ВУНДЕР НЕДОТЕПА

Эксцентрическая кинокомедия

ПЕРВАЯ СЕРИЯ

Вокзал небольшого городка вроде Калуги или Пскова. На перроне ожидающие прибытия поезда. Некоторые с детьми. Тут же носильщики со своими тележками. Два-три человека в железнодорожной форме, милиционер, старушки, продающие яблоки и сливу в ведрах. Летний день. Солнце уже склонилось к закату. За кадром звучала бодрая жизнерадостная мелодия, которая не прекратится до конца фрагмента. По первому станционному пути к перрону подкатил скорый поезд. Встречающие засуетились, вскинули головы, отыскивая своих. Из вагонов выходили пассажиры. Обычные в таких случаях объятия, поцелуи, возбужденные голоса. Мы видим: в дверях вагона появилась женщина средних лет. В обеих руках у нее по тяжеленному чемодану, а в зубах хозяйственная сумка, набитая до отказа. Женщина в замешательстве - не знает, как спуститься… Ближе к головным вагонам пассажиры грузили на тележку носильщика чемоданы и сумки. Рядом две женщины - мать и дочь, они из последних сил удерживали кадку со старым разлапистым фикусом. Но вот последняя сумка улеглась на место и фикус, наконец-то, увенчал чемоданную пирамиду. Наше внимание привлечено к одному из пассажиров. Это молодой человек с большой спортивной сумкой в руке. Его никто не встречал. Он направился к телефонной будке, которая находилась тут же на перроне. С молодым человеком поравнялся носильщик, который вёз гору чемоданов и фикус. Носильщик зазевался и подбил своей тележкой нашего героя. Молодой человек плюхнулся на сумки и чемоданы. Фикус, само собой, разумеется, свалился на бедолагу. Похоже, что судьбе-насмешнице доставляло удовольствие насылать на голову молодого приезжего череду нелепых происшествий. Теперь это был один из тех двух злополучных чемоданов, что несла через силу на подгибавшихся ногах знакомая нам женщина с огромной сумкой в зубах. Едва сбитый с ног тележкой носильщика попытался подняться, как женщина, несшая в зубах сумку, проходя мимо, нечаянно наподдала торцом чемодана нескладному парню под зад и тот отлетел на добрый метр… И что интересно, потерпевший и на этот раз не возмутился, напротив, попросил у женщины извинения, помог поднести чемоданы. Но вот молодой человек приблизился к телефонной будке. Сквозь стекло ему видно: дама в военной форме с погонами капитана объяснялась с кем-то на повышенных тонах. Наконец разговор окончен. Вне себя от гнева, разъяренная капитанша в сердцах швырнула трубку, резко распахнула дверь и, конечно же, удар пришелся по нашему неудачнику… Потирая ушибленное место, молодой человек вошел в будку, опустил жетон, набрал номер. Его слушала женщина на вид лет 35-38 по имени Екатерина Васильевна. Она - соседка по дому. - Нет, это не Юля… С удовольствием бы, но её нет дома… Не знаю… У нас? Да в общем все в нормально… И у них, то есть у ваших тоже всё в порядке… Конечно, конечно передам. Сейчас же и побегу. До встречи… Говорю, до встречи. Екатерина Васильевна накинула на голову платок. Взглянула мельком на себя в зеркало. Скинула платок и, как была, в домашнем фартуке торопливым шагом вышла на улицу. Это была типичная улица на окраине города, улица утопающая в зелени, с одноэтажными деревянными домами, с огородами и садами "на задах". Идти Екатерине Васильевне пришлось совсем недалеко: их дома разделял лишь палисадник. Она проворно взбежала на крыльцо соседского дома. Дверь открыла мать героя этого кинорассказа. - Марь Николавна, сын приехал. - Выпалила ещё в дверях взволнованная вестница. - Ах ты, господи!.. - всполошилась мать. - Да как же так… Когда же? - Прямо сейчас. - А я его только в пятницу ждала… - Сказал: как только поймаю такси тут же и… - А что ещё говорил? - Да, в общем, ничего. Спросил только как у вас? Ну, Марь Николавна, встречайте сынулю, а я побежала, у меня чайник на плите. Мария Николавна засуетилась: зажгла на кухне все конфорки, наполнила чайник, но поставила его не на плиту, а на подоконник, достала из настенного шкафчика чайный сервиз. Действовала она, казалось, безотчётно: распахивала дверцы шкафчиков, заглядывала в хозяйственные сумки, в банки с крупой, выдвигала ящики… Наконец ей стало ясно - для достойной встречи в доме нет ничего. Она накинула на себя плащ, чтобы бежать в магазин. Перед дверью посчитала наличность. По тому, как страдальчески сдвинулись её брови, а на лицо со следами былой красоты легла тень грусти, мы поняли - с такими деньгами не разгуляешься. В отчаянии Мария Николаевна опустилась на стул. Беспомощно свесились руки, будто налитые свинцом. Тем временем в зале ожидания того же вокзала среди немногочисленных пассажиров дремала в сторонке хорошо одетая женщина в летах. Рядом играла с куклой пятилетняя девочка. Возле них стоял чемодан добротной выделки. На этот-то чемодан и нацелился парень-ворюга. Неподалеку мерно гудел пылесос: уборщица наводила чистоту. Злоумышленник, скосив глаза влево-вправо, оценил обстановку, затем приблизился, накрыл чемодан специальной воровской корзиной без дна и унес добычу. Девочка разбудила бабушку, сказала о пропаже, указала ручонкой в каком направлении удалился вор. Хозяйка чемодана всполошилась, засеменила вслед, прихрамывая, опираясь на трость. Пострадавшая увидела милиционера и стала что-то объяснять ему. Слов её мы не слышали, ибо уборщица уже пылесосила вблизи. Тем временем молодой человек, сын Марии Николаевны, стоял на верхней ступеньке здания вокзала и с интересом оглядывал залитую заходящим солнцем такую знакомую привокзальную площадь. Его не было в родном городе целых два года… На площади оживленное движение: подъезжали и отъезжали такси, троллейбусы, автобусы, пересекали площадь грузовые машины, фургоны, легковушки. К молодому человеку подскочил знакомый нам ворюга. - Держи! - сунул в руку опешившему простаку пустую корзину, а сам с украденным чемоданом растворился в толпе. - Корзину!.. Гражданин, корзину свою… - закричал ему вслед молодой человек. Он стоял, растерянно озираясь. И в этот момент чья-то сильная рука охватила его за шиворот. Это был милиционер. Тут же стояла пожилая дама с внучкой. Привокзальное отделение милиции. За сетчатой перегородкой дежурный по отделению. На скамье ожидали своей очереди юная проститутка и вдребеэину пьяный бомж. Дама зрелого возраста, то ли армянка, то ли грузинка, горячо убеждала дежурного: - Вы себе представить не можете, гражданин начальник, до какого ужаса довел нас этот хулиган. Никакого сладу. Мы с дочкой уже ничего не можем поделать с ним… Все нервы нам вымотал… Дама с трудом сдерживала волнение, вот-вот расплачется. - Успокойтесь, гражданка, успокойтесь. Сколько ему лет? - Четырнадцать… Не слушает ни мать, ни меня. Женщина порылась в сумочке, достала сто рублей. - Умоляю! Гражданин начальник, набейте ему морду! Я заплачу. Вот задаток… Милиционер вёл преступника в отделение. За ними еле поспевали бабушка и внучка. Неподалеку от окон милиции рабочий в оранжевом комбинезоне долбил асфальт отбойным молотком. Возле грохотал передвижной компрессор. Милиционер приказал правонарушителю и пострадавшим сесть на скамью, а сам склонясь к дежурному, докладывал о происшествии, указывая головой на молодого человека. Девочка боязливо отстранилась от «вора» и… наткнулась на взлохмаченнного, неопрятного пьяницу. Смутившись, отошла в сторонку. Бомж придвинулся к молодому человеку и уронил голову ему на плечо. Молодой человек вежливо отодвинул хмельную голову. Взор без вины виноватого упал на корзину, стоявшую у его ног и он поспешил отодвинуть подальше от себя компромат. Голова забулдыги вновь упала на плечо парня. И вновь была деликатно отстранена. - Эй, вы, подойдите! - дежурный позвал задержанного. Споткнувшись о корзину, молодой человек приблизился к окошку. - Паспорт! - потребовал дежурный. - Сейчас, сейчас. Расстегнув на сумке застежку "молния", он стал суматошно извлекать вещи, в том числе и связку песцовых шкурок. У изумленной жрицы любви вырвалось: "Вот это да-а-а!" Молодой человек подал дежурному паспорт. - Фамилия? - Там же все написано. - Молчать, ворюга! Назовите свою фамилию! - Настин. - Имя - отчество? - Дмитрий Константинович… Поймите, меня задержали совершенно напрасно. Это просто какое-то недоразумение… - Молчать! Вспыльчивый дежурный милиционер в недалеком прошлом был сержантом воздушно-десантных войск. - Где проживаете? - Вообще-то здесь. - Адрес? - Садовая улица дом двенадцать. - Квартира? - Квартиры нет. - Не морочте голову! Номер квартиры? - Номера нет. Это собственный дом моей бабушки. Хмурый дежурный долго соображал - может ли быть такое? - Работаете? - Да. - Где? Место работы? - На Антарктическом материке. Я - зимовщик на полярной научной станции… За окном вновь загрохотал отбойный молоток. На Садовой дом двенадцать не находили себе места растревоженные мать и бабушка Дмитрия. Мария Николаевна в растрёпанных чувствах нервно шагала из угла в угол, дымя сигаретой. Её мать сидела в качалке и сквозь распахнутую дверь из своей комнаты наблюдала за дочкой. Во рту у Диминой бабушки длинный, тонкий мундштук с зажжёной папиросой. Мария Николаевна остановилась перед старинными настенными часами и долго глядела встревоженными глазами на циферблат. - Уже половина десятого… Определенно с ним что-то стряслось. - Она взялось за плащ и платок - пойду звонить! - Не сходи с ума… Расслабься. Скоро, вот увидишь, всё прояснится… - Боже мой, как будто ты не знаешь нашего мальчика… - Ну, конечно, сейчас заведешь свою песню: "вечно наш Димик вляпывается в идиотские истории". Взвинченная до крайности дочь огрызнулась: - Оставь бога ради, меня в покое! - и вышла на темную улицу. В отделении милиции тем временем кроме Мити никого не было. Не было на полу и злополучной корзины. Дежурный закончил разговор по телефону и повесил трубку. - Настин, подойдите… Распишитесь… Да не здесь, тут вот… Свободен. Можете идти. Вне себя от радости, Митя подхватил сумку и, весело размахивая, заспешил к выходу. Лихо распахнул дверь и с разгону налетел в дверях на тучную фигуру милицейского генерала. - Ох, извините, пожалуйста… извините. Нечаянно… Прошу прощения. Боком, боком и растаял во тьме. Ночная привокзальная площадь выглядела теперь по-другому: редкая машина, сверкнув фарами, проезжала через нее. Тускло светили уличные фонари. Митя на опустевшей стоянке поджидал такси. Из тьмы к нему приблизилась с зазывной улыбочкой представительница древнейшей профессии. Далее мы видим её со спины. Она широко распахнула перед ним меховое манто, демонстрируя свои прелести. Увиденное повергло застенчивого парня в такое замешательство, что он, отворотив голову, попятился от неё, как от огня и, конечно, налетел на торговую палатку, опрокинув её. Мария Николаевна сидела у себя на кухне с потерянным видом. И вдруг послышались звуки подъехавшей машины. Мать как ветром сдуло со стула. Распахивая двери и не закрывая их, она пулей вылетела на улицу, сбежала со ступенек, развернула сына (он стоял спиной к ней, расплачиваясь с водителем), обняла, и неистово, исступлённо зацеловывала кровиночку, рыдая от счастья, отстраняла, глядела влюблённо, и опять прижимала к себе, и целовала, и гладила, гладила, гладила… Молодой шофёр высунулся из машины. На лице его отражалась высшая степень удивления, более того, он был потрясен. Никогда прежде ему не случалось видеть столь бурное проявление женской любви. Митина комната на мансарде. На стене карта Антарктиды, цветная литография "Ледокол таранит торосовые пробки". Дмитрий только что проснулся. Постель ещё не убрана. На нём отцова, не по росту пижама. Он достал из сумки, с которой приехал, большую фотографию в рамке. Глаза его вспыхнули восхищённым блеском. На снимке запечатлена широко улыбавшаяся Юлия. Любуясь предметом своего обожания, Митя поставил фото на стол. Достал из сумки еще один снимок и равнодушно поставил поодаль: на снимке - мать и бабушка. Мария Николаевна в прихожей. Она собралась идти за покупками. На ней плащ и старомодная шляпка, в руках две хозяйственных сумки и ручная тележка. Мать подошла к лестнице и, вскинув голову, позвала сына: - Митя, сынок!.. Дмитрий, спустись! Дмитрий нехотя спускался с лестницы в той же нелепой пижаме. - Чего тебе? - Я ухожу. По магазинам, - говорила она, подталкивая сына к двери на кухню. - Мы решили по случаю твоего приезда устроить… что-то вроде вечеринки… Они уже на кухне. - Тебе, миленький, партийное поручение: вскипяти молоко, - она приподняла бидон, - утром сбегала… Кипятить будешь в этой вот кастрюле… Так… Ещё: отвари четыре яичка - она указала на суповую тарелку полную яиц. - Понял? Вот… Тесто поставила. Испеку твой любимый яблочный пирог. Поди, там, у себя на краю света, и запаха-то пирога не нюхивал… Мария Николаевна заглянула в квашню, откинув прикрывавшее её полотенце. - Если тесто поднимется, помешай вот этой ложкой. Понял? На столе лежали: большая деревянная ложка у решета, скалка, банки с солениями для винегрета, миска с яблоками. - Мам, а как там наша… ну… наш Казимир Станиславович? - А чего ему… Здоров, как бык… Прошлым летом женился на молодайке… И уже ребёночка успел заделать. - Да-а-а? Ну, надо же!.. А как Юля? Ничего хорошего сказать о ней мать не могла, а потому сделала вид, будто не расслышала вопроса. - Ма, я же тебя о чём-то спросил. Мать всплеснула руками: - Батюшки, совсем забыла… А яблоки-то, яблоки для пирога почисть. И мелко порежь. Да не забудь сахаром посыпать. Она повязала сыну цветастый фартук. - Все понял? Да, как, по-твоему, что купить из напитков? - Сама решай. Но ты все же не… - Слушай, деточка, главное-то и забыла… Забыла предупредить: в городе появился маньяк, - произнесла она многозначительным тоном. - Ужас!.. Кошмар!.. Убивает молодых женщин, насилует и забирает ценности… Боже мой, боже мой, что творится!.. В газете недавно публиковали его фоторобот. Парень как парень… Помню, я еще тогда подумала: смахивает малость на нашего Димку… Будь осторожен, сынок. - Мне-то что! Пусть осторожничает прекрасная половина… Только теперь до его сознания дошло, что жертвой насильника может стать любимая. - Ма, а Юля знает? - в голосе его звучала отчаянная тревога. - Она такая хрупкая, такая беззащитная. Надо срочно предупредить. Рванулся бежать. - Не беспокойся, знает, знает. Все знают. - Скажи, а как она? - С этой-то, сынок, всё будет в порядке… Ну, побежала. Она подхватила тележку и уже в дверях крикнула: - Постараюсь не задерживаться. Дмитрий стоял, рассеянно глядя на мамашины заготовки. Мысли его были в другом месте. Комната бабушки. Все стены заняты застеклёнными книжными шкафами и стелажами. На стене портрет Сталина, на тумбочке гипсовый бюст Ленина. - Доброе утро, бабуля, как самочувствие? - спросил внук, входя. - Слава богу, не жалуюсь, - ответила она, отложив книгу. - Бабушка, я бы хотел поговорить с тобой… О Юлии Казимировне… Как она поживает? - А что, милок, с твоей разлюбезной Юлечкой станется… Жива-здорова. Как гуляла, так и гуляет… Работает. Только теперь - не кассиршей, а воспитательницей в детском садике. Затемнение.

