольфо Валентино. Только вспомнишь Бена с его карикатурной внешностью, с его дурацки напыщенным видом в обличье высокомерного калифа и не сможешь сдержать улыбки. Не забуду, как я ухохатывался до колик, глядя на уморительного восточного князька, действовавшего в экзотической обстановке. Вижу как теперь, вот калиф-недотыка удирает верхом на верблюде от разъяренного льва, вот спасается от целой ватаги взбешенных арабов, вот крупный план физиономии калифа с выражением крайнего удивления взирающего на невесть откуда появившуюся во дворце негритянку...

Режиссер "Калифа на час" Ричард Джонс, по всей вероятности, хорошо разбирался в художественном стиле пародии. Он изобретательно высмеял ориентальные реалии, изобразил дворец калифа полный таинственных превращений; в нём сами собой передвигаются колонны, из стен вдруг выдвигаются устрашающие лезвия кинжалов... Режиссер использовал допустимые в жанре пародии элементы абсурда, как например, во фрагменте, по ходу которого арабы из вражеского лагеря ловят удочками рыбу в... песке пустыни, вызывая тем самым комический эффект...

Кстати сказать, пародийные фильмы в подавляющем большинстве не несут в себе никакой идеи, ну разве что идею веселого развлечения. А это, заметьте, немало. Социальную жажду развлечений испытывает всякое общество. Не забудем, что развлечение - источник психологической гигиены, оно играет терапевтическую роль. Развлечение - это инъекция хорошего настроения. Развлечение, по словам польского исследователя природы комического Богдана Дземидока, "средство, способное разрядить недовольство, бессильный гнев, негодование и прочие подавляемые до поры эмоции". Развлечение, утверждает Дземидок, в иных случаях может принести утешение в личных неудачах и разочарованиях, а также способно быть "своего рода компенсацией за унижение, страх и поражение".

Бен Тюрпин живет в моей памяти как бесподобный комик-пародист.

Перечень обозреваемых комедийных актёров раннего "Кистоуна" будет неполным без двух, по-своему замечательных мастеров смеха - Честера Конклина и Мака Суэйна.

Уроженец Австралии Конклин, в прошлом танцор-чечёточник, сказал о себе в интервью: "Я подцепил вирус комического, когда увидел в Чикаго комедию "Макс - жертва хинной настойки" с Максом Линдером в главной роли. И мне страшно захотелось стать комиком. Я сказал себе: "Чес, меняй профессию!" Мистер Сеннетт любезно принял меня к себе".

Конклину, по его признанию, долго не удавалось найти свою комическую маску. Спасибо Луизе Фазенде, она приняла участие в судьбе растерянного новичка. Всю свою жизнь он будет благодарен этой одаренной актрисе, женщине чуткой, отзывчивой, выделявшейся среди остальных "кистоуновцев" образованностью и остроумием. Именно Фазенда помогла Честеру создать тот типаж, с которым он уже никогда не расстанется.

Самой приметной деталью его сценического облика были усы. Впрочем, усатых комиков в "Кистоуне" хватало. Но у Конклина усы были особенные. Чтобы вы могли составить себе представление о них, воспользуюсь тропом своего любимого юмориста Вудхауза, который сказал об одном из персонажей, что тот "носил усы, какие были в моде у сержантов и моржей". Именно моржовыми усами и отличался Конклин. Я видел его в ролях обманутого мужа, мстительного ревнивца, суетливого проныры; персонаж бывшего чечёточника был любителем спиртного. Чаще всего он представал на экране в качестве собутыльника Фатти. Не забыть "фирменный", по-смешному оторопелый взгляд Честера Конклина.

Со временем от ролей второго плана он дошел в нескольких фильмах до главных. Но той популярности, какую завоевал Бен Тюрпин не добился.

В "Кистоуне" не было второго такого высокорослого, дюжего в теле актёра как Мак Суэйн. У этого могучего гиганта были густые чёрные, прямо-таки брежневские брови, и притом - свирепое выражение лица. Обычно Суэйн играл отцов семейств. Его герой по-обыкновению человек состоятельный, хорошо одетый, склонный к выпивке, постоянно под градусом. И к тому же отличался женолюбием - не пропускал ни одной юбки, за что экранная супруга не раз поколачивала чем попадя "застуканного" дон-жуана.

Основная черта его сценического характера - раздражительность. Зачастую вспыхивал как солома от спички. И уж коли накатило на дылду раздражение - берегись его гнева. Страшен как цунами.

На мой взгляд, лучшие работы Суэйна те, где он был партнером Чарли Чаплина. Когда молодой кинокомик, выходец из Англии, добился в "Кистоуне" самостоятельности, он предпочитал иметь в качестве партнера великана Мака Суэйна. При этом будущий постановщик "Новых времен" руководствовался законом художественного контраста: здоровяк Суэйн был своеобразным противовесом тщедушной фигуре маленького бродяжки.

Удачей их дуэта стала комическая лента "Его музыкальная карьера", где Чарли и Мак играли перевозчиков пианино. Фильм строился на том, что эти придурковатые бедолаги с превеликим трудом и смешными пререканиями втаскивали по крутой лестнице на самый верхний этаж тяжеленный инструмент.

В нашем госфильмофонде сохранилась фарсовая короткометражка "Роковой молоток", в которой Чаплин и Суэйн потешно играют враждующих соперников,влюбленных в одну и ту же девицу. Непримиримыми соперниками они предстают и в комическом фильме "Состоявшееся знакомство". А в короткометражной комической "Его доисторическое прошлое", (сценарий и режиссура Чарли Чаплина) Суэйн играет диковинного царька со взрывным характером. Фантасмагоричски-потешное действие происходит в каменном веке.

Позднее, когда Чаплин уйдет от Сеннетта и станет как режиссер-постановщик снимать комедии для других фирм, он вспомнит о Суэйне, пригласит к себе и снимет в ряде бурлескных двух-четырехчастёвых картин. К тому времени Мак сильно располнеет, обзаведется округлым брюшком. Однако важнее другое: заметно окрепнет его актёрское мастерство. Теперь это уже не ремесленник, а вдумчивый мастер своего дела. Школа, которую он прошел под руководством Чаплина, приблизила творческий аппарат Мака Суэйна к художественному совершенству. В особенности удалась ему драматическая роль Большого Джимми в чаплиновском шедевре "Золотая лихорадка"(1925 год). Суэйн в образе искателя жёлтого металла, потерявшего память из-за удара по голове лопатой, придал своему герою правду человеческих чувств. Он создал в этом классическом фильме живой индивидуальный характер, проникнутый психологической глубиной. И что интересно: во всех комедиях периода "Кистоуна" у актёра злые глаза, здесь же, напротив, добрые, кроткие.

...Я снова окунаюсь в глубь своей памяти. Мне хорошо знакомы все, кто работали в веселом максеннеттовском цеху, изготовлявшем животворный смех. Они были моими любимцами. Могу закрыть глаза и увидеть, будто в яви, каждого и на крупном плане и на общем. Я помню, как звучали их комедийные голоса.

Комик, в моём представлении - это улыбающийся лучик от солнечного диска. С приятностью вспоминаю этих чародеев смеха, даривших в мои молодые годы столько радостных мгновений.

 

ШАРЛЬ ПАТЕ

 

Кукарекующий петух - бренд кинофирмы Пате, знаменитый "chantecler" знаком мне с мальчишеских лет. Родители водили меня в летний кинотеатр, где перед началом картины, демонстрировались "Киножурналы Пате". Сюжеты для журналов операторы этой фирмы снимали во всех уголках мира.

Много позднее, когда я работал над книгой "Виталий Лазаренко", мне пришлось вплотную столкнуться с петухом Пате: роясь в архивах, я установил, что герой моей книги - Лазаренко, известный в своё время клоун-прыгун, был приглашен в московское представительство Пате, располагавшееся на Тверской улице дом номер 36. По вечерам над входом весело сияло, переливаясь электрическими огнями, изображение шантеклера - певца утренней зари. Глава представительства мсье Кемлер замыслил снять для "Журнала Пате" прыжок знаменитого клоуна через трёх слонов.

В 1914 году в январском номере журнала, среди прочего, фигурировал сюжет, сопровождаемый титрами - "Рекордный трюк! Единственный в мире исполнитель донской казак Виталий Лазаренко!"

К тому времени я знал, что фирма Пате была самой крупной в мире, что она господствовала на кинорынке. Мне, увлеченному собирателю жемчужин смешного было известно, что на студиях Пате снимались французские комедии раннего периода, в том числе с участием Макса Линдера. И естественно, что фигура основателя "Империи Пате" сделалась предметом моей пристальной, целенаправленной заинтересованности.

Шарль Пате - личность выдающаяся, в высшей степени талантливый организатор кинопроизводства, человек интереснейшей биографии.

Сын потомственного колбасника, который в местечке Венсенн (пригород Парижа) производил более двадцати сортов колбас. В отличие от своих братьев, молодой Шарль не пожелал заниматься семейным бизнесом, и в девятнадцатилетнем возрасте отправился на поиски счастья в Южную Америку. Исколесил вдоль и поперек Бразилию, покрутился в Венесуэле и Колумбии. Без малого два года, что он провел там, были полны испытаний, невзгод и злоключений. Однако ни денег, ни успеха искателю приключений не принесли.

Невзгоды таких людей как Шарль Пате только закаляют. И обогащают жизненным опытом.

Воротясь домой, повзрослевший скиталец уже знал: синематограф - вот его будущее. Интуиция подсказала - именно с ним ты должен связать свою судьбу! У кино, несмотря на его младенческий возраст, заманчивая перспектива. Да что там заманчивая - фантастическая перспектива.

Наделенный от природы практической смёткой, предпринимательским дарованием, осторожностью и вместе с тем способностью рисковать, Шарль начал с продажи киноаппаратов системы "Эдисон". Дела пошли успешно. Интуиция не обманула.

Тогда же он установил деловые связи с Нью-Йрком, которые постоянно расширяясь, продлятся всю его жизнь.

Немного позднее, поднакопив денег, Шарль Пате сумел убедить фабриканта электроприборов Гривола и своих братьев организовать на паях компанию, которая займется выгодным бизнесом - записью на восковые валики фонографа монологов знаменитых французских актёров и речей государственных деятелей. Компания, названная"Женераль де фонограф", настолько преуспевала, что Шарль решил заняться еще и производством фильмов.

У себя в Венсенне он арендовал большой участок земли сроком на шестьдесят лет и построил киноателье, в котором приглашенные режиссёры снимали драматические и комедийные фильмы. Немного позднее Пате откроет более крупную киностудию в местечке Монстрей (восточный пригород Парижа).

А на своём участке в родном Венсенне Шарль выстроит две фабрики - кинокопировальную и производящую все виды кинопленки - негативную, позитивную, узкую (16миллиметровую). Подобного рода предприятие в 1910 году Пате основал и в Америке совместно с химическим трестом "Дюпон де Немур", составив тем самым серьезную конкуренцию фирме Кодак.

Одновременно неугомонный Шарль в высшей степени успешно занимался прокатом фильмов, поставляя их во все страны мира. И со временем сделался самым крупным кинопрокатчиком.

Натура титаническая и притом непоседливая, уроженец Венсенна регулярно наезжал то в Лондон, то в Берлин, то в Петербург, то в Алжир, то в Рабат (Морокко) - контролировал свои представительские конторы.

Но особенно часто посещал Соединённые Штаты.

Папаша-Пате называл сына шлёндрой, а мать однажды ласково попеняла любимчику: ну что же тебе, миленький, не сидится на месте! Только объявился дома, ну, думаю, слава Богу, глядь, а его уже и след простыл...

Газетчики постоянно упрекали Шарля в пристрастии к Америке. А он и не думал скрывать своего к ней расположения. Напротив, всё время повторял: "Цель, которую я преследую - это нравиться американцам". И при всяком удобном случае нацеливал отечественных производителей кинопродукции на заморский рынок. Поймите, убеждал он, американцы для нас - самая желанная клиентура. Так предлагайте же им не бургундское, а виски! И храни вас Бог угощать янки устрицами! Если хотите завоевать штаты, то, "используя средства кино, применяйтесь к их вкусам и привычкам".

1913 год и начало 1914-го - время, когда царство свободной конкуренции окончательно сменилось эпохой монополий. Тут и там создавались тресты, концерны, синдикаты, картели. Владелец какой-нибудь фабрики или завода прежде чем войти, допустим, в трест, непременно проконсультируется у специалиста. И если в древности испрашивали совета у оракула или у прорицателя, то в наше время прибегают к помощи знатоков высшей квалификации.

Вот и Шарль Пате, чутко уловив новые веяния, воспользовался услугой экспертов по современной финансовой технологии, и следуя их рекомендации, организовал, как пишет Садуль, "трест мирового значения и развивал его вширь и вглубь".

Дела продвигались до такой степени успешно, что глава "Пате консортиум" объявил своим акционерам, что гарантирует им дивиденды "значительно большие, чем выплатили все вместе взятые кинофирмы Европы". Вот это размах!

Всё шло, казалось, как нельзя лучше, и вдруг война...

Девятнадцатого июля 1914 года Германия объявила всем - "Иду на вы!" И уже в начале сентября произошла историческая восьмидневная битва на реке Марне.

Война нанесла кинопромышленности Франции удар такой силы, что оправиться от него она смогла - и то с величайшим трудом - лишь во второй половине двадцатых годов. Впрочем, военные действия гибельно отразились не только на превосходно налаженной киноиндустрии страны Люмьера, Мельеса, Макса Линдера. "В годы войны, -свидетельствует современница тех событий Аста Нильсен, звезда датского и немецкого кино (я привожу строки из её мемуаров "Безмолвная муза"), - в Европе не было создано ни одного порядочного фильма, и европейская кинопромышленность безнадежно отстала".

Все трудоспособные мужчины, работавшие на заводах, фабриках и киноателье Пате, были мобилизованы. Ни в Венсенне, ни в Париже Шарлю делать было нечего. И он направился в Америку, где провел без малого два года.

За это время он многое успел: построил там завод, изготовлявший киноаппаратуру, но необычную, а такую, какую до него производить никто не догадался - узкоплёночную для кинолюбителей. Спрос на нее начался огромный. Заодно выстроил и фабрику, выпускавшую специальную пленку для тех маленьких кинокамер.

Но самое главное - Шарль организовал в Америке мощную киностудию "Пате - эксчейндж", на которой помимо потока детективных сериалов, будут снимать и комедии при участии героев моих воспоминаний.

Необходимо заметить, что головастому французу пришлось постоянно преодолевать мощное сопротивление американских промышленников и продюсеров. Но, благодаря свойственной ему изворотливости и напористой предприимчивости, Пате удавалось отражать нападки хищных соперников.

Еще в тот момент, когда Шарль высадился в нью-йоркском порту, его дни плотно заполнились бесконечными деловыми встречами с нужными людьми. И в том числе с Хэлом Роучем.

 

ПРЕДЛОЖЕНИЕ КИНОМАГНАТА

 

Хэл Роуч, сидя перед зеркалом, тщательно выбривал лицо. Через полтора часа у него встреча с Пате. В этот раз француз пригласил его на ланч в отель "Бриворт" на 5-ой авеню.

Хэл обдумывал: о чём может возникнуть разговор, что будут обсуждать...

Он искренне почитал Шарля. Почитал не только как финансового туза (впрочем, как туза тоже), но главным образом как личность. В этом человеке есть всё - и живой ум, которого хватило бы на троих, есть неотразимое обаяние, есть чувство юмора. Разговаривать с этим симпатягой - одно удовольствие.

А какой удачливый предприниматель! Подумать только, какими делами ворочает. И притом, умеет держать удар. Уж сколько попыток делали наши пакостники, чтобы сожрать гальского петуха - да не вышло. Подавились. А он как кукарекал так и кукарекает себе...

Несомненно, речь зайдёт и о Ллойде. Еще в прошлый свой приезд Шарль сказал, что его европейская клиентура начала отказываться брать фильмы с Люком. Говорят - приелся... Хэлу вспомнилось, как тогда его стеганула мысль - а что как вообще откажется покупать наши фильмы. В тот раз француз добавил после угрюмой паузы: "Не забывайте, ваш парень не один смешит публику. Веселые фильмы с неплохими забавниками поставляют мне и англичане, и итальяшки, и немцы... Этот ваш...как его? Да, Ллойд - малый не без способностей. Ему не откажешь в комических задатках. Но, Хэл, давно уже пора думать о чём-то новом".

Об этом, впрочем, они и сами размышляли. И не раз. Им и самим осточертели нелепые проделки тупоголового Люка...

- Есть у нас мысль, - сказал Роуч, глядя в агатовые глаза Шарля, сделать персонажа Ллойда более естественным...

Над правым плечом Хэла склонился молодой официант и спросил учтиво: "Какого изволите вина?" От неожиданности Роуч слегка растерялся. Приподнял бокал, потом сообразил, что глупо, поставил на место и в замешательстве уставился на бутылки.

- Попробуйте, Хэл, французское бордо тысяча девятьсот третьего года, - пришел на выручку Шарль с обычной своею любезностью. Подчиняясь кивку Роуча вышколенный официант виртуозно наполнил хрустальный бокал.

Осушив бокал и воздав вину должное, Роуч продолжил прерванный разговор.

- Да, так вот о Ллойде и о новой маске. Мы замыслили создать образ человека с улицы, какого встретишь на каждом шагу. Это понятно?

Шарль вежливо кивнул.

-Нам хочется создать такой тип, чтобы многие узнавали в нём себя.

Пате отложил свой нож и вилку и, дожевав, произнес:

- То, что вы сказали, весьма любопытно. Знаете ли, дорогой Хэл, открытый мною - Макс Линдер, заметьте себе, горжусь своим открытием, так вот Макс давно уже отказался от клоунской маски и, как вам хорошо известно, играет вполне реалистическую персону. И в нём тоже многие узнают себя.

Роуч расплылся в восторженной улыбке.

- О-о-о! Макс! Так ведь это же кумир мой... Макс Линдер и Чарли Чаплин в моих глазах - два колосса комического!

- Да уж, ничего не скажешь, непревзойденные, - произнес Шарль и, печально вздохнув, добавил, - ушел мой Макс на днях добровольцем на фронт. А ведь такой талантище, поймите, может и погибнуть нелепо...

Собеседники, не сговариваясь, тактично продолжили завтрак молча.

От киномагната исходил приятный запах какого-то нездешнего, вероятно, дорогого одеколона. А как элегантно сидит на нём новенький, с иголочки костюм - шедевр портновского искусства. Не ускользнуло от наблюдательных глаз Роуча и самодовольная манера Пате держаться. Видимо, мосье немного щеголяет своей изысканной респектабельностью... Интересно, а жена у него имеется? Почему-то никогда не заводил разговор о женщинах...

Роуч закурил трубку.

Проглотив бокал вина, Шарль утерся салфеткой, и заметил назидательным тоном:

- Вот мы говорили о комиках и комическом. Комическое, заметьте себе, имеет много граней, но нас с вами комическое интересует лишь как зрелищное действо. Так?

- Именно так.

- Признаясь, я с молодых лет неравнодушен к смешному. Комики, эти мудрые глупцы - слабость моя. Знаете, Хэл, я ведь не только Макса открыл, но еще и Андре Дида. Слышали о таком?

- Ну а как же.

- Тоже, доложу вам, недурственный комик... Предал меня, стервец! Польстился на большие деньги, укатил в Италию. А кто, скажите на милость, нашел никому неизвестного Фердинанда Зекка и сделал из него первокласного комедийного режиссера!

Шарль наполнил бокал Роуча и свой, и сказал растроганно:

- Война... Проклятая война загубила моё любимое детище - студию на Лазурном берегу. Я её, знаете ли, специально создал для съёмки комедий. И называлась она - "Комика"...

Хэл подумал: это, конечно, интересно, но ведь не для того же он пригласил меня сюда...

И, словно бы угадав его мысли, Шарль произнес с приветливой улыбкой:

- Я встретился с вами, Хэл, с практической целью - предложить поработать на "Пате- эксчейндж", - сын колбасника заглянул в глаза собеседника - как он отнесся к предложению? И не усмотрев в них протеста, продолжил убеждающим тоном. - Каких-нибудь полчаса назад вы сказали, что намерены поискать новый образ Ллойда. Да? Так вот вам и карты в руки. Поэкспериментируйте, попробуйте и так и этак... Мы, французы в подобных случаях говорим: L'audace, l'audace et toujors laudace, то есть, дерзай, дерзай, всегда дерзай!.. Снимите на пробу несколько короткометражных лент. А потом проверим на публике. Если она примет свеженькое блюдо - продолжите. А нет, так будете искать чего-нибудь пооригинальнее... Я отведу вам целый павильон. Он оборудован самой совершенной техникой... Ну, так как? - Шарль Пате вновь проницательно впился в жаркие глаза Роуча. И прочитал в них готовность принять предложение.

 

ИСКАТЬ И НАХОДИТЬ

 

До съёмок было еще далеко. Прежде следовало многое обсудить и о многом договориться.

Роуч-режиссер задался вопросом: кого чаще всего мы встречаем в городских скверах, на вокзалах, в офисах, в барах? Хэл и Гарольд перебирали различные типажи - один, другой, третий... "И вдруг меня осенило, - напишет в мемуарах Ллойд, - ну конечно же, "очкастых". Ведь 80% мужчин ходят в круглых очках".

Охваченный волнением, Роуч машинально почесал свой выдвинутый вперед подбородок, такой же как и у композитора Вагнера, и воскликнул:

- Ну ты... ну, оре-е-ел! Вот это да! Быть тебе, Гар, ныне и присно "человеком в очках"... И знаешь чем именно меня подкупила твоя чудесная находка?

- Чем?

- Тем, что среди комиков мирового экрана нет очкарика. Ты, брат, единственный.

Это была их первая удачная находка.

Хэл и Гарольд принялись дотошно оговаривать образ героя, подобно тому, как военачальники, склонясь над картой, оговаривают тактику предстоящего сражения. Больше всего друзья-сотрудники спорили о чертах характера очкарика - что он любит, что не любит? Какими привычками наделен? Каков его темперамент? В каком ритме он будет действовать на пространстве фильма? Ведь, к примеру сказать, Мак Суэйн живет на экране в одном ритме, а Бен Тюрпин в другом.

Разбирали по косточкам внешний облик ллойдовского героя. Как будет одет? Ну, разумеется, так же, как и большинство молодых людей среднего достатка. На голове кепка, такая же как и у многих.

- Нет! - воскликнул Хэл голосом, в котором смешались протест и убеждение, - Лучше, знаешь, канотье, соломенное канотье! Оно еще не вышло из моды.

Решили: быть по сему. Еще решили - на лице героя кроме очков - ничего, ни каких усов, ни каких усиков.

Продумали сюжет двух одночастёвок. Хэл Роуч, попыхивая трубкой, светился радостным возбуждением. Что ж, пожалуй, можно приступать к съёмкам...

Каждую неделю снимали по одночастёвому фильму. И хотя новая маска Ллойда экзамен выдержала, хотя картины выходили на экран, а Пате, одобривший пробу, пустил первые ленты в международный прокат, все же, как признавался позднее режиссер, это были всего лишь эскизные наброски к будущему образу.

Судя по старому каталогу фильмов того времени, там упоминается около десяти названий. Но никаго Гарольда Ллойда нет. Фигурирует некий Гарри: "Гарри моряк", "Гарри скрипач". "Гарри клубный мальчик", "Гарри и полиция", "Гарри и бандиты", "Гарри в луна-парке"...

Как-то раз Ллойд зашел в маленькое уютное кафе при огромной, многопавильонной студии Пате, и там его познакомили с симпатичной девушкой с большими жгуче-темными глазами. Девушку звали Биби. "Неожиданно я по уши влюбился в Биби" - читаем в воспоминаниях Ллойда.

- Хэл, позволь представить тебе мисс Биби Даниэлс... Знаешь ли, приятель, я бы очень хотел сниматься вместе с ней... Подумай, пожалуйста, как это сделать получше.

И Роуч сочинил сюжет двухчастёвого фильма - "Nomber, please" - "Соедините меня", в котором Гарольд участвовал вместе с Даниэлс.

Новая лента понравилась Шарлю Пате. И с тех пор Биби Даниэлс целых четыре года будет партнершей Ллойда.

Немного позднее Роуч прибегнул к приёму контраста, которым пользовались еще древние комедиографы. Он строится, как известно, на соединении противоположных человеческих типов, например высокий, худосочный Дон Кихот и толстяк-коротышка Санчо Панса, или вот еще - Пат и Паташон. Приём контраста нередко используют и карикатуристы. Излюбленные персонажи Альбера Дюбу - супружеская чета: рослая, полнотелая жена и рядом муж - замухрышка, почти лилипут...

Стройному, изящному Гарольду, Роуч противопоставил в качестве постоянного партнёра, немолодого уже буффонного комика Снэба Полларда с рыхлой, расплывшейся фигурой и большими усами. Поллард успешно играл медлительного, недотёпистого придурка во многих фильмах Ллойда. А еще чуть позднее Роуч прибавит к Снэбу - маленькую девочку Мэри и шустрого негритёнка по кличке Африка.

Роуч-режиссёр считал артистов, с которыми работал, своими детьми, любимыми детьми. Болел за них. И стремился к тому, чтобы они становились лучше и лучше. Ему было просто необходимо всё время обучать их и делиться своим опытом.

Роуч видел - вся его команда, включая старого волка Полларда и поднаторелого Ллойда плохо владеет пантомимой. А к этому искусству режиссер- постановщик относился с трепетным чувством почтения. Считал пантомиму академией актерского мастерства. В годы странствий, Хэла как-то раз судьба свела в ночлежке Кливленда с артистом-португальцем, который зарабатывал на жизнь выступлениями с пантомимическими сценками. Роуч, по натуре - человек приветливый и общительный, расположил к себе португальца и тот дал ему несколько уроков мимики и пластики. Любознательный юноша пристрастился к универсальному языку безмолвного красноречия. И вот теперь внушал своим подопечным: "Поймите, наши комедии смотрят во всём мире. Даже,представьте, в далёкой Африке. Вот почему вы должны виртуозно владеть международным языком пантомимы. Мы должны научиться интересно рассказывать комические истории пластикой тела и скупой, но выразительной мимикой".

Хэл постарался передать своим подопечным то, чему научил его португалец. Занимательные упражнения вызвали у всех живейший интерес. И дело, как ему казалось, пошло на лад. Пользуясь лишь скупыми жестами, тонкими мимическими движениями лицевых мускулов, улыбками, способными выражать и детскую непосредственность, и безропотную покорность, а то и собственное достоинство, его команда научилась более точно выполнять режиссерские указания.

Главное внимание он, конечно же, уделял Ллойду и неопытной мисс Даниэлс, которая оказываясь перед камерой, излишне усердствовала. "Биби, миленькая, не надо таких широких жестов", - терпеливо урезонивал Роуч начинающую актрису, не имеющую театрального образования. И снова: "Биби, Биби, не манерничайте. Делайте всё естественно, как в жизни"...

И Ллойда порой приходилось сдерживать: "Не перебарщивай, Гар, спокойней, спокойней... В особенности когда снимаю тебя на крупном плане. Мимируй и жестикулируй скупо. Камера не терпит мельтешения... Внутри, понимаешь, ты должен быть наполнен, внутри у тебя - извержение вулкана, а внешне, как говорится, и бровью не поведет".

Однажды после успешно снятой сцены, Гарольд, довольный собой, откинул полы пиджака каким-то щегольским жестом и, засунув руки в карманы брюк, направился к выходу

- Стой! - Крикнул вслед ему режиссер. - Ну-ка, ну-ка, сделай еще разок так же.

- Что сделать? - не понял Ллойд.

- Ну... это... пиджак вот так откинь и руки в карманы.

Гарольд пожал плечами и повторил свой жест.

- Всё! Отлично! - Роуч одобрительно подмигнул другу, -Проделывай, Гар, по ходу съёмки эту штучку как можно чаще.

Вот так этот изящный, какой-то сноровистый жест стал фирменным знаком комика. Жест присутствует во всех фильмах Ллойда.

Заядлый книгочей, Хэл Роуч многие сюжеты для своих короткометражек заимствовал у любимых авторов - Вудхауза, Марка Твена, Филдинга, "Смеющегося философа" - Лоренса Стерна, русского юмориста Чехова, которого недавно открыл для себя. Каждый новый замысел обсуждал с Ллойдом. Вместе обговаривали - какими комическими трюками оснастят фильм, какие приёмы используют. Вообще говоря, набор приёмов в комических лентах невелик: погони, драки, различного рода падения (на профессиональном языке - каскады), несколько видов обливаний - водой, вином, супом, компотом; сюда же входит и целый ряд обмазываний - кремом торта, краской, клеем, дегтем. Вот, собственно, и весь набор. Следует учитывать, что кинотехника в ту пору не стояла на месте. Кинотехника тоже энергично искала новые приёмы художественного воздействия на зрителей. Появились приёмы параллельного действия, или, к примеру сказать, комичный бег задом, замедленная и убыстренная съёмка. И наконец самое сильное средство, недоступное ни театру, ни цирку, ни эстраде - его величество монтаж. Мастерский монтаж позволил более тонко воздействовать на зрительское восприятие, воздействовать эмоционально впечатляюще. Монтаж поднял искусство смешного на новую ступень.

Роуч-режиссер снял за это время с группой своих артистовсто с лишним одночастёвых и двухчастёвых фильмов.

Комические фильмы Роуча, как впрочем, и Сенета той же поры отличало одно примечательное свойство: в их картинах вдрызг высмеивались персоны наделенные властью - чины полиции, служители Фемиды, напропалую унижались солидные, хорошо одетые господа, буржуи, толстяки. И вообще говоря, втаптывалось в грязь человеческое достоинство.

Работал он весело и легко и умел создать на съёмочной площадке атмосферу творческой непосредственности. Однако ему и в голову не могло придти, что в эти же самые часы за ними наблюдала, стоя незримо в сторонке, Талия, муза комедии. И когда что-то было ей по вкусу, поощрительно улыбалась и произносила слова одобрения на своем метафорическом языке. Кто-кто, а уж она-то понимала: сейчас здесь, в павильоне рождается комик ни на кого не похожий, один из самых неординарных американских мастеров смеха, который благодаря прокатным конторам Пате, будет весело развлекать парижан, лондонцев, капенгагенцев, москвичей, жителей Бомбея, Рангуна, Махач-Калы и Гаваны.

 

ЧАРЛИ ЧАПЛИН. НАЧАЛО КИНОКАРЬЕРЫ.

Время летит. На исходе 1913 год. Чем примечательно это время? Какие события пришлись на этот год? Что занимало, что волновало человеческое сообщество?

Всё, разумеется, не охватишь, ибо как утверждал Козьма Прутков: "Нельзя объять необъятное". Упомяну лишь некоторые факты из летописи. 1913 год - канун первой мировой войны. Этот год Луи Арагон назвал "годом людей-двойников", основываясь на том, что люди могли "одновременно испытывать ужас перед надвигающейся войной и способствовать её развязыванию".

В том же 1913 году в Гааге во Дворце мира начал действовать Международный суд, функционирующий, к слову заметить, и по сию пору. Тогда же немецко-французский врач Альберт Швейцер приехал в африканскую республику Габон лечить прокаженных. Открытый им госпиталь считается символом добра и гуманности. В это же время на заводе Форда впервые в мире запущен конвейер по сборке автомобилей, повысивший производительность труда в 8 раз. Классик американской литературы Эптон Синклер опубликовал роман "Сильвия", а Теодор Драйзер начал работу над своим лучшим романом "Титан". Великий американский режиссер Д.У. Гриффит снял комедию "Барышня и мышка", а В.В. Маяковский в том же году написал для фирмы "Нептун" сценарий фильма "Барышня и хулиган" и сам же сыграл в нём главную роль. Знаменитый французский комик Макс Линдер посетил Петербург, Москву и Одессу. Русская балетная труппа Дягилева начала гастроли в Южной Америке.

1913 год - важная, если не сказать важнейшая веха в жизни Чарлза Спенсера Чаплина. В этом году он ступил на первую ступеньку славы.

Пройдет совсем немного времени и к нему придет любовь миллионов почитателей.

Чарли Чаплина будут обожать дети и взрослые, чтить учёные и писатели, рафинированные эстеты и простой народ. В Англии, откуда он родом, Чарли - национальная гордость, во Франции его ласково называют Шарло, от Японии до Аляски - он повсеместно любимец из любимцев.

Вряд ли о какой другой звезде экрана написано во всём мире столько книг, статей, эссе, научных монографий, диссертаций, сколько о Чарлзе Спенсере Чаплине.

Мой знакомый, сотрудник Эрмитажа, специалист по Древнему Риму, сказал однажды с доброй улыбкой, что если бы в Риме, допустим, эпохи Августа, появился актер такого масштаба, его профиль, наверняка, отчеканили бы на монетах...

Фаина Раневская записала у себя в дневнике: "Мои любимые мужчины - Христос, Чаплин, Герцен".

Рассказывали: во время второй мировой войны семеро наших разведчиков на Волховском фронте, отправившись ночью за языком, услышали гогот, доносившийся из неприятельской землянки... Что за чертовщина?

Фрицы смотреликомедию Чаплина.

Недолго думая, парни-сорвиголова молниеносным броском налетели на вражеский "кинотеатр", овладели фильмом, проектором, а заодно - двумя пленными.

После этого вся дивизия наслаждалась чаплиновским "Малышом".

Вообще говоря, сегодня Чаплин - фигура мифическая. О нём сложено множество легенд. В одной из них говорится, когда Чарли исполнилось семь дней от роду, бог смеха Мом поднёс к губам своего избранника ложечку с амброзией - пищей обитателей Олимпа. Младенец проглотил бальзам и сделался ревностным учеником Мома - смешил искусно, смешил умно.

"Смешить - это наша семейная пружина", - скажет журналисту Джеральдина, дочь великого комика.

Лично для меня Чарли Чаплин значит очень много, так много, что в начале тридцатых годов незаметно для самого себя, под сильнейшим впечатлением от его личности, я начал собирать книги о нём, статьи, фотографии, шаржи, статуэтки. А немного позднее - фильмы с его участием, нанося, чувствительный ущерб семейному бюджету.

Когда выезжал за рубеж, все "суточные" тратил на приобретение плёнок с комедиями своего кумира.

Аркадий Райкин познакомился с моей коллекцией и написал о ней большую статью (напечатана в "Литературной газете" в 1957 году).

А теперь подошло время рассказать, как именно началась кинокарьера Чаплина. Я умышленно отказываюсь от описания нищенского детства Чарли, о скитаниях по лондонским трущобам, о ранних - с шести лет - выступлениях, об этом написано много.

Прежде немного о "Фабрике смеха" Фреда Карно, где будущий прославленный комик, начав с третьестепенных ролей, сумел продвинуться до положения премьера труппы. За пять лет, проведенных там, Чаплин прошел академию комического мастерства.

Не лишне заметить, что фабрика, на которой делают смех, не единственное место, где молодой актёр набирался комедийного ума-разума. Задолго до того, маленький Чарли брал уроки пантомимы у своей матери. Это была "самая изумительная мимистка из всех, каких мне приходилось видеть, - читаем в воспоминаниях Чаплина, - Она часто целые часы проводила у окна, глядя на улицу и воспроизводя жестами, глазами, выражением своего лица всё, что там происходило... Глядя на свою мать, я научился не только выражать чувства при помощи рук и лица, но и изучать людей. Я узнал, что кажется людям смешно".

Сильнейшее воздействие на своё актёрское становление он испытал от творчествавысокоодарённых эстрадных комиков, виртуозов смеха - Литтл Тича и Денни Лейно. Мальчишка восхищенными глазами наблюдал изо дня в день за их артистическими выступлениями и позднее подражал им, когда делал свои первые шаги на смеховой стезе. А став знаменитым, с глубокой благодарностью вспоминал о них.

По словам Чаплина, он многим обязан и цирковому клоуну Лапэну. "Как я его любил! Признаюсь, это он внушил мне желание быть похожим на него, напишет впоследствии создатель "Новых времен"

В высшей степени полезные уроки комедийной техники получал молодой актёр и в кинотеатрах. С жадным интересом следил он - иногда по три-четыре сеанса кряду - за смешными проделками французского комика Макса Линдера, которого обожал и называл своим учителем. "Без фильмов Макса Линдера я не стал бы киноактёром", - признается позднее Чаплин.

Но вернемся ненадолго на "Фабрику смеха". Некий английский критик, подписывавшийся инициалами Р.Д., исследуя творческий путь труппы Фреда Карно, рылся в подборке старых рецензий на их спектакли и обнаружил среди прочего, шутливую оценку мимического дара Чаплина, который, "может в равной степени удачно сыграть без слов рыбака, рыбу, удочку и даже рыболовный крючок"...

О том, как будущий автор киношедевров оказался в труппе "Кистоуна" существует несколько версий. По одной из них открытие великого комика приписывает себе Сеннетт. Тогда как на самом деле Чаплина нашел для кино Адам Кессель, человек редкостной предприимчивости. Бывший фокусник, прошедший школу ярмарочных балаганов, хорошо разбиравшийся в том, что нравится, и что не нравится широкой публике, Адам Кессель вместе со своим партнёром Баумэном считался одним из влиятельных кинопромышленников. Наделенный врождённым художественным вкусом, Кессель был большим любителем площадных развлечений, мюзик-хольных зрелищ, обожал комедии, фарсы, водевили, смешные фортели. Посещая подобные зрелища, Адам не только развлекался, но и подыскивал для своего любимого детища - "Кистоуна", способных комиков. Таким образом, за полгода до того он отыскал на сцене варьете прелестную комическую артистку - Луизу Фазенду, а чуть раньше - буффона Бена Тюрпина.

Труппа Карно осенью 1913 года во второй раз приехала в Америку. Играли на сцене нью-йоркского мюзик-холла "Виктория Гаммершейн тиэтра" спектакль "Вечер в лондонском клубе".

Однажды во время антракта за кулисами появился хорошо одетый господин, в руке он держал программку.

Это был уже знакомый нам Адам Кессель.

Двигаясь по коридору за сценой, визитёр с любопытством оглядывался по сторонам - искал кого-то. Спросил у первого встречного - где можно увидеть мистера... э-э... он заглянул в программку, - мистера Чаплина? Ему указали на гримерную.

- Я к вам, мистер Чаплин, с интересным предложением, - представясь, сказал хозяин "Кистоуна". Он пытался мысленно увидеть как выглядит англичанин без грима, без накладного красного носа и усов. На вид ему, пожалуй, лет... лет двадцать. А глаза? Глаза насмешливые.

- Вы понравились нашей публике, - продолжал гость, светясь приветливой улыбкой, - Ваша игра, как сказать?.. естественная, не притянута за уши... Не то что у многих комиков. В вашей натуре есть жилка... комическая жилка. От природы, так сказать...

Чаплин слушал лестные слова, разглядывая незнакомца - его массивную голову с глубокими залысинами под самое темя, коренастую фигуру в элегантном коричневом костюме, цепкий взгляд откровенно оценивающих тебя серых глаз.

В этом человеке было что-то располагающее.

Вопросительно поглядывая на посетителя, Чарли гадал - с каким таким предложением пожаловал?

Кессель поднёс актёру коробку с гаванскими сигарами, но тот отказался. Сам же продюсер закурил. И, пустив струю дыма, поинтересовался, то из комиков ему нравится больше всего?

- Макс Линдер, - не задумываясь ответил Чарли.

- О-о, Линдер... Да, Макс Линдер это... Но Линдер не наш, Линдер - Франция. А из американских?

Чаплин пожал плечами, и произнёс уклончиво:

- Ну, может, толстячок Джон Банни...

Послышался второй звонок. Чарли машинально взглянул в зеркало и поправил грим.

- Послушайте, мистер Чаплин, - сказал, не вынимая сигары изо рта, Адам Кессель, похоже, подумал Чарли, он наконец-то решил открыть свои карты.

- Предлагаю вам попробовать свои силы на другом поприще.

- Что вы имеете в виду?, деликатно спросил Чарли.

- В кино. Думаю, у вас получится. Вы с юмором на короткой ноге. Ну как?.. Я мог бы предложить вам 75 долларов в неделю.

Чаплин вежливо улыбался, но с ответом не спешил. Кино, конечно, - штука заманчивая, весьма заманчивая. Во время недавних гастролей во Франции, он уже помышлял купить на паях с приятелем, Альфредом Ривсом, кинокамеру Пате и вместе снимать комические ленты... А с другой стороны, если принять это заманчивое предложение, не получится ли это непорядочно по отношению к Карно? Ведь Фред протянул руку помощи, когда он, Чарли, так нуждался в поддержке.

Но Кессель не привык отступать.

- Не понимаю вас. Ведь ваш босс , как я выяснил, платит вам всего сорок долларов, а я - предложил вдвое больше. Так в чём же дело?

Чаплин молчал.

- Что вас смущает? Уверяю: у кино блестящее будущее. Комедии "Кистоуна" демонстрируются по всему миру.- Искушал он англичанина.- У вас появляется шанс сделать себе громкое имя...

Прозвенел третий звонок. Чаплин прочитал на лице искусителя гримасу недовольства. И произнёс учтиво, но категорично:

- Мистер Кассель...

- Кессель.

- Пардон! Мистер Кессель, вы рискуете опоздать в зрительный зал.

- Да? - встрепенулся Адам.

- Поторопитесь.

Актер подхватил со стола монокль, вставил в глаз и вышел из комнаты.

- Но... Мы же не договорились.

- Я посоветуюсь с братом. Всего наилучшего, мистер Кессель.

По окончании спектакля, Адам Кессель вновь предстал перед актёром. Теперь он уже был в дорогом пальто, на голове новенький котелок, с шеи свешивалось белое шелковое кашне. Упорный собиратель комедийных талантов изобразил обаятельную улыбку, глаза посверкивали интригующе.

- Господи, какой же я остолоп! - наигранно ругал себя Адам, - Ну надо же! Недооценил. Не разглядел сразу настоящего комика. Никакого мне снисхождения! - дурашливо уничижал себя владелец пяти киностудий. - Ну всё! Баста! Искупаю свою оплошность - кладу вам сотню. И по рукам. Вот моя визитка. Звоните. Пришлю нотариуса, он заключит с вами контракт...

Шел день за днем Чаплин не звонил.

Из Нью-Йорка труппа Фреда Карно отправилась в Филадельфию, где на второй день гастролей Чаплин получил телеграмму, подписанную Кесселем. Продюсер предложил актёру гонорар 150 долларов в неделю.

И Чарли сдался.

В ответной телеграмме он сообщил: "Готов подписать годовой контракт".

Однако, чтобы не подвести своих товарищей, ему надлежало доиграть спектакли до 21 декабря 1913 года.

Зимой английские актёры проделали со всем своим скарбом путешествие через всю Америку - от восточного побережья до западного. В Лос -Анжелесе Чарли в свой последний день устроил для всей труппы прощальный ужин. Перед расставанием друзья обменялись добрыми пожеланиями и теплыми напутствиями.

Итак, Чарлз Чаплин сменил творческое подданство - с театрального на кинематографическое.

Отныне свой исключительный талант он возложил на алтарь кинокомедии. Бог смеха Мом, опекавший Чарли, утвердил это решение.

В мирок Мака Сеннетта Чаплин пришел необстрелянным солдатом, еще не нюхавшим кинопороха. Но в его заплечном ранце уже лежал маршальский жезл.

***

Контракт вступал в силу первого января 1914 года. Чаплин поселился в отеле "Бигфут". У него было несколько свободных дней. Чарли бродил по Эдендейлу: обозревал окрестности этого местечка, разглядывал дома в староиспанском стиле, вероятно, еще времен конкистадоров, любовался бесчисленными лимонными садами у подножьялиловатых Кордильер.

Но более всего новичка, конечно, интересовало место будущей работы. И те, с кем предстоит иметь дело. Неторопливо обошел все три этажа студии; задержался в просторной костюмерной, придирчиво оценивал не слишком обильный гардероб - и сравнивать нечего со складами костюмов на "Фабрике смеха". И реквизиторская бедновата.

Ему нетерпелось увидеть, как происходит съёмка фильма. И в ближайший же день он отправляется вместе с шумным кистоунским табором в уже знакомый ему Сити-Лейк, расположенный на берегу озера.

Стоя в сторонке, наблюдал, не спуская глаз, за тем, как создается комический фильм. Впечатление сложилось неблаприятное. Бестолковый наворот грубых скандалов, потасовок, приставаний к женщинам, погонь. Актеры суетятся, орут, как оглашенные, безудержно гримасничают и жестикулируют. Какие же это комики - кривляки!

Историк кино Жорж Садуль пишет, что приёмы используемые в "Кистоуне" были схожи с традициями французских тюрлюпинад. Странное, непонятное слово. Садуль объяснения не дает. Остается самому дать короткую справку.

Давным-давно, а точнее в восьмидесятых годах 16 века на парижской сцене выступал даровитый комик Анри Легран, взявший себе забавный псевдоним Тюрлюпен. Он разыгрывал грубоватые фарсовые сценки, которые впоследствии стали называть тюрлюпинадами.

Чарли и на второй, и на третий день наблюдал с профессиональной заинтересованностью, как работают другие режиссёры. И часто ловил себя на мысли, что он бы поставил или сыграл эту сцену по-другому - гораздо смешнее. Вскоре он сообразил: съёмка комедии не такая уж сложная вещь, вполне ему по силам. И еще понял, что грамматикой комического владеет получше их всех.

Человек живого, проницательного ума Чаплин зорко подмечал всё, что происходило вокруг. Быстро уяснил, кто есть кто в этом муравейнике. Конечно, первый номер здесь Мэйбл Норман, девица бойкая, эффектная, приманчивой внешности. Игривая, с хитринкой в чёрных-причёрных глазах, она знала себе цену. С нею, словно с хозяйкой, все были почтительны. Даже оператор Фред Балсхофер, казалось бы лицо независимое, к которому Чарли испытывал чувство симпатии и тот, почему-то поглядывал на Мэйбл немного заискивающе.

По рангу вслед за Мэйбл идет Форд Стерлинг. Чванливый гордец, считает себя комиком-премьером, а меж тем, по мнению Чаплина, шут гороховый. Из других актёров "Кистоуна" Чарли выделил толстяка Фатти. Вот уж у этого явные способности к комическому - смешит без натяжки. И в жизни, вроде бы, славный малый, со всеми запанибрата. А уж истинное его сокровище - его жена Минта Дюрфи. Что за прелесть! И актриса недурственная.

Чарли заметил: Минта дружит с Луизой Фазенда. В один из дней Чаплин наблюдал, как Луизуснимали в роли кокетливой франтихи. Она была хороша. Юмор у неё натуральный, не наигранный.

Оценивающий взгляд новенького нацелен на тех, с кем ему предстоит работать. Выделяется своим великаньим ростом Мак Суэйн. Чарли прикидывает: благодаря своему устрашающему виду, мог бы стать мне отличным партнёром. Рядом с ним по закону контраста буду всегда в выигрыше.

Есть тут еще один комик - Бен Тюрпин. Особая примета - косые глаза. Интереснейший типаж. Но снимают его лишь в маленьких ролях. А меж тем в косоглазии Бена есть что-то забавное. На месте режиссера я бы нашел как обыграть эту природную особенность.