 

Приемная детского сада. Вдоль стен, искусно расписанных картинками на сюжеты сказок и мультфильмов, тянулись в два ряда шкафчики, в которые вешают уличную одежду. Родители и родственники приводили своих детей, переодевали их и удалялись. Юлия Казимировна, девица привлекательной наружности в то раннее утро помогала дедушке переодевать внука. Две женщины пожилого возраста - каждой за семьдесят - отправили своих внуков в игровую комнату, а сами увлеченно толковали о текущей политике, …А куда в таком случае смотрит наша Дума? - возмущалась одна из них. - Скажете тоже "наша Дума"! Да что могут наши думцы?! Они ведь только о себе и думают, а не об народе… К воротам детского сада подкатила иномарка. Хорошо одетый солидный мужчина вел за руку четырёхлетнюю дочку. На ней вычурного фасона пальтецо и шляпка. Войдя в приёмную, господин вытащил доллар и обратился к старушке: - Будьте любезны, разденьте ребенка… Ужасно тороплюсь. Господин сунул старушке купюру и торопливо вышел из помещения. Старухи недоумённо разглядывали чужие деньги… К девочке подошла Юлия и раздела ребенка. Юная леди стояла в дорогом бархатном платье, украшенном безвкусными оборочками. - Ну, беги! - подтолкнула её воспитательница в сторону игровой комнаты. В приёмной появился майор милиции. На вид ему лет сорок. У него холёное лицо, пухлые чувственные губы. При нем сыновья-двойняшки. Юлия спросила у мальчиков: - А почему сегодня вас привела не мама? - Наша мама в командировке, - ответил майор, - раздевая сына, в то время как Юлия раздевала другого. - Разглядываете? Ну и как? - Произнесла воспитательница не то укоризненно, не то кокетливо. - Законом не запрещено. - Да боже мой! Глядите, пока не ослепните… - отрезала девушка и повела мальчиков в игровую комнату. Тем временем, похоже, последняя из родителей, молодая статная женщина, отослав сынка в игровую комнату, направилась к выходу. Майор-женолюб проводил её вожделенным взглядом. - А почему все называют вас Юкка? - спросил майор у возвратившейся воспитательницы. - А разве это имеет какое-нибудь значение. - Но все-таки? - Очень просто: Юлия Казимировна, сокращенно – ЮККА… - А знаете, вам не здесь надо работать… - А где же? - В кино сниматься. Юкка польщена. Она знала силу своей привлекательности. - Послушайте, гражданочка, а где вам удалось достать… такие глаза? - притворно поинтересовался ловелас. В ответ Юлия жеманно хихикнула. - Никак вы собираетесь приударить за мной… - А что, неплохая идея… Ну, а если серьёзно, вы мне нравитесь… - Сразу видно, что у вас совсем нет вкуса, - кокетливо прищурила она глаза. - Поглядели бы на нашу заведующую - вот это красавица. - Да-а-а? - вырвалось у сластолюбца. - Она как раз у себя в кабинете. Майор приоткрыл дверь кабинета и увидел пожилую даму неприглядной внешности, Юлию он нагнал уже в коридоре. - Зачем вы меня обманули?! - Но и вы обманули… - Как так? - Если бы я и в самом деле нравилась вам, разве бы вы кинулись смотреть на другую… - Оплошал, оплошал… Бес попутал… Прошу прощения… Чтобы загладить свою вину, позвольте пригласить вас… Давайте вместе поужинаем на "Поплавке". - А как же супруга? - Так её же нет в городе. - А что как увидят вас в ресторане с девушкой? - Ну, тогда может ко мне… Затемнение.

 

Мария Николаевна в универсаме ставила в сумку коляски бутылки вина и фруктовых напитков, разглядывала цены, прикидывала, подсчитывала.

 

Митя на кухне приготовился выполнять материнское поручение. Для начала поддернул рукава пижамы, нагнулся к молочному бидону, рукава вновь, словно подшучивая над незадачливым поваром, свесились. (Игра с опускающимися рукавами повторяется несколько раз.) Выведенный из себя Митя пригрозил рукаву-проказнику скалкой. И тотчас оба рукава подскочили выше локтей. Дмитрий вылил молоко из бидона в кастрюлю и поставил её на огонь. Ухватил двумя руками четыре яйца, но, передумав, положил обратно в тарелку и принялся чистить яблоки. В этот момент на кухню вошла соседка Екатерина Васильевна вместе с детской коляской. - Дмитрий Константинович, позвольте оставить у вас ребеночка… Не надолго, только на полчасика… Меня вызвали на переговорный пункт. Отец, наверно, звонит… Мои все в разгоне. Сунулась к вашей бабушке - она спит… Будить постеснялась. Кроме вас, дорогой, просить некого… - Да, да, пожалуйста, оставляйте… Как-никак я у вас в долгу. - Большое спасибо… Она тихая, - уверила его соседка уже в дверях, - не побеспокоит. Многолюдная улица. Среди прохожих Мария Николаевна натужно тянула разбухшую от покупок тележку. В другой руке несла две тяжёлых сумки. Митя меланхолично счищал кожуру с очередного яблока. И вдруг заметил - из квашни вывалилось перестоявшее тесто. Он растерянно засуетился - что предпринять? Не придумав ничего лучшего, стал горстями зачерпывать липкую массу и кидать в квашню. Схватил деревянную ложку и, как было велено, размешал тесто. В следующую секунду он обнаружил/ что ложка прилипла к ладони. Потряс рукой -не отстает. Оторвал другой рукой, однако ложка прочно прилипла и к ней… И тут увидел - убегает молоко. Кинулся гасить огонь, но как это сделать, если к твоей руке железно приклеилась ложка… Повернул кран газовой плиты зубами в нелепой позе. В дверях позвонили. Кроме него открыть дверь некому. Пришлось идти. Открыл дверь, спрятав руки за спину. - Телеграмма Настиной, - сказал почтальон, - распишитесь. Хорошо сказать "распишитесь", но как это сделаешь такими руками… Пауза затянулась. - Расписывайтесь! - требовательно повторил почтальон. - У меня еще семь адресов. Выражение лица почтальона, наблюдавшего, как молодой человек и так и этак пытался поставить свою подпись, иначе как обалделым не назвать. Дмитрий снова на кухне. Желая наконец-то избавиться от злокозненной ложки, взмахнул изо всей силы рукой и неловко сшиб на пол тарелку, в которой находились яйца. Пока Митя тупо взирал на пол, в коляске во все горло заорал тихий ребенок… Час от часу не легче. Дмитрий устремился к коляске, чтобы успокоить малютку и - бац! - растянулся на скользком полу… Едва поднялся, как ноги разъехались вновь. И вновь недотёпа чебурахнулся на спину… Ну, до чего же скользко! Не пол, а каток, Митя быстро-быстро перебирал ногами, семеня на месте, лишь чудом удерживая равновесие. Все попытки приблизиться к орущему ребенку оканчивались каскадами, то есть падениями вверх ногами. В дверях показалась мать. Увидела распростертого на полу сыночка, ахнула и ринулась на выручку, но поскользнулась и сама упала. Недоставало теперь здесь только Екатерины Васильевны. И она не приминула возникнуть в дверном проёме. - Бо-о-оже мой! - ужаснулась она и бросилась помогать соседям, ползущим на четвереньках к выходу. Ну и, конечно, поскользнулась и, падая, сбила тех, кого спешила спасать. - Что за шум? - изумленно спросила, появившаяся у входа бабушка. Вы ожидаете, что и она поскользнется. Ошибаетесь. Она уверенно подошла к жертвам скользкого пола, помогла им подняться, и вывела в коридор.

 

Комната Митиной матери. Мария Николаевна гладила бельё. На диване сидела бабушка, читала газету. - Ума не приложу, что сделать,- чтобы мальчик перестал думать об этой дряни. - В материнском голосе звучала боль за сына. - Не ломай себе голову, - отозвалась бабушка. - Наш парень - однолюб. И в этом всё дело. - Ну,- уж не вертихвостку же брать себе в жёны… Митя - чистый, скромный и жена ему нужна скромная. А эта… - Ну, милка, до свадьбы еще далеко, как до морковкина заговенья… сколько ему осталось по контракту? - Год и шесть месяцев. - О-о-о, за это время, глядишь, она и подцепит какого-нибудь, с крупным счётом в банке… - Дай-то бог… На эту девку мужики, как мухи на мясо… Тс-с-с. Митя… А завтра в двенадцать иду на похороны, - произнесла Мария Николаева другим тоном. В комнату вошёл Митя. Он обмыт, приодет-приобут, чисто выбрит. На пальце у него висел галстук. Врождённая деликатность не позволяла ему перебивать говорящих. - А на чьи похороны? Кто скончался? - поинтересовалась бабушка. - Анюта… Царство ей небесное… У нее обнаружили рак легких. - О, матерь божья, твоя лучшая подруга… Когда же? - В понедельник… А ты пойдешь, мама? Ты же любила Анюту. - Что ты, что ты, я и на свои-то похороны не пойду… Бабушкина шутка развеселила Дмитрия. Улыбаясь, он приподнял галстук на пальце и попросил: - Ма, завяжи - А кто тебе станет завязывать галстук, когда не будет матери?.. - Ну что ты несёшь! - Дмитрий нежно обнял мать и запел дурашливо: "Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет мама…" - Но всё-таки, кто будет обхаживать тебя без меня? - Жена, - пришла на выручку бабушка. - А если не будет жены? - Любовница, - продолжила игру бабушка. - А уйдет любовница? - Тогда, - сказала озорноватым голосом бабушка, - про него будут снимать телепередачу "Герой без галстука".

 

Дом соседей. Здесь родилась и выросла Юля. На подоконнике распахнутого окна расположились четыре фокстерьера, похожих друг на друга, как четыре коробки собачьего корма "Педигри". Когда Митя поравнялся с ними, все четверо, как один, приветствовали его поднятой лапой. Приветливые псы, повернув головы, проводили взглядом Митю до дверей. (Компьютерная графика). - Екатерина Васильевна, - обратился он к хозяйке дома, - хочу попросить адрес… Ну, в общем… где работает Юлия Казимировна? - Ради бога, - отозвалась она, отойдя от детской коляски. - Черниговская улица дом… дом шесть. Найдёте? - А как же. Мы с Юлей там заканчивали школу. - Вон оно что. - Повидаться бы с Казимиром Станиславовичем. - А он там, на участке, ну, на огороде. Митя шел по дорожке соседского огорода. За его спиной мы видим странную картину: впритык к грядке расстелена ковровая дорожка. На ней, лежа на боку. Казимир Станиславович в белых перчатках пропалывал пинцетом клубнику. - А-а-а, дорогой мой, - радостно приветствовал он своего воспитанника, - давненько, давненько… Присаживайся, милок, ну, как там у вас на станции? Давай, зимовщик, рассказывай, да поподробнее… В этот момент они увидели: к дому подкатил военный джип. Из машины вышел человек в военной форме и направился было к дому, но Казимир Станиславович громко окликнул прибывшего: - Володя! Володя! Я тут. Греби сюда. Теперь мы видим, что это - подполковник артиллерийской службы. Он прижимал к груди тугой пакет, из которого выглядывала серебристая головка шампанского. - Выпал свободный день, - сказал подполковник, присев на корточки. - Дай, думаю, проведую приятеля, не виделись, почитай, с полгода. - Помоги, Дмитрий подняться. Знакомься, Володя, мой ученик. Самый талантливый! - сказал Казимир Станиславович, глядя на парня любящими глазами. - Это я надоумил пацана избрать мою профессию. - Профессию инженера-метеоролога, - деликатно ввернул Митя. - У него, видишь ли, с моей Юлькой марьяж… шуры-муры. Как отмахает контракт, сразу же сыграем свадебку… Они, понимаешь, вот с таких лет росли вместе… Издалека послышались звуки марша - играл духовой оркестр. Там, где кончалась Садовая улица, на взгорье располагались казармы воинской части. …И привидилось Дмитрию его детство. Ночной сад, освещённый круглой луной. Деревья, увешанные яблоками. Он - шестилетний, - сидя на ветке, рвёт яблоки и запихивает за пазуху. Неподалёку в свете луны, пятилетяя Юля трясла дерево, подбирала яблоки, наполняя платок, связанный концами. Возле её ног лежал узел уже укомплектованный чужим добром. В отдалении послышался собачий лай. Шустрая Юлька скомандовала: "Бежим! Айда!.. Живей, живей!" Сунула в руки сообщнику узел с яблоками и ловко перелезла через забор. - Давай! Давай! - поторапливала предводительница. Собачий лай совсем уже близко. Девчонка пустилась наутёк. Пробежав несколько шагов, обернулась и увидела, что Димка повис на заострённой доске забора, зацепившись рубахой, беспомощно сучил ногами. А за его спиной неиствовали собаки, слышались грозные голоса людей… Маленькая Юлька досадливо всплеснула ручонками, и скрылась в темноте… За кадром раздался голос Казимира Станиславовича: - Ну, айда в дом. Посидим, хлебнём, потолкуем.

 

Детский сад на Черниговской шесть. Это - типовое одноэтажное здание, окружённое забором. К входу вела асфальтовая дорожка, по ней шагал Дмитрий. В просторной приёмной комнате со шкафчиками в этот момент никого не было. Митя стоял у дверей, соображая - что предпринять? Из длинного коридора выехала на трехколёсном велосипеде девочка лет пяти. Кружа по комнате, спросила бойко: - А вы чей папа? - Я? Чей же я папа? А-а-а, вспомнил - я ничей… Я пришёл к Юлии Казимировне. Знаете, сударыня, её? - Юль Казимирна ушла гулять со своей группой. - А куда? Девочка пожала плечами. - Позвольте спросить, а как вас зовут, синьорина? - Света. - Светлана… Красивое имя. А где вы теперь работаете? - В детском садике. - Ну и как, нравится вам здесь? - Не. Митя наигранно вытаращил глаза. - Это почему же, позвольте спросить? - Спать, блин, заставляют… Гулять за ручку. На фик сдалось! Вошла заведующая и вопрошающе-строго уставилась на незнакомца. - Прошу извинить, не подскажите ли, куда пошла Юлия Казимировна? - Обычно она гуляет где-нибудь на улице. - Благодарю, - сказал Митя и повернулся к двери.

 

Дмитрий шёл главной улицей, всё время глядя по сторонам, в надежде встретить Юлию. В этот солнечный день на деревьях весело щебетали птицы. Из уличного репродуктора лилась плясовая мелодия. И в такт ей порожняя пятитонка подскакивала на ухабах, словно выражая ту же радость, что царила в Митиной душе. По тротуару густо шли люди. И почти у каждого в руках пластмассовая сумка - белая, чёрная, синяя, красная, жёлтая и на всех сумках фирменные надписи. Чтобы привлечь внимание зрителей к этому массовому характерному для XXI века явлению, камера должна опуститься ниже и фиксировать лишь поток сумок. Недавно прошёл дождь, на мостовой полно луж. Дмитрию встретилась улица, пересекавшая главную. Он подошёл к палатке, которая расположилась на углу. В палатке продавали фрукты. Женщина преклонных лет сгружала с тележки тяжёлые коробки. Митя вежливо отстранил старушку, и сам разгрузил тележку… Рядом распахнулось окно, на улицу вырвались звуки рок-н-ролла. О чем спрашивал Митя продавщицу, мы не слышали, но по жестам, какими он показывал старухе рост детей, мы поняли: он спросил - не проходила ли здесь девушка с группой ребятишек? Продавщица покачала головой. Теперь мы видим Дмитрия шагающим по узкой поперечной улочке. На ней мало прохожих, редко проезжали машины. По мостовой бродили козы и несколько куриц. Горланили мальчишки, увлеченные игрой, катались на роликовых коньках, лакомясь эскимо, две подружки. По кромке тротуара мимо Мити неторопливо проехала велосипедистка. И вдруг затормозила, обернулась, проверила - не ошиблась ли? Нет, не ошиблась. Это был и в самам деле её соученик. - Димка, дорогой! Тысячу лет… - Здравствуй, Зоя! - поздоровался он с обаятельной толстушкой-однолеткой. - Юлька говорила будто ты ошиваешься где-то за Полярным кругом. Наших мало осталось в городе… А ты знаешь, та-а-ак возмужал, футы-нуты… Скажи, а я не изменилась? - Несколько, даже похорошела… - Я так рада, Димулик, что встретила тебя, так рада… - И я рад… Ну… бывай! Тороплюсь. Зоя удержала его, ухватив за рукав. - Как не стыдно!.. Сто лет не виделись, а ты сматываешь удочки. Сперва изволь рассказать, как поживаешь? - Да… в общем… - А я, знаешь, решила заняться бизнесом,- Зоя теснила беднягу бюстом и припёрла к стволу дерева. - Открою агентство - "Купля-продажа недвижимости. Срочный обмен-размен квартир и комнат. Полная гарантия". Уже и "крышу" нашла, - сообщила доверительным шёпотом. - Осталось получить лицензию. Дмитрий слушал её вполуха, его занимал лишь поиск любимой. - Подбираю сотрудников, - продолжала увлечённо толстушка, теребя свою жертву за пуговицы, за лацканы, за рукава. Мы с тобой, Димулик, до десятого класса вместе дотопали. Знаем друг друга, как облупленных… Ну что тебе мотаться по всяким ^арктикам", иди ко мне начальником охраны. А? - Но у меня же своя работа… И пойми, Зоечка, я очень тороплюсь. Рад был повидаться… Всего тебе доброго! Пока? Увы, не на ту, бедняга, напал: Зоя вновь удержала соученика. - Так я тебя и отпустила!.. Знаешь что, пошли, Димчик, ко мне. Там спокойно договоримся. Угощу французским коньячком… Я, знаешь ли, полгода как развелась… Теперь совсем одна в трёх комнатах. Пойдем, пойдем, оттянемся по полной программе… Дмитрий страдальчески воздел глаза к небу. Горестно вздохнул. - С превеликим бы удовольствием, только в другой раз, а теперь, - Митя полоснул ребром ладони по своему горлу, - во как надо бежать! И вновь Зоя вцепилась в Митин рукав. - Ну, куда ты, миленький, торопишься. Ведь нам отпущена всего одна жизнь… Срывай цветы, пока цветут… Пошли, Димулик, прикольно посидим. Не пожалеешь… - Её масленные глаза похотливо сверкали. - Будем целоваться… Все говорят: ты… ну, в смысле я, ты такая соблазнительная… Неужели я тебя не привлекаю? - Привлекаешь, Зоя, - ответил он с рассеянной вежливостью. - Но мне срочно нужно… - Ну, что за человек! - Зоин голос задрожал. Она всплакнула. - Мужчины такие жестокие… Ни капли сочувствия…

 

Тем временем за Дмитрием велось скрытное наблюдение из стоявшего неподалеку автофургона с надписью "Хлеб". Внутри фургона два сотрудника уголовного розыска - сыщик и фотограф — глядели на Митю в специальные глазки. Ещё в один глазок был направлен длиннофокусный объектив фотоаппарата. - Гад буду, если это не он, - сказал сыщик, сличая фоторобот и натуру. - Факт - он. Его маньякская рожа, - согласился фотограф. - Будем брать? - "Брать"… А где улики! Да ты щёлкай, щёлкай, а премиальные от нас не убегут. Затемнение.

 

Меж тем Зоя продолжала плаксиво: - Ой, господи, жизнь наступила - кошмар! То какой-то дефолт, то новое повышение цен, то молодые бритоголовые националисты зверствуют, то этот спид… - На Зоино лицо набежала тучка. Она резко повернула голову, испытующе поглядела в Митины глаза. - А у вас там женщины есть? - Нет. На нашей станции нету. - А в округе женщины? Ну, эти… как их?.. Чукчи? - Никого нет. Только пингвины… Ну, Зоинька, будь здорова! Побежал! - Постой! - удержала она его за рукав. - А ты про маньяка слыхал? - Слыхал, Ну, пока… - Нет! - вцепилась она в Митин рукав. - Послушай, что я тебе скажу.

 

Тем временем Юлия вела свой выводок по дальнему тихому переулку. Дети растянулись цепочкой, держась ручонками за верёвку, один конец которой держала воспитательница, а другой - замыкающие: братья-близнецы.

 

- …И говорят этот негодяй, - продолжала Зоя «страшным» голосом, - заманивает в лес, перерезает горло и пьет кровь… Представляешь, пьет нашу женскую, нежную кровь… Ублюдок несчастный! Так бы и задушила вот этими руками! - Э, Зоя, гляди, мальчишки упёрли твой велик… Зоя испуганно обернулась, а Митя и был таков.

 

Внутри автофургона сыщик отодвинул шторку окошка в кабину и приказал водителю: - За ним! Водитель включил газ. И вновь Дмитрий шагал по главной улице. Вот он поравнялся с автобусной остановкой. Вероятно, решил продолжить поиски любимой на машине. На его счастье к стоянке подъехал ветеран местного автотранспорта. Люди хлынули в раскрытые дверцы… Однако перед Митей дверцы со скрежетом захлопнулись. Дмитрий огорченно попятился, и в этот момент дверцы вновь открылись. Митя спохватился и ринулся к входу, но, увы, дверцы опять, громко лязгнув, затворились перед самым его носом… Дмитрию захотелось пить. Он подошел к автомату с газированной водой. В соседней секции женщина ополоснула стакан и выплеснула воду через плечо… Мите в лицо, даже не заметив этого.

 

Тем временем в одной из квартир пятиэтажки вблизи остановки, разыгрывалась настоящая драма: молоденькая девушка, заливаясь слезами, нервно сдергивала с вешалки свою одежду и кидала в большой чемодан. Подле стоял парень могучего телосложения и грубо укорял жену в неверности: - …И опять завралась: сказала "была у сестры", я звонил - твоим духом там и не пахло! - Пойми, я была у Зины, у двоюродной сестры… - Ты ветренная девка! Заглядываешься на каждого… Всем раздаёшь свои мерзкие улыбочки! - гневно выкрикнул он. - Ты всёпридумал… Я чиста перед тобой… Мне… - Заткнись! Я всё знаю. У тебя кто-то есть. Есть мужик на стороне. Но учти. Вероника, учти, я тебя всё равно застукую с ним!.. - Всё! Больше не могу!.. - Ты измучил меня своей дикой ревностью. На той неделе приревновал к Алёшке - к своему же родному брату, теперь - к своему тренеру… С меня хватит! - Она заперла чемодан и поволокла по коридору… Дверь третьего подъезда открылась и из неё вышла та самая девушка, таща из последних сил, свой чемоданище. С автобусной остановки её увидел Дмитрий. По натуре, человек отзывчивый, он торопливо подошел к ней. - Позвольте, я помогу… Донесу до автобуса… Кстати, вот он уже и подходит… Девушка вытерла платком глаза, благодарно улыбнулась. Когда из дверей автобуса вышли пассажиры и началась посадка, Дмитрий поставил чемодан на ступеньку автобуса и стал подсаживать девушку. В этот миг чья-то сильная рука сдёрнула со ступеньки чемодан, а другая рука ухватила за шиворот вновь без вины виноватого. Автобус отъехал. Всклокоченный верзила тряс за грудки онемевшего от страха Митю. - И вот с этим шмендриком ты, тварь, хочешь слинять! - Ревнивец притянул к себе беднягу, и презрительно скривясь, выдохнул: - И вот на этого слизняка, на этого жалкого хлюпика ты, падло, вздумала променять меня! Да я его сейчас по стенке размажу! Я выдерну ему руки и ноги! - взбешённый атлет, держа Митю за грудки, мотал его из стороны в сторону. - Сейчас тело этого слюнтяя милиция обведёт на земле белой краской… Вокруг собрались зеваки. Девушка тоже вцепилась в Митю. Супруги яростными рывками вырывали друг у друга обмякшего метеоролога. Наконец девушке удалось вырватъ парня из рук озверевшего мужа. - Оставь, идиот, человека в покое! Я вижу его в первый раз. А вы, несчастный, убирайтесь отсюда скорее! - Она втолкнула Диму в подошедший автобус. Двери захлопнулись. Автобус отъехал.

 

Главная городская площадь. К остановке подъехал тот самый автобус. Из дверей вышло несколько пассажиров, в их числе и наш герой. Дмитрий озирался на знакомую с детства площадь. В центре, как и прежде, высился памятник Ленину. Слева велись земляные работы. Тут же стояла "бытовка" на колесах. Перед частью котлована - ограждение. Справа - ряд ярко окрашенных вагончиков с броской надписью "ЦИРК". Униформисты поднимали брезентовый шатер шапито. Возле сновал работяга колесный трактор. За Митиной спиной, женский голос произнёс: - О-о-о! Цирк-шапито приехал! Юный паренёк сказал приятельнице: - В субботу открытие. Пойдешь? Я уже и билеты купил… У Мити утомленный вид. Он бесцельно брёл в сторону памятника, на фоне которого фотографировалась семья сельских жителей: мамаша, старик, видимо, её отец, и трое детишек. Женщина обратилась к Мите с просьбой сфотографировать их всех вместе. Приложив "Лейку" к глазам, Дмитрий пятился, стараясь, чтобы в кадр попало все семейство. У нашего малого постоянно конфликтные отношения с вещами. На этот раз его подвело бревно, встретившееся на пути: фотограф споткнулся и полетел вверх тормашками в котлован… Хозяйка фотоаппарата смущенно отряхивала Митю, кое-как выбравшегося из ямы. Ну вот, кажется теперь все в порядке. Можно продолжить поиски любимой! И надо же было случиться такому - грузовик, пересекавший в тот момент площадь, въехал в лужу и окатил водой вечного неудачника. Теперь придется возвращаться домой.

 

Тем временем Юлия уже воротилась в детский сад. Она распахнула входную дверь и, придерживая её, впускала внутрь своих оживлённо галдящих питомцев.

 

По улице ехал "Москвич". За рулем Митин дядя - Анатолий Николаевич. На вид ему лет сорок. У него моложавое, интеллигентное лицо. Он хорошо воспитан и сдержан. Рядом - его жена Варвара. Она помоложе супруга. И ростом выше при внушительной фигуре. Родилась в деревне - из "лимиты". Носит чёрные очки. У Варвары цветущий вид и вздорный характер. Супруги доругивались. - …Знает ведь, что не люблю бывать у них, - попрекала она мужа, - нет, вытянул. Не может, чтобы не испортить настроение. - Помолчи, Варя, пожалуйста. - А не надо было тянуть меня сюда! Еду, как на каторгу… выслушивать морали от твоей сестрички… Ненавижу! - Варя, не делай мне головную боль. - Я вся так и киплю! У меня просто нет слов… - "Нет слов", вот и слава богу. - Тем более знаешь, что и они меня не переносят… Привык, болван, все делать кое-как! - Единственное, что я сделал кое-как, так это женился на тебе. "Москвич" остановился возле отчего дома. Сквозь стекло Анатолий увидел сбегавших с крыльца сестру, племянника, который помогал бабушке сойти вниз. Дядя Толя вышел из машины. В руках у него большой пакет от "Макдональдса" - Здравствуйте, дорогие! Дими-и-итриус! - обнял он любимого племяника. - Совсем взрослым стал. Мужик, да и только. - Мальчик мой, - целовала сына мать. - Ты так редко навещаешь старенькую маман… - Дела, мама, дела… А я, между прочим, выполнил твою просьбу, - Анатолий вытащил из машины старинной работы тумбочку - произведение искусства. - Для твоих фиалок… А это вот морс, настоящий, клюквенный. Варвара сварила… - Он поставил на тумбочку трехлитровую банку с морсом. - В жару очень хорошо… Анатолий сунул голову в машину: - Вылезай, очковая змея! - Не заводи меня, дурак! - огрызнулась та, не наезжай!.. На супруге дяди Толи белая блузка и белая юбка. Митя кинулся услужить родственнице - с шиком распахнул перед нею калитку и неловко задел тумбочку… На Варваре заалело огромное пятно. Семья всполошилась, послышались охи, ахи… Больше всех смущён Дмитрий. В полном замешательстве попытался было стереть рукавом свой позор. Простодушный, он уже занес руку над грудью дядиной жены да во время спохватился… Брат и сестра понимающе переглянулись. Мария, подавив усмешку, взяла невестку под руку и повела в дом переодеваться.