В те дни, когда Чаплин присутствовал на съёмках, и присматривался ко всему с профессиональным интересом, ему довелось видеть работу трех разных режиссеров. Но не один из них, включая даже босса, не владел, на взгляд Чарли, своим ремеслом как должно. В комедийной технике они были фактически профанами.

И еще он считал, что для его новой профессии необходимо изучать вкусы публики, наблюдать за ее поведением - в какие моменты смеются, что вызывает улыбку, а что - хохот? Поэтому Чаплин регулярно посещал кинотеатры, где демонстрировались комические фильмы.

***

Чрезвычайно развитое чутьё подсказало Чаплину - многие в труппе относятся к нему недружелюбно. Форд Стерлинг, например, глядит в его сторону как шекспировский Яго на лейтенанта Кассио. Чарли стал перехватывать насмешливые ухмылки. И в особенности после того случая, когда пустился рассуждать о ритме и пантомиме. В ответ подмечал иронические переглядывания. "Кой чёрт дернул меня, остолопа, за язык!

Из всех в "Кистоуне" только Бен Тюрпин, человек болезненно стеснительный, относился к нему по-доброму.

Однажды они случайно разговорились и Чарли узнал, что дед и бабка Бена переселились сюда из северной Англии ещё в прошлом столетии. Улыбаясь, Чаплин похлопал косоглазого по плечу: выходит, мы - земляки...

Между ними установились приятельские отношения.

Во время совместной вечерней прогулки Чаплин поделился с Беном своими соображениями относительно комического.

- Тут у вас во время съёмки мельтешат, мельтешат. А комизм, видишь ли, на дух не терпит суеты. Смешное делается с чувством, с толком, с расстановкой. Вот у тебя, между прочим, я не замечал никакой сумятицы. Понимаешь, милок, ты сам не знаешь какие... какими данными к нашему смеховому делу наградил тебя всевышний. Представляю - как бы ты был хорош в пародиях!

- Ты думаешь?

- Уверен. Ведь пародия это что? Пародия - умение подмечать во всем нелепые стороны и высмеивать их.

- Мне и в голову это не приходило.

Чаплин произнёс назидательно:

- Пародия, дружок,- великая сила. Куда как заманчиво спародировать, к примеру, штампы популярных фильмов, вроде итальянского "Последние дни Помпеи" или "Убийство герцога Гиза", снятого во Франции. А того соблазнительнее сочинить пародию на американскую картину "Приключения шпионки" - недавно посмотрел. И знаешь, этот супер так и просит, так и просит: "Ну, пожалуйста, ну высмейте меня..."

- Ну какой из меня пародист. Не получится.

- Еще как получится, - убеждающе сказал Чарли, мельком взглянув на физиономию приятеля.

В один из дней Бен повел земляка обедать в небольшой ресторан "Приют холостяка", который содержала чета выходцев из Польши. "Там вкусно готовят и берут недорого".

По дороге Бен как-то смущенно покрякивал, вздыхал, не решаясь начать разговор. Потом откашлялся и промямлил:

- Видишь ли, Чарли они считают тебя чужаком.

- Кто "они?"

- Господи, да наши, наши, а то кто же!

- Вот как...

- Понимаешь, все тут шпарят на киношном жаргоне, а ты говоришь по-английски. И это их злит... И еще - одеваешься ты... э-э... шикарно. И это тоже масло в огонь.

Тюрпин снова вздохнул, посопел и добавил:

- Слушай, Чарли в глазах наших людей ты... это... Во, вспомнил - заносчивый выскочка. Ей богу, я своими ушами слышал: Мэйбл сказала своему дружку...

- Какому "дружку?"

- Да Сеннетту, кому ж еще, "...имей в виду, я с этим маленьким лайми сниматься не буду!" (Лайми - унизительная кличка выходцев из лондонского пригорода Лаймхауз).

- И знаешь, что босс ответил? Еще вопрос, говорит, каков этот парень в нашем деле. Мюзик-холл, говорит, это одно, а кино совсем другое... Думаю, говорит, Адам на этот раз здорово промахнулся... Прямо не знаю, говорит, что мне с ним, то есть с тобой, делать... И знаешь, что наших больше всего разозлило?

- Не знаю. Интересно, что же?

- Разозлило то, что тебе положили 150.Рвут и мечут: как так! Он в нашем деле ни уха, ни рыла, а ему больше всех!

Да-а, веселенький сюжетец, пробормотал про себя Чарли.

Враждебная обстановка заставила его уйти в тень, замкнуться. В студии он теперь не появлялся. "Понадоблюсь - позовут".

Видимо, Девятой музе - музе кино, вздумалось устроить гению проверку на прочность: она устелила дорогу к успеху терниями злобы и непонимания.

Позднее, когда Чаплин уже станет знаменитым, он расскажет своему биографу Роберу Флоре о невеселом начале своей работы в "Кистоуне": "В течении двух недель я не мог найти режиссера, никто не хотел взять на себя труд руководить мною. Они все утверждали, что я разрушаю теории, принятые до сих пор в кинематографическом искусстве, и, если я не могу подчиниться их взглядам, они будут вынуждены заставить меня отказаться от контракта".

Контракт расторгать не пришлось. Пробил час и режиссер Генри Лерман, которому босс приказал занять "маленького лайми" в каком-нибудь ближайшем фильме, предупредил новенького: "Завтра снимаю вас. Готовьтесь".

- А кого, мистер Лерман, я должен играть?

- Играть будете некоего проходимца, я назвал его Джонни.

- А какой у него характер?

Лерман взвился, будто ему наступили на больную мозоль:

- Зачем вам это!

- Ну как же, ведь мне нужно знать как вести себя в этой роли. И потом, я должен подобрать соответствующий костюм, выбрать грим.

- А кто мои партнеры? Как мой герой относится к ним...

Режиссер впился в докучливого англичанина злыми глазами и чертыхнулся, давая понять, что тут такие вопросы не приняты.

- Много разглагольствуете! "Какой костюм?"... Оденьтесь как-нибудь поприличней. Явимся на место, там видно будет...

Всё это было дико на взгляд воспитанника "Фабрики смеха", где перед началом репетиции каждого нового скетча постановщик подробно обсуждал с участниками черты характера всех персонажей, их манеры, их внешний облик. Всё, бывало, разложат по полочкам.

Чарли не мог смириться со здешним подходом – действуй, как бог на душу положит. Насмотрелся, как они стряпают свои комедии - тяп-ляп и готово.

Для своей первой роли в первом фильме Чаплин облачился в элегантный серый сюртук с накрахмаленным пластроном, на ноги - лакированные туфли, на голову - цилиндр. Чтобы казаться старше и придать себе некоторую комичность, приклеил себе пышные усы.

Генри Лерман режиссировал и играл одну из ролей. Комедию "Зарабатывая на жизнь" он сварганил за три дня.

Лента сохранилась в нашем Госфильмофонде. Диву даешься, как такая топорная работа, по сюжету, по режиссуре, по актерской игре, включая и самого Чаплина, могла выйти в мировой прокат. По сути, это - неприхотливая тюрлюпинада, рассказывающая о том, как отпетый мошенник выдает себя то за газетного репортера, то за респектабельного джентльмена, чтобы преуспеть в качестве жениха состоятельной девицы.

Фильм "Зарабатывая на жизнь", с новичком в главной роли, посмотрели владельцы "Кистоуна" - впечатление удручающее. Адам Кессель сидел с разочарованной миной. Мрачно настроенный Баумэн нервно постукивал пальцами по столу.

- Вот что я скажу тебе, Адам, кто из нас не садился в галошу, но так удачно вляпаться в дерьмо смог только ты...

- Ты тоже... Могу напомнить...

- Не надо! А кто прожужжал мне все уши: "первоклассный комик", "всех затмит"... фиглярствовал Баумэн: - Видал я сейчас это"затмение" - сплошной мрак! Я так скажу, Адам, этот твой итальяшка-недомерок...

- Он англичанин.

- Э-э, один чёрт! Так вот: с таким "первоклассным" комиком наша контора первоклассно вылетит в трубу.

- Ну, знаешь, чья бы корова мычала, - огрызнулся Кессель, - а не ты ли пригласил в "Кистоун" куплетиста Эдди Фоя. И что из этого вышло? Твой куплетистишка с треском провалился и четыре тысячи коту под хвост! Пойми, мой Чаплин еще птенец. Еще не облетанный. Кино для него - дело новое. Дай срок, он еще покажет себя. Вот увидишь.

И действительно, уже в следующих двух короткометражках: "Детские автомобильные состязания в Венеции" и "Необыкновенно затруднительное положение Мэйбл" Чаплин заметно преобразился. Ведь он из тех, кто взял себе за правило - глубоко задумываться над своими ошибками, задумываться и извлекать уроки. Одаренный способностью вглядываться в себя критическим взором, Чарли первым делом в корне изменил свой сценический облик: долой цилиндр, долой лакированные штиблеты, прочь длиннополый сюртук. Ко всем чертям большие вислые усы. Вместо них - маленький клочок смолисто-чёрных усиков, вместо цилиндра - помятый черный котелок, с которым его герой будет неразлучен долгие годы; на смену сюртуку - кургузая визитка, изрядно поношенная. Тогда же его осенило надеть, найденные в костюмерной, отслужившие свой век брюки толстяка Фатти. А на ноги - чьи-то огромные, вконец стоптанные башмаки.

Самой своей удачной находкой Чаплин считал гибкую бамбуковую тросточку с рукояткой крючком. Если в первом фильме тросточка в руках его персонажа была всего лишь безучастным атрибутом, то в последующих картинах она заиграла. Чарли придумывал для неё все новые и новые комические применения. "По этой тросточке меня стали сразу же узнавать" - напишет позднее Чаплин.

И во время съёмок он стал вести себя по-другому - спорил с режиссерами, отказывался выполнять нелогичные действия. Предлагал более комичное решение то одного, то другого фрагмента. Или более выразительный поворот сюжетной коллизии.

Некоторое время спустя ему выпало сыграть в двух немудреных комедиях - "Между ливнями" и "Танго-путаница" вместе с Фордом Стерлингом, человеком завистливым и желчным. Болезненно восприняв то, что его былую славу затмил этот выскочка, наш "добряк" вскоре ушел из "Кистоуна". И года через два-три сгинул в безвестности.

Персонаж, которого Чаплин играл в кистоуновских комических лентах носил имя Чез. Это был субъект, прямо скажем, крайне несимпатичный -скандалист, обжора, завистник, лоботряс, отъявленный пьянчуга, сластолюбивый ловелас и вообще - дрянь-человек. Мало того, он еще был подвержен вспышкам гнева и разрушительным выходкам. Чешский писатель-юморист Карел Чапек хлестко обозвал Чеза "косолапым пакостником".

Небезынтересно, что даже и в полнометражной комедии "Прерванный роман Тилли", Чаплин, по настоянию Мака Сеннетта, играя главную роль предстал в том же самом образе проходимца, соблазнителя селадона.

Чез - продукт своего времени; он таков, потому что живет в мире стяжательства, лицемерия, предрассудков.

Одаренный во всём за что бы ни взялся, Чаплин сделался самым востребованным комиком в "Кистоуне". Снимали его непрерывно, фильм за фильмом. В сеннеттовской вотчине всем стало ясно - тягаться с англичанином никому не под силу.

Кессель и Баумэн требовали всё больше и больше комедий с Чезом в главной роли. Они шли нарасхват за границей. И особенно чаплиновские тюрлюпинады пришлись по вкусу английским простолюдинам.

Фактически, Чаплин стал премьером "Кистоуна". Мак Сеннетт увеличил его гонорар до 200 долларов в неделю. Чарли открыл свой счет в банке. Пройдет совсем немного времени и самая влиятельная газета "Нью-Йорк таймс" поместит небольшую заметку, в которой скажет, что пикфордизм" ныне вытеснен "чаплинизмом" (поясню: имеется в виду Мэри Пикфорд, снискавшая огромную популярность).

***

Щедро наделенный от природы обостренной интуицией и неистощимой фантазией, Чаплин каждый раз во время съёмок вдохновенно импровизировал. Находка следовала за находкой. Постепенно накапливались характерные детали поведения персонажа. Если, скажем, требовалось передать скептическое отношение к чему-то, Чез выразительно скашивал рот; в минуты раздумья передергивал сугубо по-чаплиновски усиками, недоуменно вскидывал брови.

До знакомого миллионам людей образа маленького бродяжки Чарли еще далеко. Чез - пока еще только маска. А чтобы маска преобразилась в художественный образ прежде всего должен сложиться характер героя. А это не происходит вдруг. Нужно время.

Будущий образ медленно обрастал психологически мотивированными поступками, новыми комическими красками.

Неизвестно, случайно или намеренно в действиях Чеза появился простой, но исполненный смысла жест - жест изысканной вежливости. В ответ наподзатыльники и пинки Чаплин приподымал над головой котелок, словно бы говоря: "Извините пожалуйста". Выглядело это, согласитесь, парадоксально; тебя ударили, по здравому смыслу ты должен огрызнуться, а тут - нате вам: извините.

Это стало выделять Чаплина из толпы остальных персонажей - грубиянов и задир. Вежливое преподымание котелка - первый эскизный набросок к будущему образу.

Историки кино смогли установить точную дату выхода на экран каждого из 35 комических фильмов, в которых участвовал Чаплин за время пребывания в "Кистоуне". Однако, когда именно продувная бестия Чез превратился в обаятельного бродягу-джентельмена по имени Чарли, осталось неизвестным.

***

По весне, когда на деревьях появились свежие ярко-зелёные листья, в сознании Чаплина вызрела мысль о том, чтобы самому режиссировать фильмы. Уж больно неумело ставят тут комические сцены.

В своей статье "Как создаются киноактеры" Чаплин пишет: люди, побывавшие хотя бы с полгода в сеннеттовском храме суеты, приобретали свойства, "присущие человеку, говорящему о раках и знающему, где они зимуют".

Актер, занимавший в труппе первое место, был уверен, что сумеет самостоятельно создавать фильмы. Но, тем не менее, внутренне колебался. Позднее в одной из своих статей он признается, что его тогда "кусали клопы сомнения: справлюсь ли? Не сломаю ли шею?"

И настал час, когда он собрался с духом обратиться к боссу, без команды которого тут ничего не делалось.

Итак, Чарли отважился впервые подняться наверх в святая святых - апартаменты властелина "Кистоуна". Как отнесется шеф к его просьбе? Одобрительно похлопает по плечу или напротив, насупит лохматые брови и резко откажет?

Едва Чарли переступил порог начальства, как его встретили грозным рычанием - пятнистый дог, скаля зубы, предупредил: смотри, никаких шуток с хозяином! Где-то в отдалении Сеннетт цыкнул на пса. И тот умолк, нехотя, но умолк. Косясь на сурового стража, Чаплин, не без робости, прошел в кабинет и сквозь открытую дверь увидел в ванной босса, голого, как монета в доллар, с сигарой в зубах. Его могучие плечи лоснились и отсвечивали под сиянием ярких ламп.

- А-а, вы, - сказал Мак, - посидите, старина, почитайте журнал... Я скоро.

Чарли стал разглядывать висящий над столом, большой фотопортрет Гриффита. Ему пока еще неизвестно, что вскорости с этим человеком - "королем режиссёров", он будет тесно связан. Пройдет каких-нибудь пять лет и Чаплин вместе с великим Дэвидом Йорком Гриффитом и с прославленной супружеской четой - Мэри Пикфорд и Дугласом Фербенксом организуют мощную фирму "Юнайтед артистс".

Не прошло и трех минут, шеф появился в полосатом восточном халате, который был ему явно маловат и выглядел на его богатырской фигуре комично. На голове у сына ирландских эмигрантов Чарли увидел чалму из полотенца, из-под полы кургузого халата выглядывали бледные ноги. С высоты своего исполинского роста Сеннетт приветливо взирал на маленького, изящного, с копной тёмных вьющихся волос человечка.

Сеннетт пригласил гостя сесть и сам втиснулся в кресло.

- Ну-с, зачем пожаловали? - спросил Мак ласково: что-что, а уж это-то босс прекрасно знал, за чем к нему ходят подчиненные - Полагаю, явились за прибавкой к жалованию.

- Да не мешало бы... - озорновато улыбнулся проситель, - Но на этот раз не угадали. Не за тем.

В серых глазах Мака засветился интерес.

- Ну-с, послушаем.

- Понимаете, мистер Сеннетт, мне хочется... хотелось бы самому снимать фильмы со своим участием.

Мак удивленно вскинул брови.

- А что, разве у меня плохо снимают?

Чаплин растерянно заморгал: скажешь откровенно - обидится, промолчишь - уйдешь ни с чем. Как выпутаться?

Чарли прибегнул к обходному маневру:

- Да нет, почему же, снимают хорошо... Режиссёры замечательные... Но только, понимаете... хм... разные у нас взгляды на комическое.

- Скажете тоже..

- Ну, вот к примеру, я это вижу зелёным, а они... оранжевым.

- Ну что, ж бывает, бывает.

Мак оглядел своего комика-премьера критическим взглядом и, панибратски погрозив пальцем, сказал:

- А вы, старина, самоуверенны. А кажетесь овечкой.

Мак сощурился, оценивающе оглядел "овечку", и добавил: - уж больно молоды вы. Опыта бы поднабраться. А то ведь, может случиться как с Фордом Стерлингом. Тоже, как вы: "Босс, буду сам режиссировать" - "Ну режиссируй, режиссируй" Снял картину, а что получилось? Пшик получился.

- А я знаю, у меня выйдет. Я уже придумал два сюжета... Есть и другие замыслы.

Чарли повезло: Мак был в отличном настроении, он вновь раскурил трубку, и положил руку на плечо будущему режиссеру. Взор Сеннетта светился душевной теплотой; выпустив струю дыма, он поинтересовался: - А правда ли что мистер Чаплин - ученик Макса Линдера?

Чарли смущенно улыбнулся.

- Тут небольшое недоразумение... Да, ученик, только не в прямом смысле... Я учился на его комедиях.

От Сеннетта Чарли никак не мог ожидать такого благоговения, с каким он произнес имя француза:

- Да-а, Линдер! Можете себе представить, Макс Линдер и мой учитель... Когда я начинал у мистера Гриффита, - Мак почтительным взглядом скользнул по портрету на стене, - я усердно подражал ему. Да-а, в нашем деле Макс - бог!

Чаплин глядел перед собой с отрешенно. Сейчас он находился далеко отсюда - в Париже... Забегая немного вперед расскажу о встрече двух знаменитостей - Чарли Чаплина и Макса Линдера. Встреча произошла в конце августа 1921 года в столице Франции. У Чарли почитание кумира появилось давно - еще в Лондоне, и более пылким сделалось, когда актёры "Фабрики смеха" приехали на гастроли в Париж. Уже тогда Чарли помышлял о работе в кино. Он ежедневно посещал кинотеатр "Макс Линдер", вероятно, единственный в мире, названный именем любимого всеми артиста. Не трудно понять, как велика была сила влияния Мастера на Чарли, если тот однажды скажет газетчику: "Без фильмов Макса Линдера мне бы не стать кинокомиком".

А Линдер в свою очередь проникся к Чарличувством восхищения, после того как увидел чаплиновского "Иммигранта". Подружка Линдера заметила репортеру: "После сеанса Макси долго сидел молча, а потом покачал головой: "Да, лошадь англичанина обскакала французскую на целый круг!". А вот что напишет сам Макс Линдер о Чаплине: "Счастлив, что могу поучиться у него мастерству".

Естественно, что при встрече коллеги проявили профессиональный интерес друг к другу. Чаплин поведал, что следующий фильм, который он собирается снимать по возвращении в штаты, будет называться "Клоун".

- В этой картине я впервые предстану в образе Пьеро.

- Нет, Шарло, нет! Вы не должны, ни в коем случае не должны отказываться от своего трогательного бродяжки, - горячо убеждал приятеля Макс. - Да поймите же, это будет преступлением!

После того разговора Чаплин долго размышлял и, в конце концов, прислушался к совету многоопытного профессионала. Однако с мыслью о клоуне не расстался. Заготовки, накопленные для того фильма, Чаплин использует позднее в своём "Цирке".

А теперь, уважаемый читатель, вернемся в апрель 1914 года, в кабинет главы "Кистоуна".

Чарлз Чаплин после долгих убеждений Сеннетта получил, наконец, его согласие. Однако при условии, что снимать Чарли будет под наблюдением самого босса.

***

Свой первый фильм под названием "Двадцать минут любви" начинающий режиссер снимал на аллеях тенистого парка Вест-Лейк. Чез снова предстал в обличье бродяги с нахальными повадками. Проходимец пристает к влюбленным парочкам, отравляя им свидание. Таково начало этого опуса, явившегося по сути, очередной тюрлюпинадой. Правда, автор книги "Жизнь Чарли" Ж. Садуль считает, что в фильме "Двадцать минут любви"уже намечаются черты Чарли. Но тут же делает важное уточнение: "Но души Чарли там еще не было".

Китайская пословица гласит: "Дорога в тысячу ли начинается с первого шага". Этот шаг Чаплин сделал в апреле 1914 года. Новый путь его лежал в направлении "Спокойной улицы" (выпущена на экран в 1917 году), "Малыша" (1921 г.), "Пилигрима" (1923 г.). Эти фильмы историки кино отнесут к шедеврам раннего Чаплина.

Самым же существенным явилось то, что он утвердил себя как режиссёр.

Теперь он будет успешно режиссировать и создавать фильм за фильмом. До конца 1914 года Чаплин поставит в "Кистоуне" 17 короткометражных картин; большинство из них он снимет по своему сценарию. Немного позднее Чаплин скажет в интервью, что из всех семнадцати ему запомнились три. - "Какие? - спросит корреспондент газеты. "Настигнутый в кабаре", "Деловой день", "Роковой молот". - "Почему именно эти?" "Потому что в них я использовал приём, который будет служить мне верой и правдой многие годы".

Кратко поясню, что имел в виду Чаплин. Приём, который он упомянул, можно назвать "увертыванием". Однажды он применил его на лондонской "Фабрике смеха", играя в скетче "Дикий турок". Чарли предстал в роли робкого субъекта по имени Биль. Сюжет скетча прост: турецкий боксер, могучего телосложения, вызывает на поединок бедолагу Биля; верткий шельмец ловко уворачивается от боксерских перчаток свирепого турка.

В трёх, упомянутых фильмах, приём "увертывание" Чаплин доводит до совершенства. Партнером Чарли в этих маленьких комедиях был крупнотелый Мак Суэйн. По ходу действия Чезу приходилось то и дело спасаться от раздражительного Мака; ловкач проворноускользал от его безжалостных ударов. Казалось, гигант вот-вот сцапает проныру, ан нет - ускользнул, словно угорь из рук горе-рыболова. Хитрец увертывался то в одну, то в другую сторону, проныривая между ног рассерженного дылды. Публика покатывалась со смеху.

***

Творческая жизнь Чаплина в "Кистоуне" вошла в свою колею. Всё было хорошо. Житейские заботы не досаждали. Время от времени им овладело то состояние душевного расслабления, когда задолго до седины в бороду, бес начал подталкивать его в ребро. Женолюбивый по натуре Чарлз стал поглядывать с вожделением на сеннеттовских барышень, благо их было тут душ пятнадцать. Фигурантки, вошедшие в хронику кино, как кистоуновские купальщицы были представлены на любой вкус. Но, увы, за каждой в конце рабочего дня подкатывает на машине бойфренд.

Среди молодых актрис ему была симпатична Луиза Фазенда. В ней сочетались красота, скромность и доброта души. Чарли испытывал к ней смешанное чувство влечения и профессионального интереса, ведь Луиза -хорошая актриса и к тому же на короткой ноге с юмором. В глазах Чаплина она была козырной дамой.

...В тот день съёмка закончилась рано, и Чарли направился домой - перекусить и додумать сюжет следующей комедии. Во дворе кистоунского владения он увидел - Луиза и ее трехлетняя дочь крошили птицам булку. Тут же стайка воробьёв пробавлялась крохами с чужого стола: воровито ухватывая хлебные кусочки.

Чарли знал, что Луизы не было на студии три дня: сказали, что уехала с Сеннеттом, на побережье снимать какой-то фильм.

Сейчас на Луизе была синяя блузка, которая обрисовывала её фигуру мягкими плавными линиями.

Чарли подошел и сердечно поздоровался.

- Как, синьора, съездили?

- А почему синьора это интересует?

- Да потому что без вас тут все умерли от скуки.

- Вот как?

- А позвольте поинтересоваться, как прошли съёмки?

- Очень удачно. Управились за два с половиной дня. Осталось несколько сцен. Мак сказал - доснимем в павильоне.

Чарли кивнул на воробьиную банду.

- Обратили внимание: ворбьишки - народец хваткий,держатся стаей, а соколы всегда особняком.

Сощурив глаза, Луиза пошутила:

- Вроде некоторых синьоров.

Чарли улыбнулся. Намёк ясен. Он заглянул в голубые Луизины глаза. "Как все-таки жаль, что экран не передает эту свежесть прелестного лица. Удивительно - никакой косметики. Лишь эти скромные сережки с лазуритовыми глазками, в тон блузки".

- Синий цвет очень вам к лицу. Между прочим, синий цвет - цвет пресвятой девы Марии... а еще - символ преданности...

В глазах Луизы блеснула хитреца, она склонилась к дочери..

- Видишь, Мэри, - мистер Чаплин знает всё- всё на свете.

- Да, мэм, знаю, - Чарли присел на корточки перед Мэри, - знаю в частности, что кормить надо не только пернатых но и детей.- Как вы считаете, миледи? - вкрадчиво спросил он у девочки.

Малышка посмотрела на мать. И та нежно прижала дочь к себе.

- Мэм, Бен Тюрпин приохотил меня обедать в одном приличном ресторанчике - тут неподалёку, содержит его супружеская чета беженцев из Польши. Как вы насчёт польской кухни?

Луиза смутилась, не зная как отнестись к приглашению.

- Мадемуазель Мэри, знаете, там такое мороженное - пальчики оближешь...

Девочка вопрошающе заглянула в глаза матери.

- Хотите, Мэри, я мигом доставлю вас туда верхом на лошадке?

Чарли дурашливо подхватил ребенка, посадил себе на плечи и галопом направился к выходу.

Девочка забеспокоилась. Готовая расплакаться, обернулась к матери.

Луиза шла следом, растерянно улыбаясь: "Ну что с ним поделаешь".

За обедом Луиза оживилась, превосходный португальский портвейн разрумянил её щеки. Чарли попросил будущую подружку рассказать о себе.

- Что сказать?.. - Луиза пожала плечиком, - Не было в моей жизни ничего особенного... Воспитывал меня отец, мама умерла, когда я была еще вот такой... Отца обожала. Он был артистом.

- Замечательным комиком-буфф, ввернул Чарли.

Луиза метнула на него изумленный взгляд.

- Как... Откуда вам это известно?

- Знаю, - интригующе улыбнулся Чарли.

- Ах, вы шпионили за мной! - погрозила ему пальцем Луиза. Потом положила свою ладонь на его: - Ну, дружочек, не томите, кто вам сказал?

- Честер Конклин. В молодости он работал в театре оперетты вместе с вашим отцом. Бог ты мой, уж как Честер превозносил его! Неповторимый, говорит, был комик.

- Да, да, - польщено подтвердила она. Его часто приглашали участвовать в концертах для избранной публики.- Луиза задумчиво улыбнулась.- Вспомнилось почему-то, однажды позвонила по телефону какая-то женщина, сказала: "Позовите, пожалуйста, Фазенду". Отвечаю: "Я - Фазенда". "Да нет, говорит, мне нужен мужчина". "А мне, думаете, не нужен..."

Чаплин рассмеялся.

- Юмор-то, у вас, милочка, оказывается, в крови.

За десертом Чарли спросил про её мужа. Но Луиза отвечать не захотела, перевела разговор на другое.

Обед затянулся. Им было хорошо друг с другом. Луиза хохотала над шутками Чарли, и сама смешила. Он высоко ценил в людях способность слушать другого. Его симпатия это умела. Этим вечером Луиза раскрылась если и не полностью, то во всяком случае занавес её души слегка раздвинулся.

С того вечера и завязались тесные отношения меж ними, продолжавшиеся и после того как Чаплин уйдет из "Кистоуна".

***

К исходу двадцатых годов личность Чаплина привлечёт особо пристальный интерес. Сотрудник французского еженедельника "Cine-Miroir" разыщет "кистоуновцев", которые работали вместе с Чаплиным в 1914 году. Первый с кем он встретится будет оператор Фред Балсхофер, приятель Чарли. Француз расспросит его - какой характер имел знаменитость?

- Характер? Непростой, знаете ли, был характерец... В моём представлении Чарли - натура впечатлительная, тонкая. При наружной сдержанности, в нём бушевали страсти, с которыми его рассудку не всегда удавалось справляться... Чарли - это сгусток энергии и азарта. Весь - огонь и кипение. Что ещё? Да пожалуй, о главном сказал.

Потом гость из Франции встретится с Луизой.

- Спрашиваете, какой у него был характер? Лично мне такие люди как он не встречались ни разу. Чарли мог быть галантным, и вдруг - необузданный грубиян... Вечером ласковый, нежный, а утром - что за чёрт! холоден и замкнут... То в чёрной меланхолии, а спустя каких-нибудь полчаса он уже весел и дурачится... А вообще, я вам скажу, - человек он славный, добрый. Обожает мать. Каждый месяц посылает ей деньги. Нас с дочкой завалил подарками. Знали бы вы, какой он аккуратист. Как следит за собой; с каким вкусом одевается.

В памяти Луизы сохранилась вечеринка, устроенная Чарли по случаю своего дня рождения. Отмечал он своё двадцатипятилетие. Гостей было немного: оператор Фред Балсхофер с женой, Честер Конклин с очередной подружкой и я. Чарли всё приготовил как самая искусная хозяйка. Был в тот вечер душой застолья. Но сам ничего не пил. Правда, правда, ведь выпивка свела в могилу его отца... Весь вечер развлекал нас эксцентрическими трюками. Был неистощим. Вообще скажу вам, его мёдом не корми, дай представлять и пародировать. В тот вечер он превосходно разыграл на два голоса сцену из "Гамлета", ту, помните, где принц разговаривает с могильщиком о шуте Йорике. Потом под аккомпанемент Честера на банджо спел песенку на непонятном языке - ой! умора, абракадабра какая-то... А под конец попросил меня экспромтом подыграть ему; сказал: это будет финальная сцена из "Дамы с камелиями". Я изображала Маргариту, а он - Армана Дюваля. Когда Арман умирал в моих объятьях, он так судорожно дергался от душивших его спазмов, что я еле-еле сдерживалась чтобы не рассмеяться. А гости так просто умирали от хохота.

И знаете, если бы эти корчи проделывал какой-нибудь другой актёр получилось бы вульгарно. А у него - уморительно. Я потому и тянулась к этому человеку, что он совершенно особенный...

Луиза загадочно улыбнулась.

- Я убеждена: он - неземного происхождения... Да, да, не улыбайтесь, Чарли явился к нам с другой планеты.

***

Дюма-отец в одной из своих книг предложил читателям взглянуть на Париж в подзорную трубу. А я, напротив, приглашаю вас - всмотритесь невооруженным глазом в того, кого спустя несколько лет назовут гением экрана. Тогда, в 1914 году он был начинающим режиссером. Но многие в "Кистоуне" разглядели Чарли-постановщика с первых же проведенных им съёмок. Он так убедительно показывал как нужно играть тот или иной фрагмент, что актеры загорелись желанием, чтобы с ними работал только мистер Чаплин.

Вот и гордячка Мэйбл Норман, понимая, насколько новоиспеченный режиссер отличается от всех, кто подвизается тут в этом качестве, принялась улещивать человека, которого еще недавно называла "противным лайми".

В последний день пасхи Мэйбл повела медоточивую речь:

- Чарли, дружочек, хочется вместе снять что-нибудь веселенькое. Как вы?

"Вот ситуация! Ставить комедию с этой взбалмошной бабенкой мне совсем не улыбается". Он лихорадочно соображал: как бы улизнуть в кусты.

- Ну, так как, наш юный Гриффит, снимаем?

- Я не против - слукавил "Гриффит"- да ведь босс не позволит.

- Мака беру на себя, - она заговорщицки подмигнула Чарли, - А вы, сладкий мой, подберите смешной сюжетец. У вас наверняка припасено что-нибудь интересненькое. Признавайтесь, - вкрадчивым голоском пропела Мэйбл, лакомясь шоколадом.

Чарли с профессиональным любопытством наблюдал, как примадонна измельчала шоколад быстрыми-быстрыми движениями передних зубов, словно кролик морковь.

Зная силу своего женского обаяния, Мейбл с фамильярной шутливостью запустила пятерню в его пышную шевелюру.

- Срежиссируем вместе, мой хороший, комедиюшечку, каких свет не видывал. Идет?.. Что молчите, да или нет?

- Да, - невесело улыбнулся Чарли, - срежиссируем, как вы изволили выразиться.

В результате жертвоприношения Чарли, появилось на свет семь комических фильмов, поставленных этим дуэтом (названия не привожу, ибо они все равно улетучатся из вашей памяти).

***

Творческая жизнь Чаплина в Эдендейле подходила к концу. Истекал срок контракта. Пятого декабря 1914 года он снял свой последний в этой студии фильм - "Его доисторическое прошлое". Эта комедия-фарс заметно отличается от всех его предыдущих работ.

Существует покадровая запись, сделанная по экземпляру, хранящемуся в нашем Госфильмофонде. Запись сделал талантливый исследователь жанра кинокомедии Г.А. Авенариус.

Процитирую начало фильма: "На бульваре под деревом стоит ветхая деревянная скамья. К ней подходит усталый бродяга Чарли. Усаживается. Жарко. Чарли обмахивается полами жилета. Зевает. Хочется спать, но негде. Решает устроиться на скамье. Взбивает, как перину, деревянные доски скамейки ..."

Вот оно прославленное чаплиновское комедийное мышление! Увидеть бульварную скамью как пуховую перину - метафора. Комическая метафора. В фильме "Его доисторическое прошлое" автор использовал и другие метафоры: два клочка кожи у Чаплина - визитные карточки, которыми обмениваются царёк и чужеземец. Или: щепка - зубная щетка, которойчистит зубы пришелец .

На ее высочестве метафоре стоит всё искусство.

Вот к примеру сказать, как остроумно использована эксцентрически преломленнаякинометафора в одном из поздних фильмов "Кистоуна". В шину автомобиля, у которого заглох мотор, комик впрыснул шприц морфия, и двигатель весело затарахтел. В другой комической ленте действует собака, которая настолько проголодалась, что набросилась на картинку с изображением жареной рыбы. И так усердно вылизывала её что на картинкеостался полностью обглоданный рыбий скелет... Впрочем, смехотворы не всегда успешно пользовались метафорами. Широко известный в 30-50-х годах цирковой клоун Карандаш, рассказывал мне как он дважды потерпел фиаско, прибегнув к комической метафоре. "Я считал - будет смешно, если использовать известное выражение - "удирал так, что сверкали пятки". Долго с нашим цирковым электриком экспериментировали с батарейками. Наконец, всё получилось как надо. Прикрепил "электростанцию" к задникам туфель. Попробовал на публике и раз, и другой, и третий - хоть бы одна улыбка. И еще промахнулся с метафорой "коленная чашечка", когда прикрепил к брюкам на коленях по чашке. Вышел на манеж, и - что бы ты думал? - даже дети не хихикнули..."

Но вернемся к рассказу о чаплиновском фильме. Бродяге снится сон: будто перенесенный машиной времени, он попадает в каменный век.

Мы видим некую страну, где правит царёк - субъект крупного телосложения со злодейскими усами, укутанный в звериные шкуры (эту роль играет Мак Суэйн). Царька окружает гарем - стайка девушек в звериных шкурах с распущенными, как у русалок волосами.

На скалистом побережье появляется иноземец - Чарли. На голове у него котелок, в руках тросточка, а на голом теле хвостатая шкура, которая, как вы понимаете, выглядит забавно. Чужак набивает трубку клочьями меха, который выщипывает из буйволовой шкуры, которой укрыт. Чиркнув о подошву ботинка кусочком трута, подобранного с земли, получает огонь; раскуривает трубку и отшвыривает трут, как использованную спичку.

Пришлому человеку новое место понравилось. Он прохаживается по берегу, элегантно размахивая тросточкой. И вдруг замечает: из-за уступа скалы на него с любопытством взирает красотка в звериной шкуре. Иноземец, на всякий случай, вооружился увесистой дубиной с колючими шипами. Береженого бог бережет.

Но девица настроена вполне миролюбиво: кокетливым кивком головы подзывает его к себе. Они с ходу пускаются флиртовать.

Выражая восхищение, Чарли вертит хвостом... своей шкуры, подобно барбосу, виляющему хвостом от переполняющего его чувства.

Думается, что не всякий способен вкусить прелесть этого гэга. Он требует от зрителя способности улавливать подспудный смысл. Приём этот распространен во всех формах юмористики. На нём строятся некоторые анекдоты. Вот первый пришедший на память: Вчера у Верки сын родился. Всей общагой придумывали имя. Завтра будем отчество придумывать...

Приёмом додумывания пользуются и карикатуристы всего мира. На рисунке Джеймса Тербера, мы видим женщину с ужасом глядящую на сильно раздувшегося в боках гиппопотама, а возле валяются мужская шляпа и ботинок...

К эффекту додумывания сплошь и рядомобращаются и комедиографы. Примеров много. Вот два из них. В одной из ранних комедий студии "Роуч-Ллойд" комик-недотёпа проколол шину чужого автомобиля. Когда появился шофер, виновник сунул ему в руку насос и поспешил скрыться с глаз.

А вот еще гэг, во французской комедии "Адский небоскрёб", Двое придурков поспорили: кто из них сможет выжать одной рукой ведро воды. В следующем кадре один из спорщиков, мокрый с головы до ног гордо заявляет: "Сказал выжму и выжал!"

События в картине "Его доисторическое прошлое" сменяются словно пейзажи за окном вагона поезда-экспресса. Пришелец коварно сталкивает царька в пропасть. Сам заделывается царьком. Все перед ним падают ниц. Однако подлинному царьку удастся спастись.

И далее читаем в покадровой записи: "Царек, схватив булыжник, что есть силы, ударяет Чарли по затылку. Чарли, теряя сознание, валится с ног.

Сон кончился. Полисмен будит заснувшего бродягу ударом резиновой дубинки по животу и поднимает его полусонного за галстук со скамейки".

Как видим, всего за несколько месяцев комедийное мышление Чаплина сделало скачок. Он понял, что может снимать фильмы в избранном им жанре с более тонкими комическими ходами.

Чаплин намного перерос своих учителей из кистоуновской студии.

К концу работы в Эдендейле на счету Чарлза Чаплина кроме огромнейшей популярности, семнадцати самостоятельно поставленных фильмов по своим сценариям еще, и не последнее по важности явилось то, что он нащупал индивидуальность своего героя.

Маленький бродяжка Чарли

- это человек, который по какой-то причине выпал из порядочного общества, подобно Барону, персонажу горьковской пьесы "На дне". Но притом, в самой невероятной ситуации - босяк остается джентльменом.

Этот образ, ставший классическим, исследователь экранного искусства Джон Говард Лоусон назовет "первым полностью разработанным характером в истории кино".

***

К итогу этого же года, такого значимого в его кинокарьере, причислю еще один важный результат - Чаплин близко подошел к постижению того, какой должна быть образцовая кинокомедия. Чаплин считает, что хорошие комедии должны говорить со зрителями на понятном им языке и отвечать "потребности человека в юморе, в жалости, в сочувствии. Их цель - служить средством рассеивания тумана подозрительности и тревоги, окутавших ныне мир. У нас слишком много фильмов, изобилующих сценами насилия, военными сражениями, убийствами, проникнутых нездоровой сексуальностью, нетерпимостью. Они еще больше содействуют усилению международной напряженности... Я верю, что могущество смеха и слёз может стать противоядием от ненависти и страха".

Согласитесь, что эти слова звучат так будто сегодня сказаны.

Дарованию Чаплина присуще триединство - неразрывно связанное соединение в лице одного человека трех видов художественной деятельности: 1 - создание сценариев, 2 -режиссирование, 3 - актерское исполнение.

Триединство - редкость. Прославленные американские комики - Гарольд Ллойд, Джон Банни, Бен Тюрпин, французские - Бурвиль, Луи де Фюнес, датские - Пат и Паташон, итальянские - Артуро Бьянкони, Тото,русские - Г.Вицин, С.Филиппов, Ф.Мкртчян в "триединстве" не замечены. Тогда как Бастер Китон, Фатти, Макс Линдер, Альберто Сорди, Тати - ярко проявили себя в трех ипостасях - как сценаристы, режиссеры, актеры.

Итак, кистоуновский период работы Чаплина завершен. Перевернута еще одна страница его жизни, датированная 1914 годом. "Душа отца простилась с душой "Кистоуна", - напишет впоследствии дочь Чаплина - Джеральдина. И далее в той же статье: "К тому времени в него уже вселился демон кино".

В кармане у Чарли лежал контракт с более могущественной студией "Эссеней". Руководство этой фирмы обязалось предоставить Чаплину то,чего ему так не хватало в "Кистоуне" - полную свободу во всех творческих вопросах. Гонорар, указанный в контракте, был почти в десять раз больше того, что он получал у Сеннетта - 1250 долларов в неделю.

В последних числах декабря Чарлз Чаплин распрощался с друзьями и выехал в Чикаго, где располагались филиалы "Эссенея".

Впереди - гениальные находки, независимость, премьеры, триумфы, собственная, превосходно оборудованная студия, переход на полнометражные комедии, бесчисленные статьи в прессе, превозносящие его до небес, любовные истории, судебные процессы, преследование, бегство в Европу, увлекательное путешествие в Японию, счастливый брак.

Впереди - время, когда комедиографы всего мира будут учиться на его фильмах мастерству; комики будут тщательно изучать чаплиновские приёмы смешного; киноведы - исследовать стилистику его картин; драматические и оперные актёры будут стараться перенимать его феноменальную телесную пластику.

Впереди - дорога в бессмертие.

"МАКИ МЭЙБЛ"

 

Так назывался мюзикл, поставленный в октябре 1974 года на Бродвее. Сюжет строился на легенде о страстной любви титана кинобизнеса к звезде.

Небезынтересно, что еще в 1949 году голливудская студия "Парамоунт" планировала снять биографический фильм под таким же названием. (Проект не был осуществлен).

Но вернемся к мюзиклу. В ходе рекламной акции перед премьерой сообщалось: "Мак Сеннетт и Мэйбл Норман оба родились под знаком Меркурия. Оба обожествляли успех. Оба обладали сложным характером - неспособны уступить один другому ни на йоту. И это естественно вело к скандалам, убийствам и другим тёмным делам".

Насыщенный мелодичными любовными дуэтами, остроумными диалогами, мюзикл имел успех. Выдержал 66 представлений.

В 1995 году этот мюзикл целиком перенесли на английскую сцену. В Лондоне спектакль прошел еще успешнее и продержался на подмостках в два раза дольше. Объяснялось это, по всей видимости, тем что главные роли исполнили знаменитости, любимцы публики - Бернадетт Петерс и Роберт Пресс.

Автор книги "Жизнь и клоуны Мака Сеннетта" Саймон Лоувиш задается вопросом - а была ли на самом деле любовь Мака и Мэйбл такой безумной, какая живет в легенде среди прочих голливудских мифов? И сам же отвечает - вопрос не простой и порядком затемненный. В их отношениях всё так запутанно, так противоречиво, что, разбираясь в этом, "испытываешь чувство, будто продираешься сквозь непроходимые заросли джунглей".

И в самом деле, на их именах наслоилось столько всего, столько всякого, что не уразуметь, где факт, а где вымысел. Вот, к примеру сказать, Лоувиш пишет: по некоторым источникам до нас дошло, что Генри Кулидж, консул того города, где жило семейство Синноттов, дал матери Мака, у которого, как вы, вероятно, помните, в юности обнаружился баритональный голос, рекомендательное письмо к бродвейской актрисе Марии Дреслер. Встретился ли Мак с миссис Дреслер, помогла ли она молодому человеку, осталось неизвестным. Зато установлено, что Мария Дреслер - один из псевдонимов Мэйбл Норман.

***

Ох, уж эта непредсказуемая Мэйбл! До чего же её жизнь загадочна и смутна!

Существовало ли в то время о какой-либо голливудской звезде столько легенд, сколько о Мэйбл Норман. Причём, большую их часть создавала она сама. Популярная актриса плела газетчикам, что она сирота, жила в нищете, в годы юности работала в пошивочной мастерской, словно рабыня, и в восемь лет заболела туберкулезом. По другой версии - она родом из богатой семьи.

Происхождение актрисы, натуры склонной к сомнительным похождениям и даже к авантюрам, окутано пеленой тумана. Репортёру газеты "Нью-Йорк Ивнинг уолрд" в 1918 году Мэйбл сказала, что родилась в Атланте (юг США), а в другой газете можно прочитать, что отчий дом её в Бостоне, в третьей - "я - уроженка Нью-Йорка"...

Мэйбл умышленно скрывала свое прошлое. Почему? Вероятно, в её жизни была какая-то тайна.

Позднее, уже после смерти Норман, биограф актрисы раскопает, что настоящее её имя - Лейла Мари Кёрб. Предки Лейлы когда-то обосновались в Канаде. Отец был плотником. Их династия была поражена наследственным сифилисом. Болезнь от родителей передавалась детям. В семье отца Лейлы было девять детей, четверо из них умерло в детстве, остальные были поражены этим скрытно протекающим недугом. Вот почему она утаивала правду о своём происхождении.

Женщина неглупая, она, с необыкновенным упорством принялась оздоровлять себя, занималась спортом, закаляла организм, отдавая предпочтение плаванию. И смогла добиться немалых успехов - не раз выигрывала первое место в двадцатимильных женских заплывах. Газеты об этом всегда много писали.

По словам биографа, Лейла в возрасте 14 лет, якобы, примкнула к "Стар-опера компани" и через некоторое время объявилась на Бродвее под уже известным нам псевдонимом Мария Дреслер. Правда это или очередная легенда, выяснить не удалось. Впрочем, так же как и время, когда взяла новый псевдоним Мэйбл Норман. Зато доподлинно известно, что первую половину 1908 года Мэйбл подвизалась в качестве натурщицы у нью-йоркских художников за полтора доллара в день. Глубокой осенью того же года она заделалась фотомоделью - рекламировала перчатки, зонты, кремы, печенье, словом, любой товар.

В нью-йоркском архиве хранится газетная вырезка, датированная 1913 годом, в ней актриса описывает день 1909 года, который изменил всю её жизнь. "В этот день, по совету подруги, я пришла на студию "Байограф". Прочитала у входа огромную вывеску: "Америкен Мутоскоп энд Байограф компани". Признаться, шла туда неохотно, меня вполне устраивала работа фотомоделью за три доллара в день. Но я же мечтала стать художником, потому из-за любопытства и переступила порог. Мистер Гриффит принял меня на роли "роковых женщин". А когда меня впервые увидел Мак Сеннетт, он подошел и сказал: "Как вам понравится зарабатывать сто долларов в неделю?" Я сказала: "Не шутите так, мистер". Вы можете не поверить, но когда я получила на руки контракт, он был не на 100, а на 125 долларов. Я как в тумане прошла пешком чуть ли не пол-Нью-Йрка".