 

Небо уже по-вечернему лиловело. Застолье семья Настиных устраивала в беседке на своем участке. Беседку построил ещё дед Мити, большой искусник. Опутанная зеленью беседка и в самом деле имела привлекательный вид. По серёдке располагался большой круглый стол. У входа - слева и справа - свешивались на цепочках плошки с цветами. Мария Николаевна, застелив стол скатертью, поспешила в дом за посудой. Её чуть не сбил с ног Митя - он принес пять стульев. Мать и сын обменялись тёплой улабкой. Дмитрий выгрузил свою ношу у входа и стал подносить один за другим, стулья, устанавливая их вокруг стола: первый, второй, третий, четвёртый… Погружённый в задумчивость, он вдруг спохватился и начал искать что-то у себя во всех карманах. Неожиданно взгляд его упал на пятый стул, стоявший у входа. "Фу ты, черт, да вот же он"… Направляясь за новой порцией стульев, Митя остановился, глядя на дом, где живёт его возлюбленная, долгим и таким грустным-грустным взглядом. И вдруг - бывают же на свете чудеса - увидел Юлю: она проворно сбежала с крыльца на звонких каблучках и бросилась любимому на шею, и повисла, болтая ногами, согнутыми в коленях, и заливалась счастливым смехом… Звучала лирическая музыка. Митя в каком-то бреду ангельски улыбался. - Ты что, сынок? - Мать потеребила сомнамбулу. На руке у неё висела корзина, полная посуды: - Пошевеливайся! Уже седьмой час. Дмитрий очнулся побежал за стульями, а Мария Николаевна расставляла на круглом столе тарелки.

 

На дворе уже ночь. Беседка освещена свечами. Застолье в самом разгаре. Из-за громкой музыки мы не слышим голосов. Бабушка и Екатерина Васильевна уже "отвалились". Они лакомились бананами, сидя на одной из двух полукруглых скамей, которые примыкали слева и справа к колонам беседки. Камера панорамировала и остановилась на Казимире Станиславовиче. Сосед уже подшафе. Он поднялся с бокалом в руке. - Милейшая Анна Сергеевна, за ваше драгоценное здоровье! - За моё драгоценное уже пили… - И ещё будем… Ваше, мадам, здоровье! - Своё бы поберегли… - ответила насмешливо Митина бабушка. Каэимир Станиславович собрался сесть на место, да вдруг что-то вспомнил, хлопнул себя по лбу: - Ну, надо же, забыл. Как о смерти забыл. - О чём? - лениво спросил Анатолий. - Да ведь я же, понимаешь, специально нарвал свежей клубники… Сейчас мы её, голубушку, доставим… - сказал он, выходя из беседки. Мария указала глазами брату, на свою пустую рюмку. - Немногова-то ли! - негромко укорил он сестру и налил ей. Мария указала глазами и на рюмку сына. Захмелевшая, она подложила кровиночке в тарелку ещё кусок яблочного пирога, хотя там лежали два других нетронутых. Митя глядел на всех отсутствующими глазами. Он не способен ничего воспринимать, он сосредоточен на своём. Он думал о Юлии. До крайности огорченный, что её так долго нет, он решительно поднялся, протиснулся между спинами гостей и у входа столнулся с Казимиром Станиславовичем, который нес тарелку полную клубники. От Митиного напора тот неловко плюхнулся на скамью, забыв на ней тарелку. В сенях соседского дома Митю встретил десятилетний брат Юлии, тоже Митя. - Нет, дядя Дима, еще не пришла… Я же говорил: придёт, сразу же прибегу. Митя возвращался в беседку в расстроенных чувствах. У входа он налетел лбом на висячую плошку с цветами. Перед его взором беседка закружилась в красном тумане…

 

Тем временем расхристанная Юлия целовалась в милицейской машине со знакомым нам майором.

 

Снова беседка. Застолье подходило к завершению. Анатолий Николаевич, настроенный мечтательно, наигрывал на гитаре. Казимир Станиславович о чем-то рассказывал Варваре, чувственно поглядывая на фигуристую бабёнку. И он явно симпатичен Варваре. Она вся млела и таяла от немого восторга. Екатерина Васильевна бросала на них ревнивые взгляды. Раза два она уже приподнималась, чтобы пресечь амурные шашни, но сдерживалась. Митя поднялся, чтобы снова сходить проверить - не пришла ли ненаглядная. Мать властным жестом усадила его на место. - Не теряй, Дмитрий, мужского достоинства. Спустя какое-то время, увидев, что мать отвлеклась, Митя выскочил из беседки. На крыльце дома соседей возлежали четыре фокстерьера. Когда Митя прилизился все четверо синхронно завиляли хвостиками. Митя спросил у дружелюбных собачек - "Не пришла?" Все пёсики, как один, помотали головой - нет, приятель, не пришла. Возвращался Дмитрий в беседку с убитым видом, и чуть было вновь не налетел на плошку с цветами, да вовремя увидел опасность, опасливо обошел её и стукнулся о вторую плошку. Терпимость Екатерины Васильевны иссякла, исполненная решимости, она увела супруга домой. За соседями потянулась и бабушка. Мария и Анатолий собрали посуду и остатки трапезы и унесли в дом. Митя грустил. Раздосадованная тем, что лирическое начало было грубо прервано, осоловелая от вина Варвара нервно поднялась и вновь села. Её распирало негодование, которое разрядилось сердитым ударом кулака по столу да так, что подскочили рюмки. В порыве яростной вспышки баба-гренадёр схватила за плечи Митю, подняла и стала выкрикивать ему в лицо: - Этот несчастный ваш дядя - жалкий импотент, лентяй и хамло! Ух, как он меня раздражает! Видеть его не могу! - Позвольте, я-то тут при чем? - робко оправдывался наш симпатичный нескладёха. Варвара заткнула ему рот, энергично мотанув и отшвырнув. Ещё не придя в себя от напора разъярённой мегеры, Митя налил бокал "Фанты" и только было поднёс к губам, как обезумевшая родственница ухватила его за пясть. - Да если хотите знать, - орала она, - я нравлюсь мужчинам! Понимаете! - трясла она Митину руку. Жидкость плескалась парню в лицо, он переложил бокал в другую руку. – Понимаешь, нравлюсь! Стоит мне только чуть прифуфыритъся, как все мужики наповал. Экран гротесково проиллюстрировал этот посыл. Расфранчённая, безвкусно завитая Варвара шла по улице, а встречные мужчины, завидев её, плашмя, с гулким грохотом валились на землю. Вот при взгляде на неё упал на перекрёстке милиционер-регулировщик, вот упал генерал, нагруженный свёртками, вот упали сразу двое - один влево, другой вправо. Вот вышел из "Мерседеса" в национальной одежде миллионер из Кувейта, он встретился взглядом с Варварой - глаза "азиата" полезли на лоб, он рухнул навзничь. Красавица томно взглянула на автомобиль, и тот свалился на бок, дрыгнув колёсами, как лошадь ногами в предсмертной судороге. В беседку вернулись Анатолий и Мария с подносом в руках. - Официально заявляю, я с вашим пьяным братцем в машине не поеду! Так и знайте! - категорическим тоном выпалила Варвара и уселась на полукруглую скамью, точнее - на клубнику. Мария не смогла удержаться от смеха, она отвернулась, фыркнула и зажала рот ладошкой. Анатолий улыбался во весь рот. И в этот момент на него поглядела грозная жена. Анатолий вмиг смахнул с лица улыбку, принял серьёзный вид.

 

Прихожая в бабушкином доме. Перед трюмо в странной позе Варвара. Она пыталась разглядеть пятно, оттягивая пальцами юбку, резко вывернув зад. Трюмо висело высоко, чтобы видеть себя, ей приходилось вставать на цыпочки, даже подпрыгивать, но едва кто-либо проходил мимо, Варвара-лимита быстро принимала беззаботный вид. Через раскрытую дверь мы видим - Анатолий стелил постель на диване. Мария принесла раскладушку и спальные принадлежности. Дмитрий у себя в мансарде. Он уже в пижаме, нежно глядел на снимок хохочущей Юлии.

 

Комната бабушки. Она в своей качалке, сын рядом на стуле. - …А как же в таком случае твоя гитара? - Гитара… Что гитара, разве гитара прокормит… Попробовал заняться на своей машине частным извозом - тоже жалкие крохи… Разозлился и взял в банке кредит под свою квартиру… - Это ты мне уже говорил. А на что потратил-то? - Магазин открыл. Небольшой такой… Магазин хозяйственных товаров. - Никогда в нашем роду не было коммерсантов… Ну и как доходы? - Доходы! - иронично хмыкнул Анатолий. - Доходы, мама, капают, а вот расходы рекой льются… Трудно… Налоги - Анатолий взял двумя пальцами себя за горло. Поборы. Он повторил тот же жест. - Говорить об этом ему трудно. - Вымогатели проклятые! - чертыхнулся он, нервно вышагивая по комнате. - Один майор чего стоит! Вот-вот разорит, - продолжал он. - Погоди, это какой же майор? Уж не Волконенко ли? - Он самый. Чтоб ему на том свете… Ты что же, знаешь его? - И мать его хорошо знала. Вместе в обкоме партии работали… - Придрался к чему-то. Пригрозил, что закроет магазин. Ну… На лапу хотел… Я говорю: денег нет, бери, что понравится из товара… Так этот гад набил сумку до отказа и гуд бай… А неделю спустя повторил манёвр. Мать глядела на сына с глубоким сочувствием. По-стариковски мудрая она сказала печально: - Да, этого на божий свет принес не аист в клюве, а коршун в когтях. В комнату вошла Варвара. На ней халат Марии. - Можно?.. Не помешала? - О, явилась, не запылилась, - усмехнулся Анатолий. - Ну вот, теперь забыла, зачем пришла. - Напомню: пришла поорать. - Не выступай! - угрожающе процедила она сквозь зубы. - Вот что, Анна Сергеевна, пожалуюсь вам. Цельные дни верчусь, как белка в колеснице, а ваш сын и в грош не ставит меня… Зла на него не хватает. - Это у тебя-то не хватает… Зачем прибедняться. - Повлияйте хоть вы на него… Из-за чего скандалы? Девочке уже девятнадцать исполнилось. Больше не обязан платить алименты. Так ведь нет же! Посылает и посылает. - Милая моя, - сказала мать Анатолия с хитринкой, блеснувшей в глазах. - Это уж как говорится: любишь кататься, люби и саночки возить. Разговор прервал звонок в дверях. Никто не шевельнулся. Позвонили снова. Дверь открыла Мария Николаевна. Вошла Екатерина Васильевна. - Беда свалилась: лампочки перегорели, а заменить некому. Казя лыка не вяжет. Митя - ребёнок, Юльки как всегда дома нет. Я - не могу. Одна надежда на Дмитрия Константиновича. Хочу попросить о любезности.

 

Екатерина светила фонариком входившему в дом Дмитрию. Он явился в пижаме. По стенам метались тени. - Спасибо, миленький, что пришли. Вот… - направила она луч на абажур. Потолки в их доме были высокие, со стула не достать. Хозяйка принесла дополнительно табуреточку. Стоя на этой шаткой пирамиде, Дмитрий заменил лампочку. Свет залил комнату. Женщина рассыпалась в благодарностях. И вдруг Дмитрий увидел со своего возвышения Юлию. На этот раз не воображаемую, а подлинную. От неожиданности и от сильнейшего волнения, он так качнулся на этом неустойчивом пьедестале, что лишь чудом не грохнулся вниз. - Ди-и-имка! Как я рада! - Ю-юля! Юлечка! - Слезай! Слезай скорей! Так хочется обнять тебя! Да слезай же! Дмитрий чувствовал себя в неглиже и в этой дурацкой позе крайне неловко. - Что ж так поздно? Я ждал тебя… - Да… С подружкой заболталась… Давай помогу слезть… Едва Юлия раскинула руки, чтобы обнять сердечного дружка, как в дверях вырос её заспанный отец. - Юлька, марш спать! На работу к восьми… Завтра наговоритесь. Ненаглядная игриво подмигнула парню, послала воздушный поцелуй и удалилась. На Митином лице выражение отчаянья. - Славный ты малый, дорогой Митяй, - сказал Казимир Станиславович, обняв соседа, - да только… вот только, прости, господи, наивный пентюх. Раннее утро. Дмитрий сидел на крыльце своего дома, уставясь на двери соседей. В руках у него сверток, до его слуха донеслись густые, раскатистые звуки колоколов. Взгляд Дмитрия направлен вдаль. Там, за крышами домов виднелись купола и кресты действующей церкви. - Позвольте спросить, по какому случаю колокольный звон? - поинтересовался он у проходившей мимо старушки. - Праздник нынче: Успение Пресвятой Благородицы. - Спасибо! По улице прошли школьники - за плечами разноцветные ранцы. Проехал грузовик. Рота солдат возвращалась в казармы. Наконец-то появилась она. Достала из "заначки" сигареты, закурила и направилась к колонке с двумя вёдрами. Митю она не видела. Наполнила вёдра. И тут, как из-под земли возник он. От неожиданности из рук Юлии с грохотом выпало ведро. - Фу! Чёрт противный! Напугал… - Ты что, куришь теперь? - Так… баловство. Митя подхватил вёдра. - А у меня для тебя подарочек скромный. - Опаздываю. Отдашь вечером… А что там? - Охотничья добыча, - сказал он, развёртывая свёрток. В руках у него связка белых песцов. - О-о-о, бог ты мой! - всплеснула руками Юля. - Какой шик! Дорогой мой! Золотой мой! - зацеловывала она Митю. - Ну, всё! Убери. Встретимся после работы. Убежала, убежала. Да, занеси вёдра в дом. Митя с чувством нежной преданности глядел ей вслед.

 

Садовая улица. Митя помогал дяде мыть машину. Он поливал её из шланга, Анатолий Николаевич орудовал щеткой. Племянник доверительно открыл душу дядюшке. Ни матери, ни бабушке он не смог бы сказать этого. - …И знаешь, так бы глядел и глядел на её милое личико… - Дмитрий глубоко вздохнул. - Она такая нежная, такая чистая-чистая… И понимает меня с полуслова. В мечтательном забытье он нечаянно направил струю в лицо дяде. - Ох, прости, бога ради, прости… - Ничего. Не бери в голову. До твоей свадьбы обсохну. - А знал бы ты, как там во льдах я тосковал по ней, ой-ой-ой… Анатолий отложил щетку и произнёс с отрешённо-задумчивым выражением лица, ни к кому не адресуясь… - Начало любви проследить легко… А вот как уходит любовь, этого не знает никто. - Вероятно, он искал ответ на свои мысли. - Да-а-а, братец, любовь покидает сердце незаметно, подобно летним денькам… Глядь, а на дворе уже осенняя слякоть… - Он спохватился. - Не обращай внимания на мои философствования… Это я так, между прочим… Так что ты хотел сказать? - Юля - моя судьба. Отбарабаню контракт и - в ЗАГС. Машина вымыта. Митя, сматывая шланг, ушёл на участок, а дядя Толя - в дом за вещами. В окна "Москвича" заглядывали мальчишки. Их трое. Двум лет по десяти, а третий малыш лет пяти. На них ястребом налетела Варвара с узлом в руках. - Кы-ыш! Ворьё несчастное! Отморозки поганые! А то вот как врежу сейчас! - рявкнула она голосом ведьмы, вернувшейся из отпуска. Старшие мальчишки убежали, а маленький споткнулся, упал, расплакался. Супруги уехали. - У, злая тётенька, - утешал Митя малыша, - обидела ребёнка… А ведь ты ничего плохого не делал. Верно? Вот и я говорю, верно. Мне, между прочим, тоже досталось от этой бабы-яги. Взор утешателя упал на палатку мороженщицы. - Ох, так мороженного хочется. А тебе? Мальчонка поколебался и затем покачал головой: - Не. - Тогда проводи меня… Я куплю себе. - Он взял кроху за руку и повел к палатке. Теперь мы видим Дмитрия и карапуза сидящими на крыльце. Они лакомились эскимо. - Однако же, какой ты лохматый, Олег… Ничего, ничего, сейчас наведём порядок. - В Митиных руках гребёнка. Он начесал мальцу волосы на лоб. Мастер оценивающе оглядывал чёлку, склоняя свою голову то влево, то вправо, словно художник, разглядывающий свою работу. - Нет, чёлка все-таки не то. Лучше боковой пробор. Митя по-настоящему увлечён своим делом. Боковой пробор тоже не устроил его. А может прямой, по серёдке? Нет, нет, уж этот-то совсем не к лицу клиенту. Снова начесал чёлку. Вот так превосходно. И тут визажист увидел, что за ним с интересом наблюдали зрители: те два убежавших пацана, Казимир Станиславович с крыльца своего дома, а за спиной - мать. Сконфуженный до крайней степени, Дмитрий поглядывал с идиотской улыбкой на свидетелей своего простодушного чудачества.

 

Мы видим Юлю и Митю в коротких, чередующихся фрагментах. Связывает эти пантомимические мини-сценки музыка, играющая смысловую роль. Музыка призвана создавать лирическую атмосферу сценок, сообщать им необходимую эмоциональную окраску. Вот они сидят на суку ветвистого дерева. Голова Юлии на Митином плече. Вот они в лодке. Дмитрий гребёт, Юлия уплетает виноград, время от времени вкладывая ягодины в рот сердечному дружку. Вот они на крыше сарая, лежат на подстилке, загорают. Между ними посерёдке трёхлетняя Юлина сестренка. Вот они идут по улице. В руках у Юли коробка с тортом. Парочка поравнялась с Дворцом бракосочетания. Из дверей вышли сияющие счастьем новобрачные в окружении свидетелей и гостей. Все весело рассажвались по машинам со свадебной символикой. Митя засмотрелся на процессию, словно мальчишка. Лицо расплылось в блаженной улыбке. Юля резко дёрнула его за рукав, повлекла прочь… На их пути цветочный киоск. Дмитрий купил милой букет. Бот они в магазине головных уборов. Юка примеряет шляпки: одну, другую, третью. Наконец выбрала. Шляпка нравится им обоим. Митя направился к кассе… …Митя расплачивался в кассе, но только теперь это уже другой магазин - ювелирный. Дмитрий подал чек продавцу, с которым, пока не было рядом Мити, во всю кокетничала вертихвостка. Фатоватый продавец, с похотливой ухмылочкой подал покупательнице футляр, предварительно раскрыв его и продемонстрировав, что вещь на месте. Уходя, Митина невеста украдкой поощрительно похлопала по руке красивого приказчика-хлыща.

 

В ночных сумерках ярко светилась неоновая вывеска "БАР-УЮТ". Бар оборудовав по западному образцу: стойка, за ней - барменша, дородная женщина в летах. На высоком круглом табурете у стойки восседала женщина лет сорока в сильном подпитии. Тихо звучала музыка. - …И не говори! - продолжала она разговор с барманшей. - Вчера, слыхать, сызнова нашли в лесу женское тело. - Что творится! Что творится! - вторила барменша. Взгляд пьяной женщины упал на столик, за которым сидела шумная компания - три парня и развязная девица… Затем хмельной взгляд переместился на столик в глубине зала. Там расположились Юкка и Дмитрий. Взор поклонницы Бахуса задержался на Митином лице, стал напряжённым. Брови насупились. Женщина торопливо вытащила из хозяйственной сумки газету, сличила фоторобот с внешностью молодого человека. Сказала что-то барманше. Теперь и та вперилась в подозрительного посетителя. Женщины перешёптывалились. Ни Митя, ни его подружка, этого не видели. Они были слишком поглощены друг другом. Выпивоха решительно двинулась к выходу нетвёрдым шагом и чуть не сшибла с ног слепого старика с собакой. - Шляются тут всякие! - сердито брякнула она. - Пардон, мадам, пардон, - лепетал пожилой господин интеллигентного вида. - Куда прётесь с собакой! - рявкнула барменша. - Ох, извините, извините, тысяча иэвенений… - Он легонько тронул собаку тростью. - Выйди, Пират. Собака вышла за дверь. - Мне нужны, любезнейшая, вафли. - Чево? - Вафли… К чаю… Ну, вроде печенья. - Ничего у нас нет на эту тему. Старик отвернулся, пырснул смешком и поспешил к выходу. В поле нашего зрения снова Митя и Юкка. - …А между прочим, Димуля, я не имею ни малейшего представления о твоей работе, - сказала Юка, лакомясь мороженным! - Расскажи! - потребовала она. - Что говорить… Работа как работа. - Не, не, не! Не увиливай! - выговорила она, зачерпнув ложечкой очередную порцию крем-брюле. - Хочу знать подробно. - Ну вот, значит, наша полярная станция, - начал Дмитрий нехотя, но постепенно увлекся рассказом, - находится на Земле Королевы Мод… Куда ни глянь - снег и торосы льда… Климат ужаснейший, суровый-пресуровый… Вообрази: температура минус восемьдесят градусов… Представляешь, да? - Чего-то я не врубаюсь, а твоя-то, твоя работа в чем заключается? - спросила она, облизывая смакующие чувственные губы. - Обалденное крем-брюле! Класс! Говори, говори… В этот момент компания молодых людей направилась к выходу. Проходя мимо Юкки, они прощально помахали своей приятельнице. - Пока, чуваки, всего! Чао!.. Давай, Димчик, о своей работе. - Ну вот, значит, восемь раз в сутки встаю на лыжи и шпарю на метеоплощадку… Юля завидущими глазами глядела на Митину вазочку с нетронутым мороженным. - Ты не хочешь, тогда я… А ты - валяй дальше. Нет, сперва скажи, какая зарплата у тебя? Тем временем барменша готовилась к закрытию бара: ставила стулья на столы, принесла ведро воды и швабру, собирала из-под столов порожние бутылки. И все время бросала подозрительные взгляды на парочку. - …И, знаешь, - продолжал Дмитрий, - самое неприятное там - полярные ночи… А самое страшное - полярные вьюги… У-у-у! Ни приведи господь… Когда-нибудь они сыграют со мной злую шутку… - Молодые люди, закрываемся. Я уж и так… Ступайте, ступайте! Дмитрия и Юлия вышли из бара в ночную темь.

 

Приёмная комната детского сада. Все дети уже в сборе. Из игровой комнаты доносились детские голоса, взвизгивания, смех. Уборщица протирала полы. Дмитрий расположился на низком детском сиденьице в ожидании, когда Юленька поведёт детей на прогулку. Распахнулась входная дверь. Вошел молодой мужчина лет тридцати. Статен, широкоплеч, хорош собой. С ним ребёнок лет четырех. Митя и убощица уставились на девочку - уж больно необычно одета: на ней костюм ковбоя. В глаза бросились лаковые сапожки на каблуках со шпорами. На широком поясе маленький "кольт" в кобуре… - Ух, ты! - восхищенно зацокал языком по-детски непосредственный Дима. - Вот это да-а-а! - Он присел перед девочкой на корточки. - Ну, здравствуйте, юный ковбой из Техасских прерий! - Здрасьте, - отозвалась девочка. - Как ваше имя? Девочка поглядела на отца, тот зажмурился, что означало - "Можно". - Таня. - А где же, бель Татиана, ваша мама? Ребёнок насупился, склонил голову. - У неё нет мамы, - ответил мужчина. - Погибла. Два года назад… Разбилась… Работала с партнёршей на ракете… - На вращающейся ракете… Под куполом, - ввернула девочка. Митя нежно прижал сиротку к груди. - Вы, наверно, хотите записать ребёночка к нам в садик, - сказала уборщица, - тогда вам вон туда, к заведующей. Спустя минут двацать Александр (так зовут циркового артиста) и Дмитрий вели оживленный разговор у входа в детский сад. Рядом стоял, прислоненный к стене мощный мотоцикл. Молодые люди понравились друг другу. - …А больше всего люблю читать. - Сказал Саша, застёгивая ремешок шлема. - Да-а-а, книги!.. - Митино лицо выражало наивное упоение. - Без книг, что за жизнь… - Не знаю как у тебя, а у меня на первом месте фантастика. - Представь, и у меня. Только я люблю не такую фантастику, где действуют волшебники, например, как у модного нынче Гарри Поттера… И не такую фантастику, где всякие там машины времени или мыслящие роботы. - Не скажи. Про мыслящих роботов читать интересно. В основном я читаю научно-фантастические романы… Они прогнозируют картину будущего. - Вот это верно. Люблю когда сюжет строится на научной гипотезе… Александр поглядел на часы: - В обрез… - Он вывел машину на улицу. - С тобой, конечно, интересно потолковать, но у меня, знаешь, встреча назначена. Придётся жать на газ. Да, - спохватился Александр, - если хочешь, могу пригласить тебя на представление. - Хочу. Только ведь я не один. - Не имеет значения, - Саша включил газ. Мотоцикл взревел и отъехал на большой скорости.

 

Длинная песчанная коса, переходящая в отмель. По мелководью Юля переносила на руках мальчонку. На другом берегу копошилась группа детишек. Камера панорамировала и остановилась на Мите. Он в трусах, без рубашки готовился переносить на противоположный берег очередную "порцию" детворы. Именно "порцию", ибо за один раз Митя переносил сразу шестерых. Самый маленький ребенок уже сидел у него на шее, второй - на спине, двух малышей он наставлял: - Как скажу, так сразу же цепляйтесь. Только очень, очень крепко. Поняли? - Ага, поняли. Левой рукой переносчик подхватил третьего ребенка, четвертого пощадил на правую руку… И вдруг застыл, ощутив, как нечто теплое разлилось по шее и плечам… Да, так оно и есть. Пришлось разбирать пирамиду, И вот все дети на земле. Задрав головёнки, они недоумённо глядели на взрослого, а тот с растерянным видом соображал - что предпринять? Первое что пришло на ум - посыпать песочком свою шею и плечи, и, понятное дело, мокрые штанишки проштрафившегося мальца. Для этого пришлось перекинуть его через руку. Неожиданно Митя, засыпавший песочком мокрое место, встретился с взглядом солидного усатого мужчины с аккуратно подстриженной бородкой, в очках. Человек взирал на Митины действия серьёзно и подозрительно. Дмитрий, смутясь, отвел детей подальше, искоса поглядывая на нежелательного свидетеля. Митя принялся снова собирать пирамиду, бросая украдкой взгляды на бородатого, поднял малыша, подмочившего свою репутацию, и уже было посадам себе на плечи, но одумался. На плечи поместил другого карапуза, а этого взял на руку. И вот пирамида собрана. Осталось дать команду двум последним. - Цепляйсь! Оба мальчугана крепко ухватились за Митины левую и правую ноги, сжавшись в комок. Странная фигура зашлепала раскорякой по воде. Итак, все дети на другом берегу. Здесь воспитательница устроила привал. Детвора в свое удовольствие забавлялась на теплом, чистом песке. Некоторые девочки укрылись от солнечных лучей детскими зонтиками. За кадром звучала легкая, шутливая мелодия. Митя уже одет. Он о чем-то рассказывал Юкке, сидевшей на песке, поджав ноги калачиком. - Дядя Митя, ещё, - карапуз потеребил за плечо Дмитрия. - Нет, миленький, хватит. Уже хватит. - Ещё! Ещё! Ещё! - загалдела детвора, обступившая веселого дяденьку. Дмитрий добродушно улыбнулся. Ну что с ними поделаешь… - Хорошо. А где волшебное слово? Дети закричали хором: - Пожалуйста, ещё! Митя нажал на кончик носа малыша и, тотчас зазвенел звоночек. Все дружно рассмеялись. - И мне, пожалуйста! - И мне, пожалуйста!- наперебой требовали ребята. Дмитрий нажал подряд на три носика и трижды раздался веселый звон. - А теперь всё, всё, всё! - Нет, нею, нет, - наседали малолетки. - Ещё, ещё, ещё. Дмитрию пришлось удирать. Преследовать его пустилась вся ребятня. Неожиданно они оказались далеко от привала. Их внимание привлекла необычная картина: длинноволосый художник, сидя на низеньком раскладном стульчике, рисовал позировавшего ему голого атлета-культуриста. Малыши засмотрелись на атлета, разинув рты. Две девочки постарше, стыдливо отвернулись. - Чевой-то? - потеребил за Митину брючину самый маленький. - Глупости. Не стоит смотреть… - Дмитрий сел на песок спиной к художнику. Его примеру последовали все дети. - Пока мы отдыхаем, я расскажу вам интересную сказку… Вот слушайте. - Однажды, где-то высоко-высоко в голубом небе, во-о-он там, встретились Солнце и Луна. Представляете, да? - Представляем. - И вот, значит. Луна говорит Солнышку: "Послушай, любезнейшее солнышко, как же так получается: ты такое большое, а тебя ночью не пускают гулять?.. А Солнце ответило на это…" - Дядя Митя, - потеребила в этот момент сказочника пятилетняя ябеда. - А Юрка и Сонька опять смотрят на глупости… Дмитрий поднялся на ноги. - Ой, ой, ой! Нас наверно ищет везде Юлия Казимировна… Догоняйте! И побежал к привалу, а за ним вдогонку ребятня.