И опять путаница. Трудно допустить, что Мэйбл Норман умышленно допустила ошибку. Вероятнее всего, наэтот раз ей изменила память. И то, что произошло три года спустя - в июле 1912 года, когда Сеннетт пригласил её во вновь образованный "Кистоун", приписала февралю 1909 года - дата прихода Мэйбл в "Байограф".

О времени пребывания Норман в "Америкен Мутоскоп энд Байограф компани" имеется любопытное свидетельство актрисы Линды Арвидсон, с упруги Гриффита: после того как Мэйбл блеснула в роли купальщицы (фильм "Товарищи") "она начала приобретать поклонников в зрительном зале и даже за его пределами. Сам Мак Сеннетт стал интересоваться этой прекрасной и бесстрашной актрисой, чрезвычайно соблазнительной в своём чёрном трико, всегда готовой ринуться в воду или вскочить на необъезженную лошадь".

А вот что писал Сеннетт о своём впечатлении от первой встречи с Мэйбл: "Она была очень разной, то - французской девчонкой, веселой как мотылёк, то мечтательной и задумчивой, как испанка. А чаще всего она была девчушкой, которая вот-вот выскочит из-за угла навстречу Тому Сойеру с полным карманом шалостей. Прошло много времени, прежде чем мне удалось поцеловать её. А как вы поцелуете девчонку, которая ни секунды не постоит на месте. Господи, какой же она была хорошенькой!"

Предложение перейти в "Кистоун" Мэйбл приняла не раздумывая, ведь ей было обещано положение примы. Или как скажет в мемуарах Сеннетт: "амплуа пчелы-королевы, вокруг которой жужжит весь рой". Не меньшее значение для неё, конечно, имел и несравнимо больший гонорар. К тому же ей нравился статный голубоглазый ирландец, такой энергичный, такой веселый.

В "Кистоуне" пчелу-королеву снимали беспрерывно. На рекламу будущей звезды денег не жалели. И уже через год она приобрела огромную популярность. Её изображение помещали на обложки журналов. Ангажированные репортёры освещали чуть ли не каждый её шаг. По газетной хронике легко установить - в какой именно день, в какой роли она снималась, допустим, в фильме "Необыкновенно затруднительное положение Мэйбл", а какого числа исполнила главную роль в "Деловом дне Мэйбл". Примадонна стала диктовать свои условия; участвовала только в тех фильмах, в каких хотела, и лишь в той роли, какая ей нравилась. В 1914 году чикагский женский журнал сделал опрос миллиона зрителей, чтобы узнать имена самых известных киноактёров. Мэйбл Норман вошла в первую пятёрку среди названных.

Когда актриса заболела, развернулась газетная шумиха. Еженедельник "Фотограферз" 15 октября 1915 года сообщил: "Знаменитая Мэйбл Норман при смерти". Бюллетени о состоянии её здоровья вывешивались в кинотеатрах, в кафе, во всех многолюдных местах не только в Лос-Анжелесе, но и по всей Америке. Газеты писали: Мак Сеннетт, влюбленный в Мэйбл, впал в депрессию. Но уже неделю спустя те же газеты опубликовали информацию: Мак Сеннетт приступает к съёмкам семичастёвого фильма "Мой паж" с Мэйбл Норман в главной роли.

На страницах старых газет можно прочитать: "Наша любимица Мэйбл Норман 8 июля 1916 года купила летний дом в Медвежьей долине". 22 июля того же года сообщалось: Мэйбл Норман приобрела шестидесятифутовую яхту, которую переоборудовала по своему вкусу. Мэйбл приглашает друзей в круизы и на рыбную ловлю. Листаем газетную подшивку дальше. Читателей уведомляют: 29 июля отважная Мэйбл убила палкой трехметровую гремучую змею, выползшую на дорожку её дома. А на следующий день очередной репортаж: в дом звезды Мэйбл Норман забрался грабитель. "Она не растерялась - запустила в него тяжёлым шаром, попала в грудь. Преступник мигом ретировался". И в таком же духе день за днём, месяц за месяцем.

Но вернёмся в студию "Кистоуна". Мэйбл не боялась предстать перед зрителями на экране в смешном виде. А ведь это не свойственно женской натуре. Но наряду с комическими ролями она мечтала исполнять и драматические. И при всяком удобном случае донимала милого дружка: "Хочу хорошую роль в хорошей драме".

Мак отмахивался:

- Моя фирма - это исключительно комическое кино.

Мэйбл не сдавалась:

- А почему бы и не расширить диапазон. Ведь драма - Эверест искусства.

- Че-его?

- Драма, говорю, вершина...

- Знаешь что, не морочь мне голову! Пристала: "драма", "драма". Сдалась нам эта драма. Ты - субретка. Твоё дело смешить.

- Нет, золотенький, нет! Ты совсем меня не знаешь. А если бы мог заглянуть в мою душу, то увидел бы: твоя Мэйбл создана для драмы... Мак, ангел мой, уважь...

- Оставь меня в покое!

Мэйбл вскипела.

- Ну и чёрт с тобой! Обойдемся и без тебя!

Натура деятельная, предприимчивая, словно лисица, Мэйбл Норман с головой окунулась в беспокойное предприятие - создание собственной киностудии. И уже к концу того же - 1916 года режиссер Джеймс Янг снял кинодраму "Микки" с её участием в главной роли. Фильм имел огромный кассовый успех: собрал 16 миллионов в одном только американском прокате.

Тогда же Мэйбл покинула Сеннетта, но связи с ним не прервала. (По другой версии Мак оставил Мэйбл, не выдержав уколов её острого язычка).

К тому времени "король комедии" возглавил другую студию, более крупную, уже неподвластную Кесселю и Баумэну - "Трайнэнгл Кистоун", стал её "супервайзером", то есть художественным руководителем.

Начало двадцатых годов - время, когда короткометражки уступили место семи-девятичастёвым фильмам. Именно такую картину снял режиссёр Ф.Ричард Джонс под руководством супервайзера, проявлявшего заботу о карьере всё еще близкой ему Мэйбл Норман. Это была костюмная комедия "Молли О" с Мэйбл в главной роли. "Молли О" так же как и "Микки" имела колоссальный успех.

Актриса получала огромные гонорары, шикарно одевалась, вела богемную, беспорядочную жизнь. А вскоре и вообще пустилась в разгул: кутежи, случайные связи, наркотики, разнузданные оргии на своей яхте. Случалось, собираясь на вечеринку, нанимала новомодный "роллс-ройс" с шофёром в униформе, а возвращалась, бывало, и в кабине грузовика.

А что праведный Мак Сеннетт? Надо отдать ему должное, он изо всех сил старался, в память о прошлом, вытянуть подружку из трясины. Загружал работой над новыми фильмами. Но чаще всего безуспешно.

Мэйбл, словно обезумев, продолжала разрушать себя.

Издавна известно: люди, обладающие большими деньгами и притом, ведущие беспутную жизнь, ходят по краю пропасти. Именно это в недалёком будущем и произойдёт с Мэйбл: она окажется вовлечённой в преступление.

Со слов "короля комедии" известно, что он заказал для Мэйбл сценарий драмы "Сюзанна". Это была "историческая пьеса, пишет Сеннетт, действие которой происходит в эпоху францисканских миссий, иезуитов, знатных испанцев и индейцев. Мэбл Норман в качестве звезды снялась в романтической истории тех лет". (Режиссер Ф.Ричард Джонс). Для этой картины продюсеру пришлось "добыть чёрных медведей, кайотов, бойцовых петухов и десять тысяч голов скота". Следом, тот же режиссёр снял под контролем Сеннетта не менее масштабный фильм с Мэйбл в главной роли - "Статистка".

И тут впервые в жизни актрисы её картина потерпела фиаско. И более того, карьера самой Мэйбл повисла на волоске.

Что же случилось?

А дело в том, что Мэйбл нанесла деловой визит известному кинорежиссеру Уильяму Десмонду Тэйлору в тот самый вечер, когда его нашли мертвым в своём доме. Соседка видела мужчину, убегавшего из дверей Тэйлора. Полиция, после тщательного обыска, обнаружила свидетельство того, что Мэйбл действительно была у него.

Газеты подняли страшную шумиху. На первых страницах крупным шрифтом публиковался обличительный репортаж: "Мэйбл Норман - любовница Тэйлора. Это она, покинутая им, облачась в мужскую одежду, убила несчастного из-за мести".

С превеликим трудом адвокатам Норман удалось доказать её невиновность и спасти от тюремного заключения.

В порыве отчаяния она незамедлительно уехала в Европу.

Там Мэйбл провела остаток 1922 года и почти весь 1923-ий. Как протекала её жизнь в чужом краю, осталось неизвестным. Установлено лишь, что на парижской студии "Гомон" она то ли снялась, то ли сняла сама три фильма. Но успеха, на какой рассчитывала, добиться не смогла.

Старый свет не понравился Мэйбл. И она вернулась домой, но, как окажется вскоре, на своё несчастье.

Новый - 1924 год Мэйбл Норман встречала с близкой подругой Эдной Первианс, той самой, знакомой нашему зрителю, белокурой красавицей, которую открыл Чарли Чаплин и выпестовал из неё отличную акрису. Новогодняя вечеринка происходила в холостяцком доме их состоятельного приятеля Кортленда Дайнза, где собралась пёстрая богемная компания.

По окончании пирушки, Кортленд попросил Мэйбл и Эдну придти днём и навести в доме порядок после ночного бедлама. Закончив уборку, подружки пошли переодеться к обеду. И надо же было такому случиться: как раз в это время в гостиной выстрелом из револьвера был убит тридцатипятилетний хозяин дома.

Началось следствие, затянувшееся на долгие месяцы. Мэйбл Норман и Эдну Первианс допрашивали чуть ли не каждый день. Отчёты публиковались в газетах.

Многочисленные женские лиги и клубы, состоящие в основном из ортодоксально настроенных фанатичек в пуританских оковах, падких на "жареные сенсации", словно полосатые гиены на мертвечину, "подняли неистовый обличительный вой".

Фильмам "безнравственных артисток" объявлен суровый бойкот. "Ни одна порядочная женщина не должна смотреть картины растленных звезд!" (из-за бойкота Чаплин, приступивший к съёмкам "Золотой лихорадки", вынужден был взять на главную роль другую актрису).

Имена примадонн занесли в чёрный список. Их судьба держалась на волоске.

По счастью, немного позднее, следствием было установлено, что застрелил Дайнза шофёр Мэйбл. Этот тип прежде был членом банды, сбежал из тюрьмы, и скрывался в Голливуде.

Долгое время никто не решался снимать Мэйбл Норман. Весной 1926 года отверженную актрису пригласил к себе в студию, ставший к тому времени маститым кинобоссом Хэл Роуч, пригрел, обласкал, создал с её участием четыре двухчастёвых фильма и один четырехчастёвый, сценарий которого написал Стэн Лаурель, а партнёром Мэйбл был толстяк Харди. Тогда эти два безвестных актёра, работавшие на студии Роуча, еще не составили дуэта. Пройдёт каких-то три-четыре месяца и взойдет звезда прославленной комедийной пары Лаурель-Харди. Запомните эти имена (подробнее о них дальше).

Непутёвая жизнь Мэйбл продолжалась печально. Неудачи, следовавшие одна за другой, глубокие переживания, неумеренные чувственные наслаждения - всё это подорвало здоровье Мэйбл, которое и без того бог знает как ещё сохранялось в её тщедушном теле.

Рентген обнаружил подлинный, а не вымышленный, как когда-то, туберкулёз. Начались непомерные траты на врачей, на лекарства, на сиделок. А тут еще, как на грех, злополучный 1929 год грянул словно гром среди ясного неба.

На США обрушился небывалый экономический кризис. Катастрофа. Паника охватила всё население. Лопнули банки, сгорели денежные вклады. Массовое обнищание. Самоубийства.

Подобно большинству американцев, закатившаяся звезда лишилась всех своих сбережений.

Это был пролог к интерлюдии гибели Мэйбл Норман.

А теперь самое время задаться вопросом: так существовала страстная любовь Мака и Мэйбл или это всё-таки была одна из голливудских легенд?

Насколько мне известна история их отношений, я склоняюсь к тому, что любовь все же была. Но какая-то странная. Роман Мака и Мэйбл никак не отнесешь к категории высокой духовности. Чуда глубочайшей взаимности не произошло. Время от времени их любовь вспыхивала, а месяц-другой спустя пригасала. Да уж, что и говорить, в интриге отношений Мака к Мэйбл не замечено ни бешенства страстей, хотя бы приблизительно, хотя бы чуточку таких, как у шекспировского Петруччо, ни сердечных мук, как у Отелло. Нигде не нашел я даже и намёка на то, что их связь зиждилась лишь на "чувственном разгуле греховной плоти". Мак не был романтически настроенным Ромео, а Мэйбл трепетной Джульеттой. Впрочем, и Золушкой, как её назвали когда-то в одном журнале, тоже не была. Это подтверждает и автор "Жизни Мака Сеннетта": "На самом деле Мэйбл никогда не была Золушкой, а Мак Сеннетт принцем. Будучи самой амбициозной лошадью, он тащил на себе в гору слишком тяжёлый воз... За годы работы в волчьем мире Голливуда начала ХХ века, он ожесточился до такой степени, что и сам обрел волчьи повадки... Мэйбл тоже сжигал огонь амбиций".

И всё же, на четвертое июля 1915 года Сеннетт назначил свадьбу с Мэйбл и купил ей кольцо с бриллиантом стоимостью в пять тысяч долларов.

Однако незадолго до церемонии обручения, невеста застала в доме будущего мужа молоденькую актрисочку Мэй Буш, которую она же и привела в "Кистоун". И хотя девушка приходила к боссу по делу, дьявольски ревнивая Мэйбл заподозрила неверного в измене, вскипела, разрыдалась и порвала с Маком, вернув ему кольцо. Прошел слух будто она пыталась покончить с собой. В мемуарах Мака Сеннетта можно прочитать: "Мы с Мэйбл обручались и разрывали контракт более двадцати раз". Оправдывая их "вяло протекавшую любовь" король комедии сказал 14 февраля 1950 года журналисту "Дейли ньюз" - "У меня было 16 компаний и как только Мэйбл хотела чтобы я её куда-нибудь повел, именно на этот час в моём офисе была назначена деловая встреча, Я был слишком поглощен созданием для неё и для себя успеха, чтобы мог предаваться чувствам".

Страстно любил Сеннетт лишь свою работу.

Конец у этой истории трагичен. Мэйбл так долго слепо разрушала себя, что ресурс, отпущенный ей природой, иссяк. Она явственно ощутила свой смертный час. Вечером 21 февраля больная позвала священника. А глубокой ночью угасла. Ей было всего 36 лет.

На похороны Мэйбл пришли: Гриффит, Чаплин, Мэри Пикфорд, Арбэкль (Фатти), Эдна Первианс, Бен Тюрпин, Голдвин, на студии которого одно время работала Норман. Мак Сеннетт в своём траурном слове признался, что "любил эту женщину-ребенка, наивнее которой в жизни не встречал". А под конец добавил, что глубоко сожалеет, что не женился на ней.

Мак Сеннетт пережил Мэйбл Норман на тридцать лет.

 

ГАРОЛЬД ЛЛОЙД

 

9 мая 1931 года русский киноактёр и режиссёр Эраст Гарин отправил жене письмо, в котором сообщил, что "ходил в кинотеатр "Колосс", смотрел Гарольда Ллойда в "Младшем брате". Сценарист совершенно поражает своей изобретательностью и умением обсасывать все возможности. Картина очень приятная".

В ту пору у Ллойда в России было много почитателей, в их числе и ваш покорный слуга. Еще пацаненком, побуждаемый любознательностью, я читал в журнале про американского комика в роговых очках и шляпе канотье. С интересом рассматривал фотоснимки с его изображением. А впервые увидеть на экране довелось лишь в 1925 году. Дата запомнилась, потому что газеты сообщили тогда, что в Праге умер "Король смеха" Аркадий Аверченко, книгой которого - "Веселые устрицы" я зачитывался.

Итак, я увидел Гарольда Ллойда в полнометражной комедии "Бабушкин внучек" и был восхищен пленительной веселостью этой картины, хохотал до слёз. Прошло столько лет, а в памяти живы комические ходы и гэги. "Бабушкин внучек" - забавная история о том, как мудрая бабушка решила излечить своего болезненно трусливого внука, робеющего даже при звуке шелеста бумаги, от его напасти - слабости духа. Она придумала легенду о талисмане, при помощи которого, якобы, дед внука, сделался непобедимым. "И тот, в чьих руках талисман, сообщила бабушка таинственным шепотом, превращается из трусливого зайца в храброго тигра". И юный Гарольд поверил в силу вручённого ему талисмана. И в самом деле стал творить чудеса храбрости и находчивости, хитроумно одурачивал свирепых противников. Даже добился обожающей улыбки хорошенькой брюнетки. В самом конце этой динамично развивающейся истории выяснилось, что волшебный талисман - всего-навсего ручка от старого зонта. Это был, как я теперь понимаю, фильм-метафора о могуществе самовнушения.

"Бабушкин внучек" - одно из самых ярких моих тогдашних киновпечатлений. Я полюбил этого ловкого, способного изворотливо выкарабкиваться из, казалось бы, безвыходных положений, обаятельного, ладно скроенного симпатягу, которого русский писатель Виктор Шкловский назвал "комиком с наружностью первого любовника... актёром большого ума и таланта", я полюбил настолько, что уже не пропускал ни одной комедии с его участием. "Бабушкин внучек" - последний фильм, поставленный Хэлом Роучем в 1922 году. Расставаясь с Гарольдом, вместе с которым, как вы помните, началась их кинокарьера, Хэл сказал о своём выученике, что ценил его за исключительную восприимчивость и еще за то, что тот "никогда не претендовал на режиссирование".

Гарольд Ллойд стал мировой знаменитостью. На него работали лучшие сценаристы, режиссёры и гэгмены. На страницах своих воспоминаний, относящихся к той поре, Ллойд пишет: "Подумать только, что я в своё время ругался с моим начальством из-за каждого лишнего доллара, собирался кончать жизнь самоубийством, когда у меня не было работы, унижался перед самым последним режиссёром. Теперь я получаю 30 тысяч долларов в неделю и люди унижаются передо мною. Это, пожалуй, смешнее, чем все мои комедии".

В большом очерке, посвященном Ллойду (книга "Комики мирового экрана") говорится, что этот мастер комедии первым предстал перед зрителями в реалистическом образе. Конечно же, это не так. Задолго до него, еще в 1910 году, когда семнадцатилетний Гарольд, вероятно, еще и не помышлял о карьере кинокомика, американский водевильный актёр толстяк-коротышка Джон Банни уже снимался в бурлескных комедиях, создав без каких-либо накладок на лице, жизненно-достоверный характер. В реалистическом образе всю свою творческую жизнь представал на экране и "король комиков" - француз Макс Линдер.

Среди комедий Гарольда Ллойда запомнилась забавная лента - "Доктор Джек", построенная на классическом приёме - "человек не на своём месте". Комедиографы издавна пользуются этим способом, действующим наверняка, для создания веселых пьес и фильмов. Еще итальянские артисты Комедии дель арте четыре столетия назад смешно разыгрывали на этот сюжет фарс под названием "Летающий доктор". Позднее французский комедиограф Мольер сочинил свой вариант того фарса. В его пьесе слуга Сганарель, ловкач и пройдоха, чтобы помочь своему хозяину обручиться с дочкой богатея Горжибюса, который прочил её в жены другому, выдает себя за доктора и добивается успеха. В молодые годы Мольер сам играл Сганареля. На этом исходном материале великий Мольер впоследствии создаст оригинальную комедию - "Лекарь поневоле", вставшую в ряд классических произведений. В ней действует уже не носитель комической маски, а создатель психологически достоверного, реалистического образа - человек простодушный и бесхитростный, вынужденный взяться за непосильное для него дело. Кино широко эксплуатировало сюжет - "человек взялся не за своё дело": повар поневоле, автогонщик поневоле, моряк поневоле...

В "Докторе Джеке" персонажу Гарольда Ллойда пришлось заделаться знахарем, "лечить" больных и предсказывать будущее, что приводило, как вы, безусловно, догадываетесь, к комическому эффекту. После "Доктора Джека" я с наслаждением смотрел ллойдовские комедии: "Женобоязнь", "Новичок", принесший, как я где-то прочитал, самый большой кассовый сбор, превысивший даже даже сборы от фильма-колосса "Десять заповедей", самого модного тогдашнего режиссёра Сесиля де Миля.

Историки кино единодушно относят комедию Ллойда "Наконец в безопасности" (в нашем прокате "На седьмом небе") к лучшим работам этого комика, постановка режиссёра Фреда Ньюмейера. Невозможно забыть головокружительные трюки моего любимца, оказавшегося по ходу фильма и в самом деле на седьмом небе - под крышей небоскрёба. Охватывал панический страх за него, полагаю, подобный тому, какой, незадолго до того, испытывали зрители, глядевшие на балансёра, который шёл по канату через Ниагарский водопад.

Когда я смотрел, как бедолага Гарольд, цеплялся, помертвевшими от напряжения пальцами, за карниз, бог весть каким образом удерживаясь там, мне было не на шутку очень страшно. Ведь в это же самое время далеко-далеко внизу шла обыденная жизнь - сновали крошечные автомобили, торопливо шагали, схожие с букашками, пешеходы. Волосы вставали дыбом, когда герой Ллойда повисал на стрелках городских часов над пропастью. И странное дело, молодой человек в очках и канотье болтается на высоте, захватывающей дух и притом не только вызывает у зрителей страх, но и, почему-то, смешит.

Тогда мне еще не была известна работа Герберта Спенсера "Физиология смеха", и я не знал, что по его теории - "избыток нервной и психологической энергии освобождается смехом".

Небезынтересен рассказ самого актёра о том, как возникла идея создания этого фильма. "Однажды я гулял по 7-ой улице Лос-Анжелеса и вдруг увидел громадную толпу, собравшуюся у здания Брокхэм-билдинг. Я спросил, в чём дело, и мне ответили, что "человек-паук" должен вскарабкаться по фасаду здания до крыши". Далее Ллойд говорит, что когда "альпинист" добрался до пятого этажа, у него, Гарольда, пересохло от страха в горле и он удалился. Дойдя до перекрестка улиц, автор воспоминания "оглянулся и увидел того человека уже наверху небоскрёба, он катил на велосипеде по краю крыши". Смельчак заинтересовал комика. "Я вернулся, пишет он, отыскал храброго малого и дал ему свой адрес... и попросил трюкача придти к нам на студию. Он пришел и мы взяли его к себе, не зная, что с ним делать... Мы начали работать со сценаристами, и те придумали небольшую интригу".

Вот так и родился этот комедийный шедевр.

И что еще хотелось бы отметить: Гарльд Ллойд первым из комиков мирового экрана открыл приём, органично сочетающий в себе страшное и смешное - гэги, выполняемые на огромной высоте. Впоследствии этот приём будут широко использовать многие комедиографы, в том числе и на студии Хэла Роуча, о чём я расскажу дальше.

Во всех фильмах Гарольд Ллойд играл типичного молодого человека. Его герой - сын того периода процветания, какой наступил в двадцатые годы, когда Америка неслыханно обогатилась за счёт военных заказов и займов, которые дядюшка Сэм давал под огромные проценты воюющим странам.

Сценический характер Гарольда Ллойда отличался такими чертами, как неиссякаемый оптимизм, изворотливость, находчивость. И вместе с тем его герой был сантиментален и влюбчив. Он терпит неудачу за неудачей, но ценой невероятных усилий этому человеку, наделенному обезьяньей ловкостью и муравьиным упорством, всякий раз удается выкарабкаться из одной неприятности, чтобы вскоре оказаться втянутым в другую. Вопреки всему, персонаж Ллойда напропалую идет к своей цели и в конце концов достигает её. В одной из лондонских газет его назвали: "воплощением американской наглости и неукротимой энергии".

Со временем сценарии комедий Ллойда становились затейливее, фабульные решения тоньше, глубже, а порой, как например, в фильме "Зачем беспокоиться" изощренными до крайности.

Во всех предыдущих комедиях Гарольд играл "среднего американца", а в "Зачем беспокоиться" неожиданно предстал в образе чудаковатого миллионера. Свой кратковременный отпуск молодой капиталист решил провести - где бы вы думали? В одной из экзотических стран Южной Америки. А там, как на грех, в это время вспыхнуло пламя очередного революционного мятежа. В городе переполох, неразбериха, чёрт-те что... Но толстосуму всё нипочём. Он поселятся в лучшем отеле. И, следовательно, должен, как положено, расписаться в книге постояльцев. Однако из-за присущих ему странностей, ставит свою подпись под... в списке тех, кто подлежит расстрелу. Представляете ситуацию!

Ну и, конечно, путём невероятных комических приключений, ему в конце концов, удается выкарабкаться из этой фантасмогорической сумятицы, словно Лемюэлю Гулливеру из страны чудовищных лапутян.

Все полнометражные комедии Ллойда начинены гэгами, как аппетитный пирог мясом. Я так много посмотрел его фильмов, что затрудняюсь восстановить в памяти какие трюки в каких лентах видел. Расскажу о некоторых из них, поскольку тесто тестом, а мясо мясом.

...У персонажа Гарольда в кармане ни копья. Его мутит от голода. И тогда вот что приходит ему на ум: он встаёт возле окна ресторана, вытаскивает из кармана аккуратно завернутую в чистую бумагу обглоданную кость, посыпает её солью и, поглядывая внутрь зала, наполненного поглощающими пищу, принимается жадно "откусывать" воображаемые куски мяса. У посредственного комика на этом бы все и закончилось, Но не у Гарольда Ллойда. "Насытившись" он вновь аккуратно завертывает кость и пускает в ход зубочистку...

Примером удачного ллойдовского гэга может послужить и фрагмент из другой комедии, в которой Гарольд снова предстаёт в роли неимущего студента. Он зашёл перекусить в заведение схожее с нашим кафе. Мы видим его перед кассой, подсчитывающим свою наличность. Нам показали крупным планом его раскрытую ладонь, на ней - пять-шесть монет. В своём воображении он видит поднос, на котором - вкусная котлета на тарелке, а на другой - бутерброд и большая чашка кофе. Но увы, подсчёт показал, что денег на это роскошество явно не хватит. Вновь на крупном плане тот самый поднос с яствами. И вдруг бутерброд с тарелки, как ветром сдуло. И опять мы видим ладонь с жалкими грошами. И кислую-прекислую физиономию студента. В мгновение ока с тарелки исчезла и котлета. Осталось лишь кофе, да и то в маленькой чашечке.

В другом фильме Ллойд по роли вновь - человек неимущий. Ему повстречалась маленькая девочка-попрошайка, скитающаяся с огромной собакой, которой немного позднее предстоит сыграть свою роль. Несчастным беднякам неожиданно крепко подфартило - они нашли бумажник, набитый долларами. Вот уж удача так удача! В ближайшем магазине везунчики набрали уйму вкусных вещей. Но когда подошли к кассе, чтобы расплатиться, то оказалось - деньги фальшивые... Это до такой степени ошарашило незадачливых бедолаг, что у них в буквальном смысле опустились руки и все свертки, кульки и пакеты грохнулись на пол. Смешно? Нет, не смешно. Неудачников жалко. Но гэг не гэг без остроумной концовки. И комическую точку в этой истории поставила собака, державшая в зубах самый большой пакет. Как и её юная хозяйка, псина до того огорчилась, что у неё отвисла челюсть и пакет выпал. А зрительный зал взорвался смехом.

Эффект неожиданности - одно из сильнейших выразительных средств искусства комедии. В этой связи не могу не вспомнить еще один забавный гэг, в котором также использован приём неожиданности. Взору зрителей предстала горестная сцена: наш любимец Гарольд Ллойд за решеткой. Он взирает на окружающее печальными глазами. А перед тюремной решёткой прохаживается туда-сюда полицейский. Мы сочувствуем парню, ведь он такой симпатяга. Но вот кинокамера отъехала на "общий план". И нам открылся вид обыденных будней вокзала. Оказалось, что малый провожает любимую и потому грустен. И решётка вовсе не тюремная, как мы думали, а всего-навсего - прутья ограды. И полицейский не охранник, а дежурный. Мы, зрители ожидали какого-то драматического события, а произошло совсем другое - житейский случай. И зрители засмеялись. "Смех есть аффект от внезапного превращения напряженного ожидания в ничто" - так Эммануил Кант объяснил явление, только что описанное мною.

Не так давно мне посчастливилось увидеть на DVD "Комический мир Гарольда Ллойда" - подборка отдельных сцен и гэгов из его разных фильмов. Мне показалось, что я пришел на свидание со своей молодостью. И, знаете, его игра и комические трюки, воплощенные с блестящим актерским мастерством, и ныне смешат до колик. И притом удивляют своими оригинальными приёмами и изысканной изобретательностью.

Да, безусловно, в летопись мировой комедии Гарольд Ллойд входит в золотую десятку лучших актёров этого жанра.

 

ВЗЛЁТ И КРУШЕНИЕ ФАТТИ

 

Именитые актёры-комики, взращенные Маком Сеннеттом покидали его один за другим - Форд Стерлинг, Гарольд Ллойд, Чарли Чаплин, Бен Тюрпин и даже его возлюбленная Мэйбл Норман. И удивительная вещь, "король комедии" нисколько от того не расстраивался.

Дольше всех продержался в "Кистоуне" Фатти - Роско Арбэкль. Но и он в июне 1917 года ушел, соблазненный "более крупным гонораром". И увёл с собой двух своих племянников - Бастера Китона и Эла Джона, тогда - начинающих артистов, а вернее сказать, всего лишь "получателей пощёчин". А спустя некоторое время - кто бы мог подумать! слава этих малых взлетит до звездных высот.

Итак, завоевавший громкую известность Фатти был приглашен в самую крупную в то время студию "Парамоунт" на оклад в 15 тысяч долларов в неделю, ( а в "Кистоуне" он получал 500).

Началась феерическая карьера Роско Арбэкля.

Небезынтересно, что его новым боссом станет Джозеф Шенк, в недалёком прошлом выходец из России. В 1900 году Шенк приехал с родителями в США, где из мальчика на побегушках дорос до киномагната.

Троица родственников - Роско, Бастер и Эл - весело, с увлечением придумывали сюжеты для комических фильмов. Три дня, от силы неделя, и свежеиспечённая смешная короткометражка появилась на экране в Чикаго, в Лондоне, в Берлине, в Петербурге. "Фатти мясник", "Фатти герой пустыни", "Фатти в деревне", "Фатти в школе", "Счастливый Фатти" - все и не перечислить. За год 19 комических лент.

Роско Арбэкль, создавший на своём веку много комических лент, не баловал однако своих многочисленных почитателей теоретическими рассуждениями о методе своей работы и о природе смешных картин. Не тем он был человеком. Но время от времени историкам кино все же удается отыскать в старых газетах и журналах какое-нибудь высказывание преуспевающего комика-толстяка. В одном из дошедших до нас интервью на вопрос журналиста - как воздействует на зрителей комедия? Арбэкль ответил: "То, над чем смеется один, не смешит другого. Я стараюсь создавать комические фильмы, которые могли бы дойти до самых различных людей, включая и детвору, ибо ребята обожают смешное в чисто вещественном проявлении". Историки кино характеризуют Фатти, как маст ера, неразборчивого в выборе художественных средств. Тогда как двадцатилетние Бастер Китон и Эл Джон резко оттеняют своим мягким юмором, своей пластической грациозностью грузную фигуру неумеренного во всём премьера.

Часто поступки Фатти на пространстве фильма имели условную мотивировку. Комик охотно прибегал к буффонному преувеличению.В одной из комедий его герой, мучимый жаждой, подходил к берегу большого озера и... выпивал из него всю воду.

Через два года Бастер и Ол покинут своего не слишком-то сговорчивого дядюшку. Орлята оперились и уже созрели для самостоятельного полёта под облаками.

В начале двадцатых годов комические короткометражки вышли из моды. Зрители успели уже почувствовать пряный вкус первых, сюжетно цельных, осмысленных комедий. И хозяева "Парамоунта" незамедлили заставить свою курочку, несущую золотые яйца, перейти на крупный метраж. Теперь он уже работал не как бог на душу положит, а под руководством талантливых, высокооплачиваемых сценаристов и режиссёров. Мне довелось видеть добротные фильмы Фатти этого ряда: "Любовь и хирургия", "Нефтяная карьера", "Роман делового человека".

Было известно, что в частной жизни Роско Арбэкль слыл гулякой, кутилой и любителем срывать цветы удовольствия. Из-за этого от него ушла жена, превосходная актриса, красавица Минта Дэрфи. Его безрассудное прожигание жизни, кутежи и дикие оргии, понятно, не могли окончиться добром. Друзья предупреждали его, но втянувшийся в распутство, словно отпетый алкоголик в спиртное, остановиться Роско уже не мог. Уж не вселися ли грешным делом, в его пышные телеса бес распутства.

5 сентября 1921 года в гостинице "Сент-Френсис" Арбэкль устроил многолюдную вечеринку. Среди гостей оказалась малознакомая ему актриса-неудачница Вирджиния Рэпп. Молодая женщина страдала желудочным заболеванием, перенесла несколько операций. В разгар пирушки, она пожаловалась на нестерпимую боль, как вспомнил во время следствия, один из гостей, и это было внесено в протокол дознания. Мучимая болью, Вирджиния удалилась в спальню, где её и нашли мёртвой. (Скончалась от перитонита). Актёра обвинили в "сексуальном убийстве". Газеты вопили: "Садист замучил до смерти чистую, юную девушку". С перепуга Роско скрылся. Но близкие ему люди уговорили жертву несчастного случая добровольно явиться в участок. В ходе судебного процесса, длившегося целый год, Арбэкля признали невиновным в смерти Рэпп.

Однако блестящая карьера даровитого комика кончилась.

В пуританском обществе перед ним захлопнулись все двери. Повторилась та же самая история что и с картинами Мэйбл Норман. Его фильмам был объявлен бойкот. "Журнал "Синэ-магазин" опубликовал 12 мая 1922 года убийственную заметку: "Несмотря на оправдание Арбэкль остается зачинщиком вечеринки, в результате которой скончалась мисс Рэпп... Отныне мы будем байкотировать кинотеатры, где организуют демонстрацию фильмов с участием Фатти".

"Парамоунт" понёс огромные убытки. Руководство могущественной фирмы поспешило откреститься от скандально опозорившегося актёра-эпикурийца. Его спешно отослали, с глаз долой, куда подальше - в Японию. По возвращении Роско влился в труппу мюзик-холла, отправлявшуюся в гастрольную поездку по Европе. Но в первом же городе - в Париже - был ошикан зрителями и воротился в Лос-Анжелес.

На родине Роско Арбэкль стал изгоем.

Все отвернулись от вчерашнего любимца публики. И только Бастер Китон, снискавший к тому времени популярность, остался верен ему. "Фатти научил меня делать кино" - оправдывался перед укорявшими его друзьями будущий классик американского кинематографа. Китон пригласил дядю к себе на студию, где тот работал в качестве гэгмена под псевдонимом Вилли Б. Гуд.

Умер Роско Арбэкль в 1931 году.

Продолжительное время спустя, крупнейший французский кинокритик Робер Деснос вспомнит с глубоким сожалением о некогда знаменитом комике Фатти "таком великолепном и столь несправедливо забытом".

 

ЧЁРНАЯ НЕБЛАГОДАРНОСТЬ

 

Самое примечательное в истории студии "Кистоун" - это то, что она являлась крупнейшей лабораторией, где выращивались профессионально зрелые актёры-комики, сценаристы, режиссёры и гэгмены. В их числе был и начинающий сценарист Фрэнк Капра, итальянец по происхождению. Сеннетт высоко ценил изобретательного и плодовитого молодого уроженца Сицилии.

Большой любитель сценических зрелищ, Фрэнк часто посещал театры и кинозалы, бывал на представлениях цирка и мюзик-холла. Однажды во второразрядном варьете под названием "Обхохочешься", он увидел забавного человечка, выступавшего на подмостках в образе шофера-неудачника.

Эксцентрик разыгрывал пантомимический скетч "Капризный автомобиль". Шофёру-бедолаге никак не удавалось совладать со взбалмошной машиной, которая то ли подтрунивала над хозяином, то ли просто имела вздорный характер. Эта негодница включалась и выключалась когда ей вздумается, сама по себе - вдруг начинала пятиться, или внезапно вырывалась скачками вперед, или с неожиданной назойливостью начинала фыркать, чихать, эпилептически трястись, одним словом, делала неудачнику комичную головную боль.

На заре автомобилестроения, когда к "самодвижущемуся экипажу" возник повальный интерес, веселая сценка с машиной-сумасбродкой, понятное дело, основательно потешала публику.

Эксцентрика из варьете звали Гарри Лэнгдон.

На Капру артист произвел хорошее впечатление. Понравилась его сценическая маска - набеленное, как у Пьеро лицо, жирно подведённые тушью глаза. Лэнгдон смешно играл наивного, застенчивого мальчугана, не лишенного однако лисьей хитрости. В его манере, сказал себе Фрэнк, присутствует некая чудаковатость, что-то от лунатика. А его сценка... Бог ты мой, да ведь это же готовая комическая одночастёвка. Добавить кое-каких деталей, перенести действие на улицу - и снимай.

- Ну что ж, приводи своего лунатика, - сказал патрон, когда Фрэнк подолился с ним своим впечатлением. - Поглядим чего стоит малый в нашем деле.

Позднее глава кинофирмы "Трайэнгл-Кистоун" напишет в "Автобиографии" об артисте из варьете: "Вначале мы не знали, как использовать Лэнгдона, мы привыкли к тому, что бомбордировали зрителя гэгами и падениями, но по мере появления новых талантов, мы находили новые решения...Подпрыгивающая походка Лэнгдона делала из него смешного, симпатичного человека... Он воплощал один из человеческих типов американской действительности - глупца и девственника".

Гарри Лэнгдон быстро освоился с новой работой. Ему нравилось лицедействовать перед кинокамерой. Снимаясь в кинокомедиях, Гарри , по указанию Сеннетта, эксплуатировал ту самую маску, что выработал еще в варьете.

Нашему зрителю этот комик совсем незнком. А меж тем Лэнгдон был даровитым мастером смеха. Другое дело, что в морально-нравственном измерении этот человек, как показало время, оказался много-много ниже своих актёрских способностей. Но подробнее об этом дальше.

После 25 успешно прошедших "двухчастёвок", Сеннетт, на третьем году их сотрудничества запустил в производство полнометражную комедию - "Его первая страсть". (Режиссура Г.Эдвардса, сценарий Ф. Капры). Фрэнк, заинтересованный в успехе своего "найдёныша", продолжал ревностно опекать его: давал дельные советы, подсказывал более выразительные решения той или иной комической сцены.

Когда съёмки и монтаж "Его первой страсти" были завершены, между исполнителем главной роли и боссом вспыхнул конфликт, приведший к разрыву. Из-за чего? А вот послушайте.

Лэнгдон узнал, что босс, как всегда сам монтировавший ленту, выбросил целых две части. Гарри попытался убедить патрона восстановить вырезанные кадры.

- Ведь стало гораздо хуже, - сказал комик ворчливо.

Хозяин и бровью не повел.

Лэнгдон откашлялся, в глазах появился блеск, он заговорил на тон выше.

- Нет, мистер Сеннетт, так у нас дело не пойдет! Я решительно возражаю против того, чтобы вы уродовали мои фильмы!

Мак резко повернул голову и метнул испепеляющий взгляд на рыжего клоуна, дерзнувшего перечить ему, шпрехшталмейстеру, главе цирковой арены.

- Видали, - издевательским тоном бросил он, - "его фильмы"... Да кто ты такой! Козявка! И не твоего ума это дело!

- Нет моего! - вскипел комик. Кровь ударила ему в голову. - Я лучше вашего знаю что нравится публике!

Сеннетт сарданически ухмыльнулся.

- Дожили: яйца начали учить кур! - Он поднялся из-за стола и направился к выходу.

Шофер-неудачник из варьете визгливо закричал вслед удалявшемуся боссу:

- В таком случае я ухожу от вас! Всё! С меня хватит!

Малый не знал, что Сеннетт не из тех, кто любой ценой удерживают нужных работников, что даже со звездами Мак расставался запросто.

- Скатертью дорога! - буркнул он, не оборачиваясь.

Тридцать лет спустя, в упомянутой уже "Авто биографии" Сеннетт, забыв обиду, напишет: "Будучи последним из пришедших в кино комиков, Лэнгдон в течение нескольких лет пользовался славой , быть может сравнимой со славой Чаплина...Гамма его эмоций обширнее чем у Чаплина, а потому его обаяние выше".

Да полно вам, мистер Сеннетт! При вашем-то опыте и так заблуждаться. Гарри Лэнгдон комик рядовой, а Чаплин - великий. Актёр,сценарист, режиссёр, композитор, оранизатор кинопроизводства, продюсер, он гений на все времена, для всех народов. Сравнение по меньшей мере нелепо.

***

Вместе с Лэнгдоном "Трайэнгл-Кистоун" покинул и Фрэнк Капра, который еще долго будет окружать творческой заботой молодого комика, пока тот не предаст своего педагога. Почему "педагога?" Ответ прост . В одном из интервью газетчик задал популярному комедианту, с реди прочего, не слишком корректный вопрос: "Откуда у вас комический талант?"

Лэнгдон ответил шутливо:

- От бога и педагога.

- А кто ваш педагог?

- Мистер Капра.

Человек начитанный, образованный - за плечами у него калифорнийский технологический университет, Фрэнк Капра упорно наставлял уму-разуму малограмотного комика-самородка, развивал его эстетическое чувство. Американский кинокритик Джеймс Эйджи в статье "Величайшая эра комедии" писал: "Капра владел ключом к верному управлению Лэнгдоном".

С конца 1925 года дуэт - Лэнгдон-Капра начал работать в крупной кинофирме "Фёрст нэйшнл", предложившей комику баснословный гонорар - шесть тысяч долларов в неделю. Первый фильм, в котором снялся Гарри носил название "Топ, Топ, Топ". Сценарий написал Капра. Одной из основных сцен этой комедии был свирепый ураган. Фрэнк, тонко чувствующий природу комичного, доказал, что природный катаклизм способен вызывать взрывы смеха. Юмор этой развернутой сцены заключался в том, что лунатический недотёпа просто не замечал творимого разбушевавшейся стихией. Это-то и создавало комический эффект.

Затем Капра сочинил для Лэнгдона сценарий комедии "Сильный человек", он же и поставил этот фильм - первая режиссерская работа Фрэнка, показавшая каким мощным талантом наделён этот художник. Впереди у него - дорога на режиссёрский Олимп.

Содержание фильма "Сильный человек" незамысловато. Некая молодящаяся дама с авантюрными наклонностями сумела уверить простодушного парня-растяпу из глухой провинции в том, что он может прославиться и разбогатеть, если примет участие в велогонках.(Использован уже знакомый нам приём - "лекарь поневоле"). Понятно, что история с велогонщиком поневоле закончилась неожиданно смешным поворотом. Комедия пользовалась громадным успехом. Развивая удачу, Капра в следующем году поставил по своему сценарию комедию "Длинные штаны" - последняя его работа с Лэнгдоном. Для Капры - это был разбег к блестательному прыжку в большую комедиографию.

Расстаться со своим подопечным Фрэнк был вынужден, потому что Гарри стал невыносим. Одурманенный шумным успехом и огромными деньгами, человек по натуре легкомысленный, Лэнгдон сделался кичливым, заносчивым, с людьми разговаривал свысока. Нравственно незрелый, даже порочный, охотник до вина и молоденьких барышень, он сумасбродничал, пускался во все тяжкие. Его наверняка ждала бы участь Фатти, когда бы Фрэнк то и дело не вытаскивал его из грязных притонов.

Лэнгдон возомнил будто и он, подобно Чаплину, подобно Китону может и сам режиссировать свои фильмы. Терзаемый бесом тщеславия, комик заделался владельцем собственной студии - "Гарри Лэнгдон корпорэйшн".

Ну и конечно, мистер Лэнгдон, личность добропорядочнейшая, просто-напросто позабыл пригласить того, кто привел его в кино, кто пестовал столько лет.

Вот уж воистину, глубоко благодарной персоной был этот мистер Лэнгдон.

В упомянутой мною статье "Величайшая эра комедии" сказано: "Лэнгдон снял две комедии больше похожие на мелодрамы" По другим источникам известно, что он повторял свои старые трюки, которые теперь уже не смешили.

Лэнгдон "так и не понял, что с ним случилось...слишком большая жизнь для столь маленького человека... Лэнгдон был самым трагическим персонажем в истории кино" - напишет, оглядываясь назад, Фрэнк Капра, теперь уже прославленный режиссёр, обласканный публикой и критикой, создатель первоклассных комедий, "О Генри экрана", как назовут его в энциклопедии кино.

А Гарри Лэнгдон уйдет из жизни в возрасте 60 лет нищим.

 

ХЭЛ РОУЧ ПРЕУСПЕВАЮЩИЙ

 

Он обладал цельным, собранным характером и ясным умом. Роуч был человеком практичным, уверененным в себе. Твердость его духа вырабатывалась смолоду в борьбе за существование, а в годы зрелости - в схватках с соперниками. И это дало ему жизненную закалку и слегка ожесточило. Но притом Хэл остался порядочным и справедливым.

Роуч привык первенствовать. Наделенный от природы осторожностью, он избегал конфликтных ситуаций, что делало его личностью доброжелательной, удобной в общении с различными людьми.

Не могу отказать себе в удовольствии отметить еще одну черту характера симпатичного мне Хэла Роуча - смешливость. Режиссер, придумывающий смешные сюжеты комедийных фильмов, мог в голос рассмеяться над удачной шуткой, а порой над остротой, которая других оставляла равнодушными. Не помню, кажется я уже говорил о высокоразвитом у него чувстве незлобивого юмора и иронии, часто направленной по собственному адресу.

В редкие свободные часы Хэл любил играть на саксофоне, этим инструментом комедиограф владел мастерски.

И все же, главным в жизни человека, фанатически преданного искусству смешного, являлся живой, неустанный процесс комедийного творчества.

Натура созидательная, ищущая, Роуч почуял - гэги с автомобилями уже исчерпали свои возможности. Интерес к ним начал угасать. Но только не к с амой машине, она по-прежнему - "первый друг" любого янки.

Автомобильная промышленность США к тому времени уже заняла первое место среди других отраслей экономики. Заводы-гиганты: "Дженерал моторс", "Форда", "Крейслера" выпускали великое множество легковых машин кабриолетного типа, фаэтонного, типа ландо и с закрытыми кузовами. К тому же, по улицам американских городов носилось огромное количество машин германского производства.

Продюсер Хэл Роуч сказал себе: пора влить новое вино в старые мехи. Пришло время сделать автомобильные гэги поражающими воображение. И с этой целью поместил в газетах объявление: "Киностудии требуются шофёры-асы. Гарантируем высокую оплату".

Из числа явившихся, предприниматель отобрал шесть человек. "Мне нужны люди не только обладающие большим опытом, сказал он водителям, но и способные рисковать. Предстоят съёмки, сопряженные с опасностью для жизни".

Пятеро ушли, шестой остался и выполнил тот самый "опасный для жизни" трюк. Водитель-сорвиголова пронесся на студийном "бенце" перед самым носом мчащегося трамвая. Можно предположить, как все производители фильмов крякнули от удивления. А Мак Сеннетт, ревностно следящий за комедиями Роуча, пожалуй, мог бы лопнуть от зависти.