 

Служебный кабинет майора. Он подписывал бумаги, которые принесла секретарша в форме сержанта милиции. Зазвонил телефон. Секретарша, собрав бумаги, ушла. - Слушаю. На другом конце провода жена майора Елизавета. Она в телефонной будке. На вид Лизе за тридцать. Дама явно не из красавиц. Носит очки. Рядом с ней стоял Анатолий, дядя Дмитрия. Рука Анатолия лежала на Лизиной талии. - Аркадий, забери детей из садика… А потому… Потому что меня включили в комиссию по проверке работы мясокомбината… Да нет, мясокомбината… Вернусь поздно. Опять "почему"! Акт проверки будем писать… Вновь кабинет майора. - Погоди. По внутреннему звонят… Можешь минуту подождать? Из приемной звонила секретарша. Перед ней стоял мужчина лет пятидесяти респектабельного вида. - Аркадий Иванович, к вам господин… Э-э… Как вас? Господин Прянишников. Говорит - встреча назначена. Майор ответил: - Впусти минутки через две. - Взял трубку городского телефона. Слушаешь? Неужели не ясно, я ведь и так целый день… Повесила, дура!.. Шмякнул трубку на рычаг. Распахнул дверь - входите. - Принёс? - спросил вошедшего Прянишникова. - А как же. Как договорились. - Прянишников вынул из бокового кармана пухлый конверт и положил на стол. Майор, вальяжно развалясь в кресле, убрал откупные деньги в стол, закурил и пристально поглядел в глаза взяткодателя. - Помеченные? - пошутил он с какой-то скрытной подковыркой. - Да вы что! Аркадий Иванович?! Вы ж меня не первый день… Майор натянуто улыбнулся… - Ну и шуточки у вас, - огорчённо проронил посетитель. В дверь постучали. Глаза майора настороженно заметались. Он выпроводил визитера в боковую служебку. - Войдите. Появился знакомый нам сыщик. В руках у него пачка фотоснимков. Майор оттянул рукав кителя, поглядел на часы и обрушил на голову подчинённого свирепый гнев: - Ну, Сучков!.. Ну, ты даёшь! Опять опоздал! Да сколько же можно! Никакой дисциплины… В чем дело, Сучков? - У меня, Аркадий Иванович, жена… того… Рожала жена моя, Аркадий Иваныч. - Имей в виду. Сучков: чтобы это было в последний раз! – строгим голосом сказал майор. - Ну, что там у тебя? - Значит, так. Сперва этот пытался окрутить вот эту женщину… - Сучков положил на стол начальника снимок. Крупно снимок. На нём Митя запечатлен с девушкой, которая тащила чемодан. Сучков за кадром продолжает: - Сорвалось! Тогда преступник переключился вот на эту… Опять осечка. Стал обхаживать вот эту… Крупно снимок - Митя с соученицей Зоей. Голос Сучкова: - …И тут не вышло… На площади ему подвернулась вот эта. Крупный план фото, на котором Митя снят с молодой крестьянкой на фоне памятника Ленину. - И сызнова, Аркадий Иваныч, пустой номер… А вот эту подцепил возле детского садика номер девять… Майор оживился. Переводил пристальный взгляд с одного снимка на другой. - Так, так, так… Возле садика номер девять, говоришь? А что потом? - Потом повел её… - В лес? - Нет, на реку повел. Ну… где отмель… - А потом, потом! - Потом… - Сучков пожал плечами. - Направились к детскому садику. - Так значит… - Будем брать? - А улики?! Это, Сучков, всё не улики… - кивнул он на снимки. - Ступай, Сучков, продолжай "наружку"… Сучков ушёл. Майор пристально всматривался в снимки, на которых Юлия запечатлена рядом с Митей.

 

Двор детского сада. Возле входной двери Юля, майор и его сыновья-близнецы. - Кто этот тип? - майор сердито протянул Юкке те самые снимки. - А что? - Отвечай! Кто этот тип? - Вовсе он не тип. Это мой хороший приятель. Приехал в отпуск. - Откуда ты его знаешь? - Мы соседи. Выросли вместе. - Учти! Если я увижу тебя с этим мужиком, я упеку его за решётку. - Ещё чего не хватало!.. Слушай, Аркашка, ты - это одно, а он другое. Я отношусь к нему как к брату… И вообще!.. А не пошёл бы ты… Она резко распахнула дверь и, вскинув голову, исчезла.

 

"Москвич" стоял с выключенным мотором в глухом переулке. На переднем сиденье Митя и его дядя. - …Но ведь это же не благородно, - сказал племянник. - Ну, ты, Димитриус, прямо, как с луны свалился. Да на этом весь мир стоит. - Не этому ты меня учил, не этому… - А как, по-твоему, я должен поступить. Ведь не тебя же грабит этот выжига. А в меня - впился, как клещ. - Я всегда, считал тебя человеком порядочным… Из самых порядочных. - Знаешь что, не разводи достоевщину… Достал он меня! Понимаешь, до-о-о-стал! - Я понял бы, если бы это по влечению сердца. А так, из-за мстительного чувства… - А хоть бы и так! Для меня, Димка, - сказал Анатолий с грустной задумчивостью, - это был единственный способ поквитаться со злодеем за тот ущерб, какой он мне нанёс… И думаешь мне одному… Полгорода обобрал. Будь он проклят! - Не заводись, дядя Толя. - А ты как был наивным простачком, так и остался… Да этот гад изменял Лизке с каждой юбкой… Да он, если хочешь знать, и женился-то на ней только ради карьеры, только потому, что она - дочка тогдашнего мэра города… Словом, так, братец кролик, хотя это тебе не нравится, а я уже вспахал поле и завтра буду сеять.

 

Вдали от города на пустынном речном берегу, густо заросшим плакучими ивами, стоял в тени старого дуба шалашик. Камера панорамирует: поодаль тлеет костёр, скатерть на траве, на ней - остатки трапезы, к дереву прислонена гитара. В некотором отдалении - автомобиль Анатолия. Летний день тихо угасал. Внутри шалаша, в полумраке лежали на подстилке обнажённые Елизавета и Анатолий, наполовину прикрытые одеялом. Любовники лакомились яблоками. - …А твоя жена… ты говорил, её зовут Варя, что она за человек? - Мне не хотелось бы говорить о ней… - Почему? - с милой наивностью спросила Лиза. - Видишь ли… Говорить о человеке с которым живёшь гадости, как-то не того… не порядочно. А сказать "хорошее" в таком положении как мы сейчас… - В объятиях другой женщины… Ты это хотел сказать? - Вот именно. Глупее не придумать… - А знаешь, сказала она после поцелуев, - хотелось бы ещё послушать. - Что-нибудь из моих песен? Да сколько душе угодно. - С тобой, Толик, я чувствую себя такой счастливой… Ты ласковый… Вот уж верно говориться: с милым рай и в шалаше. Натура страстная, Лиза в порыве нежного чувства зацеловывала своего любовника.

 

Приёмная детского сада. Из коридора вышла Таня, дочь циркового артиста, следом плелись братья-близнецы. Таня распахнула дверцу шкафчика. - Эй вы, гаврики, учитесь! - девочка ухватилась ручонками за верхний торец двери, повисла, поджав ноги и стала раскачиваться с блаженным видом. У "гавриков" от неожиданности отвисли челюсти. Вот это да! Оба мальчика последовали её примеру. Из коридора выехала знакомая нам девочка Света к тоже, не мешкая, распахнула дверцу и принялась качаться. Набежало ещё несколько ребят и они включились в увлекательную игру "качалка". Вдруг Таня соскочила с дверцы и села, как ни в чем не бывало. - Э-э-это еще что такое! - грозно зарычала заведующая внезапно появившаяся в приёмной. Дети смущённо топтались с виноватым видом. - Да как же вам не стыдно? - распекала провинившихся заведующая. - Да ведь вы же портите казенное имущество!.. Вот, - указала она на Таню, - только одна новенькая из вас из всех оказалась сознательной. Вот с кого должны брать пример… И тут заведующая заметила, что дети как-то странно смотрят на неё и шевелят губами. А братья-близняшки, водя пальчиками, вслух считали пуговицы на её новом платье. Пуговиц, действительно, было много, они шли по её платью в два ряда сверху донизу. Теперь пришла очередь смутиться хозяйке платья.

 

Солнце давно опустилось к горизонту. Синие сумерки упали на реку. Анатолий и Елизавета сидели у костра, теперь уже полыхавшего огнём. Они потягивали темно-красное вино… На коленях у Анатолия гитара. Допив вино, он задумчиво взял несколько гармоничных аккордов, перешедших в мелодичный пассаж. Гитара в его руках звучала виртуозно. Анатолий запел: Подумать страшно мне теперь, Что я не ту открыл бы дверь, Не той бы улицей прошёл, Тебя не встретил, не нашёл… Лиза - благодарный слушатель. Ее увлажнившиеся глаза лучились упоением. Анатолий спел один куплет и, остановившись, сказал: - Вот мы с тобой рассуждали о счастье… Вообще-то говоря, счастливых людей мало. Больше сытых. А думают, что это и есть счастье… Он спел ещё куплет и вновь прервался. На губах заиграла мальчишеская улыбка. - Вспомнилось почему-то. Вчера по телику транслировали конкурс КВН. Смешную шутку сказали. Вот послушай: "Археологи нашли скелет обнаженной женщины"… Оба весело рассмеялись. - Так бы сидела и сидела с тобой, сердечко мое, до самой до утренней зорьки. - А мне-то, миленькая, знала бы, как грустно расставаться… А надо. Ничего не поделаешь, надо. - Нет, нет, не спеши. - Лиза пыталась удержать сердечного дружка, который уже начал собираться, загасил костёр. Лиза с грустным лицом тоже стала собирать вещи. С сумками в руках они направились к машине. Анатолий распахнул дверцу "Москвича" и от сильнейшего замешательства аж поперхнулся: в автомобиле на месте водителя сидел майор.

 

Майор, взвинченный до крайности, сидел у себя дома, гневно сверкая глазами, и нервозно постукивал пальцами по столу. В спальне, на постели рыдала Елизавета. Малыши робко, с изумлением глядели на мать. Взбешённый майор вскочил, распахнул дверцы гардероба и начал выкидывать вещи на пол. Потом все сграбастал в охапку и, грохоча каблуками, понёсся в ванную комнату. Там он начал швырять в кафельную ванну: роскошную шубку светло-серого меха, белый костюм, другой - брючный – светлый костюм, ворох блузок, юбок, женского белья. И вновь помчался, грохоча, в кладовку. Вернулся с банкой черного лака. Ехидно, по-мефистофельски кривя губы, вылил всю банку на Лизины вещи.

 

Общий план церкви. Только что закончилась заутреня. Церковные двери распахнулись и прихожане неторопливо, степенно выходили из храма. Среди прихожан Александр, он ведёт Танюшу за руку. Они подошли к мотоциклу, прикованному цепью к ограде. Надели каски. Танечка ловко забралась на машину позади отца, обняв его ручёнками. Мотоцикл помчался и скрылся из вида.

 