В свою очередь и Роуч тоже с профессиональным интересом смотрел картины новой сеннеттовской студии "Трайэнгл Кистоун". Как-то раз Хэл увидел на экране в руках популярной комедийной актрисы Луизы Фазенды симпатичную собачёнку. Пёсик вызвал оживление в зрительном зале. И это навело Роуча, вечно пребывающего в творческих поисках, на мысль создать весёлую киноисторию, в которой бы действовали только животные. Не откладывая дело в долгий ящик, он нанял дрессировщицу из варьете, придумал сюжет, написал сценарий и снял одночастёвку - "Собаки с кошками за панибрата". Действие происходило в неком зверином городке. Декораторы выстроили маленькие котеджи, в которых и проживали герои картины. Супружеские пары собак и кошек ездили на автомобильчиках в гости друг к другу. Вместе играли в карты, вместе катались на лодке по озеру, вместе оборонялись от злобного козла. Зрителей особо забавлял фрагмент, в котором мурка лапкой качала колыбель с мышатами-близнецами.

Успех, который выпал на долю картины, превзошел ожидания. Роуч понял: фильмы с участием животных - золотая жила. Отныне создавать такие фильмы он станет серией.

Деятельный продюсер пригласил еще одного дрессировщика из цирка, человека инициативного, с большим опытом. И по его совету выстроил во дворе студии помещение для содержания различных животных.

Сценаристы получили от босса указание сочинять сюжеты, а гэгмэны - придумывать оригинальные трюки.

Стоя под теплыми струями душа, Хэл соображал: кто из его режиссёров справится с этой работой? Свой выбор он остановил на Клайде Бракмэне. И работа закипела. Не прошло и трех месяцев, как на экран вышла первая одночастевка - "Звериная железная дорога". Представитель фирмы Пате приобрел у Роуча без малого сто двухчастёвых фильмов серии "Дипи ду дэдс комедиз".

А неугомонный Хэл Роуч уже захвачен новым проектом - комедиями с участием детей. Толчком к рождению замысла послужил, промелькнувший в одном из фильмов Макса Линдера эпизод, в котором озорничали трое малышей с перепачканными вареньем физиономиями.

В сентябре 1921 года на студии Роуча был запущен в производство еще один сериал, озаглавленный "Наша банда". Снимал эту серию режиссер Боб Мак-Гуэн, а в качестве гэгмэна работал только что принятый на студию Фрэнк Капра, уже знакомый нам по "Кистоуну".

Я видел несколько короткометражных фильмов серии "Наша банда". В комедиях, длившихся всего десять минут, действовали необыкновенно обаятельные малыши четырех-пяти лет. Свои роли они исполняли на удивление естественно. Поведение ребятишек на экране казалось осмысленным и чрезвычайно забавным; запомнилось, например, как девочка-кроха прилежно и очень серьезно уговаривала огромного сен-бернара выпить лекарство из чайной ложечки.

Сериал продлился целых два года и пользовался во всём мире заслуженным успехом. Доход, который принесли фильмы "Нашей банды" позволил Роучу выстроить новую студию.

***

В начале 20-х годов на улице Калвер было возведено по проекту Хэла Роуча двухэтажное, вытянутое в длину строение, в котором разместился офис, студийные павильоны, гримерные, костюмерная, бутафорский цех и различного рода мастерские. На фасаде бросалась в глаза огромная вывеска - HALEROACH STUDIOS

Энергия поиска новизны подсказала продюсеру-интеллектуалу, незнающему устали, мысль - привлечь к работе в кино знаменитого мюзик-хольного комика Уилла Роджерса.

Этот талантливый актёр, выступавший на сцене в комедийной маске заурядного ковбоя с Западных Штатов, очень нравился Хэлу своей оригинальной исполнительской манерой. Ковбой стоял на подмостках и, меланхолично перебирая петли лассо, словно правоверный араб чётки, рассказывал грубоватым голосом комические истории. Публика его нисколько не интересовала, взгляд комика был обращен на свою веревку. Слова ковбой произносил как бы нехотя. А если вспыхивал смех, сдвигал характерным жестом шляпу на глаза. Внешность у рассказчика была самая простецкая - лицо то ли шахтёра, то ли фермера из глубинки.

Зрителей подкупала его народная лексика и остроты, в которых ковбой-насмешник распекал политиканов и власти города. Хлёсткие выражения комика передавались из уст в уста во всех штатах, куда он приезжал на гастроли. Популярность Уилла Роджерса, нет, что я, не популярность, а слава его была столь громкой, что многие считали юмориста наследником самого Марка Твена. А жители Оклахомы до такой степени полюбили своего Уилла, что избрали его губернатором, честью этой, впрочем, актёр не воспользовался.

Подобно тому, как несколько лет назад, другой преуспевающий продюсер Адам Кессель не посчи тал, что визит к молодому, безвестному комику Чарли Чаплину, роняет его достоинство, так и Хэл Роуч запросто пришел за кулисы к именитому сороколетнему мастеру смеха и сумел убедить его попробовать свои силы в кино.

Роуч-режиссёр снял знаменитость в в нескольких комических короткометражках, однако комик из мюзик-холла не владел пантомимой, основным средством выразительности немого кино, и потому большого успеха, на который расчитывали, не получилось. Силой этого титана смеха было слово.

Правда, позднее Роджерсу удалось добиться удачи в полнометражных комедиях - "Почеши мне спинку" (Режиссер С. Олкотт) и "Этот славный день" - уже на студии "Парамоунт", режиссёр Д. Крюзе.

Звездный час даровитого рассказчика настанет, когда на экране воцарится звуковое кино.

***

В один из осенних дней 1923 года в офис студии Роуча пришел молодой человек с предложением своих услуг. Представился Чарлзом Пэрроттом.

По издавна выработанному навыку - вглядываясь в наружность, определять характер людей, Роуч всматривался в пришедшего. На вид ему было лет 25-27. Роста он был немного выше среднего, лицо имел благообразное, фигуру - статную. Похоже, малый не из хлыщей.

Босс спросил:

- Так какие же услуги вы собираетесь предложить нам?

- Хотел бы поработать у вас комиком.

Хэл сдержанно улыбнулся.

- Вот как... А с чего же это вы взяли, что можете стать комиком?

Молодой человек со скромным смущением вежливо ответил:

- Чувствую, мистер Роуч... Знаю, что смогу. Я уже поработал полтора года у Мака Сеннетта в группе полицейских.

- Ну так то массовка...

- Знаете, я и роли играл.

Роуч поглядел на гостя настороженным взглядом.

- И что же это за роли?

- Был даже партнером Чарли Чаплина, - не без гордости уточнил Пэрротт, - фильм - "Его новая профессия"... У меня есть задумки, мне бы только войти в колею...

- Отдаёте себе отчёт в том, что комик - это же... - Хэл вскинул голову к потолку, - небеса, милый мой, даруют профессию комика. Смешить, братец, дело труднейшее.

- Само собой - труднейшее. Не всякому дано. Смешить, как я понимаю, это не дурака валять, не кривляться... Смех, он капризен. Требует опыта... практического опыта. Я уже понял, что альфа и омега смеха - искренность и естес твенность.

"А малый-то не дурак, голова на плечах", - сказал про себя Хэл.

- Конечно, я не Чаплин... Звезд с неба не хватаю, но смею уверить вас, мистер Роуч, что отношусь к профессии комика со всею серьезностью. И если будете так добры, пойдете мне навстречу, если поможете найти себя, как Гарольду Ллойду, поверьте, не подведу вас. Бог даст, и мне, быть может, удастся сказать своё слово.

Глаза Пэрротта сверкали мольбой, словно у Ясона, просящего царя Колхиды отдать ему золотое руно.

- Стало быть, вас привлекает комедия, так? - сказал владелец студии и, не дожидаясь ответа, приветливо улыбнулся. Малый ему понравился.

- Ну что ж, поработайте у нас в массовках... А выпадёт удача, и на небольших ролях. А тем временем, я пригляжусь к вам, - Хэл поощрительно улыбнулся, -посмотрю как будете ловить мышей... тогда и ясно станет.

Хэл Роуч обладал способностью безошибочно определять у своих актёров комические задатки. Не обмануло его чутьё и относительно Пэрротта. Потому как новенький вел себя на съёмочной площадке, как грамотно действовал в "предлагаемых обстоятельствах" было видно: с юмором у него всё в порядке. В отличие от многих, он искусно владел пантомимой, что для Роуча было весьма важно, не перебарщивал в жестикуляции. И что особенно ценят режиссёры, умел перевоплощаться в самых различных персонажей, играя свои крошечные рольки.

Но чем Пэрротт окончательно расположил к себе босса, так это замыслы, с какими Чарлз приходил к нему в кабинет. То, что он предлагал, не было галиматьёй, подобно той, которой шефа донимают профаны. Нет, в идеях Пэрротта всегда содержалось зерно смешного. Всё это и привело к тому, что в голове Роуча сложился план - взять над ним творческую опеку. И со временем вырастить из него звезду. Данные для этого налицо.

По указанию босса, режиссёры стали давать будущему премьеру труппы вторые роли. И Чарлз успешно справлялся с ними.

На цепкий, проницательный взгляд Хэла, в тех случаях, когда его опекаемому выпадало играть фрачных джентельменов, он был особо убедителен. Вот по этому гвоздю и надо бить. Человек светский - именно такой образ ему более всего и подходит. Это пусть и станет его комедийной маской. В ней он и должен утвердиться. Да, но ведь в обличье джентельмена давно уже снимается Макс Линдер. Ну и что из того! Линдер - это Старый Свет, а Пэрротт - это Новый Свет.

При помощи Хэла Роуча был выработан внешний облик его герооя: тёмные, гладко причёсанные на пробор волосы, обильно напомаженные, аккуратно подстриженные усики, накрахмаленное бельё, смокинг или фрак, очень идущие к его ладной фигуре. Всем джентельменам джентельмен.

И псевдоним придумали вместе - Чарли Чейс.

Для начала, на пробу, ему дали сыграть главные роли в нескольких двухчастёвых фильмах. Среди них известны - "В поисках Салли", "Она - это Он".

Роучу стало ясно - на эту лошадку можно ставить.

Специально для него сценаристы сочиняли полнометражные комедии, нередко по сюжетам, предложенным самим актёром. комиком.

В двадцатые годы, в период бурного процветания Америки, популярность Чарли Чейса не уступала популярности Гарольда Ллойда, Бастера Китона, Гарри Лэнгдона.

Нашему зрителю этот актёр не знаком. Но, поверьте, Чейс - комик чистых кровей. Юмор его тонок и изощрен. В образе джентельмена Чейс смешит не погонями и зуботычинами, не швыряниями кремовыми тортами в лицо, а комедийными ситуациями, хитросплетенной интригой, столкновением характеров. Ни в одной комедии этого элегантного, пластичного актёра я не видел грубости или дурновкусья, нигде он не переступал художественной меры.

Чарли Чейс снимался у Хэла Роуча до 1926 года. Потом успешно работал в других кинофирмах в качестве режиссёра, сценариста и исполнителя главной роли. Комедии Чейса выделялись продуманно запутанными ситуациями, что в ту пору было внове. Его исключительное дарование комедиографа признавали даже высоколобые специалисты.

Любопытно, сохранившееся высказывание Хэла Роуча о своём питомце: "Он был самым преданным из всех моих сотрудников. И великолепным выдумщиком, знатаком

смешного. Умел включать в сюжет своих комедий такие искорки-находки, которые обычную картину превращали в блестящую..."

К сожалению, жизнь Чарлза Пэрротта, известного как Чарли Чейс, закончилась плачевно: актёр вконец спился и умер в сорок три года.

***

Человеку, которому в молодости свалилась на грудь подкова, везло во всяком деле. Судьба благоволила к нему.Творческие удачи следовали одна за другой.

В особенности ХэлуРоучу псчастливилось в 1926 году. Тогда ему пришла в голову мысль соединить, по принципу контраста, худощавого Стэна Лаурела и толстяка Оливера Харди. Вероятно это был самый удачный проект в его деловой жизни, полной свершений и побед.

Лоурел работал у него гэгменом и время от времени снимался на вторых ролях то в одной комедии, то в другой.

...Хэл набил табаком трубку, закурил и придвинул к себе лист бумаги с записью трюков, придуманных Лаурелом для новой комедии.Трюки нравились. Что и говорить, Стэн - выдумщик, какому нет цены.Потрясающее чувство смешного. Второго такого мастака по части комического, ищи не найдёшь. И что интересно, малый умеет выжать из каждого гэга всё до донышка. А вот что касается цельности сюжета, тут он - пас, не тянет.

Нравился он Роучу и как мягкий комик с хорошей акёрской школой. В паре с толстяком может получиться такое жаркое - язык проглотишь. Не исключено, впрочем, что и в лужу сядешь... А всё же, рискнуть имеет смысл.

Харди подвязался в группе статистов, получая пять долларов за съёмочный день. Каждое утро он был обязан являться на студию и узнавать - подфартит ли ему сегодня получить работёнку.

И вдруг ни с того ни с сего такое предложение! И вдобавок обещано целых шестьдесят долларов в неделю. Оливер был обрадован до такой степени, что в порыве благодарности бросился обнимать босса.

Стэн же с недовольством скривил губы, дескать, на кой шут мне это сдалось. Несогласного убеждали и так и этак и, в конце концов, он клюнул на высокий гонорар.

Уже первая, снятая с их участием, двухчастёвка - "Утиный суп" (" Duck soup") показала - дело стоящее. Дорогу новому комедийному дуэту!

После этого Лаурель и Харди снялись, по одним источникам, в 105 комедиях, по другим - в 200. Я же насчитал по фильмографическому перечню - 94 полнометражных фильма. Роуч полушутя полусерьезно сказал, что извел на смешных дружков много тысяч пленки. А жене однажды, во время завтрака, когда речь зашла об удачной мысли объединить тощего и толстого, Хэл, весело улыбаясь, заметил: "Не иначе как на них указал мне перст судьбы".

Да, это был в полном смысле звездный дуэт, покоривший зрителей всего мира.

Прежде в Америке не существовало подобного рода комедийной пары, тогда как в Европе уже имел место союз двух фарсовых комиков, которые приобрели широкую известность под псевдонимом - Пат и Паташон. Создан дуэт на датской студии "Нордиск", фирменным знаком которой был белый медведь, шагающий по земному шару. Режиссер Лау Лауритцен, специализировавшийся на съёмке комедийных фильмов, "состыковал в единый, как он выразился, комический организм" актёра драмы Карла Шенстрема и циркового клоуна-рыжего Гарольда Мадсена. Две контрастные фигуры - высокий, худой Карл в роли Пата, человека здравомыслящего, уравновешанного, и Гарольд, создавший образ мелкого плутишки, проказника, часто попадающего впросак хитреца - появились на экране в 1921 году. И сразу же очаровали датчан. У себя на родине их прозвали Маяк и Прицеп, в соседней Швеции - Телеграфный столб и Подпорка, в Англии - Долговязый и Коротышка, во Франции - Дубльпат и Паташон, в России, когда шла очередная комедия с участием Пата и Паташона билеты брались нарасхват. (Вероятно, под впечатлением от огромного успеха Пата и Паташона, у нас на студии "Арменфильм" режиссер А.Бек-Назаров снял в 1926 году комедию "Шор и Шоршор").

Но вернемся к Лаурелю и Харди. Если про последнего прежде мне ничего не было известно, то про Стэна Лаурела я знал, заочно, конечно, с давних пор: читал о нём и видел его изображение на фотоснимках. Ведь он, как и мой кумир Чарли Чаплин, родом из Англии, и тоже работал у Фрэда Карно на "Фабрике смеха", и тоже был ведущим актёром-комиком, возглавлявшим одну из трупп.

Я знал, что его настоящее имя - Артур Стэнли Джефферсон ( Gefferson), что появился он на свет 16 июня 1890 года в Ланкашире, в семье актёров мюзик-холла. В 1913 году, во время второго посещения штатов, Лаурел, подобно Чаплину, навсегда остался на гостеприимной американской земле. Чем он там занимался целых четыре года установить не удалось. Полагаю, что снимался в какой-нибудь из бесчисленных студий. В эпоху немого кино артисты искусно владеющие пантомимой ценились исключительно высоко. Известно, что в 1917 году он сыграл свою, возможно, первую большую роль в фильме "Майские орешки" ( "Nuts in May"). Повторюсь: это было заочное знакомство. А вот очно я увидел замечательного мастера смеха в дуэте с Оливером Харди лишь в 1953 году, в небольшом кинотеатре на окраине шведского города Гётеборга. И в конце сеанса, вдоволь насмеявшись, сразу же причислил себя к почитателям этих блестящих комиков, "чародеев комических нелепостей" - как о них сказал Жорж Садуль.

Комедия называлась "Надеть штаны на Филипа" ("Putting pants on Fhilip") . Роль Филипа играл Лаурел. Его персонаж - молодой человек, приехавший из Шотландии в Нью-Йорк погостить у своего дяди. Одет он был в национальную одежду - юбку из клетчатой материи. Юбка на мужчине, как вы догадываетесь, порождала комический эффект.

Всякий раз, как только простодушный шотландец появлялся на улице, тотчас вокруг собиралась толпа поглазеть на невидаль. И смущенному дядюшке - Оливеру Харди - с трудом удавалось протиснуться сквозь плотное человеческое кольцо, чтобы вытянуть, наивно улыбающегося, родственничка. Авторы фильма повторяют этот забавный фрагмент на разные лады.

Но самый смешной момент комедии, это, конечно, когда чудаковатый иностранец оказался на решётке подземной вентиляции и мощные струи воздуха мгновено вскинули его юбчонку на потеху всей улицы. Бог ты мой! Как же шокирован дядюшка! Какой срам! На взгляд чопорного педанта это - верх неприличия. Он кинулся спасать положение - одёргивать задранную юбку. Но не тут-то было. Попробуй-ка повоюй с ураганным ветром...

Была в этой комедии и еще одна сюжетная линия: гость из далёкой страны, субъект с эксцентричными причудами, оказался из ретивых женолюбов. Когда ему встречалась на улице красивая барышня, шотландец в порыве восхищения проделывал ногами затейливое антраша и пускался вдогонку. Одной из них предстояло перебраться через уличную лужу. И услужливый волокита тотчас расстегнул свою клетчатую юбку и, шикарным жестом постелил её под ноги красавицы. Но та перепрыгнула лужу, а вот почтенный дядюшка угодил в неё по самое горло...

Понятно, почему авторы комедии заставили погрузиться в грязь не тщедушного племянника, и не красивую девушку, а именно респектабельного толстяка. Комедиографы знали - если непр иятность свалится на голову простого человека, публика посочувствует ему, если же в подобную ситуацию попадёт персона важная, солидная, состоятельная, тут уж непременно раздастся смех. По всей вероятности, в этом случае действует присущее многим низменное чувство зависти и злорадства.

К сожалению, у нас фильмы Ларела и Харди не демонстрировались.

Когда мне приходилось бывать в других странах, я всюду выискивал среди газетной рекламы - где идут картины с участием полюбившихся комиков.

Чем же они покорили? В первую очередь своим высоким комедийным мастерством, во-вторых - смешными гэгами. И наконец, удивительной слитностью сценических характеров. Лаурел и Харди создали, не без помощи, конечно, режиссеров и сценаристов, два контрастных, словно зима и лето, образа. Причём, различались они меж собой не только внешне - толстый и худой - но и внутренне - по образу жизни, по душевному складу, по строю мыслей и, главное, по темпераменту. Харди - добродушная квашня с чаплиновскими усиками. Его герой - особа здравомыслящая, степенная; он учтив, любезен, всегда готов оказать услугу, всегда неравнодушен к прекрасной половине человеческого рода. Женщины - будь то судомойка, будь то аристократка, нянька, скрипачка или уличная девка - все они волнуют его, со всеми ласков, галантен, угодлив. И вместе с тем, персонаж, которого играет Харди - ужасно невезуч. И ко всему - раздражителен и вспыльчив, из-за чего сплошь да рядом оказывается втянутым в комические передряги.

К своему единственному неразлучному дружку - Стэну Лаурелу - относится покровительственно. Ведь тот, что малое дитя. Тихий недотёпа. К чему ни прикоснется, всё оборачивается катастрофой, всё рушится, всё проваливается, всё вдрызг. Герою Лаурела также присущи те свойства, которыми Федерико Феллини охарактеризовал комического персонажа комедии дель арте - Пульчинелу - смирение, недоверчивость, трусоватость. И вместе с тем Лаурел, этот "мистер растяпа", не лишен пройдошеской хватки, и частенько одурачивает толстяка.

Этих великолепных комиков я видел в разных образах-масках. Они представали на экране то веселыми моряками, которые получили отпуск и пустились во в се тяжкие, то нерадивыми уборщиками уличного мусора, то арестантами за решоткой, то санитарами, то - не удивляйтесь - малолетними детьми. Менялось содержание комедий, менялись и образы актёров. Я смеялся над недотепистыми установщиками антен на крышах, над Лаурелем, когда ему, по стечению сюжетных обстоятельств, пришлось стать... горничной. ( А в другом фильме - состоятельной невестой). Меня забавляла эта пара смехотворов в роли официантов, обслуживающих с неотделимыми от этих придурков комическими нелепостями компанию знатных гостей; хохотал над балбесами в роли горе-строителей, возводящих котедж, над ними же, когда они заделались конюхами, приставленными к дорогой, чистокровной лошади. И в каждом новом обличье комики действовали как беспросветные дуралеи, как законченные разгильдяи. Каким бы ни было содержание комедии, дружки-недоумки непременно вляпаются в ту или иную пакость, источающую комический аромат. Вот, к примеру, фильм, название которого не запомнил, это была комедия с элементами абсурда. Содержание таково: два балбеса случайно оказались на заброшенном судне, которое унесло в открытое море. Вскоре, однако, обнаружилось, что они здесь не одни - из каюты выкатился огромный детина со свирепым, перекошенным злобой лицом. Оказалось, что - это, сбежавший из тюрьмы преступник. Верзила грозным тоном потребовал, чтобы перепуганные на смерть простофили приготовили ему обед. Они готовы, да вот беда - на судне, сколько ни искали, не нашлось ни крошки съестного. Но устрашающий взгляд головореза не сулил ничего хорошего. Пришлось, хочешь не хочешь, приниматься за стряпню, варить из "подручных средств". В результате были поданы на стол спагетти из шнурков от ботинок, бекон из ремня, фрикадельки из губки, и кофе из табака. И что забавно, в конце концов, им же самим и пришлось заглатывать всё это варево.
На бесчисленных столкновениях с мрачным гангстером и строилось дальнейшее действие фильма.

Среди наиболее удачных комедий Лаурела и Харди - "45 минут от Голливуда"( "45minutes from Hollywood",1926) , "В стране игрушек" ( "Babes in Toyland", 1934), "Дорога на Запад" ("Way out West", 1937), "Балбес в Оксфорде" ("A chump at Oxford", 1940), "Свобода"(Liberti). На мой взгляд это самая смешная из комедий именитого дуэта. Действие развивается бурно: два арестанта - Лаурел и Харди - сбежали из тюрьмы. В условленном месте их ждал крытый автомобиль. Беглецы сбросили с себя тюремные полосатые робы и облачились в партикулярную одежду. Но в спешке перепутали брюки - тонкий надел просторные штаны толстого, а тот - узкие, короткие тонкого...

Обретя свободу, почувствовав себя вольными как птицы в небе, братки словно опьянели от радости, от счастливого расстования с тюремной решеткой. И вдруг в момент торжества удачливого исхода, они обнаружили непорядок в своём облачении. Впрочем, невелика беда. Чего проще - зашли за угол да и переоделись. И только было дружки приспустили портки, как на горизонте возник полицейский. И откуда только, дьявол, взялся! Сообщникам ничего другого не оставалось как дать дёру.

Начиная с этого момента, казусы с неудачливым переодеванием будут следовать один за другим. Авторам удалось найти уйму смешных положений, построенных на бесчисленных осечках. Вообразите: только бедолаги отыскали укромное местечко, только было начали обмениваться брюками, как нате вам! - очередное препятствие. Ну надо же, какое невезение! И снова ищи подходящий закоулок.

Таким образом, нескладёхи забрели на строительную площадку. Но и тут что-нибудь да мешало. Случайно они оказались в тесной клети, поднимающей рабочих наверх, наподобие лифта. И вновь неудача. Бестолковый персонаж Лаурела нечаянно нажал пусковой рубильник и лифт, вместе с нашими бедолагами, вознёсся чуть ли не под облака. Балбесы оказались на голых металлических фермах несущей конструкции. И вот тут разворачивается череда злоключений. Представьте себе: далеко-далеко внизу снуют крошечные машины, спешат по своим делам пешеходы, а эти недоумки, дрожа от страха, перебираясь от одной спасительной вертикальной балки до другой, - вот-вот сорвутся, - бог весть как удерживаются на узких железных полосках тавровых балок. Ну прямо чудеса равновесия да и только! И длятся эти комические чудеса не минуту, не две, а целых минут пятнадцать.

Нам, зрителям, и смешно и страшно.

Немецкй исследователь юмора и остроумия - Жан-Поль задается вопросом - почему возникает смех, казалось бы, в самый неподходящий момент, когда тот или иной персонаж литературного произведения попадает в опасную для жизни ситуацию? И в качестве примера приводит то место в романе Сервантеса "Дон Кихот", где Санчо Пансо провисел целую ночь над неглубокой ямкой, думая, что под ним глубокая пропасть. Бедняге пришлось приложить отчаянные усилия, чтобы удержаться так долго в труднейшем положении. А читателями смешно. Почему? Потому, отвечает учёный, что фантазия читателей ставит их в те самые обстоятельства, в каких оказался Панчо. В нашем же случае примерно в таких обстоятельствах очутились губошлепы Лаурел и Харди. С той лишь разницей, что у слуги Дон Кихота была мнимая опасность, а у этих оболтусов подлинная. "Фантазия наша - посредница между внутренним и внешним, - пишет Жан-Поль, и продолжает: Наш самообман, когда мы подставляем знание противоположного чужому устремлению, превращает это последнее... в наглядно созерцаемое безрассудство, над которым мы смеемся".

В содружестве Лаурел-Харди первый был динамо-машиной, которая сообщала дуэту творческую энергию, двигала его вперед, успешно вырабатывала смех. А смех - родная стихия Стэна. Он вырос, "вскормленный млеком смеха", - как сказал о нём его наставник по делам смешного и комичного - Фрэд Карно (Скоро мы с ним встретимся). Фрэд имел в виду спектакли, в которых участвовали родители Стэна, и на которых постояно торчал их шустрый сынишка. А с шестнадцати лет Лаурел и сам начал "делать веселый смех". И занимался этим чертовски увлекательным делом до конца дней своих. Смешное вошло в его кровь до такой степени, что, пожалуй, этого малого можно было бы посчитать одним из иерархов бога смеха Мома.

Авторитет Лаурела как мастака по части комического был столь высок, что режиссёры охотно принимали предлагаемые им дополнения, изменения и даже серьезные переделки, вплоть до непредусмотренного в сценарии крутого поворота событий. В таких случаях приходилось обращаться к боссу. И Хэл Роуч шел на коренные переработки, понимая, что так станет интереснее и смешней.

Итак, Стэн Лаурел был мотором дуэта. А что Харди? Он, вылепленный из другого сорта глины, вел себя на съёмочной площадке иначе. Ни во что не вм ешивался, ни во что не вникал. Всецело полагался на партнера. Добродушный толстяк, любитель вкусно поесть, хорошо выспаться, всласть полентяйничать по-нас оящему интересовался лишь спортивными состязаниями, был страстным болельщиком.

Личные отношения Оливера и Стэна сложились как нельзя более удачно. Оба от природы люди спокойные, уступчивые, избегающие конфликтных ситуаций и потому сразу же сблизились. Дружили домами. Устраивали семейные загородные пикники. Малолетняя дочь Стэна считала будто бы у неё два отца.

Вернемся, однако, на студию Хэла Руча. Этот баловень музы Талии предпочитал снимать короткометражные комедии, полагая, что фабула вполне укладывается в две части. А дополнительные шесть-семь частей лишь развивают сюжет, и мало что добавляют к содержанию.

Позволю себе не согласиться с подобным утверждением. Зачастую в дополнительных частях заключена сама суть комедии, её мышцы, её сила. Именно в дополнительных частях происходит полное раскрытие характеров действующих лиц, их душевных движений, выявляется подоплёка взаимоотношений партнеров. А совокупность этих разнообразных свойств и составляет квинтэссенцию филь ма.

В общем так. Какому бы метражу ни отдавал предпочтение руководитель студии, но у зрелищного рынка свои требования, свои запросы.

Ныне - в двадцатые годы - ему подавай полнометражные комедии.

И Роуч, нравится не нравится, вынужден был выполнять коммерческий заказ.

Рано или поздно, но всему приходит конец. Подобно тому, как в своё время Хэл, не без сожаления, расстался с выпестованными им Гарольдом Ллойдом, Чарли Чейзом, Уиллом Роджерсом пришлось распрощаться и со своим детищем - блестящим дуэтом.

В начале 1940 года после четырнадцати лет плодотворного содружества, Хэл Роуч продал раскрученный бренд "Лаурел-Харди" киноконцерну MGM, в который входила и студия "ФОКС", возглавляемая удачливым предпринимателем Джозефом Шенком, тем самым, что выпускал и прокатывал фильмы Фатти, а чуть позднее и восходящей звезды Бастера Китона.

Шенк - одна из колоритнейших фигур Голливуда. Пожалуй, стоит немного притормозить и рассказать, хотя бы вкратце, о нём и его брате Николасе. Родились они в России. В 1900 году семья Шенков эмигрировала в Америку, обосновавшись в Нью-Йорке. В то время парням было уже под тридцать. Братья устроились работать в аптеку. Не лишне заметить, что аптека в штатах не то же что в странах Европы. Кроме лекарства, там можно было купить предметы первой необходимости, заказать сосиски или выпить чашку кофе и закусить сэндвичем. Сынки старика Шенка оказались людьми весьма предприимчивыми, оборотистыми и наделенными практической смёткой. Прошло немного времени и они стали владельцами той самой аптеки. А спустя два года, подкопив деньжат, арендовали в пригороде Нью-Йорка большой участок земли и открыли там увеселительный парк. Вскоре Джозефа и Николоса поманила бурно развивающаяся киноиндустрия. И они не замедлили связать свою судьбу с перспективным искусством. Успешно продвигаясь по служебной лестнице, братья достигли высоких постов - Николас в одной фирме, Джозеф - в другой.

Итак, у Лаурела и Харди отныне другой босс. А у другого босса - другие запросы.

Хэл Роуч и его режиссёры специализировались исключительно на съёмке комедийных фильмов. Они хорошо освоили этот жанр, профессионально разбирались в тонкостях природы комического. Режиссёры же Шенка были "всеядны": вчера, допустим, завершили работу над слёзной мелодрамой, завтра начнут снимать вестерн, а закончив, возьмутся, быть может за комедию, а, возможно, за трагический сюжет. Таким образом, в фильмах Лурела и Харди появилась не свойственная им грубость, напористость, буйство, напоминая, порой, то, что вытворяли на экране новые звезды, "чемпионы погромов" братья Маркс. Но самое досадное это то, что некоторые их комедии строились на жестокости.

Не такую ли картину имел в виду Федерико Феллини, рассказав на страницах своих воспоминаний, о тягостном впечатлении, какое произвела на него, девятилетнего мальчишку, лента, в которой участвовали его любимые комики Лаурел и Харди - над их потешными проделками он всегда закатывался смехом. А в том фильме - "Действие происходило в средневековье, - пишет Феллини, - Лаурела и Харди доставили в камеру пыток. Толстого растянули на дыбе, а тонкого положили под пресс...После освобождения они словно поменялись местами.Теперь Лаурел низкий и толстый, а Харди - длинный и тощий..." Подростка потрясло поведение публики. "До сих пор у меня в ушах стоит громкий хохот зрителей - продолжает мемуарист. - Этот смех удивил меня... Я страшно переживал за них. И почувствовал облегчение, когда в следующем фильме с ними всё было снова в порядке".

Великий мастер экрана задается вопросом: что смешит людей в ситуации подобной той, в какой оказались Лаурел и Харди? И сам же отвечает: "Смех снимает с нас напряжение, которое накладывает нелогичная социальная система".

Автор книги "Лаурел и Харди" Чарлз Барр пишет: "Боссы "Фокса" не позволяли этим актёрам работать в той стилистике, в какой они прославились. У них не стало шанса экспериментировать. Лаурел и Харди сделали шаг в сторону - в сторону от самих себя. Стали эхом других. Вдобавок, Стэна и Оливера угнетало сознание, что они неминуемо стареют. "С трудом находим, - как выразился однажды Лаурел в своей всегдашней ироничной манере, - общий язык со своим возрастом".

Работая со сценаристами и режиссерами "Фокса", эти комики утрачивали присущую их лентам прошлых лет, уникальную, художественную черту - "людей из толпы".

Былая популярность дуэта клонилась к закату.

Кинокарьеру Лаурел и Харди завершили в 1945 году. Шесть лет спустя, по настойчивой просьбе французского продюсера, снялись в Париже в малоудачной комедии "Атолл К" (Utopia, Atoll K - Robinson Crusoeland").

После того выезжали на гастроли в составе американского мюзик-холла. А по возвращении домой, подписали контракт с телевидением на участие в комедийном сериале. Однако в первый же съёмочный день Оливера Харди постиг удар -случился инсульт.

Вскоре он ушел из жизни.

Собственный конец прославленной пары был похож на концовку некоторых из их фильмов. Персонаж, которого играл Харди, говаривал партнеру: "Ну вот, в хорошенькую переделочку ты опять, братец, попал". На что Лаурел отвечал: "А я не мог в нее попасть, я в ней пребываю всегда".

Потеряв партнера и друга, Стэн Лаурел, которому пошел шестьдесят седьмой год, пребывал еще в хорошей форме и чувствовал себя бодро. Он получал от киностудий заманчивые предложения: хотите ставьте комедии, желаете - сочиняйте сценарии, а нет, так придумывайте гэги.

Но Стэн от всего отказывался, не подписал ни одного контракта. Предпочел сидеть дома, воспитывать дочь, а для души, чтобы не выйти из формы, как он говорил, время от времени, снимал футляр с пишущей машинки и печатал "заготовки", иначе говоря, наброски смешных ситуаций.

Стэн Лаурел прожил семьдесят пять лет.

Дуэт "обаятельных раздолбаев" - Лаурела и Харди, проскакавших в общей упряжке более пятидесяти лет - чрезвычайно редкий случай! - вошел в историю кино как один из лучших образцов золотого века американского гротеска.

***

Фред Карно, о встрече с которым я недавно говорил, окончательно утвердился в решении посетить Америку. Мысль эта созрела давно. Тому было несколько причин.

И главная из них - "Фабрика смеха", которой её создатель отдал столько сил и энергии, прекратила своё существование.

"Фабрика" имела богатую биографию. Своё дело - "Карно Пантомим Компани" Фред, большой любитель и знаток комического, основал в начале ХХ века. Он сплотил вокруг себя группу единомышленников - молодых сценаристов и режиссёров. Первые сочиняли либретто комических сценок, а вторые, в том числе и сам владелец компании, ставили смешные пантомимические скетчи. А третьи "продавали товар" мюзик-холлам, благо в Лондоне в ту пору их было считай не сочтешь.

Авторы "Карно Пантомим Компани" в своей работе опирались на вековые традиции английского шутовства, клоунады, кукольного театра с веселым героем Панчем. Использовали они наряду с фортелями театральных комиков, игравших старух и шутов. богатства, накопленные итальянской народной комедией и забавные кунштюки французских ярмарочных фарсёров.

Позднее Фред Карно сменил курс своего сильно разросшегося заведения. Создал шесть постоянных трупп, каждую из которых возглавил даровитый комик-премьер. Обновленное предприятие получило название "Фабрика смеха". Близкие друзья стали в шутку именовать Фреда фабрикантом. (Небезынтересно, что спустя несколько лет - в 1921-ом году - четверо молодых энтузиастов, страстно увлеченных комическими фильмами и народными зрелищами, организовали в Петрограде, не без влияния лондонской фабрики, свою "Фабрику эксцентрического актера"- ФЭКС).

Но вернемся к предприятию Карно. Теперь уже здесь не продавали мюзик-холлам готовые номера, теперь все труппы сами давали представления как в Лондоне, так и за рубежом.

И вот - только представьте себе - этот отлично налаженный, широко востребованный бизнес, развалилось, словно храм Зевса в Афинах.

Бывший глава "фабрики" потерял под собой почву.

Когда я прочитал об этом, то меня огорчило, что взбалмошная судьба подставила подножку симпатичному человеку. Ведь он, как вы помните, воспитатель "моего" Чарли Чаплина.

Вполне возможно, что Карно, наделённый волевым характером, попытался бы спасти своё детище, вернув покинувших его премьеров трупп. Или вырастил бы новых. Если бы к тому времени не поменялись вкусы потребителей зрелищ.

Еще недавно ненасытный интерес к юмору и к эксцентрике уступил место различного рода модернистским течениям, и в их числе символизму. Уже не изощренная игра мастеров смеха, а чисто внешние эффекты и декоративная пышность стали привлекать хозяев зрелищного рынка.

"Фабрикант" оказался не у дел.

Что делают люди в подобном положении? Деятельные -стараются найти для себя другое занятие. А наш герой замыслил написать свои воспоминания. Ему было о чём рассказать. Он с увлечением заполнил несколько страниц. Но вскоре засомневался - а кому это интересно? И убрал запись в стол.

Будучи "книжной душой", Фред, продолжал заниматься собирательством книг. Он чуть ли не ежедневно наведывался в издавна знакомые букинистические магазины. И нередко испытывал сладкую, мальчишескую радость от какой-нибудь удачной находки.

Но более всего его теперь занимала поездка в Америку. Незаметно подошло намеченное время - седьмое августа 1930 года. В кармане лежит давно приобретенный билет. Пора собираться в дорогу.

В отличие от своих актёров, которые когда-то отправлялись в штаты на океанском лайнере, он прилетел туда самолетом.

План пребывания в Америке тщательно продуман. В первую очередь навестить своих процветающих любимчиков - Чарли и Стэна.

Потом визит к Маку Сеннетту и к Хэлу Роучу. Хочется исполнить давнюю мечту: поглядеть собственными глазами - что же это такое, на самом деле, "фабрика грёз"?

И еще одно сокровенное желание - побывать на могиле Марка Твена, по убеждению Фреда, бога юмора, книгами которого наслаждался с детских лет.

Вот, пожалуй, и всё. Ну что ж, братец кролик, пора осуществлять свою программу.

***

Во время обильного обеда у хлебосольного Хэла Роуча, Фред рассказал хозяину и его обаятельной супруге Маргарит о своих неприятностях с "Фабрикой смеха". Но поспешил исправить настроение, представив в лицах радостную встречу со своим питомцем Стэном Лаурелом.

- А еще я успел ...

-...увидеться с Чарли, - догадалась миссис Маргарит.

Фред приветливо улыбнулся ей.

- Да, да! Посетил его собственную прекрасно оборудованную студию на авеню Ла-Бреа... Ну и, конечно, по бывал дома у нашего "мистера успех".

Карно вытер салфеткой рот, и обиженным голосом добавил:

- К сожалению, Чарли не смог уделить своему воспитателю должного внимания... Был, конечно рад, очень рад, но... - Фред натянуто улыбнулся. - Возвращался я с чувством старика Лира, уезжавшего от неблагодарных дочерей - Регины и Гонерильи...

Маргарит увидела как по мужественному лицу гостя пробежала тень. Она поднялась, встала позади гостя, и положила ему на плечи руки.

- Будьте, дорогой Фред, снисходительны, к Чарли, - прервала она томительную паузу. - Его можно понять, ведь у него, у бедняги, сейчас в самом-самом разгаре работа над колоссальным фильмом "Огни большого города".

Хэл с ласковой улыбкой поглядел на жену, гордясь её способностью всякий раз попадать в самую точку. И счёл не лишним прибавить несколько слов.

- Как не понять! Чаплин сейчас со всеми своими потрохами в "Огнях большого города". Говорят, он сейчас сильно нервничает: без конца переснимает целыми сценами. В эту картину он вложил чуть ли не всё свое состояние. Если "Огни" не будут иметь кассовый успех, Чарли вылетит в трубу.

Маргарит отложила вилку и сказала ласково:

- Постарайтесь, милый Фред, войти в положение обожаемого нами Чарли.

Карно примиритильно улыбнулся хозяйке и ответил:

- Конечно, конечно, я понимаю Чарли, нашего... - Фред весело хмыкнул, - нашего Эдисона комедии. И радуюсь его фантастическим успехам.

- Да уж, тебе, Фред, есть чем гордиться, - ввернул Роуч.

***

После десерта Хэл повел приятеля-книголюба в библиотеку. Фред лишь сейчас заметил, что на Роуче были короткие брюки типа гольфа, клетчатые чулки и домашняя куртка темно-зеленого вельвета.

Едва Карно вошел в помещение, как ощутил знакомый запах старой бумаги. Библиотека просторно разместилась в огромной комнате. Здесь не было каких-либо декоративных украшений. Стояли только - кожаный диван, три кожаных кресла и низенький столик с журналами и газетами, поверх которых лежала большая лупа. И повсюду книги, книги, книги. Благославенное царство книг.

"Моё собрание, вместе с унаследованной отцовской коллекцией, - мысленнно сказал себе Фред, - котедж в сравнении с небоскребом".

- Знаешь, Хэл, я чувствую себя здесь Али Бабой в пещере, набитой несметными богатствами.

Роуч польщенно кашлянул. И заметил, лукаво сощурясь, что из всех букв алфавита больше всего любит букву "К".

- Почему? - вскинул брови Фред.

- Потому что на неё начинаются такие превосходные слова: кино, комедия, комик, комедиограф, Кальдерон, Китон, Капра, КАРНО...

Приятели расхохотались.

Процветающий продюсер подвел гостя к застекленному шкафу и с шиком распахнул дверцы. Карно перехватил взгляд, каким Хэл оглядывал корешки книг. Этот взгляд ласкал их, сиял гордостью.

Книги, к слову заметить, много значат и в моей жизни. А книголюбы, как и спортивные фанаты, редко изменяют своему пристрастию. "Книги собирают только те, кто с детства был заворожен ими", - сказал мне Григорий Михайлович Козинцев, обладатель богатейшей домашней библиотеки. У меня тот самый случай. Именно с детства, когда мне, пятилетнему малышу подарили книгу - "Тысяча и одна ночь" с превосходными иллюстрациями. С того и началось увлеченное собирательство. Первая моя библиотека погибла во время войны, в блокадном Ленинграде. Разумеется, я тяжело пережил потерю. Ведь каждая книга, попавшая ко мне, имела свою сюжетную историю. Одна - предмет долгих поисков. Покупка другой сопряжена с какой-нибудь прямо детективной ситуацией.

Я был на фронте, а соседи по коммунальной квартире топили моими книгами спасительные "Буржуйки". Что ж, в ту чрезвычайную годину, принесли людям какую-то пользу.

Потом, уже, живя в Москве, несмотря на трудности послевоенного времени, понемногу - книгу за книгой - снова собрал довольно большую личную библиотеку. Обожаю ходить по книжным магазинам в поисках нужного, а часто и просто так, по давней привычке. В каждом городе, куда приводят дела, непременно отправляюсь на толкучку - порыться в книжных развалах. ( К сожалению, ныне толкучки ликвидируются). Какая радость найти какой-нибудь вдрызг потрепанный том, который долго искал, прочитать его в один присест, а вернувшись в Москву, отдать в переплетную мастерскую. Не меньшее удовольствие купить у букинистов старинную книгу, пролежавшую в чьём-то доме десятки лет нетронутой. И уже дома, аккуратно разрезать страницы костяным ножом. У многих моих знакомых, людей пожилого возраста собраны дома хорошие библиотеки. А вот в доме у молодых редко увидишь книги. Их заменил компьютер.

Из всех моих московских знакомых, самая-самая библиотека у моего учителя Б. М. Тенина. Искушенный ценитель и знаток юмористической литературы, Борис Михайлович собрал уникальную коллекцию "веселых книг".Всякий раз, когда мне случалось бывать у Бориса Михайловича, я с белой завистью поглядывал на 25 бесценных, папок под грифом - "Материалы для энциклопедии юмора и сатиры". Лежат в них, кстати заметить, и мои скромные приношения.

Однако, вернемся в библиотеку Хэла Роуча.

- Тут у меня, - сказал он гостю,- античная комедия. На этой полке древне-римские комедиографы Плавт, Теренций, Ариосто. Тут греки - Аристофан, Филемон, Алексид, между прочим, самый плодовитый из них, написал 245 комедий. - - - Знаешь, сколько пришлось пошастать по книжным магазинам пока, наконец, удалось собрать эту компанию "чародеев древней комедии". И богаче всего у меня представлен бесподобный Менандр.

- Да уж, Менандр - фигура колоссальная! - с воодушевлением произнёс Фред. - Не случайно он считается королем античной комедии. У меня есть сборник изречений великого грека.

- Я тоже имею. В его пьесах несметное количество афоризмов, на все случаи жизни.

И тут они словно мальчишки начали друг перед другом щеголять своими познаниями.

- А знаешь, сколько комедиографов во всем мире пользовалось идеями и сюжетами Менандра?

- Да. Взять хоть бы Теренция. В сущности, он только тем и занимался, что перекраивал на итальянский лад комедии грека.

Роуч не пожелал оставаться в долгу:

- Не спроста современника прозвали его "полу-Менадром".

Карно на лету подхватил эту мысль:

- Ну да, конечно, Менандр-то - гений, а Теренций всего-навсего ловкий драмадел... Знаешь, когда я читаю пьесы Менадра, я переношусь в эпоху белых колонн, туник, сандалий на босу ногу и масок на всех лицах актеров.

- Постой, где-то у меня имеется интереснейшая цитата, - щегольнул задиристым тоном Роуч,- и снял с полки книгу.- Знаешь кому принадлежат эти слова?

- Нет. Кому?

- Гёте. Вот что он сказал о Менандре: "Не знаю никого, кто был бы мне так близок. Он в высшей степени чист, благороден, велик и радостен. Очарование его поэзии недосягаемо". Ну, что скажешь, старина?

Фред растерянно кашлянул и с чувством ответил:

- Что и говорить, оценка выше некуда.

Карно был из спорщиков, как Сганарель, слуга Дон Жуана. Последнее слово должно отаться за ним. И он выложил козырную карту:

- Не помню где, но я читал, что египетский царь Птоломей сулил Менандру златые горы, если тот переселится в Александрию. Но наш король комедии отклонил приглашение.

Хэл не пожелал состязаться относительно того, кто больше знает о Менандре, и дипломатично продолжил рассказ о собранном богатстве.

- А вот на этих полках у меня книги о средневековых карнавалах, о шутах всех времен и народов. И что, старина Фред, удивительно, значительная часть трактатов о шутах и шутовстве издана - Роуч повернулся к приятелю, - у вас в Англии.

Роуч присел и указал на нижние полки:

- А тут, - оживленно продолжил он, - книги о мнимых глупцах, о Праздниках Дураков, о Праздниках Ослов, о...

Фред пошевелил своими густыми бровями и поинтересовался:

- А "Корабль дураков" Себастиана Бранда...

Хэл весело хохотнул.

- Как же можно без "корабля"! И без "Похвалы глупости" Эразма Роттердамского. Без этих книг никак невозможно! Я их, любезных голубчиков, приобрел еще в ту пору, когда о продюсерстве и не помышлял. Лицедействующие "дураки" и "глупцы", знаешь ли, стали меня интересовать еще когда...

- Извини, Хэл, что перебиваю - к слову пришлось. - Лондонский Сганарель сел на своего конька. Его лицо выражало мальчишеское бахвальство. - Только что ты сказал "глупцы". Не могу отказать себе в удовольствии похвастаться. В моей домашней библиотеке есть прелюбопытнейшая вещица: нашел в антикварном магазине. Стоила, заметь, бешеных денег. Издана в Лондоне, представляешь, в 1604 году.

- Не интригуй! Давай, выкладывай - что за книга?

- У неё длинное название. В те времена сыны Альбиона на слова не скупились. В некоторых тогдашних книгах заглавия доходили до сорока, и больше, строк. Так вот, мой бриллиант носит название - "Джек из Дувра. Его любознательные поиски, или Частный розыск глупейшего из всех английских глупцов"... И это, учти, еще не весь заголовок. В нем еще столько же слов.

Кольца дыма, выпущенные хозяином библиотеки, выражали досаду, что не он, Хэл Роуч, самый усердный собиратель книг, обладает этой редкостью.

- Я думаю, что эта, как ты выразился "вещица", и впрямь - уникум.

Роуч снова вынул изо рта трубку и сказал с чрезвычайным оживлением:

- Знаешь, Фред, что мне сейчас пришло в голову. Касается, между прочим, нашего с тобой занятия. Испанцы, как ты знаешь, в прошлые времена дали миру превосходных комедий больше, чем итальянцы и французы вместе взятые. И притом, подумать только! ни одного, представляешь, ни одного хоть мало-мальски известного кинокомика-испанца!

Фред весело усмехнулся.

- А ведь и верно, Клоунов хороших среди испанцев знаю много. А вот кинокомика...

Им было интересно друг с другом. И Роуч, и Карно мало того что были заядлыми библиофилами, так еще и занимались одним и тем же делом - создавали смешное. К тому же оба были натурами незаурядными, обо наделены сильным характером, обоим судьба назначила лидерствовать.

Владелец библиотеки присел на корточки и указал кивком головы на нижние полки.

- На них у меня книги анекдотов.

- О! Анекдоты! - воскликнул Фред, - Это я тоже люблю, и тоже собираю. Ну-ну, интересно, какие у тебя?

Трубка в зубах Роуча задымилась веселее . Сам собой завязался разговор о природе анекдота.

- В моём представлении, - произнёс Фред, - анекдот - это... как сказать? Это отражение той эпохи, в какую он придуман.

Хэл оживился, стряхнул с колен трубочный пепел, выпрямился и, подхватив мысль собеседника, сказал:

- Вот именно. Анекдот рассказывает в краткой, остроумной форме о нравах и особенностях своего времени. Да! - спохватился он, - ты же интересовался что у меня есть.

Роуч снимал с полки книгу за книгой и читал заглавия: "Персидские анекдоты", "Анекдоты Вольтера", "10000 тысяч анекдотов всех веков и народов", "Исторические анекдоты", "Анекдоты об английских шутах".

Знакомство с перечнем анекдотов прервала, вошедшая миссис Маргарит. В руках она держала поднос с бутылкой вина и ликёрными рюмочками.

- Хэл, подержи! - передала она поднос мужу.Собрав всё с журнального столика, Маргарит выставила на него две рюмки, ликёр "Baileys" и вазочку с печеньем птифур.

- Угощайтесь, мистеры. После обеда, ликёр предписан самим...

С лукавой улыбкой она подняла палец к потолку. И, подхватив поднос , направилась к выходу.

Фред устремился наперерез.

- Э-э, нет! - сказал он, учтиво улыбаясь, - как же можно без хозяйки...Ведь тут же вам не какой нибудь Восток. Да-да, за пренебрежение женскими правами могут, знаете ли, даже четвертовать...

Маргарит и Фред приветливо улыбались друг другу.

- Ну раз уж такие строгости, - поддержала она шутливую мелодию, - ничего не поделаешь, придется спуститься за рюмкой.

"Бейлис" оказался необыкновенно вкусным, с очень приятным ароматом. Фред, вальяжно откинувшись в кресле, с недопитой рюмкой в руке, интересно рассказывал о жизни театрального Лондона. В эти минуты Карно был весьма привлекателен. Маргарит внимательно слушала гостя. Ей нравилась его классическая английская речь, без жаргонных словечек, занимала тема повествования, но более того, располагал к себе сам рассказчик.

Хэл видел как переменилась его жена, натура влюбчивая. Она так и впилась в гостя зовущими глазами... Еще когда только англичанин появился в их доме, ладно скроенный, с приятной внешностью, Роуч подметил, как вожделенно затрепетали ноздри её чуть-чуть вздёрнутого носика.

Вот и сейчас её лицо вспыхнуло желанием, и томная улыбка не сходит с чувственных губ. Мужа своего она в этот момент просто не замечала. Но сам Фред не давал ни малейшего повода для упрека. Он не рисовался, не позировал. Был занят лишь своим рассказом.

Если бы курительная трубка могла говорить, она бы открыто сказала, как глубоко переживает её хозяин, - что уж скрывать! - человек дико ревнивый. И еще, вероятно, трубка добавила бы: "За хозяина обидно. Ведь Маргарит уже не раз, заставляла его страдать".

... Однажды Хэл выпивал с Бенджамином, отчимом его супруги, личностью по складу характера уравновешенной, справедливой, наделенной живым умом. Захмелев, Роуч попечалился ему о своей беде. Как только в доме появляется высокий, красивый мужчина - так всё! Потеряла голову. Словно подменили. Глаза затуманенные. Вся - желание нравиться.

- Не принимай, дорогой, близко к сердцу. У них порода такая. Врожденный комплекс Травиаты, - утешительно сказал Бенджамин. - И мать её, пока еще в соку была, этим же самым мучила меня постоянно. Но далеко, знаешь ли, не заходила. Просто ей нравилось пококетничать. Думаю, и Марго ничего серьезного себе не позволит.

Неожиданно на колени Хэла впрыгнул крупный рыжий кот с необычайно пушистым хвостом и симпатичной мордочкой. Знакомься, это Смарти. Знал бы ты, какая он умница. Мне подарили его вот таким котёночком, а теперь глядишь, скоро теленка перерастёт. У нас с ним полное взаимопонимание. Представь, когда приходит время дать ему витамин, я потрясу коробочкой, словно погремушкой, Смарти обязательно услышит звук, даже если находится за две комнаты от меня. Услышит и вальяжной походочкой явится милостиво принять угощение... Или, допустим, ему надо пройти в соседнюю комнату, а дверь закрыта, он подходит ко мне, встает на задние ноги, и вот этак лапкой поскребёт по моей коленке, и мяукнет, что на его языке означает: "Открой-ка, старина, дверь".

Внезапно благостное выражение исчезло с лица Роуча.

- Ну так что, Фред, будем знакомиться с моими книгами? А может, ты уже сыт...

- Что ты, что ты, конечно, продолжим.

Фред поставил на стол недопитую рюмку и вышел из-за стола.

- Извините, миссис, нам пора заняться своим делом.

Маргарит понимающе закивала, быстро навела порядок и, не без огорчения, ушла. Хэл подвел приятеля к следующему шкафу и распахнул застеклённые дверцы.

- Здесь у меня мировая комедиография, смею думать, что вся... А начиная с этой полки пошла классика юмористики...

Хэл окинул умиленным взглядом полки.

- Только в их компании я, знаешь ли, чувствую себя комфортно... Да-а-а, - владелец классики тихо вздохнул, - только с ними...- И, отогнав какие-то свои затаённые мысли, продолжил: - Тут полное собрание сочинений Марка Твена, далее полный Диккенс, а тут начинается двенадцатитомный Филдинг... Вот уж кто с юмором на "ты", так это он, Филдинг, всем юмористам юморист.

К лавровому венку на голове замечательного юмориста Фред прибавил свою скромную веточку:

- Послушай, Хэл. мало кто знает, что Филдинг в двадцать девять лет собрал труппу комедийных актёров и возглавил театр, в котором ставил свои пьесы. Исколесили всю Англию вдоль и поперек.

- Интересно. А сам играл?

- Нет. Только режиссировал.

- И долго это продолжалось?

- Увы, в следующем году был принят закон о цензуре и театр, так полюбившийся публике, прихлопнули.

- У нас в Америке очень популярны его комические романы. Как, впрочем, и веселые рассказы Теккерея. Генри Теккерей занимает всю эту полку... Между прочим, когда нас с тобой еще не было на свете, Теккерей приезжал в штаты, читал публичные лекции об английских юмористах 18-го столетия.

- А потом, уже в Лондоне, - ввернул Фред, - издал эти лекции отдельной книгой.

- У меня она есть,- сказал Хэл, - даже в двух изданиях - американском и английском; английское издание более полное.

Фред задумчиво кивнул. Ему тоже было что сказать.

- Мне, знаешь ли, очень нравятся его рисунки. Думаю, если бы он не стал писателем, то непременно сделался бы крупным художником-графиком, вроде нашего Хогарта... Ему, представляешь, сам Диккенс предложил иллюстрировать "Записки Пиквикского клуба."

- Роуч предпочел не развивать эту тему, а знакомить заинтересованного собеседника со своей библиотекой. Он подвел приятеля к следующему шкафу.

- На верхней полке у меня великий француз Рабле. В моём представлении его книги - это энциклопедия юмора и комизма... Тут его ранние вещи, сначала только "Пантагрюэль", рядом только "Гаргантюа". А в этом томе уже объединены обе книги. - Хэл аккуратно снял с полки, не первой свежести, сменивший, как видно, многих хозяев, том, - моя особая гордость - "Пятая книга" Рабле. К сожалению, на английский не переведена.

- Ошибаешься, - заметил Фред, - переведена.

- Как так?

- Представь. У меня имеется.

- Да?.. Ну ты, брат, и огорчил. Как же это я проморгал... Придется поднять на ноги всех своих людей. - Роуч вздохнул и буркнул: - Ладно. Продолжим. Дальше идут другие французы, любимцы бога Мома: Буало, Лафонтен; ниже на полке - трехтомник русского юмориста Чехова. Чехов хорош. Смешит как-то уютно... Чаплин мне говорил, что предпочитает его многим другим юмористам.

Внезапно Роуч вспомнил:

- Да! Послушай, в своём предпоследнем письме - я получил его вскоре после пасхи - ты сообщил, что в Лондоне перевели русский юмористический роман "Двенадцать стульев". И очень хвалил. Я сразу же выписал книгу из Лондона. Ты прав. Вещь стоящая. Эти незнакомые мне Ильф-Петров дело своё знают.

Роуч снял с полки книжку в красочно оформленной мягкой обложке.

- Мои сценаристы скулят: "Нет смешных сюжетов. А я им: "Читайте, мистеры, Стивена Ликока. - Хэл постучал пальцем по нарядной обложке. - Вот у кого сюжет на сюжете.

Фред Карно кивнул с обычным своим самодовольным видом и произнёс со сдержанной полуулыбкой:

- С большим удовольствием и с пользой для себя, прочитал книгу канадца Ликока "Юмор, как я его понимаю".

Роуч принял пас и в свою очередь ответил сильным ударом:

- А что скажешь о ликоковском труде - "Юмор и человечество?"

Фред ответил смущенным смешком семиклассника, не выучившего урок, и вызванного к доске.

- Не читал... Не имею.

Книгу Стивена Ликока Хэл поставил на место, а с полки снял томик Джерома К. Джерома, тоже в мягкой обложке.

- И у этого твоего земляка одна комическая ситуация погоняет другую. Джерома я также советовал читать своим сценаристам - "Штудируйте внимательно его рассказы, смакуйте, исследуйте его повесть за повестью".

Не без гордости Карно заметил:

- Я был с ним знаком. Джерому тогда уже перевалило за шестьдесят. В ту пору он нуждался... Давал нам кое-какие свои ранние вещицы. Мы их переделывали в смешные скетчи. Как-то раз сидели мы с ним в артистическом кафе, выпивали,

я угощал...Разговорились и он сказал: " Последние годы стремлюсь писать просто, коротко и образно... Представляешь, а ведь ходил в маститых.

Роуч подхватил на лету эту мысль:

- Вот и наш Фолкнер мечтал о том же - о краткости. Не знаю, удастся ли восстановить по памяти... в общем что-то в этом духе:"Я еще не отказался от попытки уместить весь свой рассказ на кончике булавки"... - Хэл потряс за плечо задумавшегося приятеля - Э-э! Ты где? Вернись на землю.

- Знаешь, Хэл о чём я сейчас подумал?

Роуч внимательно поглядел на англичанина.

- Какую прелестную комедию можно снять по чудесной пьесе Джерома "Жилец с четвертого этажа".

- Да? Ты так считаешь?

- Убежден.

- Что ж, спасибо, познакомлюсь с прицелом.

Фред с интересом прочитывал заглавия книг на корешках.

- О! У тебя даже ирландец Самюэл Ловер имеется...

- А что тут особенного. Я, видишь ли, еще в молодые годы, когда гнул спину в Канаде, с большим удовольствием прочитал смешной роман Ловера "Хэнди Энди".

Фред расплылся в детски-радостной улыбке.

- Знаешь, Хэл, у нас, у англичан, это имя стало нарицательным: каждого болтуна-пустобрёха мы называем Хэнди Энди...

Роуч в задумчивости набивал свою трубку.

- Вот о чём я подумал сейчас, Фред, считается, что у Ирландии сложные отношения с твоей страной.

Карно сдвинул брови. Насторожился.

- Нет, нет, политики я не касаюсь, упаси боже, меня занимает другое...

- Что же именно?

- Ирландию принято считать страной суровой, даже мрачной, а между тем оттуда вышли такие замечательные, веселые юмористы, как Джонатан Свифт, Ричард Шеридан, Лоренс Стерн, которого называют "смеющимся философом"

- И "английским Рабле" - ввернул Фред...

...- как Томас Мур, как...

- Извини, Хэл, что перебиваю, хочу спросить: ты знал, что в одной из своих поэм Мур основательно покритиковал американские нравы?

Роуч вынул изо рта трубку.

- Нет, не знал... - он снова взял трубку в зубы и затянулся. - Интересно... Познакомлюсь. И если ты не против, продолжу. Не могу не назвать и других прославленных ирландцев - бесподобного Оливера Голдсмита... Или нашего современника - Барнарда Шоу, неподражаемого автора парадоксов...

... О дальнейшем Фред Карно вспоминал уже следующим вечером, сидя в самолете. Вчерашнее знакомство с библиотекой и увлекательные рассуждения о книгах затянулось. Я спохватился: "Стэн будет волноваться, ведь он меня ждет к ужину. А за окнами уже была ночь. Хозяйка позвала нас к столу. Отказаться не удалось. Осушили целую бутылку виски. Пили во здравие милой Маргарит, выпили "за этот уютный, хлебосольный дом", за преуспевающую студию Роуча, а в ответ - за возрождение "Фабрики смеха". С энтузиазмом выпили за здоровье общего любимца Чарли Чаплина. Не помню уж как получилось, но меня оставили ночевать. На следующий день к ланчу приехал Стэн. Поворчал... Но потом втроём со Стэном и Хэлом сфотографировались на крыльце дома Роучей... Не забыть попросить Хэла прислать мне снимок.

По рядам ходила стюардесса и предлагала пассажирам: "Кофе? Чай? Соки?"

Потягивая маленькими глотками горячий, ароматный напиток, Фред мысленно возвращался в тот гостеприимный дом... Удивительно как Хэл чувствует юмор! Но сам острит редко. Держится с большим достоинством...В общем, Роуч произвел на него самое благоприятное впечатление. "Восхищаюсь его знаниями, его тактом. умением слушать. По моему впечатлению Хэл большой труженик. Вчера за обедом я спросил у Маргарит: "В котором часу ваш супруг ложится после обеда на часок передохнуть? Она замахала руками - "Что вы, что вы! Он - запойный. Вкалывает с утра до ночи".

Карно поставил пустую чашку на откидной столик и подумал: "Какой же всё-таки славный малый!".

***

1939 год. В этом году германская фашистская армия вторжением в Польшу, более чем полуторамиллионного полчища, начала Вторую мировую войну.

Вскоре, в пекло гигантской битвы будет втянуто 61 государство, в том числе и наше.

Америка начнет военные действия позднее - в декабре 1941 года. После нападения японских воздушных сил на глубоководную гавань Пёрл-Харбор, на которой базировались главные силы Тихоокеанского флота США. Благодаря небывалому росту военных заказов, в штатах повысился уровень промышленного производства. Исчезла, или почти исчезла безработица. Улучшилось материальное положение людей. Одновременно начала выполнять свои суровые обязанности Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности, направленные против прогрессивных мастеров культуры.

Небезынтересная подробность: когда Россия остро переживала последствия коварного нападения гитлеровцев на её западные границы, президент Соединенных штатов Франклин Делано Рузвельт предложил Советскому Союзу помощь и сотрудничество. И вопреки оголтелому давлению реакционных сил США, активно выступивших против, все же оказал нашей стране-союзнице существенную помощь - деньгами, военной техникой, продовольствием, стратегическим сырьём.

Эта поддержка коснулась в какой-то мере и меня, участника войны. По собственному опыту знаю, что такое ленд-лиз, воспринятый с глубочайшим чувством благодарности и гражданским населением и в особенности фронтовиками.

Итак, после этого краткого описания событий, происшедших в то время, перехожу к непосредственному рассказу о своём герое - Хэле Роуче.

1939 год стал высшей точкой его режиссёрской и продюсерской деятельности. Крестный отец звезд американского кино - Гарольда Ллойда, Бебе Дэниэлс, Мэри Осборн, Микки Руни, Снэба Поларда, Чарли Чейза, Уилла Роджерса, Стэна Лаурела и Оливера Харди, к тому времени перебрался в Голливуд. Сорокасемилетний Хэл был наделен фантастической жизненной силой. По-прежнему бодр, деятелен, страстно увлечён своим делом; всё также заряжает своё окружение веселой созидательной энергией. Работа для "запойного" продюсера, по слову Маргарит: была в с е м, была смыслом жизни. В эти годы он даже несколько охладел к собирательству книг. Отвлечься от дел позволял себе лишь для принятия пищи и сна.

Будучи владельцем крупной студии, оборудованной современной кинотехикой, Хэл Роуч пристально следил, по рекламным бюллетеням, за новинками. Выписывал из Германии и Англии усовершенствованные кинокамеры, оптику, осветительные приборы.

Приведу на этот счёт любопытное свидетельство современницы той эпохи, киноактрисы с мировым именем - Лилиан Гиш. Вот что она пишет в своих воспоминаниях - "Кино. Гриффит и я": "В 1939 году Гриффит сообщил нам хорошие новости: его пригласили на работу в студию Хэла Роуча для постановки фильма "Миллион лет до нашей эры". Далее Гиш цитирует слова самого "Шекспира киноэкрана": "Я провел полгода в студии Хэла Роуча с большой пользой, изучая новую технику. Интересно, что лучшие режиссёры, такие как Фрэнк Капра и Льюис Майлстон, возвращаются к старым приёмам немого кино, используя диалог лишь для усиления действия. Они отходят от "разговорного" кино, и, по моему скромному мнению, это хорошо".

Хэл Роуч успешно занимался и режиссированием, и, в гораздо большем объёме, продюсерской деятельностью. Как постановщика фильмов "веселого жанра" его отличало высокоразвитое комедийное мышление, художественный вкус и чувство меры. Он обогатил средства выразительности в снятых им комедиях. Начав со старательного изучения грамматики ранней комической, Роуч закончил тем, что всесторонне овладел синтаксисом художественно совершенных комедийных картин, вошедших в золотой фонд американской комедиографии.

А как продюсер-интелектуал выделялся интуитивной проницательностью, в гармоничном сочетании с практической сметливостью и смелостью мысли. Был способен на творческие прозрения.

В том же 1939 году его студия выпустила в прокат такие крупные боевики как: "Капитан Ярость" ("Captain Fury"), "Зенобия" ("Zenobia"), "Мыши и люди" ("Of Mice and men"). "Дочь домоправительницы" ("The Housekeeper's daughter"). Фильм поставлен по новелле Сомерсета Моэма режиссером Льюисом Майлстоуном, выходцем из России. У нас этот режиссер был известен по снятым в дни войны картинам: "Наш русский фронт"(1941) и художественной ленте "Северная звезда" (1943) , в которой с благодарной теплотой автор повествует о своей родине, и о той роли, какую она сыграла в победе над фашизмом.

В начале следующего года выйдет на экран долгожданный гриффитовский "Миллион лет до нашей эры" ("One million B.C.")

В мои руки попал перечень фильмов, снятых им в эти годы:

В качестве режиссера - 78,

в качестве продюсера - 402,

в качестве сценариста - 54, и даже в качестве композитора - 2.

Интересно, а в каком состоянии находилась в это время конкурентная война между ним, Роучем и Сеннеттом?

А никакой войны давно уже не было.

По единодушному утверждению историков кино Хэл Роуч одержал верх над, еще недавно всесильным Маком Сеннеттом. Произошло это между 1927 и 1929 годами. Завоевать трудную, но решительную победу создателю комедийного дуэта Лаурел-Харди удалось благодаря нескольким обстоятельствам. К началу двадцатых годов производители комических фильмов ощутили резкий спад интереса публики к их бездумно-развлекательной продукции. Зрителям приелись бесконечные погони и перестрелки кремовыми тортами. Комическая лента еще недавно правившая бал во всех штатах Северной Америки, перестала заполнять залы бесчисленных дешёвых "киношек". И, что более важно, зарубежные прокатчики в значительной мере снизили объём закупок картин подобного толка. Владельцы киностудий метались в поисках выхода из кризисного положения. Сеннетт стал возводить для своих комических сложные, дорогостоящие декоративные сооружения, приглашал популярных театральных комиков и эстрадных куплетистов, платя им баснословные гонорары. Не добившись успеха, увеличил штат хорошеньких купальщиц, привлек к съёмкам хищных зверей - в одной из его картин, стая львов свободно разгуливала по всему отелю...

По другому пути пошел Хэл Роуч. Он сделал ставку на художественное качество своих комедий. Уже в 1923 году, (в том самом, в котором появилась на холме при въезде в Лос-Анджелес надпись, выведенная тринадцатиметровыми буквами - "Holliywood"- исторический национальный памятник, достопримечательность, привлекающая толпы туристов). Итак, повторяю: в 1923 году, возглавляемая им студия выпустила полнометражный трюковой комедийный фильм "Воинственные скворцы" ("Battling oriols"), поставленный под его художественным руководством режиссёрами Тэдом Уальдом и Фредом Пойлем. Картина "Скворцы" явилась новой по духу и стилю комедией, в которой авторы не защищают какую-либо одну точку зрения, а убедительно, с изощренным юмором воспроизводят непоследовательность всего и вся.

Фильм с огромным коммерческим успехом обошел экраны всего мира, в том числе и нашей страны. Хорошо помню, как веселился в кинозале вместе с группой своих приятелей-студентов, наслаждаясь смешными перипетиями сюжета "Воинственных скворцов". А потом долго вспоминали остроумные трюки. Особенно нас забавляла необычайно изобретательно поставленная массовая драка в баре, заметно отличавшаяся от набивших оскомину хаотичных потасовок, кочующих из одной комической ленты в другую. По сию пору помню потешный фрагмент, той, упомянутой затейливой драки: бармен, находясь у себя за стойкой, прицельно пулял бутылки в противников, и при каждом удачном попадании, награждал себя дорогой сигарой. Когда же промахивался, клал трофей обратно в сигарную коробку, притом в двойном размере...

"Воинственные скворцы" произвели сильное впечатление не только на нас, начинающих жизнь студиозусов, но и на таких, например, асов юмора, как Григорий Александров, и Эраст Гарин. В письме жене последний сообщал: "Вчера вечером всей семьей ходили в кинематограф - смотрели "Воинственных скворцов". Понравилось". Эта комедия, по моему мнению, самым заметным образом повлияла на образный строй и ритм "Веселых ребят" Александрова.

А вот Маку Сеннетту, после того как он посмотрел "Скворцов", не оставалось ничего другого, как заскрежетать зубами от досады. Он давно уже признал превосходство соперника-грамотея. Роуч, в его глазах, был не только образованнее, но и более продвинутым в тонкой сфере творчества. Ни стая красоток в купальниках, ни дюжина львов, ни куплетисты, и уж тем более ни помпезные декорации погоды не делали. И головастый ирландец сообразил употребить все силы на то, чтобы нью-йоркские представители самой солидной фирмы Пате стали приобретать его комические фильмы. И это ему удалось, благодаря крупной взятки.

А как к такому повороту событий отнесся Роуч? В одном из данных им интервью репортёру вечерней газеты "Нью-Йорк уорлд телеграм энд сан" я нашел следующее его признание: "В 1927 году я расстался с Шарлем Пате" - "Почему?" - спросил репортёр. "Потому что люди Пате начали покупать комические фильмы Сеннетта. Они, видите ли, поделили - 50% у меня, 50% у него. Смириться с этим я никак не мог. Ведь мы грызлись с Маком не из-за корки хлеба, рынок сбыта был причиной".

Впрочем, разрыв с Пате не слишком отразился на финансовом положении Роуча. У Сеннетта к тому времени не было ни одного крупного комика с громким именем ( Гарри Лэнгдон покинул Мака в 1928 году). Тогда как в руках у Хэла были козырные тузы: еще громадным спросом пользовались полнометражные комедии любимцев публики - Гарольда Ллойда и Чарли Чейза. (Замечу к слову, фильмы Ллойда нравились молодым зрителям, а Чейза - людям в возрасте). Не забудем, что в 1927 году Роуч запустил на орбиту звездный дуэт Лаурела и Харди, приносивший ему значительный доход.

Вообще говоря, комедии Роуча были тоньше, артистичнее, затейливее, строились они на юморе нового вида. Для них появилось характерное определение - "Типичный Роуч". Фильмы, выпущенные его студией не были коллекцией гэгов, как у Сеннетта, но всегда осмысленной историей. Даже самые неудачные комедии "типичного Роуча", вроде заумной - "К чему идет мир", освещавшей тему - техники и женской эмансипации, не шли ни в какое сравнение с продукцией нетребовательного основателя некогда весьма успешного "Кистоуна".

"Короля американской комической" Мака Сеннетта доконал "чёрный вторник" - чудовищная депрессия 1929 года.(Подробно об этом дальше). Сейчас же к месту заметить, что Хэл Роуч, не слишком пострадавший от гибельного циклона экономической депрессии, нисколько не злорадствовал по адресу всё проигравшего соперника. Напротив, он даже искренне сочувствовал его непоправимой беде. Ведь что ни говори, а долгие годы конкурентных сражений, хоть и потрепали нервы, а все ж, было в тех "боевых действиях" и что-то захватывающее, приятно раздражающее... Всё это время имя "Мак" пребывало, если и не на языке Роуча, то уж в памяти его непрестанно. Их многое объединяло. Оба отличались выдающимися организаторскими способностями, оба преданно любили свою работу, и еще более - комедию-голубушку родимую, оба обладали из ряда вон выходящим юмором. На этом, впрочем, сходство и заканчивалось.

И Сеннетт, и Роуч были вылеплены из разных сортов глины. Хэл был аккуратистом, Мак при всей своей деловитости, был небрежен в одежде, не следил за своей внешностью. Конфликты улаживал окриком, тогда как Роуч - продуманной дипломатией. Мир Хэла Роуча был упорядоченным, мир Мака Сеннетта - хаотичным.

По-разному проявляли себя тогдашние соперники и в творческой сфере. Неодинаково, к примеру сказать, были наделены режиссерским даром: Хэл - щедро, Мак в этом деле представал почти профаном. Роуч к сценариям относился со всею серьезностью - долго улучшал вместе с авторами, додумывал, отшлифовывал. Сценарий для него - главное звено в цепи создания фильма. Для Сеннетта сценарий не имел такого решающего значения. Роуч стремился создавать картины материально экономно, но, разумеется, не в ущерб качеству. Сеннетт же, снимая комедию, сорил деньгами налево и направо. Роуч охотно принимал предложения, даже если они исходили от простого бутафора. Сеннетт не считался ни с чьим мнением. И вообще, к людям он относился, в отличие от Роуча, свысока.

Различно смотрели они и на характер игры своих комиков: Роуч пресекал всякий нажим, всякое комикование и педалирование в работе актера перед камерой, а вот Сеннетт, казалось, даже поощрял это. Да и сам он, снимаясь изредка, обычно переигрывал. Роуч всю свою творческую жизнь влюблялся в своих актёров, Сеннетт же, ко всем относился прохладно.

Любопытные строки прочитал я недавно в мемуарах Гарольда Ллойда. (Привожу его слова по памяти). Как-то раз, пишет Ллойд, Хэл сказал мне, что ему не пришлось побывать в подмастерьях у великого Гриффита, как некоторые, намекал он на Мака Сеннетта, я, не без гордости добавил Хэл, сам, заметь, самостоятельно постигал ремесло путем проб и ошибок.

Вся соперническая ледяная корка давным-давно растаяла. Другие настали времена, другое занимало Хэла Роуча. Вторая мировая война резко изменила уклад его жизни. "Магистр комедийных дел" добровольно включился в агитационно-пропагандистский батальон американских деятелей искусств. И с присущей ему увлеченностью, помноженной на добросовестное усердие снимал антисамурайские и антифашистские фарсы, изображая врага в реалистически-карикатурном виде. Хлесткие, смешные агитки Хэла пользовались у фронтовиков огромным успехом.

В самом начале пятидесятых годов Роуча привлекло молодое, стремительно развивавшееся телевидение. Тогда оно только-только нащупывало свой художественно-творческий статус. Вместе с другими первопроходцами ТВ, Роуч вёл поиск языка малого экрана, вдохновенно постигал - и не без успеха! - специфические приёмы создания художественных произведений - экранизаций пьес, инсценировок популярных романов, а так же пробных сериалов по оригинальной теледраматургии. "Одиннадцатая муза" относилась к его первым телевизионным опусам весьма одобрительно.

Не лишне добавить, что в Европе постановки Хэла Роуча пользовались успехом гораздо большим нежели в США.

И еще одна немаловажная подробность. Хэлу помогал и учился у него двадцатидвухлетний сын, названный тоже Хэлом. Впоследствии Хэл Роуч-младший завоюет на ТВ большую известность.

..."Дальше - тишина" -произнёс смертельно раненый Гамлет, перед своим последним вздохом. Тишина для Хэла Роуча-старшего наступила второго ноября 1992 года.

Существует несколько версий его кончины. По одной из них пионера телевидения свело в могилу крупозное воспаление лёгких. По другой, которая мне представляется больше похожей на легенду, трагический случай со столетним метром произошел в студийном павильоне. Хэл сидел рядом с оператором и руководил съёмками очередного эпизода "Приключений Гекльберри Финна"

И там, в четвёртом часу дня, его сразил сердечный удар.

Сын незамедлительно отвёз отца, в больницу...

В девять вечера зигзагообразные штрихи на экране электрокардиографа потянулись прямой линией...

Это означало - конец земного существования.

Ушел из жизни выдающийся художник необъятных способностей, светлая, чистая личность.

Творчество "типичного Роуча" самым заметным образом повлияло не только на становление американской комедии, но и на развитие общемировой.

Общительный, справедливый, весёлый, умевший обезоружить юмором, временами бывавший наивным, как пятилетний малыш, и дальновидным, мудрым, словно евангельский змий - таков был Хэл Роуч, гений комедийного жанра, отмеченный богом смеха Момом.

МАК СЕННЕТТ: НА ФИНИШНОЙ ПРЯМОЙ

 

Научные сотрудники американской Академии киноискусства в 1991 году завершили, наконец-то, систематизацию и описание архива Мака Сеннетта.

Архивный фонд родоначальника американской комической, по словам одного из обработчиков, "подобен сказочной коллекции". В ней собраны сценарии, сорок тысяч кадров негативного материала, раскадровки, черновики с набросками гэгов, перечень событий, которые предстояло снять, контракты, различного рода финансовые записи, вплоть до счетов за выпивку, а также счета его матери на продукты, в те месяцы, когда она, спасаясь от лютой зимней стужи Квебека, перебиралась к обожаемому сыночку в тёплые края калифорнийского побережья. А всего в наследии героя мюзикла "Мак и Мэйбл" числится 850 единиц хранения.

О том, что "отец американской кинокомедии" обладал "кручёным" характером и завышенной самооценкой, писали многие. Но, пожалуй, самый глубокий психологический анализ его личности находим в книге уже упомянутого мною биографа Сеннетта, Джина Фоулера. Он так аттестовал "папашу Гуся". "В его почти примитивной душе жил, как в каждом среднем человеке, инстинктивный страх перед судьбой и естественная склонность к мятежу. Для себя и для миллионов человеческих существ он создавал дикий рай буйного веселья. Он выработал способы эмоционального бегства от действительности, такого же нелепого, как восстание в тюрьме. Его великие жрецы пантомимы создавали карикатуры на актуальные мировые проблемы, они показывали их в смешном виде, но так, что они казались до странности реальными".

В прошлые годы биографию Сеннетта писали несколько литераторов, но если бы сегодня кто-то захотел составить его жизнеописание, то первым делом он, по всей вероятности, рассказал бы о том, чего не знали прежние биографы - о частой смене "неуёмным Маком" киностудий: после "Кистоуна" - "Трайэнгл", затем - "Парамаунт", далее - "Ассошиэшн продьюсерс", а с1923 года - "Пате". Там "неистовый ирландец" снимал по контракту двухчастёвые развлекательные картины, главную роль в которых играл его питомец еще "кистоуновской" поры - косоглазый Бен Тюрпин, завоевавший к тому времени на мировом экране громкое имя.

Своё пристрастие к короткометражной комедии Сеннетт обосновал в газетном интервью так: "Пятичастёвая история, сжатая до двух частей - вот цель, которую я преследую. А это требует изменения типа актёра. Усатый и глупый актёр обречён на скорое исчезновение, поскольку он уже не смешон. Ныне смех вызывают комические ситуации, а не клоунские наряды... Подлинная киноистория требует большего или меньшего количества правдоподобных персонажей". ( "Moving Picture World" 1925, 18 apr. № 7.).

В 1928 году, расставшись с Пате, постановщик двухчастёвых комических фильмов опустился до третьеразрядной фирмы "Эдьюкейшнл".

К тому времени производство комедий в штатах достигло высшего подъёма.

А что же тот, чьим коньком была комедия, каковы его дела?

Садуль писал: Мак Сеннетт "уже спускался по наклонной плоскости". (Жорж Садуль "Всеобщая история кино", М., 1961, том 3, стр. 533). Под этими словами автор подразумевал художественную сторону деятельности создателя школы американской комедии, поскольку его финансовые дела обстояли более чем успешно. Сеннет входил в пятёрку самых состоятельных людей Голливуда. Еще в 1925 году он приобрел огромный участок земли - 304 акра, располагавшийся у подножья горы Кахуэнга (После банкротства Мака на этой горе будет высится гигантская надпись: "ГОЛЛИВУД"). На вершине Кахуэнга преуспевающий продюсер замыслил построить монументальное здание с двумя большими гостиными, кабинетом, зрительным залом на сто мест, дюжиной гостевых комнат, квартирой для матери, бассейн, сад в английском духе, фонтаны...

Архитектор, приглашенный Сеннеттом, сделал проект. Однако заказчику не понравился фасад будущего здания. Архитектор долго ломал голову и создал новый вариант. Но и он пришелся не по вкусу привередливому владельцу участка. Проектировщик, стиснув зубы, вновь принялся за работу. И промучившись чуть больше недели, представил новый облик фасада.

Вот это уже другое дело.

Но приступить к строительным работам, Сеннетту, погруженному с головой в кинобизнес, всё никак не удавалось - не доходили руки.

И вдруг на него нежданно-негаданно обрушилось ошеломляющее известие -

Катастрофа.

Крах.

Разорение.

Ужасный обвал всей банковской системы - следствие экономического кризиса 1929 года, о котором, помните, у нас уже был разговор, оставил беднягу, как говорится, в одной рубашке.

И он в безысходном отчаянии повесил голову...

Как бы не так! Мак Сеннетт не из тех, что сдаются без боя.

Гигант предприимчивости, напористый ирландец изо всех сил пытался спасти свой бизнес. Он замыслил создать грандиозную "Фабрику развлечений".

Но неудача за неудачей. Ни один банк не предоставил ему кредит.

Больше всего на свете ему, кого называли одним из углов прославленного голливудского треугольника - Томас Инс, Дэвид Гриффит, Мак Сеннетт - хотелось вернуться в кино. Однако "рухнувший кинорынок, как заметил автор книги "Кистоун" Саймон Лоувиш, накрыл Сеннетта волной и смыл в банкроты".

Ох, любят потомки давать волю фантазии и сочинять легенды и мифы о знаменитостях дней минувших! Вот так родилась расхожая голливудская легенда, будто Мака Сеннетта разорила нагрянувшая эра звукового кино.

Ничего подобного. На краю пропасти он оказался в результате не одной причины, а нескольких. Во-первых, изменилась эстетика кино, на которую сильное влияние оказали фильмы скандинавских и германских киностудий. Кинокамера научилась теперь заглядывать в глубь человеческой души и выражать свои наблюдения на экране в более совершенной форме.

И этого стала требовать публика, чьи вкусы также изменились.

Во-вторых, мир стал жестче. Талантливые режиссёры начали снимать так называемые гангстерские фильмы, в виде отклика на катастрофический рост преступности. "Героями" сделались мафиози, налётчики, бутлегеры, грабители банков и связавшие себя с ними полицейские - все они признавали только культ силы. Образ гангстеров в большинстве случаев подавался в романтизированном ключе. Подобного рода "боевики" отличались:

А) Огромными средствами, которые затрачивались на их создание.

Б) Множеством действующих лиц; крупными массовками.

В) Пышными декорациями; шикарными костюмами.

Другой вид кинопродукции появившейся на экране - вестерны новой формы. (Фильмы в жанре "вестерн" начали снимать еще на заре кино - более двадцати лет назад).

Совсем недавно эти скромные ленты, в которых действовали "хорошие и плохие" ковбои, живущие по своим неписанным законам прерий, теперь превратились в масштабные, дорогостоящие боевики, которые ныне принято называть "блокбастерами".

В-третьих, к тому времени американский экран заполонили австрийские музыкальные комедии "Петер", "Маленькая мама", "Катерина последняя", снятые даровитым режиссёром Генри Костером, который вскоре, на волне огромного успеха своих лент в штатах, переберется в Голливуд и начнет создавать в этом жанре картину за картиной - "Сто мужчин и одна девушка", "Без ума от музыки", "Первая любовь", "Всё началось с Евы".

И наконец в-четвертых. Бывшего боксёра-тяжеловеса отправил в накаут - кто бы мог подумать! - мышонок Микки Маус...

В начале тридцатых годов Микки Маус покорил экраны всего мира. Когда я впервые увидел это маленькое ушастое существо - неугомонного проказника, проныру, выдумщика смешных причуд, шутника, заряженного высоковольтным юмором, то сразу же проникся к нему радостным восхищением. А чуть позже компанию обаятельному озорнику составил утёнок Дональд Дак, наделенный вздорным характером. Дональд заводился, что называется, с пол-оборота. Горлопан и зубоскал он то и дело вляпывался в какую-нибудь неприятность - типичный неудачник.

Захотелось побольше узнать об авторе симпатичных персонажей - Уолте Диснее. Сын плотника, даровитый художник с академическим образованием Дисней начинал как иллюстратор модных журналов. В 1920-ом году увлекся искусством мультипликации. И со временем стал лидером этого жанра, мировой знаменитостью.

К тому времени у преуспевающего "фабриканта волшебных сказок" уже была в Голливуде огромная студия

с целым штатом художников-мультипликаторов, осуществлявших замыслы своего босса. Кроме того, диснеевские кинооператоры разъезжались по экзотическим уголкам земного шара и снимали сюжеты для серии "Люди и страны".

Когда же в наших кинотеатрах пошли его бесподобные "Три поросёнка", с их задорной песенкой "Нам не страшен серый волк", Уолт Дисней обрёл в моём лице еще одного восторженного почитателя. Перед войной мы увидели очаровательный цветной фильм Диснея "Белоснежка и семь гномов", а в мирные дни у нас на экранах появился шедевр из шедевров - "Бэмби". Боже мой! сколько вкуса, сколько выдумки и добродушного юмора, с каким поэтическим изяществом выписан образ пленительного малыша Бэмби, его робкое пугливо-осторожное познание красоты окружающего мира, и самого себя! Помнится тогда подумалось: вот также, наверно, и человечество на рассвете своей жизни путём проб и ошибок постигало мир, постигало сущность реальной действительности, узнавало цену добра и зла.

Спустя какое-то время, к нам пришла весть, что неутомимый Уолт создал в Калифорнии грандиозный увеселительный городок "Диснейленд". (Впоследствии, подобного рода городки стали образовывать во многих странах).

В моём представлении Уолт Дисней - мультипликатор номер один, гений, в лице которого гармонично сочетались высочайшее дарование художника, незаурядный организаторский талант, и тонкое чутье удачливого предпринимателя.

Однако вернемся к герою нашего рассказа - к Маку Сеннетту. Разоренный, но несдающийся, он цеплялся за любую соломинку, лишь бы только оставаться на плаву.

После всех утрат у него каким-то чудом уцелела яхта. Гораздый на выдумку основатель "Кистоуна" замыслил снимать с борта своей яхты видовые двухчастёвки. И при помощи кого-то из кинооператоров, опередив француза Кусто и самого Диснея, создал ряд цветных картин: "Схватка с рыбой-меч", "Уроды морских глубин", "Акулы-людоеды", "Морские канибалы".

Вскоре однако спрос на эти, в сущности, примитивные фильмы, резко упал, что явилось предвестием другой, возможно, еще большей неудачи.

Оставалась последняя надежда - в Голливуде у него сохранился небольшой участок земли, на котором еще недавно располагалась его студия. Неутомимому Маку пришло на ум разводить свиней на своём участке. Решено - сделано. Он выписал из Кливленда мать, и та с пылом-жаром ринулась спасать любимого сыночка.

Но и этот прект рухнул всего через полтора года, словно вавилонская башня.

Итак, одному из основателей Голливуда не оставалось ничего другого, как жить, надеясь на чудо.

***

Однажды Сеннетт забрел в джаз-бандклуб "Кокосовая роща". Напомню: это были начальные годы расцвета джазовой музыки. Джаз бесконечно звучал по радио, с пластинок, выпускаемых миллионными тиражами, в модных ресторанах, на эстраде, в многочисленных клубах. Джаз, корни которого в народной музыке негров, пришелся по вкусу американцам всех сословий, приобрел необычайную популярность. По признанию видного мастера джазово-развлекательной музыки Фреда Уоррена: "Нас любят потому, что мы даём развлечение, рассчитанное на вкус средних людей. Мы не пытаемся воспитывать, или в какой-то мере изменять их вкусы".

На эстрадных подмостках "Кокосовой рощи" играл джаз-банд в составе пяти музыкантов, которые весьма искусно импровизировали в танцевальных ритмах.

В какой-то момент Мак обратил внимание, что публика - преимущественно молодежь - перестала танцевать и столпилась возле музыкантов. Что это их всех так заинтересовало? Мак приблизился и тоже стал слушать молодого певца. Негромкий баритональный голос отличался гибкостью и приятным тембром. Он исполнял песни необычайно проникновенно, с глубоким чувством. Вот уж истинно музыкальная душа!

В искусстве вокала Мак Сеннетт-неудавшийся певец, неоправдавший надежд тщеславной мамаши, разбирался не хуже, чем в гэгах и в монтаже комических лент. Он сказал себе: "А малый-то хорош, куда как хорош! Явно свыше новой голливудской знаменитости Ола Джолсона, прославленного первым звуковым фильмом "Певец джаза". Мак спросил у юных подружек, стоящих рядом: "Как зовут парня?" - "Бинг Кросби".

По дороге к дому, Сеннетт размышлял о впечатлении, какое произвел на него Бинг Кросби. От парня исходит покоряющее обаяние. Поёт вдохновенно и мужественно, без приторно-слащавых интонаций Ола Джолсона. И песни у малого превосходные. И на лицо недурен...

Опытный продюсер вдруг остановился. Глаза его загорелись радостным блеском. А выражение физиономии уподобилось той внутренней озаренности, какой вспыхнуло лицо Исаака Ньютона, когда на его голову свалилось яблоко с дерева.

Ну что ж, не повезло с хрюшками, так, быть может, на этот раз удастся ухватить чёрта за хвост... А что? Если подойти к делу с умом, глядишь, и "Кокосовая роща", возможно, принесёт плоды долгожданного успеха.

На следующий день предприниматель встретился с певцом.

- Мистер Кросби, я хочу снять вас.

- Сделать фотоснимок?

- Упаси бог. Нет, я режиссёр. Моя фамилия... может быть, слышали - Мак Сеннетт.

Бинг расплылся в белозубой улыбке. Оглядел с почтительным вниманием светило комедийного экрана.

- О-о-о! Мистер Сеннетт! как же, как же, я, знаете ли, вырос на ваших комических фильмах.

Продюсер предложил собеседнику сигару, но тот отказался.

Закуривая, матёрый делец сказал:

- Я выяснил: вас уже несколько раз снимали. Так?

- Верно, снимали.

- Но всё в небольших эпизодах. А я предлагаю главную роль.

Разговор с Бингом Кросби происходил в середине марта 1931 года, а уже в августе того же года на экран вышла двухчастёвая музыкальная картина "Сдаюсь, дорогой!", встреченная публикой до такой степени восторженно, что Сеннетт на волне успеха пустился снимать сериал. И к весне 1933 года выпустил в свет еще пять двухчастёвых лент с Бингом Кросби в роли покорителя женских сердец. Все эти киноминиатюры строились по одной и той же сюжетной схеме: Бинг целует девушку, затем его преследуют жених, или отец, или бойфренд.

За короткий срок Кросби, открытый Сеннеттом, сделался одним из популярнейших певцов Америки. Он без конца раздавал автографы и интервью. Обретшая громкую известность, "Кокосовая роща" самодовольно улыбалась. Свалившаяся на нее неслыханная слава слегка вскружила ей голову, но, тем не менее, она превратилась в гостеприимную хозяйку самого модного клуба.

Удача наконец-то улыбнулась бывшему магистру комической. И хотя, в сущности, это была кисловато-кривоватая улыбка, но, надо признать, всё же - улыбка. Самая крупная в штатах фирма "Парамаунт" вновь взяла к себе на работу блудного сына. Ценой выживания старого киношного орла с общипанным хвостом явился его вынужденный переход к "БИ-ФИЛЬМАМ", то есть к второразрядным.