Ночь. Гремел марш Дунаевского из кинофильма "Цирк". Только что окончилось представление. Из ярко освещённых дверей шапито выливался поток зрителей. Многие с детьми. В отблеске огней мы видим Юкку, Митю и сопровождавшего их Сашу. Укротитель ещё в сценическом костюме. Александр привёл гостей к себе в вагончик. Юля, изумленно озираясь, спросила: - Это что же, вы тут и живёте? - Да, тут и живу, - ответил Саша, ставя на электроплиту чайник. - У цирковых артистов, как у цыган - дом на колёсах. - Ну, надо же… Как интересно! - поражалась Юля. - Прошу прощения, мне надо переодеться, - сказал Саша, скрывшись за пёстрой занавеской, отделявшей "спальню ". Для Юкки и Мити здесь всё необычно, всё вызывало у них любопытство. Камера панорамировала по стенам вагончика. Мы видим плакаты укротителя хищников и ещё один плакат воздушных гимнасток на ракете. Несколько Таниных рисунков, книжный стеллаж, настенный буфетик, фотоснимки молодой женщины. Увидев в углу икону, и горящую лампадку, Митя и Юля переглянулись. Взор приковала фигура Христа, стоявшая на треугольном столике. Это была искуснейшая резьба по дереву. Юля подтолкнула дружка в бок и указала глазами на распятие. - Оказывается, - шепнула она, - и цирковые бывают верующие… - Прекрасная работа! - сказал Саша, появившийся в домашней одежде. - Посчастливилось приобрести во время гастролей по Италии. - А это, наверно, ваша жена? - кивнула гостья на фотографии. - Да, - ответил хозяин, накрывая стол на троих. - Красивая, - сказала Юля и стала помогать ему. - А где Танечка? - Там, - обернулся он в сторону занавески, - спит. Тем временем Митя знакомился с домашней библиотекой, некоторые книги листал, прочитывал абзац, другой… - А это что? - Дмтрий держал в руках икону. - Почему обгорелая? - О, это особая икона, жизнь Танюшке спасла… - сказал Саши, подойдя к, приятелю. - Как это, как это?.. - Случай вышел… На Новый год наши цирковые ребятишки забавлялись: жгли фейерверк, пускали ракеты… Одна шальная ракета пробила окно… это было в другом фургоне. Вспыхнул пожар… Меня, как назло, дома не было. Дочка спала. Быть бы беде, а вот оберегла… - Саша взял из Митиных рук икону и благодарно поцеловал. - Представляете: упала на ракету и загосила огонь… Святая спасительница… Знаете, братцы, какая у меня самая большая мечта, - произнёс Александр, задумчиво глядя в тёмное окошко, - совершить паломничество на священную землю Господа нашего Иисуса Христа… Милостив Господь, авось и сбудется… Саша включил магнитофон. Зазвучала фарандола. Он окинул стол оценивающим взглядом. - Дорогие гости, пожалуйте к столу… Закусим, чем Бог послал… Приятели чокались, наслаждались вином, ели, шутили, смеялись. Компания веселилась во всю молодую радость. Им было хорошо вместе. Временами Юля бросала обожающие взгляды на атлетически сложенного хозяина. Но вот Саша вышел из-за стола, достал чашу светлого металла. - Не шутите, господа, с этой вещью! Старинная! Чистое серебро! Подарок деда. Сейчас, дорогие гости, мы кое-чего сотворим… Пробовал когда-нибудь жжёнку? Митя помотал головой. - И я не пробовала, - сказала Юкка. - Теперь, синьорина, побываете на верху блаженства. Саша принялся "колдовать": вылил в чашу бутылку рома: - Настоящий, ямайский… - постукал пальцем по этикетке. - Юлечка, разрежте оба лимона пополам и выжмите сок… Нет, лучше это сделать тебе, Димка, тут сила нужна… А я поищу специи, - рылся он в буфетике, - Ведь были же, были… Ура! Нашлись! Саша бросил в чашу специи, добавил несколько кусков сахара и поджег. Ром пылал красивым голубоватым пламенем. От горячего, крепкого пунша Дмитрия развезло, голова кружилась. Он упёрся руками о стол и уставился на подружку осовелыми глазами: - Всё!.. Всё!.. Пошли домой! Пора и честь знать… Митин галстук плескался в чаше со жженкой. Юлия вынула из сумочки ножницы и с деловитым видом отрезала мокрую часть галстука и отшвырнула её через плечо. - Как ты не понимаешь, - канючил Митя, - человек работал с хищ… с хищниками… устал… Идёшь? В последний раз спрашиваю - идёшь?.. Тогда я один… - Иди! Иди! Скатертью дорога! Послышался детский плач. - Танюшка проснулась… - сказал Саша и поспешил к дочери. - Спи доченька, спи. Я здесь, я с тобой… Не плачь, миленькая, не плачь… Митя упрямо тащил Юлю за руку к двери вагончика. - Сашок! - крикнул он, - спасибо… Большое спасибо за чудесный вечер. Дверь захлопнулась за ними.

 

Квартира Настиных. Принарядившаяся Анна Сергеевна направилась к выходу. В дверях её окликнула дочь: - Ма, ты куда? - Схожу к Антонине, часок-другой потусуемся. Она осторожно спустилась с крыльца и в этот момент столкнулась лицом к лицу со своими товарками по партийной работе, такими же пожилыми женщинами, как и она сама. - Ну, надо же! - обрадовалась Голубкова, - на ловца и зверь. - Беда, Анна Сергевна, - сказала Смыкова, - дверь захлопнулась и теперь туда не войти, а нам срочно… - Постойте! - прервала их Анна Сергеевна, - объясни, Голубкова, толком, что произошло? Где захлопнулась дверь? - Да у нас в горкоме, - ответила Голубкова. - Смыкова, - кивнула она на вторую женщину, - вышла последней, а дверь… - Я на обед пошла, - оправдывалась Смыкова, - а дверь возьми да и захлопнись за мной. - Ну, так открыли бы ключом, - резонно заметила Анна Сергеевна. - В том-то и дело, - пояснила Смыкова, - что ключи внутри остались, в дверях. - А запасные? - спросила Анна Сергеевна. - Так ведь сегодня суббота, - сказала Голубкова, - товарищ Свиридов, как всегда, уехал на дачу… С ключами. На всякий случай я послала Чумаченко на дачу, но это, сами знаете, не ближний конец. - Ну, хорошо. А я-то тут при чем?! - Анна Сергеевна, вытаращив глаза, глядела на женщин. - А к кому же нам обращаться, как не ко второму секретарю - со смиренным укором произнесла Смыкова. - Можно бы было подождать до понедельника, - пояснила Голубкова, - но нам срочно надо отослать в Москву сведения о составе парторганизаций. Что предпринять, ума не приложим. - Слушайте! - осенило вдруг Смыкову, - а двери-то, двери на балкон открытыми остались. Через балкон по лестнице и вся игра… - А кто полезет? - бросила Голубкова, - не мы же, старухи. В организации сплошь пожилые, в глубоком возрасте. Второй секретарь приняла решение: - Ладно, попрошу внука. Мне Дмитрий не откажет… А вы, барышни вот что, - авторитетным тоном скомандовала она, - ступайте и всё подготовьте! - Что "всё"? - скромно спросила Смыкова. - Лестницу, конечно! - рассердилась Анна Сергеевна. - И вот что еще. Мобилизуйте пятерых-шестерых мужчин наших, держать лестницу, чтобы мальчик не сверзился.

 

Бабушка и внук подошли к месту события в тот момент, когда несколько пожилых женщин, сидя на корточках, удлиняли с помощью веревок лестницу, привязывая к ней добавочно вторую лесенку поменьше. Горком партии КПСС располагался на третьем этаже добротного кирпичного особняка, бывшего купеческого дома. - Мы арендуем это здание на троих, - пояснила бабушка. - Первый этаж занимает партия "Единая Россия", на втором – правые… "Союз правых сил". Занозистая, скажу тебе, публика. Скандалисты. Нас называют не иначе как сталинистами… Или коммуняками… Ну, а весь третий этаж принадлежит нам. Тем временем Смыкова успела привести двух партийцев-стариков. Наконец, женщины управились с работой. Приставили лестницу к стене. До балкона она недоставала. - Я же предупреждала, что будет коротко. Нет, не послушались! - кипятилась Голубкова. - Будем наращивать. Товарищи, - обратилась Анна Сергеевна к соратникам, - у кого найдется лестница? Отозвались две старушки. - Несите обе. На выбор, - распоряжалась Анна Сергеевна. - И веревки бельевые не забудьте. Пока Дмитрий оставался не у дел, он решил позвонить. Вытащил из кармана деньги. - Граждане, не найдется ли у кого жетончика? Мне срочно позвонить. - Зачем жетон, - возникла Голубкова, - есть телефон. Михал Михалыч, - обратилась она к бородачу, - проводи товарища к себе… Михал Михалыч тут рядом живёт… Да вон его дом.

 

Квартира Михаила Михайловича. - Вот, - указал хозяин на телефонный аппарат, - звоните сколько надо. - И вышел из комнаты. Митя набрал номер. Никто не отвечал. Взрослая дочь Михаила Михайловича внесла в комнату ребенка, обернутого махровой простыныо. Женщина, как выяснится, позднее, необычайно разговорчивая, приветливо поздоровалась. Дмитрий встрепенулся: телефонная трубка заговорила. - Екатерина Васильевна? Это Дима. Сосед ваш… Ах, узнали… Будьте добры, позовите Юлию Казимировну… А не знаете случайно, где она?.. Позвольте, какое же совещание, когда сейчас суббота. Ну это-то да… Конечно… Ну, извините. Митя до такой степени огорчился, что позабыл повесить трубку… - Прошу прощения, конечно, - сказала хозяйка дома, обтирая ребенка, - не Кучинскую ли вы спрашивали? - Да, её. А что? - Так… Ничего… Кучинская Юля у нас кассиршей работала… Красивая… У неё это… В ней женский магнит… Мужчины у кассы прямо толпой… Некоторым и не надо ничего, а всё равно делают покупки… А многие, знаете ли, так расчувствуются, что и сдачу забывают… - Да, верно, красивая… - согласился Митя. - Ну, спасибо. Дело ждёт. - Может чайку? - Спасибо, нет, - У нас, знаете ли, объявили, что завтра на три дня отключат горячую воду. Вот я и поспешила помыть Наденьку под душем… Витавший в облаках Дмитрий произнес меланхолически: - Да… Душ - это замечательно…

 

Душевая кабина, занавешанная прозрачным пластиком. Сквозь мокрый пластик видны расплывчато две обнажённые фигуры - женская и мужская. Звучала игривая мелодия. Женская рука приоткинула занавеску, потянулась за полотенцем. Мы видим затылок, мокрые волосы. Но вот она обернулась. Это была Юлия.

 

Снова перед зданием, арендуемым тремя партиями. Народа здесь заметно прибавилось. К прежним двум секциям лестницы успели уже нарастить третью дюралюминевую лесенку. Теперь можно лезть. Едва Дмитрий наступил на вторую ступеньку, как та с треском отвалилась. Скатываясь вниз, Митя сбил ногами и нижерасположенную ступеньку. Старичьё закудахтало. Бабушка стала проверять остальные ступеньки: надавливала на них с силой, стучала палкой, - Эти надежные, - сказала бабушка. - Мы подсадим тебя. Давайте, товарищи! С десяток рук подсадили Дмитрия на третью ступеньку. Когда он поравнялся со вторым этажем, то склонился и безо всякого умысла заглянул в окно. И в тот же миг обе створки окна резко распахнулись. В проёме возникла фигура Евдокии, одной из закопёрщиц оппозиционного Союза правых сил. Евдокия - якутка. Её круглое лицо с узкими глазками пылало гневом. - Это не ваша территория! - Кричала она. - Слышите, не ваша! Не смейте нарушать нашу независимость! Внизу, те, кто держал лестницу, возмущённо загалдели. - Опять эта чукча разоряется! - огрызнулась Смыкова. А Михаил Михайлович добавил: - Сейчас будет драть глотку, будто мы шпионим за ними. - Или что понаставили у них "жучков", - добавила Голубкова. В окне показался ещё один крикун из правых. - Это лазутчик! - заорал он. Коммунистический шпиончик! - задыхался он от ярости. Горлопан попытался ногой отпихнуть "шпиончика", но как ни старался до лестницы не доставал… Внизу прокатился гневный ропот. Распахнулось окно первого этажа, в нём показался седоголовый мужчина. Он сильно высунулся из окна, чтобы видеть людей на втором этаже. - Да перестаньте вы все базарить! - урезонивал он крикунов. - Слушать противно. Митя в полной растерянности глядел то на тех, то на этих. Бабушка внизу подала ему знак рукой лезть дальше. Дмитрий почти добрался до балкна и вдруг снизу послышались возбужденные голоса. Оказывается прибыл Свиридов, первый секретарь, и привёз ключи. - Митя! - вскинув голову прокричала бабушка, потрясая ключами в протянутой руке. - Слезай, голубок, всё в порядке. Когда Дмитрий спустился, выяснилось, что Свиридов в спешке схватил не те ключи. Пришлось неудачнику снова лезть. Вот он уже достиг балкона. Через распахнутые двери Митя увидел в горкомовской обители красное полотнище с цитатой из Ленина и на тумбе огромный бюст вождя. Внук второго секретаря уже занёс было ногу, чтобы перелезть через балкон, как вдруг трёхступенчатая лестница начала крениться вбок. Улица ужаснулась. Загудела. К людям, которые удерживали лестницу, бросились на помощь доброхоты из толпы. Общими усилиями удалось выравнять лестницу. Митя поднялся на ступеньку выше. И тут произошло нечто страшное: внезапно третья секция - дюралюминевая лесенка - круто накренилась вместе с верхолазом, приняв почти горизонтальное положение. Улица в страхе замерла. Люди взволнованно подавали советы: - Пожарных надо срочно вызывать! - Лучше спасателей. Отряд чрезвычайной помощи. - Да, верно, звоните в ЭМЧЕЭС. Бабушка оказалась самой сообразительной. Она увидела лошадь, которая в это время пересекала улицу. Лошадь везла воз сена. На возу сидел взлохмаченный мужик. Скорая на решения, Анна Сергеевна нагнала телегу и быстро уговорила возничего подогнать воз под опасный участок. Возчик, стоя на сене, пытался с помощью граблей выровнять третью секцию лестницы, подпирая её то так, то этак. Грабли, как и следовало ожидать, соскочили с упора и Митя вновь оказался в горизонтальном положении. Кто-то подал мужику лестницу, которая оказалась в запасе. Лестницей ему удалось приподнять наклонившуюся секцию повыше. Но до вертикального положения было еще далеко. Окна во всем особняке распахнулись, в них торчали любопытные. Послышались советы: - Попробуй толчками! Понял, толчками! - кричали из окна. - Поднатужся, и толкни изо всех сил! - поддержал его второй советчик. - Давай! Давай! Энергичное толкание лестницы окончилось тем, что Митя свалился на сено, из-под которого вылезли с обалделым видом рыжебородый детина и всклокоченная девка.

 

Солнечный день. Митя на огороде помогал матери: возил компост. Он уже наполнил тачку, воткнул вилы в черный перегной и повёз удобрение на грядки. На ухабистой дорожке тачку сильно трясло. Вилы свалились. Митя с безразличным видом снова воткнул их в компост. Но едва тронулся, как рукоятка качнулась и угодила ему по лбу. Потирая ушибленное место, Дмитрий воткнул вилы, направив рукоятку в противоположную сторону. Вот так будет надежно. Митю нагнал тёзка, - А, Митек, дорогой дружок. - Дядя Митя, я по делу. - По делу? По какому же? Тачка в это время огибала куст, коварная ветка которого поддела вилы и рукоятка полетела прямиком к Митиному лбу. Однако в самый последний момент рукоятку ловко поймал пацан. Дмитрий даже не заметил этого. Мальчик вручил ему записку. - Спасибо, милый, можешь идти. - Нет, Юлька велела ответ. - Что ж, будет вам и белка, будет и ответ. Митя развернул записку и впился глазами в текст. Юлия читала за кадром: - Димуля, завтра, в субботу, папа вместе с другом-подполковником собираются в лес за грибами! Папа знает грибные местечки. Давай с ними. Отец сказал: выйдут в шесть утра. Целую. Твоя Юкка. - Скажи, Митек, что поеду. Мария Николаевна оторвалась от работы, крикнула на другой конец огорода. - Сынок, что там? - Завтра по грибы идем.