Как бы то ни было, но к концу 1935 года - время окончания кинодеятельности Мака Сеннетта - он снял свои последние семьдесят фильмов. В их числе короткометражная комедия "Робкий молодой человек", представляющая интерес, для меня, во всяком случае, тем, что в главной роли снялся Бастер Китон (подробный разговор о нём впереди). Замечу кстати, в том же 1935 году, когда Сеннетт, говоря на молодежном сленге, "завязал" с кино, по Америке путешествовали наши писатели Ильф и Петров. Побывали они и в Голливуде. Знакомство с продукцией "фабрики грёз" привело их к следующему заключению: "На 10 хороших картин в год, писали авторы "Двенадцати стульев", здесь приходится 700 совершенно убогих картин".

Вернемся однако к рассказу о Сеннетте. Итак, он завершил свою кинокарьеру. И тут сам собой напрашивается вопрос: как сложилась в дальнейшем его жизнь?

Об этом и пойдет разговор, но только чуть позже, после короткого перекура.

***

Итак, герой моего рассказа жил как заурядный пенсионер. Одиночество его не тяготило. Вокруг обитало много знакомых (близких друзей у него никогда не было). Впрочем, Сеннетту и с самим собой не было скучно... О чём сказать еще? Да, вот: к врачам не обращался, поскольку здоровьем обладал богатырским. Если порой случались какие-то неприятности - расстраивался, но не так чтобы уж очень. И напротив, если ветреница фортуна удосуживалась, по прихоти своей, подбросить ему какую ни на есть мимолетную удачу, он, конечно, воспринимал это не без удовольствия, однако в пляс не пускался.

Дальнейшее описание событий, связанных с жизнью былой знаменитости продолжу в хронологической последовательности.

10 марта 1938 года Академия киноискусства удостоила Мака Сеннетта почетной награды - ему торжественно вручили статуэтку Оскара за вклад в становление и развитие американской комедии.

Во второй половине сороковых годов Сеннетт понёс две горчайших утраты... Из Канады пришло сообщение - тяжело заболела мать. Любящий сын незамедлительно вылетел в Квебек.

Привлек лучшие медицинские силы города. Провел шестнадцать суток возле постели больной. Однако врачам так и не удалось победить недуг...

Человек большой внутренней силы и мужества, он испытывал глубокое страдание... Не мог сдерживать беспомощные слёзы, от боли душевной скрежетал зубами...

Преисполненный святого чувства сыновьей преданности, Мак похоронил мать и вернулся с разбитым сердцем в Калифорнию.

Не прошло и десяти месяцев - новая беда: 23 июля 1948 года позвонил приятель режиссер Фрэнк Капра.

- Мак, умер Гриффит... Этим утром, на больничной койке...

Сообщение оглушило Сеннетта.

- Подожди, подожди, каким образом это произошло?

- У него был обширный инсульт. Скончался, не приходя в сознание...

Не сразу опомнился питомец великого режиссёра. А, осознав случившееся, помчался в морг поклониться праху дорогого учителя...

На траурную церемонию, которая проходила в самом большом зале здания масонской ложи (Гриффит состоял её членом), пришли, казалось, все знаменитости Голливуда. Первое что увидел Сеннетт, поднявшись в скорбный зал, огромный портрет "Шекспира режиссуры".

...Прощание было трогательным; все понимали величие гениального художника экрана, создателя нового художественного киноязыка, автора шедевров: "Нетерпимость", "Сломанные побеги", "Разве жизнь не чудесна!"

Мак Сеннетт горько оплакивал потерю наставника, от которого получил первые, самые важные уроки киномастерства... "Я всегда, до конца дней своих, буду ему благодарен" - прочувствованно сказал он про себя.

17 января 1950 года почитатели Мака Сеннетта отметили его семидесятилетие и сорок лет работы в кино.

Инициатором проведения юбилея был Фрэнк Капра, в недалёком прошлом один из ведущих режиссёров Голливуда. Когда-то он начинал в "Кистоуне". К легендарному ирландцу испытывал особое чувство признательности.

Помогать Фрэнку вызвался другой выходец из "Кистоуна" - Бен Тюрпин, считавший себя всецело обязанным мистеру Сеннетту, так много сделавшему для него, в ту пору начинающего комика.

Закоперщики арендовали в ресторане "Эльдорадо" уютный банкетный зальчик.

Съезд гостей назначен на 15 часов. В большинстве это были выходцы из "Кистоуна". Поздравить искренне почитаемого руководителя студии, под началом которого когда-то постигали азы комедийной техники, первыми пришли поджарый Честер Конклин и крупнотелый Мак Суэйн. Оба они начинали с ноля, а впоследствии снимались у крупных режиссеров в главных ролях. Приехала Луиза Фазенда, любимица Мака, выпестованная им в первоклассную комедийную актрису. Юный внук привез бабушку - Мэри Дресслер, которую Сеннетт 36 лет назад снял в нашумевшей комедии "Прерванный роман Тилли" и прославил её имя на весь мир. Юбиляру особенно радостно было видеть своих бывших купальщиц - Глорию Свенсон, Жаклин Логан, Джулию Фэй - с его легкой руки все они стали примадоннами экрана, заняли ведущее положение в самых крупных кинофирмах.

Каждый из прибывших спешил поздравить виновника торжества, сказать несколько теплых слов, вручить подарок, нежно обнять. А кое-кто, в приливе добрых чувств, даже расцеловывал. Обласканный Мак растрогался до такой степени, что размягчился, подобрел, и да душе у него сделалось светло и умильно.

Многие из пришедших давно не виделись друг с другом, и потому юбилейная встреча обрадовала всех, взволновала, настроила на приподнято-веселый лад.

Бен Тюрпин пригласил гостей в банкетный зал к накрытым столам.

Когда все, погромыхивая стульями, с оживленными возгласами, со смехом расселись по местам, поднялся Фрэнк Капра, уже седоголовый, но всё еще хорош собой, оглядел столы, и, с широкой приветливой улыбкой, отчетливо произнес:

- Мне выпала приятная честь поздравить отца-основателя американской школы комического фильма со славным днем рождения.

Переждав, когда стихнут аплодисменты, Фрэнк продолжал:

- Позвольте от вашего и от своего имени пожелать уважаемому юбиляру спокойной, безбедной, а главное здоровой и долгой жизни.

И вновь присутствующие одобрительно захлопали.

Открытая, добродушная физиономия Фрэнка светилась неотразимым обаянием.

- Здесь собрались, - учтиво заметил он, - благодарные ученики и хорошие знакомые глубоко почитаемого всеми нами Мака Сеннетта, человека поразительной жизнестойкости, классика киноискусства, личности мощной художественной индивидуальности.

Фрэнк перевел дыхание, а затем, пристально глядя в голубые глаза уроженца Ирландии, сказал сердечным тоном:

- Дорогой Мак! Ты всегда поражал меня своими оригинальными замыслами. Вся твоя жизнь прошла в атмосфере юмора. Ты умел находить смешное в самых неожиданных местах. И что удивительно, я ни разу не видел тебя смеющимся. Не сосчитать придуманных тобой приемов, вызывающих смех. Не даром тебя называют "Последним рыцарем комического".

Судя по выражению лица Сеннетта, было видно, что комплименты пришлись ему по душе. Он вырастал в своих глазах.

Чувство меры, которым создатель блистательных комедий - "Леди на день", "Мистер Смит едет в Вашингтон" и многих других был наделен от природы, подсказало ему: "Хватит петь дифирамбы!"

По губам щуплого, невысокого итальянца скользнула лукавая улыбка. Он весело хмыкнул и великодушно признался:

- Многим известно, что ваш покорный слуга - крупный специалист по длинным и скучным речам... А по сему заканчиваю и даю передохнуть ни в чём не повинным слушателям... Кстати, и юбиляру не лишне высвободиться из-под моего тяжеловесного тоста. А нам всем самый раз выпить за его здоровье.

Банкетный зал наполнился женским смехом, возгласами, веселыми репликами. Гости, оживленно переговариваясь, загремели тарелками и приборами. И в этот момент, словно по заказу, из ресторана донеслись звуки оркестра.

В самый разгар пирушки в банкетный зал вошел Чарли Чаплин. Неожиданный приход мировой знаменитости произвел потрясающее впечатление. Элегантный, изысканно одетый, подтянутый, легкий в движении Чарли выглядел весьма эффектно. Кто-то из гостей громко ахнул, кто-то поспешно стал освобождать место рядом с юбиляром, сердце Луизы Фазенды дрогнуло, по лицу разлились розовые пятна... На взгляд Фрэнка Капры, привыкшего мыслить образами, появление здесь "Личности века" показалось чем-то нереальным, фантастическим, будто в табунок фермерских лошадей-работяг бог весть каким ветром занесло арабского скакуна, рекордсмена, призёра Вашингтонского кубка.

Чарли приблизился к своему учителю и сердечно обнял его, тепло поздравил с семидесятилетием, присовокупив наилучшие пожелания. Затем выпрямился и, с веселым радушием глядя на присутствующих, с каждым из которых был знаком, вскинул руки и крепко сжал ладонь ладонью - общее дружески-радостное приветствие. Банкетный зал не сводил улыбчивых глаз с такого поздравителя.

Чаплин испытывал чувство глубокой признательности к тому, от кого получил начальные уроки киномастерства. Прославленного комедиографа всегда искренне огорчала черная неблагодарность, присущая некоторым людям. В его глазах это выглядело крайне дурно. В своей статье "Как создаются киноактёры", опубликованной еще в 1922 году, он публично осудил тех, "из великих звезд, кто был обязан своим дальнейшем успехом школе Сеннетта, а между тем, не оказывают должного человеку, который указал им случай и возможность выдвинуться вперед".

Положив руку на широкое плечо старины Мака, гениальный комик произнёс извинияющимся тоном, что заехал всего на пару минут, что сейчас у него самая горячая, самая напряженная пора - съёмки нового фильма "Огни рампы". Спешка страшная. Многое не ладится. Не всю еще музыку сочинил...

Чарлз обернулся лицом к дверям. И все гости посмотрели в ту же сторону. У входа стоял молодой человек привлекательной внешности. В руках он держал красивую коробку. Кивком головы автор "Огней рампы" подозвал его к себе.

- Знакомьтесь, мистер Сеннетт, - мой старший сын Сидней.

Сид отозвался скромной учтивой улыбкой патриарху кино. А с отца не сводил обожающих глаз.

- Снимается у меня, - добавил Чаплин, глядя на сына шаловливым взором, - доверил ребятенку большущую роль.

И вдруг спохватился:

- Ну, всё! Пора! Передай сынок мистеру Сеннетту наш скромный подарок. (В коробке находилась дюжина теплых шерстяных носков, причудливой цветной вязки, изготовленных на родине Мака в Ирландии).

Чаплин, дружелюбно улыбаясь, попрощался со всеми разом, вновь вскинув руки, и сжав ладони. На какие-то секунды банкетный зал притих, когда общий любимец, потянув сына за руку, торопливым шагом направился к выходу; и едва они скрылись, как все столы оживленно загудели - люди мира кино пустились обмениваться впечатлением.

К семи часам гости - многие уже навеселе - начали шумно прощаться с юбиляром и друг с другом. Когда все, наконец-то, разошлись, Фрэнк подсел к Сеннетту, заглянул в его увядшие глаза, и произнес, стараясь придать своим словам шутливый характер:

- Ну что, символ ушедшей эпохи, тебя, надо полагать, дьявольски утомило фанфарное громыхание и вся эта пиротехника.

- Да уж, бенгальских огней хватало...

Подбадривающе улыбаясь, Капра сказал:

- Поднимайся, дорогой, я подвезу тебя.

По дороге Фрэнк стал вслух рассуждать о том, что занимало его всякий раз, когда думал о знаменитости былых времен.

- Я убежден, дорогой, что ты упускаешь шанс, данный тебе судьбой.

- Это ты о чём?

- О твоих воспоминаниях.

Мак уклончиво хмыкнул.

- Ты прожил необычайно яркую жизнь, насыщенную интереснейшими событиями, - произнёс Фрэнк, скашивая глаза в сторону Мака, сидящего рядом, - ты встречался со многими выдающимися личностями, ты много сделал для искусства кино, очень много, тебе есть о чём рассказать.

Капра говорил воодушевленно, веско.

- Тебе надо самому очистить свою биографию от налипшей... - Фрэнк чуть было не сказал "грязи", но в последнее мгновение нашел смягчающее слово - "шелухи".

- Какой такой шелухи?

- Ну... от всяких там сплетен, от диких вымыслов завистливых коллег...

Капра остановил машину возле светофора и, устремив взгляд на пассажира, произнёс убеждающе:

- Засядь-ка ты, братец, да с божьей помощью напиши мемуары. Или нет, не "напиши", а лучше - наговори какому-нибудь хорошему литератору. Так будет верней.

И Сеннетт прислушался к доброму совету. Однако одно дело "прислушаться" и другое, совсем другое, исполнить совет. Чтобы решение вызрело, должно пройти какое-то время.

***

Дни и месяцы тянулись похожие один на другой, как два коробка спичек. Впрочем, "похожими" они были только для Сеннетта, но не для основного населения Соединенных штатов Америки. Для общественности ощутимо преображался сам дух времени.

В пятидесятых годах новшество сменялось новшеством. Резко перестраивалось общественное настроение. Убыстрился ритм жизни. Первые шаги делала кибернетика. Появилось первое поколение электронно-вычислительных машин "ЭВМ". Изменения происходили и в мире культуры: еще недавно преобладавшее в изобразительном искусстве направление - сюрреализм был, по утверждению русского искусствоведа А. Чегодаева, "энергично оттеснен широкой волной чисто абстрактного искусства"; впервые зазвучала электронная музыка; в моду вошли "ритм-энд-блюз и рок-н-ролл", в основе которых лежали песенно-танцевальные мелодии афроамериканского фольклора.

А что происходило в области нашего "веселого жанра"? Зрителей развлекала новая поросль комиков: Боб Хоуп, ставший любимцем публики, дуэт чудаковатых придурков - Аббот и Костелло, братья Маркс, комедии которых строились на юморе абсурда и на "безумстве разрушений". А вот сколько-нибудь видных комедиографов к этому времени не появилось. Вдохновенное творчество "атлантов изящной комедии" Эрнста Любича и Фрэнка Капры осталось в прошлом - в тридцатых-сороковых годах. Слава же Вуди Аллена, Джима Абрахамса и его партнеров братьев Зукер еще впереди. А в общем "американская комическая школа, столь блиставшая еще до 1935 года, скатилась к бесцветному шутовству" (Жорж Садуль "Всеобщая история кино", том 6, стр.244).

На жизнь американского общества заметное влияние в это время оказали военные действия в Азии. Летом, точнее - пятого июля 1950 года американские войска: флот, авиация, пехота и танковые подразделения начали боевые действия (они продлятся целых три года) против армии Корейской Народно-Демократической Республики.

Все эти неспокойные годы Мак Сеннетт жил в убогом номере дешевого третьеразрядного отеля. Всё чаще и чаще возвращался он мыслями к своим воспоминаниям. Да, конечно, его долг оставить потомкам живое свидетельство о событиях минувших десятилетий. А главное, хотелось поделиться своими соображениями об особенностях комического, о природе смешного, поразмышлять о юморе сценическом и юморе житейском.

***

Глубокой осенью 1952 года началась работа над книгой воспоминаний. А уже в первых числах ноября 1954 года мемуары Сеннетта под названием "Король комедии" вышли в свет.

Газета "Лос-Анджелес таймс" опубликовала рецензию, не сказать, что доброжелательную. Среди прочего в ней говорилось: "Мак Сеннетт личность, конечно, легендарная. Этот грустный клоун в юности был неловок и неуклюж, имел непомерно большие ноги и столь же большие амбиции - петь в опере и даже... танцевать. Но судьба предназначила ему другое поприще - смешить людей. И удивлять своей непристойной персоной, не влезающей ни в какие рамки.

***

Время всё изменяет. Изменяет природу, изменяет вещи, преображает человеческие характеры. Преобразило оно и лишенного трона "короля комедии". В нём до такой степени развилась придирчивая подозрительность, что бедняге стало чудиться будто за ним кто-то следит. Сеннетт сделался раздражительным и мрачноватым; стал еще более небрежным в одежде. Еще, казалось, недавно зоркий взгляд его потускнел и затуманился; он стал плохо слышать.

Куда подевались, у человека привыкшего властвовать и повелевать, его самомнение и гонор! Исчезли те смешные напыщенные позы, какие когда-то он любил принимать, чтобы выглядеть "лицом значительным". Утихли все бури жизни, сменясь штилем... Судьба провела черту между тем "железным Маком" и этим Маком пенсионером.

***

В последующие годы у отставного монарха появилась странная прихоть. Каждый день, после завтрака, он отправлялся в самый респектабельный отель "Рузвельт", располагался с сигарой в зубах в шикарном холле, и часа два наблюдал за всем что происходило вокруг.

Наблюдать за людьми Сеннетт пристрастился еще в молодые годы. "Всё, чему я научился, скажет он позднее, я научился, стоя рядом с теми, кто владеет своим делом в совершенстве".

Самоуверенный по натуре, Мак был убежден, что еще способен создать великое произведение, на этот раз - телесериал, в котором, по его словам, будет всё новое, небывалое. "В сериале будут действовать красивые девушки и парень вроде меня, с которым всегда что-то происходит".

Так он и жил с этой призрачной мечтой, словно диккенсовский благодушный чудак мистер Пиквик, весь свой век строивший воздушные замки.

***

Весенним полднем 1960 года благодарные ученики пристроили восьмидесятилетнего Сеннетта в Дом ветеранов кино на Вудленд Хауз. Пробыл он там, впрочем, недолго. Внезапно ему стало плохо. С диагнозом - инфаркт миокарда его поместили в больницу...

Небезынтересное совпадение. В том же 1960 году, в конце мая, известный наш кинорежиссёр Г.М. Козинцев посетил Америку по приглашению фирмы "Юнайтед артистс". Постановщику "Гамлета" хотелось повидаться с прославленным комедиографом. К сожалению, встреча не состоялась: сказали, что Сеннетт находится в больнице. Состояние его более чем тяжёлое. "Память к нему уже не возвращалась, - читаем в "Глубоком экране" Козинцева. И далее там же: "Я немало обязан его маленьким лентам, где Фатти выпивал целое озеро, а пирожные с кремом залепляли физиономии комиков".

Пятого ноября 1960 года "Король комедии" ушел из жизни.

 

КОМИЧЕСКИЕ ФИЛЬМЫ НА ПОТОКЕ.

 

Кроме Мака Сеннетта и Хэла Роуча производством комических лент в десятые-двадцатые годы занимались и другие киностудии. Вот название лишь некоторых из них: "Бэйрд комедиз", "Кэпитол комедиз", "Нестор комедиз", "Сенчюри комедиз", (эта студия специализировалась на съёмке короткометражных картин с участием хищных зверей), "Кристи комедиз" (Фирму возглавлял видный режиссёр и продюсер Ол Кристи, соперничавший даже с самим Сеннеттом). Показательно, что в студии "Любин", ведущим комиком подвизался Билли Ривс, второразрядный актёр, выходец из той же "Фабрики смеха" Фреда Карно, что и Чаплин. Ривс, нисколько не смущаясь, подражал своему даровитому коллеге, копировал чаплинский грим, костюм, походку и гэги.

Да, кстати, не забудем, что комические фильмы выпускали еще две мощные студии - "Эссеней" и "Мьючуэл", где с 1915 по 1917 годы Чарли Чаплин создавал свои блистательные миниатюры в жанре бурлеска.

Успешно снимал комические короткометражки способный режиссёр Эдди Клайн (вскоре мы встретимся с ним). Свою карьеру он начинал в "Кистоуне", но через полгода перешел на студию "Парамоунт". Еще один знакомый нам питомец того же "Кистоуна" - Генри Лерман, тот самый, помните, что снял комическую ленту, в которой дебютировал Чарли Чаплин. В десятые годы Лерман работал на студии "Саншайн комедиз", где выпекал как блины картину за картиной под общим названием "Солнечные комедии".

Кинофирма "Вайтаграф", которую возглавлял именитый Дэвид Гриффит снимала добротные одночастёвые комедии с участием прославленного комика-толстяка Джона Банни. Партнершей у него была известная театральная актриса Флора Финч. Смешные ленты этого дуэта пользовались успехом во всем мире.

В том же "Вайтаграфе" после того, как весной 1915 года старина Банни отдал богу душу, премьером стал Ларри Симон. Он снимался серийно с партнершей Флоренс Кэрте. Как и подавляющее большинство кинокомиков, Симон не имел театрального образования. В прошлом он работал в газетах художником-карикатуристом. В отличие от других комиков Ларри Симон представал на экране с большим клоунским носом и густо набеленным лицом. Комизм Симона строился на механических и абстрактных трюках, что, как я полагаю, предвещало появление прославленных комиков братьев Маркс, "творцов экранных безумств", девизом которых станет: "громи и круши всё и вся"...

И что интересно, сам бывший карикатурист не умел ни прыгать, ни кувыркаться, ни танцевать; не способен был выполнить даже простой каскад, то есть искусное падение. Администрация студии наняла двух цирковых акробатов-дублеров, которые проделывали все трюки за неумелого премьера.

Подвижный, проказливый, смешной, привлекательный экранный герой Ларри Симона тягался в популярности с Гарольдом Ллойдом и с Фатти.

***

Размышляя о том, как много студий "вырабатывали смех", просто диву даешься - ведь все вместе они выпускали в прокат сотни картин в месяц. И, следовательно, зрелищный рынок был способен её поглотить.

Всё это свидетельствует о том, как сильна была у простого народа потребность в развлечении. Ибо понятно, смешное помогает людям легче переносить тяготы жизни, преодолевать скуку и уныние; дает отдых после трудового дня.

Учёные давно установили: смех - сильное терапевтическое средство. По их утверждению, просмотр комедии, улучшает кровоснабжение сердца.

***

Между тем, дело обстояло не так просто. То, что сердцу простого зрителя хорошо, то снобистски настроенным критикам плохо. Картины этого жанра они называли низкопробными, а комиков - штукарями и фиглярами.

Существовало однако и другое мнение. Вот, к примеру сказать, знаменитый французский режиссёр Рене Клер писал о фильмах той эпохи: "Эти причудливые поэмы, где клоуны, купальщицы, автомобиль, собачка, кувшин с молоком, небо, море и какое-нибудь взрывчатое вещество постоянно сменялись одно другим, вызывая восторг и смех".

На этих "причудливых поэмах" учились начинающие комедиографы всего мира. За примерами ходить недалеко. Вот хоть бы это благодарное признание русского режиссёра Леонида Трауберга, одного из организаторов "Фабрики эксцентрического актёра". "Особенно сильно мы любили комические картины... Перед нами открывался безумный мир, в котором львы гуляли по квартирам, а поезда сталкивались с самолётами и внезапно начинали двигаться в обратном направлении. Чернокожие становились от страха белыми..."

И дальше следует важное признание автора: "Монтаж в комических фильмах и погони учили нас языку кино".

***

Мне, человеку в глубоких летах, временами вспоминаются весёлые фильмы, которые я видел в юности. Хорошо помню имена комиков. От их хитроумных затей я покатывался со смеху, глядя как эти наивно-глуповатые чудаки вытворяли уморительные фортеля. В любую минуту могу восстановить в памяти облик обаятельного и такого сноровистого комика по имени Лупино-Лейно, он искусно танцевал, легко проделывал акробатические трюки и мастерски смешил своими шаловливыми эскападами.

Позднее, когда я стал знакомиться с историей кино, узнал, что Лупино по происхождению итальянец, потомственный артист, с юных лет выступал в английском мюзик-холле. После того как Лупино-Лейно сделал себе громкое имя в Голливуде, он выписал старшего брата. В некоторых комических картинах я видел их действующих вместе, причём брат подвизался на амплуа "белого клоуна".

Память то и дело возвращает меня к давним впечатлениям. Чаще всего, почему-то, на нашем экране демонстрировались комедии с участием великолепного комика Монти Бенкса. Вероятно чиновнику из "Союзинторгкино", который ведал закупками американской кинопродукции, Бенкс нравился, как и мне, особой, ни на кого не похожей, манерой смешить.

Монти Бенкс - комик яркой индивидуальности. Его комедийные приёмы отличались изобретательностью, новизной, забавными ситуациями.

Мне довелось видеть много комедий Бенкса и двухчастёвых, и полнометражных. "Автомобиль № 13" я смотрел три-четыре раза. Это немудрящая история о том, как некий недотёпа-итальянец приехал в Нью-Йорк и, не долго думая, сел за руль автомобиля, хотя не имел ни малейшего представления как им управлять... Только вообразите - сел, балбес, за руль, да не просто так - а чтобы участвовать в автогонках! Ну и, конечно же, это обернулось целым каскадом комических перипетий. И что вы думаете, это кончилось катастрофой? Как бы не так! Этот растяпа выиграл-таки состязание и получил приз в 10 тысяч долларов. Впрочем, в комедиях растяпы всех мастей неизменно оказываются победителями. Такова уж специфика этого жанра.

Нелишне заметить, что комедия "Автомобиль № 13" построена так же на уже упоминавшемся приёме, условно называемом "лекарь поневоле".

Бенкс мастерски использовал этот приём в нескольких комедийных фильмах. Например, в "Полицейской карьере", лоботрясу Монти надлежало поймать опасных контрабандистов. А он не имел ни малейшего понятия о службе пограничника. В комедии "Все ради тебя" беспечный гуляка вышел на ринг биться с профессионалом, не будучи знаком даже с азами бокса. Еще в более нелепой ситуации оказывается ротозей, взявшийся ловить матёрого преступника, хотя из него такой же сыщик, как из сардины акула...

Удивительно, что актер играет оболтусов, а сам при этом ловок и необычайно пластичен! Он и отличный шофёр, и первоклассный боксёр, и великолепный наездник, и танцор, каких поискать.

И думать нечего, чтобы десятая муза - муза кино сразу допустила Бенкса из-за банковской конторки да на съёмочную площадку. Монти пришлось немало постараться. Он усердно занимался многими видами спорта, в том числе и конного, посещал курсы современного танца, брал уроки искусства пантомимы у заезжего артиста-мима. С этим творческим багажом его приняли в театр оперетты, где Монти прошел разностороннюю школу актёрского мастерства. Так что в кинопавильоне он оказался имея, как вы поняли, солидную сценическую подготовку. Начинал Бенкс в "Кистоуне" у Мака Сеннетта, прошел путь от рядового полицейского в массовках до исполнителя главных ролей.

Снимался Монти Бенкс и в других киностудиях, особенно часто его приглашала фирма "Патэ". А к началу двадцатых годов он уже известный комик, уже создал, не без труда конечно, и не вдруг, собственную сценическую маску. И это было главным.

Так и вижу его экранный облик: круглая, смазливая физиономия с холеными усиками, невысокая фигура, отнюдь не атлетического сложения, неизменно щегольски одет; подвижен, темпераментен, галантен с дамами, а в общем - этакий чудаковатый "мистер-недотёпа".

1923 год стал переломным в его творческой судьбе. Человек бережливый по натуре, а если верить злым языкам, прижимистый, и в отличие от своего киногероя трудяга, скопил достаточную сумму и смог осуществить свою честолюбивую мечту - открыл собственную киностудию - "Монти Бенкс пикчерс корпорейшн".

Начиная с этого времени, комик создал свои лучшие работы в жанре американского бурлеска: "Настоящий джентльмен", "Домашняя стряпня", "Дружные соседи", "Злая тёща", "Его рассказ". Основную часть этих веселых картин поставил Герман Реймаркер, входивший в четвёрку лучших комедийных режиссёров.

А всего замечательный комик снялся

более чем в ста фильмах.

***

Выше вскользь я упомянул двух племянников именитого комика Фатти - Эл Сент Джона и Бастера Китона, речь о втором впереди, а вот о Джоне поговорим сейчас.

Творческая судьба этого одаренного комедийного актёра сложилась нескладно, я бы даже сказал трагически: сперва сказочный взлёт, а затем - крушение всех надежд.

Вот как обстояло дело. Предприимчивому, наделённому врожденным шармом, Элу удалось найти мецената-компаньона, на средства которого, плюс - свои сбережения, он обустроил небольшую киностудию. К тому времени Джон уже имел сценарии трех кинокомедий.

Действие первой из них, принесшей ему огромный успех, происходило во времена гражданской войны северян и южан. "Героем" снятой картины, был паровоз марки "Вестерн Уайт", (Фильм так и назывался). Газеты поместили восторженные рецензии. Старт оказался куда каким удачным.

Сюжетная интрига следующих лент развивалась уже в современное время. И стало быть, перед Элом Сент Джоном возникла непростая задача - придумать для своего экранного героя выразительный внешний облик, иначе говоря, сценическую маску.

Глава студии не стал "открывать Америку", а пошел проторенным путём - последовал примеру известных комиков Ленгдона и, упомянутого мной, Ларри Симона - как и они, он стал сниматься с набелённым лицом Пьеро. Не мудрствовал лукаво и в отношении костюма - облачился в клетчатые брюки на подтяжках, в светлую рубашку с короткими рукавами, вместо галстука - пышный бант.

Раз уж речь зашла о сценическом костюме, не лишне вспомнить Гримальди. Английский актёр, которого называли "Эдмундом Кином комизма" для каждого своего нового пародийного скетча использовал специальный костюм. Он появлялся на сцене то в утрированном одеянии лондонского денди, то в сюрреалистической экипировке жокея, то в гротесковом наряде английского лорда, то в буффонном мундире гусарского офицера.

В отличие от Гримальди, комики кино, эстрады и цирка, по давно сложившейся традиции, играют в избранном раз и навсегда костюме и гриме. Это их - "торговая марка".

Но вернемся к Элу Сент Джону, жертве изменчивой судьбы. Наделенный от природы живым воображением, тонко чувствующий природу смешного, этот недавно появившийся комик понравился публике. Дела шли в гору. Актёр пожинал плоды успеха, как вдруг резкий поворот событий.

Переизбыток фильмов привел к тому, что кинорынок обрушился.

Комедии Джона перестали покупать. Финансовые дела его пришли в упадок. Комик, только что процветавший, стал метаться в поисках выхода.

Будь бы он еще одиноким, а то ведь на плечах жена и дети. Из-за

отчаянного положения пришлось продать за бесценок студию...

Вскоре однако вышли и эти деньги. Ситуация - хоть в петлю.

Русская пословица гласит: "Нет худа без добра". По счастью нашелся предприниматель, который поверил в Джона и подписал с ним контракт на пять лет. В павильонах студии "Фокс" комик снимался в серии короткометражек у посредственного режиссёра, не умевшего использовать должным образом способности и опыт Джона. Еще недавно любимец публики, Эл превратился в заурядного фигляра. А немного позже и вовсе скатился до положения статиста...

А как сложилась творческая жизнь его двоюродного брата - Бастера Китона? О нём сейчас и пойдет наш разговор.

 

НЕПОДРАЖАЕМЫЙ БАСТЕР КИТОН

 

Бастер Китон - комик уникальной творческой индивидуальности, талант из талантов.

Виртуозное владение актёрским мастерством, плодовитая фантазия, неистощимо рождающая сюжеты, комедийные ситуации; особая манера смешить, своеобразный юмор и, наконец, высочайшая акробатическая подготовка - всё это и являло собой тот феномен, имя которому Бастер Китон.

В мире кино Китон настолько крупная фигура, что, право, о нём необходимо рассказать подробнее.

Джозеф Фрэнсис - такое имя дали ему родители, странствующие актёры мюзик-холла и театра варьете. Мальчик рано начал выступать на сцене - в три годика. Отец и мать малыша, шотландцы по происхождению, включили сына в свой эксцентрико-акробатический скетч. Отец проявил себя как даровитый педагог; он обучил наследника не только акробатическим премудростям, но и актёрской игре, а мать еще - и танцам.

Однажды семья Китонов повстречалась на сцене филадельфийского мюзик-холла со своим давним знакомцем Гарри Гудини, "королем цепей", и тот, увидев как молодой Джо проделывал головокружительные трюки, воскликнул: "What a Buster!" Это жаргонное словцо можно перевести как - "Во даёт!"

С той поры Китон-младший взял себе сценическое имя Бастер.

Выше я уже рассказал о том, что преуспевающий премьер "Кистоуна" - Роско Арбэкль, сделавший карьеру под псевдонимом Фатти, пригласил своих племянников - двадцатилетнего Китона и девятнадцатилетнего Джона себе в подручные. Рассказал и о том, что позднее эта троица успешно работала на студии "Парамоунт".

А что было дальше? Китону пришлось отслужить без малого два года в армии. После увольнения, он вернулся в Лос-Анжелес и подписал контракт с фирмой "Фокс", одной из крупнейших в Голливуде. Павильоны "Фокса" предоставляли возможность работать одновременно тридцати съёмочным группам.

Первый комический фильм, который Бастер создал вместе с режиссером Эдди Клайном, тоже начинавшем в "Кистоуне", назывался "Одна неделя" ("One Week"). Мне довелось видеть эту смешную картину, по сюжету которой бедолага Китон усердно пытался построить сборный дом за неделю. Дом подарил ему родной дядя ко дню свадьбы. Но бывший жених, которого невеста Бастера отвергла, перемаркировал в отместку нумерацию ящиков со сборными частями дома. В результате смонтированный дом выглядел потешным уродцем. По ходу сборки и перевозки частей дома на новое место, авторы нашли столько забавных гэгов, что их с лихвой хватило бы на три современных комедии.

Запомнилось еще несколько короткометражных картин Китона. В их числе "Шаронавт" - игривая фантазия вокруг смешного полета комика на воздушном шаре.

Память моя хранит забавную короткометражку - "Элетрический дом". В самом конце десятых годов среди состоятельной части населения Америки широко распространилась мода - электрофицировать свои дома. Об этом и рассказывается в "Электрическом доме". Некий преуспевающий бизнесмен объявил в газете конкурс на лучшее оснащение своего особняка электрическими новшествами. Победу одержал молодой инженер (Бастер Китон). На электрическом токе работали печи особой конструкции, замысловато освещались все комнаты - вошел человек, свет включился, покинул помещение - выключился; механически открывались и закрывались двери. Одним словом, было изобретено множество дельных приспособлений.

И вот настал день сдачи работы. Каждый узел действовал безукоризненно. Заказчик в восторге.

Но как только мастер отбыл, неумехи обитатели дома устроили в нём полный тарарам: все технические ухищрения пошли насмарку, всё стало действовать так, что черт ногу сломит...

Помню еще одну двухчастёвую комедию Китона - "Родня моей жены". Забавная история о том, как рослая, крупного телосложения, девица перезрелого возраста, женила на себе скромного, чудаковатого молодого человека - Бастера Китона.

После венчания, вульгарная бабища представила новоиспечённого супруга своей семейке. Четыре её свирепых братца вкупе с папашей устроили малому, который мухи не обидит такую жизнь, какую врагу не пожелаешь.

И вдруг, резкая перемена.

Обнаружилось извещение нотариуса - злополучному бедолаге выпало получить крупное наследство. Зверствующую семейку как подменили. По команде папаши-старого лиса - перед разбогатевшим родственничком все завиляли хвостом. А дальше пошло-поехало: чада и домочадцы переехали из развалюхи в роскошно обставленный дом. Вышколенный камердинер сдувает с хозяина пушинки...

Неожиданно выясняется - произошла ошибка: получатель наследства другой человек. Разъяренная семейка готова растерзать лже-наследника. Завершается веселая лента традиционной погоней.

***

Комические двухчастёвки Бастера Китона отличались от лавины фильмов подобного рода. И хотя значительная их часть также строилась на погонях, столь же естественных для той поры, как для зайца улепётывать от охотничьей собаки. И хотя во многих фарсах дело не обходилось без рискованных трюков на автомобилях, всё же китоновские комедии периода "Фокса" заметно выделялись. Во-первых, искусной актёрской игрой без обычного перебарщивания; во-вторых, более логично развивающимся сюжетом; в-третьих, неповторимыми акробатическими каскадами, и наконец, самое важное - особым ритмом. Не знаю другого актера, кто бы, как Бастер, подчинял ритму каждое свое движение.

Молодого комика заметили, о нём заговорили, как о конкуренте Гарольда Ллойда.

И тут мы подошли к главному. Примерно тогда же была создана, причём создана случайно, и это следует подчеркнуть, сценическая маска Бастера Китона. Эта маска основана на невозмутимости.

Вот как об этом рассказал сам комик: "Я до такой степени сосредотачивался на своей актёрской задаче, что ничего не знал о выражении моего лица, пока мне об этом не сказали друзья, и пока я сам не увидел себя на экране".

Так в 1921 году родилась маска "комика без улыбок".

В этом образе был снят первый полнометражный фильм "Олух"- незамысловатая история о потешных коллизиях чудаковато-эксцентричного сынка миллионера.

В это время у преуспевающего мастера была уже собственная студия - "Бастер Китон продакшнз".

После "Олуха" комик, пользуясь выражением летчика-писателя Экзюпери, "катапультировал в славу".

О Бастере Китоне стали много писать как дома, так и за границей. К удачливому сыну шотландских акробатов прочно прилип ярлык - "комик с каменным лицом". Но позволю себе с этим не согласиться - да нет же, вовсе не "бесстрастно застывшее, лишенное каких-либо эмоций" у него лицо, а мимически сдержанное, неулыбающееся.

Все свои мысли, все чувства экранного персонажа Китон передает пронзительными, наблюдательными, глазами, большими, почти как у совы. Они у Бастера - говорящие: то вспыхнут строгим удивлением, то сверкнут наглым огоньком, то затеплятся тайной печалью, а то вдруг заблестят хитрющим лукавством. Когда же они заглядываются на любимую, то становятся ласково нежными...

Что бы с героем Китона ни происходило, в какие бы невероятные передряги ни попадал, он остается невозмутимым, словно сфинкс в египетской пустыне.

Пьер Ришар заимствовал этот специфический приём у Малека (так во Франции окрестили Китона). "Высокий блондин в черном ботинке" всегда пользуется находкой американского комика.

***

Каждый, кто пишет, о Бастере Китоне, не преминет подчеркнуть, что в его контракт был включен специальный пункт, запрещавший комику не то чтоб смеяться, но даже и улыбаться прилюдно. Хотя в жизни, замечу к слову, актёр был смешлив и отзывчив на юмор, поэтому ему приходилось смеяться, что называется, втихаря. Вот что он напишет в своих воспоминаниях: "Когда нет съёмок, я хохочу вволю".

О Бастере Китоне уже в пору его баснословного успеха ходило множество легенд. Автором одной из них был Джозеф Шенк, самый предприимчивый, самый изобретательный делец американского кино. Занимаясь в то время прокатом комедий Китона, Шенк, этот "талейран Голливуда", находчиво воспользовался моментом: в Нью-Йорке недавно вышел третьим изданием роман Гюго "Человек, который смеется". В качестве противопоставления, Шенк запустил мощную рекламную ракету - "Бастер Китон - человек, который никогда не смеется".

***

Руководитель студии, её душа и творческий вдохновитель, был поглощен любимым делом до такой степени, что для него не существовало ничего кроме придумывания комических ситуаций и остроумных гэгов.

Едва заканчивался монтаж одного фильма, как сразу же начиналась подготовка к съёмкам другого.

Всю организационную работу взял на себя отец Бастера, человек здравомыслящий и сдержанный; он обладал художественным вкусом и чувством юмора. И потому сын часто обращался к нему за советом.

И отец, и мать - опытные артисты, наторелые в эксцентрических эскападах и Китон-режиссёр постоянно снимал их в ролях второго плана.

Увидев однажды как сын проделывал опасные трюки, мать взмолилась: "Ну зачем, миленький, ты лезешь черту на рога! Умоляю, не надо, не делай больше этого"

Поддержал её и отец. Он сказал сыну с отеческой назидательностью:

- Ты же знаешь, что искусство каскада - это правильное распределение центра тяжести. Стоит чуть-чуть ошибиться и всё - сломал шею. И добавил: "Ведь у тебя же полно смешных гэгов, можно обойтись и без сногсшибательных каскадов".

Сын почитал родителей, но поступал по-своему. Он продолжал выполнять трюки потрясающей сложности. Его комедийные фильмы - это шквал падений через голову, через спину, это - череда экстремальных трюков, какие удается проделывать только "королю каскадной акробатики" Джекки Чану.

Однако трюки, хотя и уникальные, играли в мировой славе Китона лишь второстепенную роль. А главную - его яркая творческая индивидуальность, вобравшая в себя владение искусством безмолвного красноречия - пантомимой. Как никто другой, Бастер был способен, не произнося ни слова, сказать о многом.

Международный успех его комедийных фильмов основывался также на тщательнейшей сценарной разработке. Пожалуй, лишь Чарли Чаплин придавал такое же значение скрупулёзной художественной отделке сценария.

И еще одно слагаемое китоновского триумфа - способность придумать и рассказать с экрана историю увлекательно, смешно и при этом доступным языком.

***

В канун 1923 года Китону-сценаристу пришла в голову удачная мысль: построить сюжет своей новой комедии на вендетте, то есть на обычае, существовавшем еще со времен родового строя, кровной мести.

Свою комедию Бастер озаглавил - "Наше гостеприимство", вложив в эти слова иронический подтекст.

Фабульная канва сводится к следующему: герой узнает, что в небольшом южном городке старый друг матери завещал ему свой дом. Кто же откажется от такого наследства. И вот простодушный малый встречает в поезде черноокую красавицу. Южанка очаровала бесхитростного северянина и пригласила его остановиться в их доме. Предложение было принято с радостью.

Вот тут-то и выясняется, что нашего простофилю по закону вендетты должен укокошить отец девушки, некто Мак-Кей, однако по тому же правилу, гость - лицо неприкосновенное. Внутри дома ему - почёт и уважение. Но стоит несчастному выйти за порог, как в силу вступает закон мщения за некогда пролитую кровь.

Выстроив острую коллизию, постановщики (Китон снимал эту картину совместно с режиссёром Д.Блистоном) нашли множество смешных положений. Папаша только и ждет той минуты, когда гость окажется за стенами дома. А ничего неподозревающий влюбленный воздыхатель то выйдет за двери, и вот-вот станет жертвой, то неожиданно войдет обратно. И вновь неприкосновенен.

В этом изящном фильме комик, словно искусный ювелир, филигранно отделал каждую комическую деталь, до тонкости выверил актерскую игру и построение каждого комедийного фрагмента.

1923 год оказался для Бастера Китона необычайно плодотворным. Вслед за "Нашим гостеприимством" он снял совместно с режиссёром Эдди Клайном еще одну полнометражную комедию "Три эпохи". ("Three ages"). Для этого фильма Китон, по настоянию прокатчика Шенка, пригласил высокооплачиваемого актёра - Уоллеса Бири, входившего в первую десятку тогдашних голливудских звёзд. Наделенный от природы медвежьей фигурой и грубыми и угловатыми чертами лица, Уоллес имел взгляд властный и насмешливый - что как нельзя более подходило для предназначенной ему роли. Персонаж Бири резко контрастировал с персонажем Китона.

В первом фрагменте "Трех эпох" действие происходит в далёкие времена, когда люди жили в пещерах. Бири предстает в образе этакого крутого князька. Вот он, облачённый в звериную шкуру, с огромной палицей в руке, появляется среди диких утесов, восседая на голове мамонта. Возле входа в пещеру дикарь видит белокурую девушку в зверином наряде. В его глазах вспыхнула искра вожделения. Не раздумывая, он устремился к ней...

Тем временем из-за скал появляется, стоя на спине реликтового чудовища, еще один первобытный человек, претендующий на красотку.

Это герой Бастера Китона.

В отличие от Бири, он тщедушен и бледен. Сорвав по пути цветок, он направляется с томным видом к избраннице.

Встреча двух соперников ничего хорошего не предвещает ибо один хищник, а другой жертва. Один с угрожающим рыком, злобно скаля зубы, тянет добычу к себе, другой, деликатно - к себе.

В этот момент воротились с охоты родители девушки. "Моя дочь достанется тому, - заявил папаша, - кто окажется крепче". Каждому из женихов он наносит удар дубиной по голове. Для Бири такой тумак, что бегемоту укус комара.

А Бастер от встречи с дубиной - кувырк с ног.

Князёк-победитель уводит восвояси свой выигрыш, бросив по пути, презрительный взгляд на поверженного пасынка фортуны с помятым цветком в руке.

Во втором фрагменте действие переносится в Древний Рим и развивается примерно по той же схеме.

...Мы видим на просторной террасе, опоясанной белой колоннадой, возлежит очаровательная римлянка.

Перебивка. Фасад богатого особняка. Из резных дверей выходит знатный патриций могучего телосложения. Это, как вы догадались, Уоллес Бири. Он в прекрасном расположении духа. Мимоходом взглянув на ручные часы, патриций ступил, с помощью рабов, в поджидавшую его колесницу, взял в руки вожжи и - четверка коней-красавцев, запряженных цугом, помчала его к ложу той самой прелестной мамзели.

Затем режиссёры выстраивают зеркальное отражение только что происшедшего, но уже в иронически сниженном преломлении.

Из дверей убогого здания появляется молодой римлянин - Бастер Китон. Судя по кольчуге, короткой юбчонке, шлему на голове - он тоже патриций, но из худородных.

Он тоже мимоходом бросает взгляд на часы, но они у него всего лишь солнечные; тоже всходит на колесницу, но... запряженную в карикатурную пару - осёл рядом с тощей клячей.

Куда же направляется наш незадачливый малый? Да туда же, куда и его вельможный соперник - к юной деве, возлежащей на террасе. Ведь проказник-амур засадил стрелу в его доверчивое сердце.

Постановщики расставили перед недотёпой забавные препятствия: только было он подкатил к особняку, где обитает красотка, как наткнулся на каменную плиту с грозной надписью - "Стоянка запрещена!" Пришлось "припарковываться" за углом. Перед тем как войти в дом, влюбчивый растяпа снял с головы шлем и, подобно современному мотоциклисту, запер его замком на ободе колесницы.

Теперь можно идти добиваться руки чаровницы.

События вновь совершают сюжетное круговращение, будто ярмарочная карусель. Оба претендента готовы выяснять отношения при помощи кулаков; но тут вновь вмешиваются родители девицы, воротившиеся с покупками. Они вновь устраивают соперникам испытание, и вновь Бири оказывается победителем.

В третьем фрагменте действие происходит в наши дни.

...По шоссе в шикарной открытой машине катит Уоллес Бири. Время от времени он пренебрежительно оглядывается на следом едущего в допотопном драндулете Бастера Китона.

Путь автомобилистам преграждает глубокая канава. Машина Бири благополучно миновала её, колымага же Китона рассыпалась на части...

Когда невезучий бедолага наконец-то притопал к коттеджу красавицы, благополучный Уоллес давно уже там. Поборов робость, Бастер входит в гостиную и видит - голубки воркуют, сидя на диване. А почему бы и ему не пристроиться рядышком. Но не тут-то было. Бири-ловкач придвинулся к краю - место занято.

Но Китон не из тех, кто сдаётся, он обошел диван с другого края. И снова соперник перекрыл ему эту возможность. Что ж, нет места на диване, можно устроиться в кресле рядом с барышней.

Тем временем вернулись домой, нагруженные покупками, родители. "Моя дочь, - заявила суровая мамаша, - станет женой того, у кого больше денег в банке". Бири с шиком предъявил свою солидную чековую книжку. Очередь за Китоном. Он мнется, никак не решится показать свою скромную наличность. А когда всё же раскрыл чековую книжку, неимущего ухажёра подняли на смех и выпроводили из дома.

Напоминаю: сценарий "Трех эпох" построен на повторах. После третьего фрагмента действие вновь возвращается то к первому, то ко второму, то к третьему. И, в конце концов, победу одерживает гуманный Бастер Китон.

Для завершения каждой из сценок постановщики нашли остроумные игровые точки. Вот, к примеру сказать, как заканчивается эпизод в "каменном веке": первобытный человек (Китон) выходит из пещеры, а следом за ним тянется чуть ли не дюжина мал мала меньше его чумазых детишек,

В эпизоде "Древний Рим" Китон появляется в той же кольчуге и шлеме, сопровождаемый четверкой собственных малышей. И наконец, последний фрагмент - наши дни. Китон возникает на экране в своей приплюснутой шляпе и в кургузом пиджачишке, странно озирается, кого-то кличет ... и прибегает облезлая собачонка с мохнатой мордой.

Завершая рассказ об этой комедии, приведу в виде

послесловия, странную, на мой взгляд, оценку, какую дал этой картине Жорж Садуль. По его словам, фильм "Три эпохи" "к шедеврам не относился". Небезынтересно, что главный редактор "Всеобщей истории кино", С.И. Юткевич не согласился с автором и высказал своё мнение. В примечании он - пишет: "Три эпохи" общепризнанна одной из лучших картин Китона, хрестоматийным примером его творчества".

***

Целое десятилетие всемирно известный комик успешно выпускал по картине в год. И что примечательно: каждый его новый фильм миллионы кинолюбителей ожидали, словно Ромео свидания с Джульеттой.

Во всякой следующей работе "король смеха" щедрее пользовался иронией, которая у него приобретала характер жизненной философии. Всё чаще свои ленты он оснащал крепко сбитыми сюжетными ситуациями, прихотливыми поворотами комедийной интриги. А гэги становились всё остроумнее и остроумнее.

В 1925 году наш журнал "Советский экран" перепечатал статью Бастера Китона - "Краткая шуточная история комических фильмов". Статья заканчивалась словами: "В конце концов поняли, что комические фильмы требуют не автомобилей, не купальных костюмов, не кремовых тортов, а совсем другого - юмора". Именно тогда, в середине двадцатых годов, "Человек, который никогда не смеется" и стал обращаться к более высокой форме юмора - к юмору парадоксов.

Мне очень нравилась комедия "Шерлок-младший", снятая Китоном в 1924 году. Кстати сказать, исследователи кино лишь позднее единодушно признали, что блестящий комедийный актёр к тому же был и режиссёром экстра-класса.

В "Шерлоке-младшем" герой Бастера предстает в роли честолюбивого киномеханника, влюбившегося в дочь своего хозяина. А у нее, к слову заметить, есть и другие поклонники.

Начинается фильм с того, что в пустом кинозале восседает на спинке скамейки Бастер-киномеханник, он погружен в чтение книги - "Как стать сыщиком".

Тем временем в кинотеатре появляется босс. Книгочей с виноватым видом спрыгивает на пол. "Чем бестолку тратить время на книги, убрал бы мусор", - выговаривает владелец "киношки" своему подчинённому.

Киномеханик принимается за уборку, раздумывая: как было бы хорошо подарить возлюбленной коробку шоколада... Он видел в магазине - коробки за три доллара. Но, к сожалению, у него в наличии всего два доллара. Вот досада!

Вдруг - чудо! В куче мусора валяется доллар. Вот повезло так уж повезло!

И тут в кинотеатр входит женщина средних лет и начинает рыться в мусоре. "Вы не находили тут доллар?", - спросила она у молодого уборщика. Бастер смущен, деньги чужие ...а с другой стороны - вот досада! - рушится мечта о шоколаде. Неожиданно его осенило: "Опишите - как выглядит ваш доллар". "Ну... он такой длинненький, квадратненький". "Этот?". "Да, да, он самый". "Что ж, извольте получить"...

Осчастливленная женщина ушла, а в кинотеатр притащилась убогая старушка и, чуть не плача, стала ворошить сор. "Что-то потеряли?", - спросил сердобольный малый. "Да, миленький, да, потеряла". "Доллар?". "Да. Последний"... И разрыдалась. Вздохнул, и отдал старушке свой доллар. И вновь - метлу в руки и за работу.

И тут ворвался, как ураган, и с ходу набросился на мусор ражий детина. " Что доллар потеряли?", - учтиво осведомился уборщик. "Какой там к черту доллар! Все деньги!" - рявкнул верзила и снова погрузился в мусор.

И вдруг хриплый вопль радости: "Вот он!" В его руках лучезарно светился тугой бумажник. Бедняге

киномеханику оставалось только завистливо крякнуть. Одержимый хрустальной мечтой о шоколаде и поприще прославленного сыщика, киномеханик засыпает у себя в кинобудке, под убаюкивающий шелест плёнки. И снится ему будто на экране его ненаглядная в объятьях соперника. В припадке дикой ревности он бежит через зрительный зал и проникает на экран (этот приём, придуманный Бастером Китоном, стали использовать и другие постановщики). Настичь неверную подружку ему так и не удалось. Зато заделался детективом мирового уровня.

Ну, а когда бедолага проснулся, то по счастью нашел в лавчонке коробку шоколада милой в подарок за свой последний доллар. А чтобы подношение выглядело солиднее, переделал цену - вместо цифры один нарисовал четыре.

В том же 1924 году Китон в содружестве с режиссёром Доналдом Крипсом снял еще одну смешную комедию - "Навигатор".

"Когда мы задумали этот фильм, писал Бастер, - то решили поместить на трансатлантический лайнер всего двух человек: меня и мою подружку. Корабль этот мёртвый. На нём отсутствует обслуживающий персонал, нет света, нет воды и пищи. С самого начала следовало определить характер моего персонажа. Если бы я был рабочим или обычным беднягой, пребывание на лайнере трудностей бы не представляло. Но я прибывал на лайнер в "Роллс-ройсе" с собственным шофером и камердинером и публике становилось ясно, что перед ней сынок богатых родителей, не привыкший затруднять себя какой-либо работой. Девушка, как и я, тоже из богатой семьи, и жизнь этих двух персонажей на безжизненном корабле позволяла показать их полную неприспособленность к чему-либо".

Постановщики оснастили комедию забавными гэгами. Вспоминаю, например, как эти никчёмные детки тугой мошны комично пытались утолить голод. Или самым нелепым образом укладывались спать. Или - Бастер стоит на палубе в горделивой позе, не замечая, что судно идет ко дну...

Сколько радостных мгновений принесли мне, как зрителю, блистательные комедии Бастера Китона.

Талантливый комик, сценарист, режиссёр Бастер Китон был еще и теоретиком комического. Среди многих его высказываний на этот счёт, имеется и такое: "Хорошая комическая сцена требует математического расчёта, как и механическое сооружение". Именно такой математический расчёт заложен в структуру комедии "На Запад", снятой Китоном в 1925 году по фабуле, подсказанной ему отцом.

Эта картина несколько выпадает из стилевой стихии тех лент. Фильм "На Запад" я про себя называю комедийным ноктюрном, в нём явственно ощущаются теплые нотки и даже сентиментальные интонации, напоминающие ноктюрны Шопена.

Итак, на этот раз великий комик предстал в образе ковбоя-добряка. Стадо коров, которое пасёт герой этой истории, приказано отправить на бойню. Распоряжение хозяина до крайности огорчило чувствительного ковбоя. Дело в том, что в стаде бурёнок была одна, к которой Бастер-ковбой проникся дружеским расположением. Соответственно и она отвечала ему симпатией.

Добронравная, приветливая, умная, если, конечно, так можно сказать о животном, эта особь заметно отличалась от остальных ярко выраженными индивидуальными особенностями поведения. Казалось, она всё-всё понимает.

Здесь в безлюдье прерий, ковбой - добрая душа - крепко привязался к четвероногой приятельнице.

И теперь её такую славную на убой?

Ни за что!

В последний момент ему удалось укрыть подружку-бурёнку в дальнем поселении у знакомого фермера. А когда всё улеглось, повел её в город к своим родителям.

Дорожные катаклизмы и забавные оказии на улицах самого города и являются заключительной частью этой не очень смешной, но трогательной комедии.

Должен заметить, что в те счастливые, безоблачные двадцатые годы мой кумир Бастер Китон уверенно восседал на своём комедийном троне. В эту пору он испытывал умственный подъём, был полон творческих замыслов и вдохновенно создавал комедию за комедией, одна лучше другой.

В 1926 году Китон задумал снять фильм, действие которого происходит во времена гражданской войны между Севером и Югом. На этот раз в помощь себе он привлёк режиссёра Клайда Бракмэна, специализировавшегося на постановке комедий. Бракмэн сотрудничал с тогдашними звездами экрана - Гарольдом Ллойдом, Беном Тюрпином, Лаурелем и Харди, с братьями Маркс.

Картина получила название "Генерал" - такое имя носил допотопный паровоз, на котором герой Бастера - скромный, простодушный Джонни Грей - работал машинистом. Джонни беспечно колесил по всей Южной Каролине. И когда вспыхнула война, Грей, исполненный патриотического чувства, явился в штаб южан и потребовал, чтобы его включили в ряды добровольцев. В ответ он услышал: "Ты нам нужен не как солдат, а в качестве машиниста. Иди в депо и жди указаний".

И он дождался своего часа. В ходе боевых действий он попадал в различного рода передряги, восстанавливал развороченные железнодорожные пути, прокладывал новые рельсы, чудом проскакивал через взорванные мосты, дрался на саблях...

В самом пекле гражданской битвы Джонни Грей совершает героические подвиги и добивается согласия любимой девушки стать его женой.

Комизм "Генерала" превзошел, пожалуй, другие ленты Китона.

Американский исследователь кино Джон Лоусон раскрыл, по моему мнению, самую суть образа "Гамлета экрана". Комик-флегматик, по словам Лоусона, "пародирует традиционную смелость. Он представляет собой карикатуру на "сильного и молчаливого" искателя киноприключений и участвует в событиях окружающего его сумасшедшего мира".

***

В конце двадцатых годов, когда кинозритель был заворожен новинкой - звуковым кино - Бастер Китон естественно испытывал некоторое замешательство. Он понимал, что новшество убивает саму специфику его творчества - безмолвный язык. Вот что он сказал по этому поводу: "Из-за особенностей моей мимической игры, звук для меня губителен". И поэтому, как считал комик-мим: - "Речь надо свести к минимуму, делая упор на сцены без больших диалогов, но с музыкальным фоном".

В это же время Китон признался в автобиографии, что совершил "крупнейшую ошибку в жизни".

Что же побудило его произнести такие пронзительные слова? И что же это за ошибка? Ошибкой, притом непростительной, он считал тот факт, что продал свою студию и "перешел на службу чудовищного гиганта "Метро-Голдуин-Майер".

Утратив самостоятельность, даровитый комедиограф стал зависимым от прожжёных деляг с неразвитым художественным вкусом, главное для которых нажива и карьера. Китон болезненно воспринимал бесцеремонное вмешательство боссов в его работу.

С 1930 по 1933 годы в павильонах фирмы "Метро-Голдуин-Майер" было снято с участием Бастера Китона в главной роли десять полнометражных фильмов. К сожалению, мне удалось посмотреть лишь один - эксцентрическую комедию "Гостиная, спальня, ванная" (1931 год).

В этой не ахти какой комедии Бастер Китон играет застенчивого жениха-недотёпу, которого вздорная женщина обучает объясняться в любви. Этой смешной ситуации в картине отведено много места. А вообще говоря, "Гостиная, спальня, ванная" не идет ни в какое сравнение с теми лентами, какие он снимал, обладая полной независимостью.

Лично мне эта комедия была интересна лишь тем, что Бастер в ней разговаривает. И надо заметить, недурственно разговаривает. Своим природным голосом баритонального мужественного тембра он владеет вполне профессионально.

Человек остро чувствующий, Бастер Китон стал ощущать, что его пылкая фантазия уже не так изощренна. "Неужто иссушается живой родник моего вдохновения?" В интервью, которое знаменитый актёр дал журналисту "Le magasin du Spectacle", он произнёс странные, на мой взгляд, слова: "Комический актёр в кино не может блистать долгие годы"

- Какое же время, по вашему, комик способен успешно смешить?

- Четыре года - вот примерный срок его роста и неистощимости воображения".

Как же так, Бастер начал результативно сниматься в двадцать лет с небольшим, теперь ему тридцать семь, и он еще в отличной форме? О каких "четырёх годах" речь? Полагаю, что это была либо чрезмерная взыскательность к себе, либо присущая ему скромность.

Китон мужественно боролся за свое место на Олимпе, но к концу тридцатых годов Голливуд почти утратил интерес к нему.

И он заметался.

Стал принимать приглашение сниматься в Англии, во Франции, в Италии, в Канаде и даже в Мексике. Однако это не приносило ему радости. Фильмы, созданные там, в подавляющем большинстве, были ремесленной поделкой. Публика принимала их прохладно.

И тогда он вспомнил о своей юношеской профессии мима-эксцентрика. И заключил контракт со знаменитым парижским цирком "Медрано".

Это было в 1952 году. Бастеру Китону пятьдесят семь лет.

Я располагаю свидетельством двух очевидцев той гастроли. Первый из них историк цирка Доменик Жандо написал: "Гениальный Бастер Китон исполнял вместе со своей женой Элеонорой серию маленьких "антре", безукоризненно построенных и идеально отработанных. Мне посчастливилось видеть этот номер, когда мне было всего семь лет, и я до сих пор помню его - меж тем как остальная часть программы начисто стёрлась из памяти".

А вот воспоминание другого мальчишки. "Я жил неподалёку от цирка "Медрано"... Там мне представилась однажды возможность увидеть некоего Бастера Китона. Я тогда понятия не имел о печальной судьбе "Человека, который никогда не смеется". Быть может, он предчувствовал забвение, которому будет предан. Со своей стороны, я тогда сам не знал, какое значение он будет иметь для меня лично.

Да разве могли понять все мальчишки вокруг меня, что перед ними один из самых гениальных творцов американского кино".

Остается сказать, что тем мальчишкой был будущий комик с мировым именем - Пьер Ришар. И далее читаем в его воспоминаниях: "Мы же аплодировали ему, как рядовому клоуну. Но как могли другие, взрослые, все, кто снимал кино, кто писал о нём - критики, а также продюсеры, артисты, - как могли они быть настолько слепы, глупы и ограниченны, чтобы не броситься в цирк, выразить ему своё почтение, вытащить его из жуткой моральной и финансовой нищеты? Спустя двадцать лет те же люди будут кричать о его гениальности! А он тем временем умрет нищим и одиноким".

***

Иногда я задумывался - почему мой любимый комик Бастер Китон, имея солидный доход от продажи своих фильмов, и получая высокие гонорары, когда снимался в других фирмах, испытывал в сороковые-пятидесятые года нужду? Почему?

И ведь что удивительно, он не был азартным картёжником, не был пьяницей, подобно популярному некогда комику Чарли Чейзу, не был прожигателем жизни, как его дядюшка, именитый комик-толстяк Фатти. Так почему же он бедствовал?

Почему не завершил свои земные дни в достатке так же, как и его знаменитые коллеги - Гарольд Ллойд, Монти Бэнкс, Лаурель, Бен Тюрпин?

И все же я докопался до истинной причины. В эти годы Китон сильно болел. Сказались, надо думать, тяжелые испытания, расшатавшие его нервную систему; брала своё и душевная усталость от напряженной творческой деятельности.

Отразились на его здоровье, конечно же, и головоломные каскады-падения. Но в особенности наложили отпечаток унаследованные от отца недуги. Все деньги уходили на оплату врачей и дорогостоящих больничных коек. Пожирали средства и лекарства.

О бедственном положении Бастера Китона прослышал голливудский режиссёр Билли Уайлдер, человек щедрой души, и чтобы как-то помочь богато одарённому актёру, придумал для него в своём фильме "Бульвар Сансет" небольшую, но эффектную роль. Поддержка Уайлдера оказалась в высшей степени существенной.

Это было в самом конце 1950 года. Тогда же и Чарли Чаплин протянул руку помощи талантливому коллеге.

Чаплин и Китон не были друзьями. Ни тот, ни другой вообще не заводили ни с кем близких дружеских отношений. Но вместе с тем проявляли к творчеству друг друга острый профессиональный интерес. Каждый из них был убежден, что другой рожден с искрой божьей в крови.

Автор "Новых времен" сообразил как тактично поддержать Бастера. Он дополнил сценарий фильма "Огни рампы", над которым в то время увлеченно работал, вставным номером - комическим дуэтом. Эта забавная сценка, которую они исполнили вдвоём, обогатила снятую вскоре картину.

Владелец фирмы "Чарльз С. Чаплин фильм корпорейшн" распорядился выписать Бастеру двойной гонорар.

Некоторое время спустя, Китону выпало еще раз испытать чувство морального удовлетворения. Известный режиссёр Стэнли Крамер пригласил его участвовать в своей нашумевшей комедии "Этот безумный, безумный, безумный мир".

И все же, не смотря на поддержку собратьев по искусству, Бастер Китон отчаянно переживал оттого, что в последствии третьеразрядные режиссёры снимали его чуть ли не в эпизодических ролях. Например, в фильме "За восемьдесят дней вокруг света" он фигурирует почти в качестве статиста.

Не успела улечься горечь в сердце от той съёмки, как - нате вам! - в 1957 году был снят биографический фильм "История Бастера Китона", принесший ему новые нравственные муки. Рассказывали, будто во время премьеры ленты, герой картины выскочил на сцену и прерывающимся голосом выкрикнул: "В том, что вы сейчас слышали нет ни слова правды!"

Бастер был убежден, что авторы "Истории" растоптали его человеческое достоинство.

Чтобы как-то утешиться, Китон внял многочисленным советам написать свои воспоминания - и засел за свою исповедь.

Работал с увлечением. Вся жизнь от поры детства и до дней сегодняшних, живо вставала в его взбудораженном сознании. Вдохновенная мысль торопила руку, подстёгивала, описать становление своей кинокарьеры.

Бывало, что во время работы усталую память "заколодит"; он не может выжать из себя ни строчки. Но на следующее утро ясность мысли возвращается и всё идёт, как по маслу.

Бастер Китон мог бы повторить слова своего любимого писателя - классика датской литературы - Ханса Андерсена: "Моя жизнь - это прекрасная сказка, богатая событиями, благословенная".

 

Мемуары Бастера Китона - "Мой замечательный мир фарса"- вышли в свет в 1960 году. К сожалению, они не переведены на русский, как мемуары Чарли Чаплина или Гарольда Ллойда.

***

Бастер Китон заканчивал завтрак, когда раздался телефонный звонок. Звонок был из Парижа.

- Слушаю.

- Это Бастер Китон?

- Да.

- Говорит ваш давний почитатель, драматург Самуэль Беккет.

Держа трубку возле уха, Бастер допил в два глотка кофе, а пустую чашку продолжал держать в руке. Фамилия "Беккет" у него на слуху. Она слилась с двумя другими - Ионеско и Кафка. Это что то связанное с литературой абсурда... Интересно, что этому Беккету от меня нужно ?

- Вы слушаете?

- Да, да, слушаю.

- Я только что закончил писать сценарий фильма, который так и называется "Фильм".

Разговор прервался. В трубке послышался собачий лай и женский голос произнёс что-то по-французски.

- Пардон, пардон... Это мой пёс проштрафился.

Трубка хохотнула негромко.

- Вы уж меня извините... Позволю себе продолжить. Так вот, когда я писал этот сценарий, то имел в виду, что главную роль в нём сыграете вы.

Только теперь Бастер спохватился, что держит в руках пустую чашку, он хмыкнул и поставил ее на стол.

- Собственно говоря, ваше уникальное дарование и вдохновило меня.

В голосе говорящего чувствовалась искренняя теплота и уважительность.

- Смею уверить вас, роль интересная. Гротесковая. В вашем духе. Думаю, вам понравится. Я сегодня же отправлю вам сценарий воздушной почтой.

Китон насторожился. Ему не улыбалось впутываться в очередную глупую историю. Наверняка, какая-нибудь абсурдистская галиматья. Он прокашлялся и сказал:

- Знаете, мсье, это, безусловно, лестное для меня приглашение, но прошу... постарайтесь меня понять, я только что вернулся из Рима. Были чрезвычайно трудные съёмки. Я устал, очень устал.

Китон не покривил душой. В последнее время его точила мертвящая грусть.

- Я вас отлично понимаю, - сказал писатель. Как только закончим съемки, отправим вас в санаторий, где-нибудь в приморских Альпах. Сможете хорошо отдохнуть.

Настойчивость француза стала раздражать Бастера.

- О боже! Да что же, на мне свет клином сошелся! У вас во Франции полно хороших комиков. И в Италии тоже... Да вот, зачем далеко ходить, пригласите Тото - великолепный артист... И у нас в Америке хоть отбавляй. Возьмите нашу новую комедийную звезду - Боба Хоупа.

- Да, вы правы, хороших комиков много. Но Бастер Китон один... Позволю себе заметить, Бастер Китон настолько индивидуален, что просто не представляю, как кто-то другой сыграл бы эту роль так органично.

Одним словом, автору сюрреалистической пьесы "В ожидании Годо", удалось убедить актера принять участие в съёмках "Фильма".

Беккет иногда наведывался на съёмочную площадку. И как-то раз, вглядевшись в изможденное лицо Бастера, увидел тень смерти и у него дрогнуло сердце - "не жилец"...

И будто в воду глядел. В самый последний съёмочный день, доведя работу до конца, Бастер Китон расстался с жизнью.

Это случилось первого февраля 1966 года. Ему было семьдесят лет.

***

Популярные некогда комики - Гарольд Ллойд, Монти Бэнкс, Лаурель и Харди, Чарли Чейз, Бен Тюрпин, имена которых гремели далеко за пределами Америки, сегодня совсем забыты. Их фильмы давным-давно сошли с экрана.

А вот комедии Бастера Китона здравствуют и поныне. Время от времени их демонстрируют на телеэкранах мира. Они все еще вызывают интерес, смешат, доставляют радость. И что важно - не кажутся старомодными.

Стилистика его фильмов, особенная форма киноязыка, блистательный юмор, эмоционально-выразительная актёрская игра - всё это свидетельство неувядаемой свежести его лучших комедийных лент.

Бастер Китон - образец вкуса и новизны, отточенного комедийного мышления и творческой самобытности.

В заключение хочу сказать об огромной литературе, посвященной великому комику. О нём писали крупные киноведы, критики, выдающиеся режиссёры, историки кино, эссеисты, культурологи. И надо полагать, что поток этот не иссякнет и впредь.

Непревзойденный актёр, сценарист, режиссёр незаурядного дарования, создатель интеллектуальной кинокомедии, классик экрана, легендарная личность - Бастер Китон занимает почётное место в золотом фонде мировой комедиографии.

ЭПИЛОГ ЗОЛОТОГО ВЕКА КИНОКОМЕИИ

В десятых числах сентября 1921 года в самом большом павильоне киностудии "Уфа" режиссёр Эрнст Любич проводил съёмку фильма "Жена фараона". В перерыве к нему подошел художник Курт Вейгель.

- Эрнст, тебя хочет видеть человек. Он в проходной.

- Что за человек?

- Понятия не имею... Говорит с акцентом.

Незнакомец представился: "Джим Пауэлл".

- Я от американской фирмы "Парамаунт"

- Очень приятно. Чем могу быть полезен?

- Мне поручено пригласить вас в Голливуд.

- Вот как! Благодарю, конечно. Но я очень занят.

- Простите, но это не прогулка. Наша фирма предлагает вам поработать в Америке. И готова подписать контракт на пять лет... Считайте это официальным приглашением.

Они прохаживались по тенистой аллее, ведущей ко входным дверям. Эрнст внимательно разглядывал американца. На вид ему, пожалуй, лет сорок, ну может чуть больше. Импозантен. Одет в элегантное демисезонное пальто из какой-то нездешней материи в ёлочку... И обувь отменная... Шляпу держит в руке. Аккуратно причёсан. В глазах Любича это - существенный штрих: не терпит лохматые головы.

Представитель "Парамаунта" поправил узел галстука и, цинично ухмыляясь произнес:

- Между прочим, я веду переговоры и с вашим соперником.

Режиссёр вскинул брови.

- Интересно, кто же это мой соперник?

- Дмитрий Буховицкий.

Любич насмешливо хмыкнул.

- Мало того, - продолжал Пауэлл, - я уполномочен ангажировать ваших звезд - Полу Негри, Эмиля Янингса... - он запнулся, достал записную книжку, полистал и прочёл, - Лиа де Путти, Вернера Крауса.

Эрнст Любич горестно усмехнулся.

- Не знаю, не знаю, - буркнул он с ледяным неодобрением. - Время мое истекло. Люди ждут. - И направился ко входным дверям.

- Прошу, господин Любич, всё же подумать над моим предложением, - не отступал Джим.

- А зачем мне уезжать, - ответил на ходу режиссёр. - Мне и тут не плохо.

У начальства студии "Уфа" Эрнст Любич был на хорошем счету. Он имел репутацию первоклассного режиссёра. Сотрудничавшая с ним в Берлине звезда датского кинематографа Аста Нильсен написала в книге своих воспоминаний "Безмолвная муза" - "Работать с Любичем было большое удовольствие. Я сразу почувствовала его выдающееся режиссёрское дарование. У него был верный инстинкт, помогавший подводить действие к намеченной кульминации. Кроме того, он на редкость хорошо разбирался в актерской работе. У него был дар видеть... искусство с точки зрения техники, то есть дар, который является главным для хорошего кинорежиссёра".

Некоторое время спустя, Джим Пауэлл снова встретился с Эрнстом.

- Должен сообщить вам, господин Любич, что ваш фильм "Мадам Дюбарри" начал демонстрироваться в Америке. Ему сопутствует сенсационный успех. Теперь вы у нас в фаворе. Знатоки из Голливуда считают эту ленту шедевром... Я о ней тоже высокого мнения. но... признаться, на мой вкус ваши комедии повыше.

- Вы так считаете?

- Повторяю, это на мой вкус.

- Что ж, о вкусах не спорят.

- Знаете, господин Любич, я долго размышлял над тем - почему вы не хотите ехать к нам в штаты, и понял: вероятно вас сдерживает неясность с гонораром. Каюсь, это моя вина.

Эрнст с неодобрением покачал головой.

- Об этом я не думал.

- А между тем, я имею полномочие сообщить: вы будете получать вдвое больше чем здесь. И еще прошу заметить: на фильмы, которые вы стали бы снимать у нас, могли бы тратить гораздо большие суммы нежели в Берлине.

После небольшой паузы, американец воскликнул голосом, в котором смешались огорчение и упрек.

- Честное слово, не могу понять, почему столько режиссёров, столько артистов со всего света рвутся попасть в Голливуд, в эту Мекку кинопроизводства, и только вы один почему-то упрямитесь.

- Каждому своё, - горестно усмехнулся Любич.

- Мой вам совет: берите пример с Фридриха Мурнау. Вот кто давно уже процветает в нашей Мекке.

- Скажу еще раз - каждому своё.

- Все-таки, вы человек странный, - печальная улыбка тронула губы Джима Пауэлла. - Не знаешь на какой козе подъехать к вам... А вот с вашими коллегами - Паулем Лени и Фрицем Лангом, я нашел общий язык. Как только они закончат свои дела, тут же отправятся за океан.

Любич недовольно поджал губы. По глазам было видно, что это задело его. Он сухо распрощался и ушел.

...Переговоры длились около года. Любич то соглашался ехать, то неожиданно передумывал. И все же, в октябре 1922 года он прибыл в Голливуд.

Обласканный руководством "Парамаунта", Эрнст сразу же включился в работу. Первым фильмом, который ему надлежало ставить был супербоевик "Розита" - экзотическая любовная история из испанской жизни. Главная роль предназначалась для актрисы, снискавшей мировую славу - Мэри Пикфорд. Очарованная картиной "Мадам Дюбарри", именитая звезда Голливуда надеялась, что её новая лента, созданная талантливым немцем, произведет фурор. По широте постановочного размаха, как трубила реклама, "Розита" превзошла даже "Богдадского вора" с участием Дугласа Фербенкса, мужа Мэри.

Ожидания, однако, не оправдались. "Розита" успехом не пользовалась. Роль примадонны шла в разрез с дарованием актрисы, испытавшей горькое разочарование. Эрнст Любич тоже принял неудачу близко к сердцу. Для себя он решил, что "Розита" - последний фильм, в котором ему пришлось иметь дело с многолюдными массовками. Еще в бытность свою на студии "Уфа", он овладел искусством управления легионами статистов. А теперь баста! Его более интересуют комедии, построенные в камерной форме.

Эрнст Любич взял реванш, поставив "комедию адюльтера" - "Брачный круг". Картина повествует о человеке не первой молодости, который умудрился быть в браке одновременно с двумя женщинами. Вслед за этим фильмом он снял ряд так называемых салонных комедий, завоевавших у публики абсолютный успех: "Запретный рай", "Таков Париж", "Три женщины", "Принц-студент", "Поцелуй меня снова", "Веер леди Уиндерман". Эта изящная комедия, полная пленительного обаяния, по восторженным отзывам критики стала очередным шедевром Любича.

В конце эпохи немого кино, окончательно американизировавшийся немец выработал собственную комедийную манеру, в которой полностью выявился его неподражаемый юмористический талант. "Стиль Любича" характеризовался способностью сдабривать комедии, не отличавшиеся скромностью, элементами сатиры. И еще этот стиль выделялся тем, что его веселые фильмы были по-настоящему смешными, хотя в них, как правило, не участвовали апробированные комики.

Но вот наступила эра звукового кино. Какой была в это время на американской земле внутренняя обстановка? После четырех лет "убийственной депрессии", страна вступила в полосу процветания. В 1932 году президентом США был избран Франклин Делано Рузвельт. Придя в Белый дом, он провозгласил "Новый курс" - успешно осуществляемую программу экономического возрождения государства. Тогда же Рузвельт привел в исполнение ряд социальных и либеральных реформ, и в частности рассосал безработицу - это проклятие, унаследованное от недавнего экономического кризиса. При Рузвельте произошел небывалый рост промышленности, стремительно развивались технические средства, был отменен "сухой закон", продержавшийся четырнадцать лет.

В это время Голливуд вступил в пору художественной зрелости, в пору великих начинаний, в пору своего наивысшего расцвета, произошедшего в основном за счет режиссёров из Европы.

В центре моего внимания самое начало распространения звукового кино. Воспользуемся статистикой. К сентябрю 1930 года выпуск "звучащих фильмов" возрос до 84 процентов. Впечатляет! Режиссёров увлекла возможность вести по ходу картины диалоги. В результате, персонажи стали без умолку говорить, говорить, говорить. Критика, некоторые зрители и кое-кто из людей кино критически отнеслись к "чересчур разговорившемуся и не в меру распевшемуся экрану".

А как повел себя в этой ситуации Эрнст Любич? Не забудем, что в нём было в высшей степени развито чувство времени, точнее сказать, чувство сегодняшнего дня. Он выработал способность улавливать, словно радиолокатор, новые веяния в современной американской жизни. Разумеется, ему была известна негативная оценка "бесполезной говорильни" или, по выражению Чарли Чаплина, "болтологии". И он сделал из этого вывод для себя. Работая над очередной комедией, режиссёр, со свойственным ему чувством меры, придерживался правила: "Ничего слишком". Диалоги в своих картинах он сводил к минимуму. Отдавая притом, предпочтение " безмолвному общению героев средствами выразительной мимики и жестикуляции". Любич был способен каким-нибудь беглым штрихом, легким намёком, выразить смысл, который невозможно передать словами. Этот принцип нашел наиболее полное воплощение в комедии, снятой в 1932 году, "Беспокойство в раю". Сюжет ленты сводится к тому, что трое воров-домушников проникли в особняк состоятельной дамы-парижанки. (Любич часто переносил действие своих картин в Европу). По ходу словесной перепалки с очаровательной владелицей виллы, один из жуликов воспылал к ней неистовой, безрассудной страстью...

В комедиях Любича не было балласта, от которого не свободны даже такие титаны этого жанра как Сесиль де Милль. Готовясь к съёмкам кинооперетты "Монте-Карло", Эрнст долго не мог остановить свой выбор на исполнителе главной роли. Ни один из рекомендованных певцов не отвечал его требованиям. И вдруг ему вспомнился французский шансонье Морис Шеволье. Он слушал его в Париже, на сцене театра "Мулен Руж" в январе 1921 года, когда возил туда свой фильм "Мадам Дюбарри". Своеобразная исполнительская манера, приятного тембра голос, привлекательная внешность, шарм, и в особенности, удивительное владение актёрским мастерством - способность проникать чувствами в содержание каждой песни, произвели на Эрнста неизгладимое впечатление. Руководство "Парамаунта" пошло ему навстречу и заключило с французом контракт. А взамен от режиссёра потребовали, чтобы на главную женскую роль он пригласил певицу Джанет Мак-Доналд. Фильм имел внушительный зрительский и кассовый успех. И в следующей работе - экранизации оперетты Ференца Легара "Веселая вдова", вышедшей на экран в 1934 году, участвовал тот же дуэт. Любич одним из первых стал вводить в художественную ткань фильма танцевальные сцены с участием артистов балета. Замечу кстати, в его трактовке и "Монте-Карло" и "Веселая вдова" были близки к жанру мюзикла, который в то время еще только-только начал развиваться.

В 1935 году режиссёрская карьера Эрнста Любича прервалась: дирекция фирмы "Парамаунт" предложила ему возглавить производственный отдел - неохватное глазом хозяйство. Однако деятельность администратора пришлась ему не по душе. На этой должности он продержался недолго. И снова вернулся к своей любимой работе - снимать музыкальные комедии. В этот раз Любич с азартом принялся за съёмку легкой лирической комедии "Восьмая жена Синей бороды".

Я видел этот остроумный фильм, истинно забавный и вместе с тем трогательный. В нём рассказана история о том, как молодую француженку, происходившую из некогда знатного рода, выдали замуж за состоятельного бонвивана, человека грубого, капризного, из тех, о ком говорят: "с жиру бесится". Существенная подробность - этот субчик до того свел со света семь жен. А на восьмой осекся. Несмотря на молодость, новая супруга оказалась женщиной мудрой, терпеливой, умеющей владеть собой.

Она смогла обуздать строптивца. И перевоспитать. Он стал шелковым, научился уважать жену.

Из последующих работ режиссёра назову фильм "Быть или не быть", снятый в разгар второй мировой войны. Действие происходит в Польше, оккупированной фашистскими агрессорами. Герои этой "легкой комедии", как о ней отозвалась критика, - участники варшавского Сопротивления. Они вели активную борьбу с гестапо, проявляя чудеса изобретательности, и не теряя при этом, присущего полякам чувства юмора.

Картина однако вызвала в штатах ураган возмущения. Никогда прежде на долю этого мастера не выпадало столько критических обвинений, сколько на этот раз. Американцев рассердила трактовка образа Гитлера. Режиссёр вывел этого тирана-душегуба, всего лишь как безобидного фигляра.

Упомяну еще и пасквильную комедию "Ниночка", отдававшую антисоветским душком. Как его угораздило снять такую ахинею! Только руками разведешь. Не иначе как лукавый попутал. Но пусть этот политический выпад, единственный, впрочем, в творческой практике режиссёра, останется на его совести.

Эрнсту Любичу, которого называли "королем комедии" подражали другие режиссёры, например, Льюис Майлстоун, Пол Мазурский. Постановщик "Восьмой жены Синей бороды" большое значение придавал форме произведения. Он был убежден, что "если твоя вещь передвигается на костылях, то никакой, даже самый значительный замысел, не заставит хромоножку плясать".

Высоко почитаемый в Голливуде мастер, великолепно чувствовал стиль комедии. Он никогда не прибегал к "острым приёмам" - буффонаде, гротеску, эксцентрике. Любич создавал галантные комедии. Съёмка этого рода произведений более всего вдохновляла его и доставляла творческую радость. И потому до последнего часа своей жизни, он будет создавать комедийные фильмы в "благоразумных жанровых характеристиках", как выразился руководитель "Парамаунта" Джесси Ласки.

В 1946 году Академия киноискусства наградила Эрнста Любича, проработавшего в немецкой, и американской кинематографии тридцать лет, премией Оскара - за вклад в искусство кино.

Эрнст Любич умер 30 ноября 1947 года в возрасте пятидесяти пяти лет. "Мне вспоминается возвращение с его похорон, - написал в своих воспоминаниях кинорежиссер Билли Уайлдер, - мы шли с Уилли Уайлером. Невозможно было представить себе мир без Любича, я вымолвил: "Любича больше нет", а Уилли добавил: "Хуже. Не будет больше фильмов Любича".

***

Эта история завораживала. Вообразите: женщина средних лет по имени Анни третий год из последних сил тянула лямку мелкой рыночной торговки. Перебивалась с гроша на копейку. Все мысли Анни были о дочери, обучавшейся за границей. Она посылала ей деньги, утаивая, что влачит чуть ли не нищенскую жизнь... Однажды вечером принесли телеграмму. Родимушка извещала, что в пятницу приедет домой, познакомить мать со своим женихом, человеком знатным и состоятельным, и что хочет получить её благословление...

Ах, боже мой! - разволновалась простодушная Анни, - места себе не находила. Что подумают почтенные гости, увидев её убогую квартирку, её неприглядную одежонку! Какой стыд! На выручку пришли рыночные приятели - лавочники, барышники, воровской народец; они "скинулись", арендовали роскошный дом, взяли на прокат приличное платье, превратили растроганную Анни в благородную леди...

Всё прошло как нельзя лучше. Вот что способны сделать человеческая солидарность и отзывчивость. Поступок этих простых людей - свидетельство их нравственного величия, душевной красоты.

Я коротко пересказал превосходный фильм "Леди на день", который снял, хорошо знакомый нам, не раз встречавшийся на страницах моих воспоминаний, Фрэнк Капра. (Сценарий Роберта Рискина). Живо помню, какое волнующее впечатление оставила эта чудесная лента. Самое захватывающее в ней - трогательность; картина вызывала подступавшее к сердцу щемящее чувство сострадания. И вместе с тем, этот шедевр источал юмористическое благоухание. И добродушную иронию. Смотришь, и светлая улыбка не сходит с губ. Этот фильм так много значил в его творческой жизни, что спустя двадцать девять лет Капра снимет новый вариант "Леди на день" под новым названием "Миллиардерша на один день".

Фрэнк хорошо чувствует смешное и умеет подмечать в жизненной повседневности забавное. Он писал: "Я не гонюсь за хохотом. Мне дороже зрительские улыбки. Улыбки свойственны людям изощренного ума. Улыбки - отсвет мышления".

Даровитый мастер, один из ведущих режиссёров американского кино, которого осыпала похвалой и публика и критика. Фрэнк Капра вызывает у меня особое почтение. С давних пор я питаю к нему симпатию. Блистательный. Удачливый. Оригинально мыслящий. Гений вдохновения. Трудолюбивый и настойчивый, наделенный железной волей, умеющий добиваться своего. Уравновешенный и смешливый. Страстный книголюб. Он и как человек был хоть куда.

Мне по вкусу его комедии, проперченные бесчисленными оттенками грациозного юмора. В те времена меня интересовало всё, связанное с этим художником: что снимает? чем увлечен? какие замыслы вдохновляют его? В нашем журнале "Иностранная литература" на последних страницах публиковалась под рубрикой "Из месяца в месяц" хроника культурной жизни в странах всего мира. Я вылавливал сведения о новых постановках Голливуда, и в первую очередь, конечно, о моем любимце. Выискивал информацию о нем в книгах и журналах. Хотелось знать об "О' Генри экрана" - такое прозвание дал ему Гриффит - как можно больше. Каково его происхождение? Где учился? Каким образом вышел на широкую дорогу киноискусства?

Фрэнк Капра родился 18 мая 1897 года на юге Италии, в Сицилии, в одном из самых красивых городов "жемчужины средиземноморья" - Бисаквино. Детство Фрэнка (имя его, как я полагаю, по-итальянски звучало как-то иначе) прошло среди оливковых рощ, народных песен, зажигательных плясок, карнавальных фарсов, сопровождаемых комическими импровизациями. Оттуда, по-видимому, и его искрящееся чувство юмора: именно там, вероятно, в душе мальчишки и проросло зерно любви к причудливым фортелям, которые впоследствии, в Америке, куда привезут его родители-иммигранты в 1907 году, и обеспечат Капре безбедную жизнь.

Но это в будущем. А до того ему пришлось пройти нелегкий путь, полный лишений и невзгод. И все же, человек целеустремленный, Фрэнк умудрился окончить Калифорнийский технологический институт. Однако дипломированный инженер-химик не пожелал работать по специальности - он был увлечен профессией, по его выражению, "умеющих делать смех". И нашел свое место в кинопавильоне. И стал там, благодаря врожденному дарованию, нужным. А некоторое время спустя и незаменимым. Мир кино стал его миром. Состязаясь с будущими классиками американского кино - де Миллем, Любичем, Уайлдером Фрэнк Капра снимал "умные комедии", как о них сказал Бастер Китон, изобилующие выдумкой и всплесками радостного смеха. Только за один 1928 год он создал десять полнометражных комедий.

В 1931 году судьба свела его с Робертом Рискиным, сценаристом, отмеченным даром божьим. С этого времени они, счастливо нашедшие друг друга, будут долгие годы плодотворно сотрудничать и дружить. Созданные совместными усилиями их "улыбчивые комедии", рассчитанные на тонко чувствующего зрителя, лидировали в тридцатых годах. "Рыцарь смеха" Фрэнк Капра приобрел колоссальную известность, как постановщик социально острых, затрагивающих самые болезненные проблемы жизни США, комедийных фильмов: "Американское безумие", "Это случилось однажды ночью", "Мистер Дидс переезжает в город", "Потерянный горизонт".

Мне памятно яркое впечатление, какое произвела картина Капры "Мистер Смит едет в Вашингтон". Сценарий Сидни Букмана, попавшего в "черные списки" за то, что в прошлом был членом коммунистической партии. Оригинальный сюжет, остроумные диалоги, выразительные характеристики героев, лирические мотивы - все это так типично для зрелого мастера. "Мистер Смит" - история о том, как провинциал Смит, молодой человек кристальной честности, здравомыслящий, красноречивый оратор, снискал своими социально-либеральными речами огромную популярность. В результате его избирают в сенаторы. Великолепная комедия!

Снятую в 1944 году картину "Мышьяк и старые кружева" критики отнесли к разряду "черных комедий". Явное заблуждение. На самом деле Капра раскрыл эту фабулу с иронической усмешкой, пародийно потешаясь над "фильмами ужасов".

В мае 1937 года Фрэнк Капра вместе со своим другом сценаристом Робертом Рискиным посетил Москву. В архиве Главного управления кинематографии хранится стенограмма их беседы с Григорием Александровым и Любовью Орловой.

Итак, два слова в заключение. Новые по форме, изящные и слаженные по своей структуре фильмы Фрэнка Капры внесли свежую струю в мировую комедиографию.

***

В числе режиссёров, снимавших в конце десятых годов и все двадцатые годы прошлого столетия назову Сесиля Блаунта де Милля, принадлежавшего к голливудской элите. Его комедии чаще всего носили адюльтерный характер и строились на внешнем эффекте. Среди этих лент: "Старые жены вместо новых" (1918 год), "Не меняйте своего мужа", "Самец и самка" (обе в 1919 году), "Зачем менять свою жену" (1920 год), "Запретный плод" (1921 год).

Рядовых американцев он прельщал пикантным содержанием своих картин. Действие в них обычно разворачивалось в аристократической среде; персонажи щеголяли в роскошных туалетах - страусовые перья, шелка, бархат, избыток бижутерии, шикарные спальни, огромные, на всю стену зеркала, фонтаны у подъезда фешенебельных особняков, бассейны - вот постановочный стиль де Милля. Впрочем, этот человек и в жизни любил поражать воображение окружающих показной стороной своей жизни. Умел пускать пыль в глаза, создавать впечатление будто он относится к сливкам общества.

Надо заметить, что этот необычайно плодовитый режиссёр не был "чистым" комедиографом. Он снимал также и супербоевики класса "А", то есть высшего разряда, успешно занимался постановкой фильмов на религиозные сюжеты. По этому поводу де Милль высказал однажды свое мнение о вкусах зрителей: "Им нужна Библия, секс и кровь".

Кроме того, он был еще и оборотистым бизнесменом, удачливо спекулировал нефтяными месторождениями и выгодно играл на бирже.

У де Милля была репутация создателя помпезных зрелищ. "Его мастерство, - писал Жорж Садуль, - способствовало созданию прототипа "американской комедии", которую Голливуд производит до сих пор".

***

Сороковые-пятидесятые годы ХХ столетия особо урожайны на комедийные фильмы. И этому нетрудно найти объяснение. За годы второй мировой войны люди устали от ужасов и страхов, от нервного напряжения, им требовалась разрядка. Публика жаждала развлечений. И потребность была удовлетворена.

Эти годы отмечены расцветом комедиографии.

Назову еще двух "не чистых" комедиографов, со схожими фамилиями - Уайлер и Уайдлер. Оба - выдающиеся кинорежиссёры, оба обладали отменным чувством юмора, оба по происхождению европейцы.

Первый из них - Уильям Уайлер родился в 1902 году в Эльзасе, в семье крупного коммерсанта. Отец мечтал видеть сына экономистом. И заставил его окончить высшую коммерческую школу в Лозане. Однако лавры экономиста не прельщали одаренного молодого человека. Его давно уже притягивало к себе искусство кино. Уильям тайно покинул отчий дом и перебрался в США. На студиях Голливуда Уайлер прошел все ступени кинопроизводства от самой нижней, до заветной верхней - самостоятельная постановочная работа.

В 1928 году он снял реалистическую комедию - "Кто-нибудь из вас видел Келли?" Келли - имя солдата, которого страстно полюбила молоденькая француженка, и повсюду разыскивала дорого сердцу человека. Пленительная прелесть этой легкой комедии, сдобренной утонченным юмором, не уступала лучшим образцам этого жанра.

Вновь к комедийным фильмам он вернется не скоро - лишь через тридцать лет. А пока будет вдохновенно снимать картины, которые еще при жизни постановщика будут отнесены к категории классических. Наши зрители могли видеть некоторые из его шедевров, например, "Лисички", "Лучшие годы нашей жизни", "Бен-Гур". И, по всей вероятности, смогли составить представление о высоте режиссерского мастерства Уильяма Уайлера.

Этот художник виртуозно владел киноязыком, умел передавать содержание своих фильмов с удивительной кинематографической образностью. Он смело затрагивал на пространстве своих картин темы социального неравенства, глубоко волнующие американские народные низы того времени. В центре его фильмов всегда был человек; Уайлера интересовало исследование психологии человеческой души. "Пристальное рассмотрение характеров людей - вот что более всего привлекает меня в постановочной работе", - писал Уайлер. А в другой статье высказал такую мысль: "Зритель хочет знать, что чувствует герой? И я должен вразумительно ответить на его вопросы".

И тут мы подошли к чрезвычайно важному для меня моменту - в 1952 году этот даровитый мастер кино снял комедию изысканного вкуса, озаренную утонченным юмором - "Римские каникулы", неповторимый образец любовного повествования, быть может, одного из самых впечатляющих в мировом кинематографе. Не стану пересказывать содержание этой бесподобной ленты, ибо вряд ли найдется хоть один взрослый человек, который не видел бы её, и не умилялся, наблюдая за перипетиями юной принцессы Анны, бродящей по ночному Риму и повстречавшей там свою любовь в лице симпатичного журналиста. Мы, зрители, наслаждаясь этой лирической сюитой, не хохотали, и даже смеялись не часто. Зато наши физиономии все время осеняли благодарные улыбки. Уайлер познакомил нас с открытой им очаровательной актрисой Одри Хепбёрн. Он первым разглядел в юной леди хрупкого сложения с лицом простодушного ангела и глазами Бемби самобытный талант, излучающий свет нежной лиричности. За этот фильм Одри Хепбёрн получила свой первый Оскар.

Образ журналиста Джо Бредли в "Римских каникулах" создал Грегори Пек, актер неотразимой обаятельности, любимец публики, многократно избираемый президентом Американской киноакадемии, один из немногих, кто удостоен ордена Свободы, высшей награды США.

Некоторое время спустя, Уильям Уайлер снял с той же обворожительной Одри Хепбёрн в главной роли, еще одну великолепную комедию - "Как украсть миллион". Теперь её партнером стал английский актер лучащегося шарма Питер О' Тул, знакомый нам по супер-колоссу "Лоуренс Аравийский"

В картине "Как украсть миллион" Уайлер рассказал с терпкой иронией комическую историю затейливо-курьезного похищения, строжайше охраняемой драгоценности. У меня эта остроумная лента, сколько бы раз я её ни смотрел, вызывает захватывающий интерес. Впрочем, слово "интерес" слишком слабое, чтобы выразить моё восторженное чувство. На мой вкус "Как украсть миллион" - комедийный шедевр.

И под занавес еще об одной комедии Уайлера, на этот раз музыкальной - "Смешная девчонка". Главную роль в ней сыграла популярная певица Барбра Стрейзанд. Ее тоже вывел на звездную орбиту в качестве киноактрисы открыватель талантов Уайлер. "Смешная девчонка" повествует с изяществом художественной простоты историю жизни и сценической карьеры прославленной американской актрисы мюзик-хола Фанни Брайс.

Имя Уильяма Уайлера вошло во все энциклопедии мира.

***

Любители кино отметили 22 июня 2006 года столетие со дня рождения "титана Голливуда" Билли Уайдлера, второго из упомянутых мною "нечистых" комедиографов.

Родился Самуэль - таково его настоящее имя, в "столице музыки" - Вене, где в 1919 году окончил университет и получил диплом правоведа. Чего же лучше. Профессия юриста - золотое дно. Живи, как у Христа за пазухой. Так нет. Не пожелал жить за пазухой. Подайте ему работу репортера. Стал пописывать в местных газетах. Немного позднее принялся сочинять - и надо заметить, небезуспешно - киносценарии для венской студии "Саша-фильм". Сценарии Уайдлера покупала даже берлинская студия "Уфа".

Но вот наступил зловещий день - 15 марта 1933 года. Австрия подпала под фашистскую "Авторитарную систему управления". И Самуэль, происходивший из еврейской семьи, незамедлил покинуть родину. Он уговаривал уехать и родителей, но те решили остаться. И погибли в гитлеровской огненной геенне...

Два года Самуэль скитался по свету. А в середине тридцатых годов, в разгар экономического бума, вынырнул в Голливуде. И что интересно: его опыт кинодраматурга оказался востребованным. Со временем он выучил английский, сменил свое имя на Билли, одним словом, не плохо устроился в этой "Мекке кинематографа". Будущему автору нашумевшего фильма "Бульвар Сансет" выпала большая удача связать свою творческую судьбу с даровитым литератором Чарлзом Брэккетом, автором известных в США романов: "Совет нечестивых", "Уик-энд", "Американская колония". Чарлз - художник утонченного вкуса, "умело смягчал, по замечанию киноведа Е.Н. Карцевой, некоторый цинизм, всегда свойственный соавтору". По их совместно написанным сценариям сам Эрнст Любич, режиссер высочайшего калибра, снял две картины: "Восьмая жена Синей бороды" и "Ниночка".

Билли Уайдлеру уже сорок восемь - возраст зрелости. Ему "позволено дебютировать в качестве режиссера-постановщика". Первая снятая им картина называлась "Майор и малютка". Режиссерское мастерство Уайдлера крепло от фильма к фильму и достигло творческого триумфа в блистательных лентах "Бульвар Сансет" и "Квартира", обошедших с невиданным успехом все экраны мира. Оба фильма отмечены премией Оскара Академии киноискусства за лучший сценарий и режиссуру. Первая выпущена в прокат в 1950 году. На территории этой классической картины, навевающей чувство грусти, драматические события, проникнутые психологическими мотивами, разворачиваются на улицах киногородка. "Бульвар Сансет" (Сансет переводится как заходящее солнце) - история о том, как звезда раннего периода Голливуда болезненно переживает утрату былой славы. Эту роль играет именитая актриса Глория Свенсон. Ее героиню зовут Норма Десмонд, когда-то она была так популярна, что получала от восторженных почитателей по семнадцати тысяч писем в неделю. Репортеры без конца сообщали о каждом ее шаге. Повествование ведется от лица застреленного, не слишком удачливого драматурга по имени Джо Гиллис. В этой значимой для сюжета роли предстал Уильям Холден. Картина навевала сумеречное, гнетущее настроение. И все же, "Бульвар Сансет" - выдающееся произведение экрана.

В фильме "Квартира" Уайдлер "сделал простую вещь: чтобы выразить свою мысль, он посадил розу в помойное ведро" - эти слова принадлежат прославленному комику Джеку Леммону, исполнившему в картине главную роль - заурядного клерка-холостяка Бакстера. Скромный, тихий, рано познавший горечь зависимости от людей стоящих над ним, Бакстер обладает единственным богатством - отдельной квартирой, ключи от которой - хочешь не хочешь - а приходится предоставлять своим начальникам для любовных утех. Сам же он вынужден "загорать" в сквере. А то и ночевать на вокзале.

Леммон играет маленького человека в чаплинском понимании этого образа. Иногда "Квартиру" именуют комедией. Согласиться с этим невозможно. В жанровом измерении это скорее всего мелодрама, с элементами добродушного юмора.

Джек Леммон актер, в творческом облике которого воплотился "стопроцентный американец", прагматичный, деловитый, наделенный насмешливым юмором. Этот человек способен с улыбкой откликаться на все "сюрпризы фортуны".

Уайдлер испытывал по отношению к Леммону особое пристрастие. Ему нравилась у этого комика сдержанная манера смешить, привлекало умение с лёта схватывать любое предложение режиссера, любой намек. В Леммоне он ценил обширный дар, позволяющий ему с одинаковым успехом сыграть и комедийное действо, и драматическую роль, и любовную историю, и пронизанный иронией пародийный сюжет. И потому охотно занимал его в своих фильмах. "Я предпочитаю работать с профессиональными актерами, - написал Уайлдер. - Сначала я долго готовлюсь, а потом быстро снимаю, понимая, что энергия актера тратится с каждым новым дублем" И в заключение добавил: "Доверяю своим инстинктам... Инстинкт скорее приведет к истине, чем разум... Настоящее искусство - это когда не можешь никому передать свой рецепт".

За год до блистательной "Квартиры", Уайлдер снял Джека вместе с Тони Кертисом и Мэрилин Монро в комедии "Некоторые любят погорячей". (Наши прокатчики перекрестили картину, она стала называться "В джазе только девушки"). По ходу разворачивающегося сюжета, неразлучные дружки Тони и Джек, чтобы в разгар жуткой безработицы получать хоть какие-то гроши, устроились в оркестр, в составе которого одни женщины. Для этого им пришлось, как вы, безусловно, помните, принять женское обличье. И настолько удачно у них это получилось, что даже сами джазистки, ничтоже сумняшеся, принимали их за свою сестру. Отсюда целый ряд пикантных, уморительно комичных ситуаций. Эту картину аттестовали как - "Лучшая комедия всех времен и народов", как "Самый смешной фильм ХХ века". Вот что сказал по этому поводу Уайдлер: "Я стараюсь быть в своих фильмах правдивым, но мне приходится выбирать между правдой и развлечением. Я всегда выбираю второе".

В 1963 году создатель "Квартиры", снова снял Джека Леммона в главной роли влюбленного жандарма, человека чудаковато-забавного - в комедии "Нежная Ирма". Ирму играла первостатейная звезда Голливуда Ширли Маклейн. Герои действовали на фоне парижского полусвета, среди женщин легкого поведения, сутенеров, жулья, прожигателей жизни.

Творчество Билли Уайлдера, умершего не так давно - в 2002 году, оказало огромнейшее влияние на последующие поколения комедиографов всего мира, знающих толк в веселом жанре.

***

Режиссер, который в те же годы, что и Уайлдер, Капра, Любич снимал комедийные фильмы носил имя Говард Хоукс. Он был чистокровным американцем, родившемся в 1896 году в небольшом городке Гошен, штат Индиана. Хоукс относился к числу "всеядных" постановщиков - снимал мелодрамы, вестерны, приключенческие фильмы, гангстерские боевики.

Примечательна его творческая биография. Во время первой мировой войны девятнадцатилетний Говард служил военным летчиком. В двадцать три года он связал свою судьбу с кинематографом, развивавшемся в ту пору с феерической быстротой. Новички в киностудиях начинают обычно с азов, с "черной работы". Говард устроился реквизитором. Спустя год его повысили - произвели в мантажеры. Толковый, сообразительный, обладающий большим жизненным опытом и высшим образованием за плечами, Говард дослужился до ассистента режиссёра. "Удача, по выражению Вудхауза, хоть и криво, но все же улыбнулась ему". И, в конце концов, человек даровитый, не лишенный честолюбивого желания превзойти всех, тридцатилетний Хоукс добился права быть самостоятельным постановщиком. С 1923 по 1970 годы он снял без малого сорок фильмов.

Но меня интересуют лишь комедии. Среди созданных им картин этого жанра - "Двадцатое столетие", "Воспитание Бэби", "Его девушка - Пятница", "Шар огня", "Я был военной невестой мужского рода". По утверждению нашего исследователя киноискусства Е.Н. Карцевой, "эти ленты и сегодня смотрятся так же хорошо, как и во время их выхода в свет". Что ж, поверим уважаемому киноведу на слово. Мне удалось посмотреть лишь две комедии Хоукса - "Девушки в каждом порту" и "Фиговые листки". В первой из них рассказывается о двух закадычных приятелях-моряках, каждый из которых - малый не промах. В какой бы порт ни зашли дружки, сойдя на берег, пускались во все тяжкие. Драчливые, как петухи, они всюду затевали буйные баталии. Но в то же время чувствовалось - и режиссер это убедительно показал, что главное в образе этих парней не разгульная жизнь, а их крепкая мужская дружба, благодаря которой им удается справляться с любой трудностью, с любым испытанием. Подробности этой не очень-то смешной ленты, помнятся смутно, в памяти сохранилось лишь то, что морячки повсюду заводили новых подружек.

Комедия "Фиговые листки", снятая еще в период "немого кино", построена по сценарию, события в котором то и дело переносится из одного времени в другое. Сперва действие происходит в ветхозаветном раю, где обитают Адам и Ева, затем - в современной Америке. Итак, перед тем, как покинуть райские кущи, заметьте, не по своей воле, наша прародительница была не на шутку озабочена - во что ей одеваться на земле? И далее сценарист и режиссер переносят нас в современный Нью-Йорк. Самый модный портной-модельер никак не может угодить капризной небожительнице - подобать ей наряд. Действие вновь переносится в рай - место вечного блаженства. И вновь Ева плачется, что ей, бедняжке, "нечего надеть"... Вспоминая об этой работе спустя тридцать лет, Хоукс написал: "Я просто хотел сказать, что люди не изменились и остались сегодня теми же, что и много, очень много лет назад"

***

Продолжателем "стиля Хоукса" считается режиссер Роберт Олтмен. Инженер по образованию Олтмен, родившийся в 1925 году, в "царстве скотоводства" - Канзас-сити, свою кинематографическую карьеру начал с документальных и научных фильмов. Затем снимал уголовные драмы, детективы, фильмы, исследующие женскую психику и картины в сюрреалистической манере. Правомерен вопрос: почему же я, интересующийся преимущественно комедиографией, завел речь об этом режиссере? Да потому, что настоящим триумфом Олтмена стала комедия антивоенной направленности "М.Э.Ш." (Эти буквы расшифровываются как "Передвижной военно-полевой госпиталь"). На моей памяти живы смешные события, какие происходят с героями этой "черной" ленты - вояками, попавшими в госпиталь после корейской баталии. Некоторые из них сродни бравому солдату Швейку, говаривавшему, к слову сказать, "солдат ничего не должен баяться. Если, к примеру, в бою ты упал в сортирную яму, оближись и иди дальше в бой". Среди действующих лиц - сержант Хакки Пирс. В этой роли предстал даровитый актер, снискавший колоссальную популярность Дональд Сазерленд, отличавшийся необычайной пластичностью, что в общем-то не удивительно - в молодости Дональд был цирковым акробатом. В манере его игры, сквозь причудливые эксцентричные выходки, мне виделась затаённая человеческая печаль. Уморительно выглядели коленца, которые откалывали три дружка-хирурга. Их забавные фортеля носили абсурдистский характер, представляющий мир в гротескно-комическом свете. "М.Э.Ш." был удостоен, как я потом прочитал в газете, главной премии Международного кинофестиваля в Каннах. Еще Роберт Олтмен снял комедию "Калифорнийский покер". Но мне её видеть не довелось.

***

Недурственные комедии снимал и Гэри Маршалл. Не буду касаться фильмов, созданных им в жанре мелодрамы и "мыльных опер", расскажу о картинах, по словам Хэла Роуча, "веселых улыбок". Это - "Молодые влюбленные доктора" и "Красотка" - история о том, как юная проститутка случайно попалась на глаза миллионеру и оказалась в его роскошных апартаментах. А под конец и его женой. Критики назвали "Красотку" очередной голливудской сказкой о Золушке. А по мне, так это прелестная комедия тонкого вкуса и совершенного мастерства, повествующая о романтической любви. Пленительный юмор, остроумные диалоги, феерические превращения, динамично развивающееся действие, по-чаплински перемежающиеся сцены взрывного смеха и светлой грусти - все это сделало "Красотку" одной из самых кассовых картин и в Америке, и в Европе. Да, вот что еще, необходимо отметить - блестящую игру Джулии Робертс, создавшей обаятельный образ Золушки. После этой ленты имя её прогремело и вознеслось к звездному небосводу.

И еще одну замечательную комедию снял Гэри Маршалл - "За бортом". За борт в этом фильме чебурахнулась владелица шикарной яхты, молодая взбалмошная богачка. Эту роль сыграла Голди Хоун, даровитая, острохарактерная актриса; за её неподражаемым творчеством я с интересом наблюдаю на протяжении многих лет.

"За бортом" остроумный фильм, нашпигованный забавными катавасиями, свалившимися на голову этой вздорной дамочке. Представьте себе: ей взбрело на ум произвести на яхте кое-какие столярные роботы. Зайдя в какой-то порт, шалая леди наняла хорошего мастера-краснодеревщика (актер Курт Расселл), который все выполнил как нельзя лучше. Однако денег ему хозяйка не заплатила, сказано же - вздорная. И вот возмездие судьбы - сумасбродка плюхнулась с борта своей яхты в морскую пучину. Ах-ох! как человечество перенесет эту тяжелейшую утрату!

Когда эту особу выловили, то выяснилось, что она начисто потеряла память. И никто не может узнать её. По счастью на берегу оказался тот самый мастер-краснодеревщик, решивший оригинально поквитаться с вероломной строптивицей. Он объявил, что это его жена.

Какое счастье для запущенной холостяцкой квартиры, по которой носится, сломя голову, четверка сорванцов - сыновей мастера, что в ней появилась скромная, исполненная величия души женщина, светоч благородства! Теперь здесь все заблещет под её золотыми руками...

Ну, хватит иронических насмешек! На самом деле, "жена" показала себя безрукой неумехой, ничего несмыслящей в хозяйственных делах. И хотя "супруга" на ушах стояла, а все тем не менее, получалось через пень-колоду. Смешно было смотреть, как неправедная дочь Евы безуспешно воевала с озорной ребятней. Пройдет много времени пока женщина возьмется за ум и станет действительно женой, любимой и любящей; детишки признают в ней свою мать, и наведет она в доме порядок и благоволение.

А далее сценарист и режиссёр выкрутили ошеломляющий финт: её мать подняла всех на ноги. Женщину разыскали. К ней вернулась память. Она снова живет среди богатства и роскоши. Но однажды, катаясь на своей яхте, в её душе остро пробудилось воспоминание о жизни в доме столяра. Она повернула штурвал и вплавь добралась до утраченного было счастья. Превосходный фильм!

***

На берегу озера Мичиган, неподалеку от гиганта индустрии Чикаго, расположился городок Милуоки, и в нем жили три пацана, три неразлучных дружка - Джим и братья Джерри и Дэвид.

Со временем друзья разбрелись кто куда.

Но вот по прошествии пятнадцати лет, в 1970 году следователь милуокской прокуратуры Джим Абрахамс повстречал приятелей детской поры - Джерри и Дэвида Зукеров (Их фамилия чаще пишется как Цукер, но правильно Зукер). С этого дня и началось их плодотворное сотрудничество на ниве юмористических фортелей. Сперва компаньоны организовали "Жареный театр", в основании которого лежал иронический смех студенческих аудиторий и веселые сюжеты, снятые на кинопленку. Неслыханный успех "Жареного театра", процветавшего целых шесть лет, привел триумвират из Милуок в Голливуд, где им удалось снять свою первую комедию "Аэроплан" - потешную пародию на боевик "Аэропорт-75". Комический эффект достигался вышучиванием в пародийном ключе кризисных ситуаций во время полета, героически преодолеваемых командой пилотов.

В следующей их комедии "Совершенно секретно" авторы вели пародийный огонь по засилью шпионский фильмов. В той же пародийной стилистике "ЗАЗ" - так троица величала себя по первым буквам их фамилий сняла комедию "Безжалостные люди", сделав упор в ней на словесные остроты. Фабульной основой для этой картины послужил широко известный рассказ О' Генри "Вождь краснокожих".

Перед рождественскими каникулами в 1987 году трио распалось. Каждый стал работать самостоятельно. Джим Абрахамс, оставаясь верным своему художественному пристрастию - пародированию, снял комедию "Большой бизнес". Фильм, надо признать, и по сценарной разработке и по режиссуре малоудачный. На мой взгляд, просто безвкусная стряпня.

Картин Джерри Зукера видеть не привелось. А вот комедия его старшего брата Дэвида - "Голым оружием" с комиком Лесли Нильсеном в главной роли - это что-то особенное! Остроумна, заразительно смешна, кишмя кишит затейливыми гэгами. Прямо-таки образцовая комедия. Напомню содержание "Голого оружия": тайной полиции стало известно, что готовится покушение на английскую колореву Елизавету, прибывшую в Америку с визитом дружбы. Террористы намеревались укокошить её величество во время оперного спектакля. Секретный сотрудник полиции, ужасающий недотёпа Фрэнк Дребин, действуя по-идиотски ревностно, предотвращает преступление. Потрясающий успех комедии, побудил Дэвида Зукера снять продолжение - "Голое оружие-2", а позднее и "Голое оружие-3"

Блестящий фильм, размноженный на тысячах кассет, хранится во многих домах россиян.

***

Этот факт, казалось бы, противоречит здравому смыслу, является в некотором роде парадоксом, Лесли Нильсен долгие годы снимавшийся в "серьезных" ролях, игравший людей романтического склада, солидных, степенных, подвизавшийся в различных жанрах от залихватских вестернов до "душещипательных" мелодрам в одночасье превратился в комика.

Как это могло произойти? Кто-то из троицы начинающих комедиографов Зукер-Абрахамс-Зукер разглядел интуитивным чутьём в рослом, подтянутом актёре комическую жилку. И сумел убедить партнеров поручить ему роль, построенную на юмористическом фундаменте - в пародийной комедии "Аэроплан" (Об этом я уже рассказал). Предполагаю, что человеком, открывшим у Нильсена комедийный дар, был Дэвид Зукер, выделявшийся из трио своим высоко развитым "чувством смешного". Готовясь к съёмкам "Голого оружия", он пригласил пятидесятичетырехлетнего, уже поседевшего, актёра на главную роль. И не промахнулся. Комедия и, сыгравший тупоголового с придурью лейтенанта, Лесли Нильсен полюбились миллионам зрителей.

А что известно об этом мастере смеха? Родился он в 1926 году на земле Канады. Вот почему в статьях об этом актере, его называют иногда "канадским комиком". Детство Лесли прошло в Регине, небольшом провинциальном городе, расположенном на берегу Саскачевана. С молодости он тянулся к театру и в конце сороковых перебрался в Нью-Йорк. Судьба благоволила ему. Нильсену удалось устроиться на тогдашнее молодое телевидение, где снимался в телесериалах. В 1956 году ему дали сыграть эпизод в фильме "Король бродяг". В том же году Нильсену доверили видную роль в "Запрещенной планете", снятую в жанре кинофантастики. Ну, а далее фильм следовал за фильмом: "Приключения Посейдона", "Город в огне", "Сияние маленьких звезд".

После блистательного появления в трех выпусках "Голого оружия" (Чаще комедию именуют "Голый пистолет"), на Лесли Нильсена был наклеен ярлык - "комик эксцентрического профиля". В новом для себя амплуа, бывший придурковатый лейтенант Фрэнк Дребин, стал одним из самых востребованных голливудских комиков, снялся в более чем тридцати комедиях. Среди них, на мой взгляд, самые удачные: "Дракула мертвый и довольный", "Несправедливо обвиненный", "Шестой элемент". Все они насыщены смешными трюками. Вот типичный для Нильсена гэг, его герой, сидя в дорогом ресторане, пытается оторвать клешню от огромного краба, но малость перестарался, приложил столько усилия, что вместе с оторванной клешней, сбил с ног даму, сидевшую рядом. Мы не видели свалившуюся женщину, а лишь её торчащие из-за стола ноги... Герои Нильсена, по-обыкновению, - туповатые маньяки, наделенные бешеным темпераментом, одержимые смешными хлопотами по достижению своей цели, которой они добиваются, благодаря оголтелому напору. Комедийной манере "канадского комика" свойственно соединение головоломной буффонады с элементами фарса, бурлеска с пародией, представляющими мир в гротескно-смешном свете. И все это актёр окрашивает в цвета иронического отношения ко всему, что происходит на экране, и к собственной персоне.

***

Вуди Аллен, как и его приятели - троица "ЗАЗ", был заряжен энергией пародии. Как и они, он был с юмором на короткой ноге. Его юмористическое мышление сопровождало всю его творческую жизнь.

Еще когда Вуди учился в нью-йоркском университете, он прослыл за свои выступления на студенческих вечерах "Остряком номер один". Каждое его появление на подмостках вызывало безудержный, заразительный смех. Надо полагать, что именно из-за этого престижная газета "Нью-Йорк таймс" пригасила студента Алена вести воскресную юмористическую колонку.

В 1964 году студия "ХХ век Фокс" купила у двадцатидевятилетнего острослова сценарий под названием "Что нового, киска?" и поставила по нему веселую комедию с участием бесподобного Питера О' Тула в главной роли.

С этого времени Вуди Ален будет тесно связан с миром кино, как сценарист, режиссер и артист.

После "Что нового, киска?" та же студия поставила в 1967 году по сценарию написанному Вуди Аленом фильм названный "Казино Роял"". А спустя два года он сам в качестве режиссера снимет фильм "Возьми деньги и беги" - пародийную издевку над тучей голливудских уголовных драм. Метод пародийного осмеяния станет для этого режиссера самым излюбленным. В числе фильмов, трактованных в жанре пародии - "Бананы", действие в этой картине происходит на территории Южной Америки и рассказывает о деспотическом самовластии местных вождей. Лента с длинным названием "Все, что вы хотели знать о сексе, но боялись спросить" - повествует о наступившей эре сексуальной распущенности, о юных маргиналах не признающих никаких моральных ценностей, с их "установкой": секс-наркотики-алкоголь-рок-н-ролл.

Далее Вуди Ален станет снимать каждый год по фильму. И в каждой его картине, как правило, будет присутствовать ядреный юмор, грустная ирония и часто, очень часто, самоирония. Но комедий в чистом виде, остроумных, смешных, задиристых среди них уже не будет. Замечу, коль пришлось к слову, я так и не решил для себя - в чем же Вуди Ален обладающий, между прочим, двумя хобби - играть на саксофоне и разводиться с женами, действительно, в чем же он сильнее: в сочинении сценариев, в режиссуре, в актерстве или в качестве автора юмористических произведений? Когда читаешь его веселые рассказы, испытываешь, да проститься мне жаргонное словцо, истинный кайф.

***

На комедии всегда был спрос. И всегда будет. Один-два, а кто и три комедийных фильма, снял среди лент других жанров едва ли не каждый голливудский режиссер. Из этого несметного количества "картин веселого жанра" выделю две, которые произвели на меня особо яркое впечатление. Это - "Безумный, безумный, безумный мир" и "Отпетые мошенники".

Автор первой - Стенли Креймер, прославившийся своими серьезными фильмами, отмеченными вдумчивым проникновением в глубь явлений, отображающими актуальные проблемы современности. Лучшие среди них: "Не склонившие головы", "На последнем берегу", "Пожнешь бурю" и "Процесс в Нюренберге".

В 1963 году Стенли Крамер, неожиданно для почитателей его яркого таланта, снял комедию-бурлеск большой типизирующей и обличительной силы. Он вдрызг высмеял ополоумевшую, очумевшую, обалдевшую "эпоху 60-х годов". На мой взгляд комедия Кремера восходит к чаплинскому шедевру "Новые времена". Используя метод реалистической условности автор "Безумного мира" проявил необычайную чуткость к социально-эстетическим веяниям своего времени.

Помнится, в советские времена, когда фильм демонстрировался на нашем экране, критики, отдавая дань идеологической установке, писали, что "Безумный мир" - это критика буржуазного общества с его жаждой наживы. Нет, эта талантливая лента - убийственное бичевание общей современной действительности. Когда смотришь эту комедию, то со всею наглядностью понимаешь, что с ума сошла не одна Америка, а весь белый свет. И в этом сумасшедшем доме людей искусственно и организованно подвергают оглуплению.

***

И уж коли речь зашла о комиках, самое время вспомнить вторую волну "чародеев веселого настроения". Комики, эксцентрики, буффоны, фарсёры, юмористы, клоуны - все они профессиональные смехачи. Большой любитель комического Федерико Феллини написал:

"Клоуны, которых я знал, гордились своей профессией и понимали, что смешить людей - дело серьезное". Те же самые слова применимы один к одному и к кинокомику - герою веселого фильма. Как и в давно минувшие времена, так и сегодня, комик сочетает в своем сценическом образе несколько устойчивых черт характера. В нем органично уживаются - наивность, глуповатость и плутовство. В этом смысле он - своеобразный кентавр.

Итак, на пике славы Чарли Чаплина и Бастера Китона на мировой экран ворвались, подобно цунами на побережье Флориды, братья Маркс, комики особой, ни на кого не похожей манеры. Во времена советской власти у нас фильмы с участием братьев Маркс не демонстрировались. Лично я увидел их комедии в кинотеатре "Иллюзион", где устраивались просмотры для творческой молодежи. Я посмотрел: "Ночь в опере", "Гостиничный сервис", "День в цирке", "Обезьяньи проделки", действие в которой происходит на борту лайнера, совершающего круиз по океану.

В отличие от остальных картин братьев, хорошее впечатление оставила их эксцентрическая комедия "Утиный суп", остроумная, содержательная, несущая в себе обличительно-сатирический заряд, направленный против войн и любой диктатуры. События в этой ленте разворачиваются в некой вымышленной стране под названием Фридония. Её президент, "посаженный на трон" ловкой американской плутовкой, тупица и сумасброд. Он так мудро и рьяно, не щадя сил, правил своей "банановой республикой", что довольно успешно привел её на край пропасти - к войне с соседним государством Сильванией.

Несколько слов о комедийном амплуа трех братьев. Старший из них Леонард выступал под псевдонимом Чико, в образе вечного неудачника. Чико - комик с печальной улыбкой, он тот самый бедный Макар, на которого все шишки летят. Следом за ним идет Артур Маркс, псевдоним - Харпо. Лицедействует в маске молчаливого (ни в одном фильме не произносит ни слова) вероломного тихони, одержимого страстишкой гадить исподтишка. Критики окрестили кучерявого Харпи "немым херувимом с замашками сатира". И, наконец, самый младший из братьев и самый неугомонный - Джулиус, псевдоним Граучо. Жгучий брюнет с черными усами и сигарой во рту. Мой любимый писатель-юморист Вудхауз так охарактеризовал Граучо: "Он имел маску раздражительного брюзги, которому никак нельзя угодить". В моих глазах Граучо - субъект нервный и суетливый. Он - неумолчный болтун, "страдающий словесным поносом", напыщенный индюк, продувная бестия, застрельщик всех проделок и каверз трио.

А теперь мне хотелось бы сделать небольшое отступление и вернуться к актеру, выступающему под именем Харпо. И вот почему. Этого комика мне довелось увидеть задолго до того, как встретился с ним в "Иллюзионе". В1934 году он приезжал в Москву и выступал на сцене мюзик-холла. Что запомнилось? Забавный человечек с кучерявой головой в помятом цилиндре, в истасканном плаще исполнял музыкально-эксцентрический номер. Помнится его мастерская игра на арфе и несмешной пантомимический гэг - комик надувал светлую резиновую перчатку, а затем садился на стул и принимался тянуть за пальцы, словно за коровьи соски - изображал дойку. Пройдет много времени, и я увижу портрет Харпо в документальном фильме "Кто есть Дали?", снятом французским режиссером Анри Шампентье. Картина была посвящена творчеству Сальвадора Дали. Не знаю как этот художник на ваш взгляд, а на мой он - выдающийся мастер-портретист. Позднее я прочитал, что Сальвадор был почитателем юмора Харпо и рисовал его с особым усердием целых пятьдесят семь сеансов; в той же статье было сказано, что Дали написал киносценарий сюрреалистической комедии под названием "Жирафы в салате из лошадиного крупа", специально для любимого комика Харпо (фильм не был осуществлен).

А теперь мы с вами снова вернемся к комедиям братьев Маркс. Мне, воспитанному на светлом реалистическом комизме Ильинского, Гарина, Мартинсона, Никулина, Вицина, на изящном юморе комедий Протазанова, Гайдая, Рязанова, Данелии, на смеховой атмосфере классиков комедийного фильма - Капры, Любича, Дэвида Зукера, даровитых комиков - Чаплина, Китона, Сорди, Бурвиля, Тати, Фернанделя, абсурдистский стиль комедий братьев Маркс абсолютно чужд. Никогда не доводилось видеть на экране столь необузданной стихии разрушения, неприкрытой жестокости и бредовой бессмыслицы. Похоже, что девизом "королей садистского юмора" было: Круши! Хами! Буйствуй! Типичный для комедий братьев Маркс гэг - прикуривать от гудящего пламени паяльной лампы; заглатывать телефонные трубки; доставать из-за пазухи дохлых кошек; ломать вдребезги мебель и рояль; пускать из ушей струи дыма. По моему мнению, Чико, Харпо, Граучо, как актеры-комики по примитивности уподобляются максеннетовскому премьеру Форду Стерлингу.

Кинорежиссер Г.М. Козинцев записал у себя в дневнике: "Братья Маркс бушуют на свободе". Сказано - "на свободе". Следовательно, взбесившуюся троицу, пожалуй, можно рассматривать как недавних пациентов дома умалишенных. Признаюсь, лично меня сумбурные комедии братьев Маркс не занимают, и не смешат. Правда, существует и другое мнение. Например, автор статьи в книге "Комики мирового экрана" пишет, что они "принесли в кино вихрь озорных шуток, трюков, музыкальных аттракционов, неизбывную энергию выдумок, веселую импровизацию". Другой автор на компьютерном сайте РЕН ТV напрочь опрокидывает историю кинокомедии, заявляя категорически: "Вся американская комедия, начиная с Джима Керри, ведет свою родословную даже не с Чаплина, а именно с братьев Маркс". Ну знаете ли! Вот уж действительно, какая может быть комедия без о-о-о-чень утонченного комизма братьев Маркс. Куда там Чаплину тягаться с великими комиками!

***

Денни Кей - комик лучащегося обаяния, на удивление пластичный, легкий, словно летающий по экрану. Я открыл для себя этого очаровательного потешника во время одного из выездов за рубеж. И всякий раз, бывая в чужедальних странах, охотился за фильмами с его участием. Когда смотришь комедию в которой забавно колобродит Денни Кей, будто побывал на веселом празднике рождественской ёлки. В одной комедии, названия которой не запомнил, он виртуозно сыграл шесть ролей, создав образ шести разных персонажей, притом меняя не только внешний облик, но и преображаясь в характеры этих шестерых людей.

Позднее я узнал, что Денни совершил удачный прыжок из царства театральных развлечений - Бродвея, где подвизался в фарсовых спектаклях и водевилях в изменчивый мир кино. И здесь снискал колоссальную популярность.

Денни Кей наделен чисто американским качеством - способностью быть на экране великодушным, открытым, неразлучным с юмором, принимающим удары судьбы с улыбкой, словом, таким, каким бы его хотели видеть зрители.

Эрнст Любич сказал о Денни Кее: "Этот малый - бриллиант в короне голливудского комедийного фильма".

***

В числе американских комиков, которые развлекали публику всего мира в тридцатые-шестидесятые годы ХХ столетия назову Боба Хоупа, актера яркого, самобытного дарования, кого называли "принцем смешной комедии".

Из всех видов комического, Боб Хоуп отдавал предпочтение бурлеску и эксцентрике. Именно они были основными красками на его смеховой палитре.

Родина Хоупа Англия. В1907 году его родители эмигрировали в Америку. Детство Боба прошло на улицах города Акрон, столице резиновой промышленности (штат Огайо). В молодые годы он странствовал в составе труппы бродячего театрика, каких в ту пору было хоть пруд пруди.

Однажды именитый режиссер Сесиль де Милль, отдыхавший в санатории на берегу Солёного озера, увидел в заезжей труппе молодого актера с хорошими комическими задатками. И решил, что мог бы снимать его в своих комедиях. Де Милль дал Бобу свою визитную карточку и велел позвонить.

Так началась кинокарьера будущей звезды комедийного экрана, снявшегося в более чем ста фильмах, блистая в них во всей своей обаятельной неповторимости. Боб Хоуп является убедительным доказательством того, что истинный комедийный талант рано или поздно будет востребован.

Чемпион кассовых сборов Боб Хоуп "вышучивал фильмы ужасов, картины, построенные на экзотике, корсарские ленты, вестерны, фильмы плаща и шпаги, - писал Жорж Садуль, - повсюду от Занзибара до Рио-де-Женейро, от Сингапура до Марокко он появлялся со своей физиономией клоуна, с глазами, похожими на шары от лото, с остротами коммивояжера, с неизменной вульгарностью". Не лестная, прямо скажем, характеристика!

И тем не менее популярность Боба Хоупа была феноменальной. Его жаловали своей дружбой одиннадцать президентов США. (Последним из них был Билл Клинтон). Боба много снимало телевидение, он часто выступал по радио. В Америке Хоупа называли "гражданином столетия". На знаменитой голливудской Алее Славы его вклад в киноискусство отмечен четырьмя звездами. Имя Боба Хоупа носит площадь в Лос-Анжелесе.

И напоследок два слова о его хобби - игре в гольф. Он был до такой степени увлечен отбиванием мяча клюшкой, что как-то раз сказал в шутку друзьям: "Гольф - моя настоящая профессия, а участие в комедиях - хобби". Все деньги, которые он зарабатывал как актер, уходили на оплату счетов респектабельных гольф-клубов.

Боб Хоуп поставил рекорд живучести. Его жизнь длилась сто лет с небольшим.

28 июля 2003 года радио сообщило печальную весть - умер великий американский комик Боб Хоуп.

У себя в дневнике я записал: тот кто дружен с юмором, кто способен дарить людям смех, становится долгожителем, как прославленный комик Боб Хоуп.

***

Есть фильмы, которые сколько ты их ни смотри, неизменно становятся для тебя кинопиршеством. Такой, на мой взгляд, была картина "Отпетые мошенники". Снял эту изящную комедию, изобилующую причудливой выдумкой, насыщенную россыпью оттенков юмора даровитый режиссер Фрэнк Оз по сценарию Д. Лонера, С. Шапиро, П. Хеннинга. Уверен, большинство читателей видели эту восхитительную комедию. И тем не менее напомню о чём она. Сошлись на французской Ривьере два мошенника, один - выхоленный аристократ, белая кость, красавец, высокообразованный, внутренне сдержанный, хитрый как старый лис. У него, между прочим, и полиция в доле. Скольких доверчивых дам облапошил, выдавая себя за несчастного короля в изгнании.

Второй, по имени Фредди - американец, выходец из низов, продувная шельма, пальца в рот не клади. Этот промышлял по мелочи, а хотелось отхватить куш покрупнее, как тот изысканный барин. Навязчив, пронырлив, себе на уме, Фредди, этот плут из плутов, который, казалось, переплутовал даже героя комедии Мольера слугу Маскариля, прозванного "императором плутов", так вот этот Фредди умудрился пролезть в компаньоны к аристократу.

И затеяли однажды мошенники профессиональное состязание - кто из них ухитрится выманить у первой встречной богатой женщины пятьдесят тысяч долларов. Бог ты мой! На какие только ухищрения ни пускались соперники, чтобы достичь цели! Наблюдать за их затейливыми фиглями-миглями интересно и весело.

Авторы сценария показали себя большими мастаками в своём деле. Они так закрутили сюжет, что сердобольная богачка, которую с таким изощренным усердием охаживали отпетые мошенники, оказалась неожиданно - вы только подумайте! - авантюристкой столь высокого ранга, что те двое ей и в подметки не годились.

Далее речь об исполнителях главных ролей. Их трое. Аристократа сыграл утонченно-рафинированный Майкл Кейн, мнимой богачкой была - бесподобная Барбара Хэррис, актриса редкостного мастерства перевоплощения и правдивости. В роли Фредди Бенсона предстал Стив Мартин.

На имени этого актера-комика я задержусь, ибо впечатление, какое он произвел на меня, было до такой степени острым, что лишь однажды я испытал столь же сильное воздействие, когда впервые увидел Альберто Сорди, сыгравшего в трагикомедии "Все по домам" анекдотически усердного офицера, который строжайшим образом исполнял все приказы, хотя итальянской армии, потерпевшей поражение, фактически уже не существовало. От Сорди шел столь мощный поток магнетической энергии, что она прямо-таки "облучила" меня, перевернула всю мою душу. Нечто подобное произошло и при встрече со Стивом Мартином. Уже в первой сцене, когда Фредди в вагоне поезда охмурял спутницу, актер взял тебя в плен, приковал к креслу. Чутье заядлого киномана подсказало - перед тобой подлинный талант, избранник бога смеха Мома.

Чем дальше развивалось действие, тем интереснее было наблюдать за его виртуозной игрой, пронизанной лукавым юмором. Стив Мартин по ходу фильма преображался то в законченного идиота, то в летчика, участника войны, ставшего инвалидом. Актер-комик управлял тобой, заставлял волноваться, переживать изумление, поражаться его изворотливости, радостно хохотать. Ты сопереживал с ним, проникался его мыслями и чувствами. И вновь, и вновь заливался смехом.

К творчеству Стива Мартина я испытываю острый зрительский интерес. После "Отпетых мошенников" я стал отыскивать в телевизионных программах фильмы с его участием. "Отец невесты", имевшей такой успех, что авторам пришлось снимать "Отца невесты-2", "Весь я", эксцентрическая комедия о неудачливом адвокате, в которого вселилась душа сварливой старой девы, "Сержант Вилко", герой этой комедии - картежник, шаромыжник, пройдоха распустил слух будто бы он изобрел танк на воздушной подушке. Эти и многие другие комедии замечательного актёра доставили мне много радостных мгновений.

Стив Мартин - комик высочайшего ранга, неповторимой индивидуальности и я испытываю к нему глубокое чувство почтения.

Итак, расстаюсь с ним до очередной желанной встречи, смею надеяться, она будет такой же завлекательной и приятной как и всегда.

***

В американскую комедию на смену поименованным комикам пришло в последние десятилетия много новых, и в их числе - Мартин Шорт, комик, наделенный врожденным артистизмом и обостренным чувством смешного.

Впервые я увидел его в голливудском римейке знаменитой комедии "Невезучие" Фрэнсиса Вебера, кстати сказать, в моем представлении, лучшего комедиографа мира. Мартин играл ту же роль, что и некогда Пьер Ришар, играл, надо сказать, с безыскусной простотой, избегая грубых шуток и пошлости. Юмор Шорта непосредственен и эмоционально заразителен. Комедии, в которых он участвует отличает своеобразие смеховых форм и богатство комических струй, весело переливающихся от эпизода к эпизоду.

Мартин Шорт, пожалуй, последний американский комик мягкой реалистической манеры.

Среди других комиков, "заступивших на комедийную вахту" в девяностые годы: Брюс Уиллис, Мэттью Пери, Джон Белуши, Билл Мюрей, Дэн Экройд и два комика, которых снимают, должно быть, наиболее часто - Дэнни Де Вито и Джим Керри. Небезуспешно подвизаются в комедийных фильмах чернокожие комики: Выпи Голдберг и Эдди Мерфи.

Кому-то эти актеры нравятся, а кому-то по вкусу лишь отдельные имена. И это в общем-то, вещь естественная, как и последовательное чередование актерских поколений, вливающихся в состав киностудий.

Если с притоком новых комиков дело обстоит вполне благополучно, то с самой комедией намного хуже. Два последних десятилетия с жанром комедийных фильмов творится что-то невообразимое. По верному наблюдению американского критика Джеймса Эйджи - "величайшая эра комедии кончилась". Такое впечатление, будто комедия разучилась смешить. Почти исчезла эксцентрическая комедия. На экран хлынул поток несмешных комедий. А несмешная комедия такой же нонсенс, как и несоленая соль.

Ни по одному жанровому признаку, ни по образному решению, ни по характеристикам персонажей, ни, наконец, по ритму, эти комедии не соответствуют тому, что мы ожидаем увидеть в забавной картине.

По большей части рекламируемые комедии представляют собой различного рода житейские истории, рассказанные усредненным киноязыком.

В так называемых комедиях поселилась непристойность. Юмор в них сместился ниже пояса. На экран выперла вульгарность и пошлятина. Авторам современных комедийных лент кажется невероятно смешным посещение героем туалета, разговорчики о переполненном мочевом пузыре, об испражнениях, о кале, шуточки относительно испорченного воздуха. Особенно нынешним комедиографам нравится, когда персонажи их картин наперебой издают неприличные звуки от испускаемых газов. Фу, какая гадость!

Комедию наводнили откровенные порнографические сцены, одна циничнее другой. Смотришь, и до того стыдно, что опускаешь глаза. От некоторых сегодняшних комедий несет каким-то извращением естественного вкуса. Взять, к примеру, отвратительную сцену в одной из комедийных лент. Представьте себе: респектабельная спальня. Телефонный звонок разбудил даму средних лет. "Хорошо, ответила она, своему абоненту, приеду минут через тридцать". Камера панорамирует, и мы видим в постели под одеялом лежит... лошадь, надо полагать жеребец. Женщина, одеваясь, говорит коню: "Милый, завтрак в холодильнике, свари себе кофе. Я постараюсь не задержаться".

Что это? Если шутка, то слишком грязная, если вымученный поиск оригинальной формы, то внушает чувство гадливости, если же авторы "комедии" вздумали поразить зрителей изощренным вывертом, то такой выверт способен вызвать лишь омерзение.

Характерным примером современной комедиографии стала карьера Айвена Рейтмана.

Мальчишка по имени Айвен, родившийся в чехословацком городе Комарно, а в 1951-ом году переехавший с родителями в Канаду, мечтал о работе в кино с тринадцатилетнего возраста.

Прошли годы. Айвен Рейтман получил университетское образование, и смог приступить к съёмкам малобюджетных фильмов. И среди них - "Леди-лисичка" - эротическая комедия, в центре которой пикантная девица, "свободных взглядов". Картина, изобиловавшая сценами непристойного содержания, привлекала толпы любителей "клубнички". Пришлось вмешаться полиции нравов. Демонстрацию скандального фильма прекратили.

Наделенному предприимчивым характером Айвену Рейтману стало тесно в канадской провинции и он перебрался в Нью-Йорк. Там он снял несколько комедийных лент - "Тефтели", "Полосы", "Девушки-каннибалки", прошедшие по экранам почти незаметно.

Фанфары протрубили в честь Айвена Рейтмана после выхода в свет его комедии "Охотники за приведениями", снятой по сценарию Г. Рамиса. Фильм построен на пародийном осмеянии "фильмов ужасов", "черных комедий", мистического содержания триллеров и на юморе студенческого братства. Изложу вкратце содержание "Охотников". Жители Нью-Йорка потеряли покой из-за нашествия приведений, внушающих неотвязный, гнетущий страх. Однако нашлись смельчаки, вступившие в схватку с этими самыми выходцами с того света, обнаруживая при этом чудеса изворотливости и находчивости, ну и, конечно, сдабривая свои похождения неисчерпаемым юмором. Глядя на потешную катавасию ловцов призраков, я, вместе со всеми зрителями, хохотал до упаду.

По телевизору часто показывают комедию Рейтмана "Близнецы" о двух братьях, которых стечение обстоятельств еще в младенческом возрасте разметало по разным концам земли. Встретились братья уже взрослыми. Близняшек играют - Арнольд Шварценеггер и записной комик Денни де Вито, актеры столь отличающиеся один от другого и по внешнему виду, и по своим взглядам на человеческое бытие. Интересно было наблюдать, как два брата, обладающие совершенно несхожими характерами пытались находить общий язык.

Позволю себе занозистый экивок по адресу авторов "Близнецов". В своей комедии они не слишком-то балуют зрителей смешными ситуациями и комическими трюками. Но, в общем, что греха таить, лента симпатичная.

Но затем приходит время новых форм комедий, и предприимчивый Айвен Рейтман снимает фильм (название не запомнил) в котором я увидел совершенно непотребное. Актер Шварцнегер играет врача-гинеколога, который в результате поставленного им эксперимента, - вы только представьте себе! - забеременел и вот-вот должен родить... Слава всевышнему! Ну, наконец-то блестяще решена актуальнейшая проблема роста народонаселения Америки и Европы, благодаря новому прогрессивному методу деторождения...

Недосмотрев этот гениальный фильм, я выключил телевизор и сказал себе: ну, все! С меня достаточно!

На том, лично для меня, золотой век кинокомедии закончился.

Как это для меня ни грустно, прощаюсь со всем, что любил, что доставляло когда-то столько радости, с чем долгие годы был связан сердечной привязанностью.

Отшумели, ушли в глубины памяти блеск и очарование комедий, созданных когда-то талантливыми сценаристами и режиссерами реалистической направленности. Канула в прошлое ослепительная игра любимых комиков, их виртуозное мастерство, умение передавать тончайшие оттенки юмора.

Никогда не померкнет моя благодарность всем, кто создавал в былые времена комедийное роскошество, всем, кто одаривал веселым и радостным смехом.

Осень 2006 г.

 

НАЗАД