 

Раннее утро. Опушка леса. Звучала музыка. Казимир Станиславович, подполковник, Юлия, Митя-маленький и Митя-большой входили в молодой ельник. У всех в руках корзины. На Мите белые брюки и белая куртка, за спиной рюкзак. - О! Первый гриб! - радостно оповестила Юля, срезая ножиком рыжик. Почин… Да какой ядрёный… А вот и еще!.. Дмитрию грибы не попадались, впрочем, он не столько искал грибы, сколько любовался своей милашкой. Загляделся на неё обожающими глазами и… бац! - налетел на бронзовый ствол сосны. Прошли дальше, зацепился лямкой рюкзака за сук, никак не отцепится… Увидела это Юлия, покачала головой, как бы говоря: "О, Господи, опять с ним…" Освободила недотепу и двинулась дальше. Неожиданно Юля и Дима вышли на прелестную зеленую поляну. Звучала нежная мелодия. Митя шагал задом наперёд, чтобы восхищаться её милым личиком. Он рассказывал ей о пингвинах, изображал их смешную походку вразвалочку. Митя не видел, что позади валялся толстый ствол трухлявого дерева. Бот-вот парень наткнётся и полетит вверх тормашками. Но в самый последний момент, не оборачиваясь, Митя перепрыгнул задом через барьер, а в следующую секунду галантно помог даме перебратся через препятствие. Молодые люди оказались в густом смешанном лесу. Вдали виднелись фигуры Станислава Казимировича и Мити-маленького. Дмитрий нашёл под кустом несколько позеленевших от времени ружейных патронов. - От войны остались… - поднёс он на ладони находку к глазам Юли. - Бабушка, рассказывала: в этих местах шли тяжёлые бои… Бабушку вместе с другими женщинами возили сюда рыть противотанковый ров… - Нас тогда и на свете-то не было, - задумчиво сказала Юля. - Ты, сегодня, Юлек, особенно очаровательна. Юкка польщена. Кокетливо сощурив глаза, ласково укорила дружка: - У, комлиментщик несносный! - Нет, Юленька, нет, у меня так: если сердце не подскажет, то и губы не выговорят… Знаешь, там, на станции во льдах, не было дня, да что дня, не было часа, чтобы не думал о тебе… Дмитрий был во власти своего чувства. Оно овладело всем его существом, заполнило собой всё вокруг - небо, землю, эту берёзовую рощу, которую теперь они пересекали, живописное болотце, встретившееся им на пути. Юкка увидела на кочке лягушку и попыталась прутиком спихнуть её в воду. - У, противная! - Что ты, что ты! - остановил её, Митя, - а вдруг это заколдованная царевна… дожидается, когда стрела Ивана-царевича попадёт в неё, тогда она сбросит свою шкуру и счастливые супруги закатят пир на весь мир… Возможно, пригласят и нас с тобой…

 

За кустами прятались сыщик Сучков я его помощник с фотоаппаратом. Сучков наблюдал в бинокль за маньяком и его жертвой. - Алло! Алло! Говорит "Береза", - сообщал по "мобильнику" сыщик. На моих одиннадцать сорок. Мы уже полчаса держим его на мушке… Да не на мушке, ну, в смысле под полным контролем… Что сейчас? Углубляются в лес… Может, дадите команду брать? - Это-то, конечно… Может и впрямь вооружен… В таком случае, пришлите четверых-пятерых людишек в бронежилетах… Ну вот, опять вы своё:"нет прямых улик"… Когда появятся улики, придётся рыть, могилку… Есть, продолжать наблюдение! У, ё-ёлки-палки!..

 

Лесная чаща. Юлия растерянно озиралась. Её лицо выражало тревогу. - Как же это мы потеряли их! И все из-за тебя… «Пошли туда»… "Пошли сюда"… Доходились!..- в голосе её звучало отчаяние. - Я уже не хочу никаких грибов! Только бы найти их… Юлия стала громко аукать. Никто не отзывался. Она решительно двинулась вперёд. - Юля! Постой… остановись! Подожди же! Не оборачиваясь, девушка шла напролом, энергично раздвигая ветки, которые хлестали нашего неудачника. Порывистым рывком Митя нагнал упрямицу, ухватил за руку. - Да остановись же, наконец, бешеная!.. Остынь! Ничего страшного не произошло. Сейчас я сориентируюсь по солнцу. - Он вскинул голову, но вместо солнца увидел в просветах зелёных великанов, что небо заволокли серые тучи. - Вернёмся назад, - сказала Юля, и первая повернула в противоположную сторону. Они шли, продираясь сквозь густые заросли кустарника, им пришлось перелезать через бурелом, обойти трясину… Молодые люди поняли, что заблудились. Подул сырой, холодный ветер. Митя накинул на плечи подружки свою куртку… Яркой вспышкой блеснула молния, осветив на мгновение заплутавшихся грибников. Следом прогремел ужасный удар грома. Какие-то минуты спустя, вновь полыхнула молния, и сразу же оглушительный раскат грома. Путь молодым людям прегражал длинный ров. Они поглядели налево, направо - конца краю не было видно… - Обходить далеко, давай спустимся, - предложил Митя. Сказано-сделано. И вот они уже внизу.

 

Сыщик Сучков и его помощник стояли под дождём, укрыв головы пиджаками и оторопело озирались по сторонам. - А маньяк-то тю-тю… - мрачно констатировал фотограф. - Да ведь я же его только что видел… Прямо как в фильме «Человек-невидимка»… Надо доложить… А, может не докладывать? Как ты? - Надо, Федя, надо! - Алло! Алло! Вы меня слышите? Да, да, "Береза". Докладываю - объект исчез… "Как", "как", вот так и исчез. Как сквозь землю… Слушаюсь, "взять себя в руки"… Есть - продолжать поиск!.. - Плакали наши премиальные - мрачно изрёк фотограф.

 

По дну рва бежал дождевой поток. - Надо выбираться! - сказал Митя, - не то и потонуть не долго… Он окинулл оценивающим взглядом крутой откос рва и смело ринулся на штурм. Однако наш альпинист не учел, что откос был мокрый и вдобавок глинистый… Митя на животе скатился вниз. С решимостью безумцев он продолжал и продолжал атаковать скользкий склон, и вдруг услышал голос Юкки (она стояла на верху рва). - Э, умник! Да вон же там, в десяти шагах ступеньки имеются…

 

Сыщик Сучков и фотограф, промокшие с головы до ног, чертыхаясь, продирались с затравленным видом сквозь густые дебри. Не заметив, что перед ними глубокий ров, охотники за маньяком вдруг скатились вниз. И там, подобно их незадачливому предшественнику, пытались выбраться из плена, безуспешно штурмуя скользкий склон.

 

Стемнело. Перепачканный глиной Митя и Юлия шли по рощице. Неожиданно Митя остановился, хлопнув себя по лбу: - Ну, надо же! Совсем забыл. Да ведь у меня же с собой плащ-палатка. - Он скинул рюкзак. Вдвоём они извлекли нужную вещь. - От бати, с войны осталась… Господи, как же можно было забыть! Юля проворно укрылась плащ-палаткой, милостливо впустив под неё и Митю. - Знаешь, ты кто? - повеселев, спросила она. - Кто? - Ты – ЭМВЭЭР… Так тебя наша Катерина называет. - ЭМВЭЭР?.. А что это такое? МВД знаю, а МВР… - Сокращённо ЭМВЭЭР означает… объясняю по буквам: «ЭМ» - милый, «ВЭ» - великовозрастный, «ЭР» - ребёнок… - Придумают тоже…

 

Неудачливые грибники набрели на землянку военной поры. Огляделись и увидели несколько других. - Заночуем здесь, - сказала разумная Юка. - Утро вечера мудренее… В землянке, которую они облюбовали, по бокам располагались две узкие лежанки, покрытые свежим сеном. - Кто-то тут уже ночевал, - произнёс Митя. - А нет ли у тебя в рюкзаке, случайно, ещё фонарика или свечки? - не без иронии спросила Юля. - Да, со светом у нас дело тёмное… - отозвался Дмитрий. - Ты где ляжешь? - Мне всё равно, - ответила Юля, по-хозяйски извлекая из Митиного рюкзака съестное, завёрнутое в салфетку. - Садись, поедим! - рапорядилась Юля. Мать заботливо снабдила сыночка бутербродами. Землянка, как обнаружилось вскоре, протекала. Митя устроил над лежанкой возлюбленной навес из плащ-палатки. Затем принялся улучшать её постель: добавил сена со своей лежанки, рюкзак приспособил вместо подушки… - А ты, мужичок, не будешь приставать ко мне? - игривым тоном спросила Юля. - Боже! Какие дикие вещи приходят людям в голову… - Да ладно тебе, дурашка… Ложись-ка рядом, а то ночью в сосульки превратимся… Митя сделал вид, что не слышал приглашения. Свернулся калачиком лицом к стене. - Ты всегда был какой-то закомплексованный… - со злостью в голосе сказала Юля. - Зануда несчастный! Комната Митиной бабушки. Анна Сергеевна уже в постели. Возле взволнованная дочь. - И ведь чуяло же мое сердце - стрясётся какая-нибудь неприятность… - жаловалась Мария Николаевна. - Ну, а Казимир-то вернулся? - Здрасьте! Ещё часов семь назад. - А ты спросила, как они разминулись? - Велика сложность разминуться в нашем лесу. Мария Николаевна снова подошла к настенным часам… Она готова расплакаться. - Просто ума не приложу, что с ним? Чего только не передумала. Всякая чушь в голову лезет… - Ну, давай, давай, заводи свою пластинку: "Эта потаскушка отняла у меня ребёнка!" - Да! Да! Проклятая паучиха опутала мальчика своей паучьей сетью!

 

Сквозь щели в досках рассохшейся двери, землянка причудливо осветилась первыми солнечными лучами. Мите давно уже не спалось. Он нежно глядел на свою любимую. Над нею нависала, наполненная водой, раздувшаяся плащ-палатка. Но вот Юля проснулась, села, свесив ноги, зябко втянула шею в воротник. - Продрогла до последней косточки, - произнесла она окоченевшими губами. Ласковый и веселый Дима потянул её за руку: - Пошли скорей, моя сосулечка, на солнышко, отогреваться… Они бегали по солнечной поляне, как дети. Юля устала, улеглась на траве. Митя вернулся за вещами. Он разглядывал навес, соображая, как сподручней освободить плащ-палатку? Едва он прикоснулся к тесёмке, за которую привязал угол плащ-палатки, как та лопнула, не выдержав тяжести, и вся вода вылилась на неудачника, окатив его с головы до ног.

 

Городская бензоколонка. Длинная очередь автомашин за бензином. Камера медленно панорамировала: "жигули", "лады", "москвичи" вперемежку с иномарками. И неожиданно - в очереди… лошадь с телегой. Крупный одан: в телеге три порожних канистры. За телегой пристроился "джип". К задку "джипа" подкатил мотоцикл. На нём Саша и Митя.

 

Берег реки. Митя кормил стайку уток, плававших в воде. Одна из них с утятами. Вместе с ним тоже самое делает Таня, дочь Александра и маленькая сестрёнка Юлии. Река в этом месте оживлённа. Мы видим белые паруса яхт, лодки с парочками, купающихся мальчишек. Появилась трескучая моторка, круто развернулась и умчалась. Женщина полоскала бельё, стоя на доске, укреплённой в воде на кольях. На другом берегу несколько человек удили рыбу. Корм у Мити кончился, он дурашливо объяснял птицам: - Всё, сударыни утки, всё! Продовольственные резервы исчерпаны. Сеанс окончен… Девочки, попрощайтесь, помашите… утятам… Пока! Гуд бай! Пошли. Митя и его малолетние спутницы шли вдоль берега, приближаясь к широким дощатым мосткам. Танюшка нетерпеливо сорвалась, побежала к отцу, сидевшему на мостках, бросилась ему на шею… За ней заковыляла на маленьких ножках и Юлина сестренка Верочка. Подошёл к мосткам и Митя. В поле его зрения Юлия рядом с Александром. Они весело о чем-то разговаривали, не замечая ничего вокруг. Кроме них на мостках загорала супружеская пара. Тут же молодая фотолюбительница снимала речные виды. Юля встретила Митю необычно приветливо. - Я уж совсем заждалась тебя, мой хороший! - объявила она ласково-показным тоном. - Садись, дорогой, послушай, - Саша так интересно рассказывает про цирковую жизнь… - Она нежно обняла Дмитрия. - Юля, Юля, - пробормотал Дмитрий в страшном смущении, освобождаясь от её объятий. - А ты, знай себе молчи! - Саша, видел бы ты, какое ожерелье подарил он мне. - Юля! – Митя вновь попытался пресечь неуместные излияния. - Закрой хаву! Не кипешуй! А то схлопочешь! - наигранно пригрозила плутовка. - Саша, этот, человек там, на краю света, на земле королевы… Какой королевы? - Королевы Мод… – Пробормотал вконец сконфуженный Митя. - Во-во! - сам признался - умирал от тоски по мне. Говорил или нет? Митя отошёл в сторонку. Обольстительница разыграла роль и теперь её интерес вновь сосредоточен на премьере цирковой арены. Как ни мала Таня, а врожденное женское чутьё подсказывало ей, что воспитательница неравнодушна к её отцу. Предоставленная самой себе, Верочка играла в мяч. И надо же было случиться, что мяч покатился и упал в воду. Ребёнок потянулся за ним и свалился с мостков… Юлия обернулась, вскрикнула и впала в обморочное состояние. Не раздумывая, Митя бросился в воду. Подхватил девочку и подал приятелю, а сам поплыл за мячом. Тем временем супруги, оказавшиеся свидетелями происшествия, привели девушку в чувство. Юля увидела в Сашиных руках сестрёнку и благодарно воскликнула: - О-о-о! Дорогой, спаситель! - и в порыве признательного чувства принялась его зацеловывать. Крупный план. Насупленное личико Тани, взирающей на любвеобильную воспитательницу. Камера панорамировала и остановилась на Мите. Он - в воде. Ухватился за край мостков. В его глазах изумление, растерянность, кроткая печаль.

 

Трехкомнатная квартира Зои, соученицы Дмитрия и Мити. В спальне двое мужчин резались в карты. Это - майор и незнакомый нам господин средних лет. Оба игрока в трусиках. На одном безрукавка, на другом - тельняшка. На спинке стула висел мужской костюм.

 

В гостинной за столом Зоя, на ней шелковое кимоно, и Юля в ночной рубашке с распущенными волосами. Обе в подпитии. У обеих во рту сигареты. На стуле возле дивана китель и брюки майора. Стол заставлен остатками трапезы. Подруги держали в руках бокалы с вином. - Ну, по… по самой последней! - сказала Зоя. - А за что теперь? - Не хочешь за наше глупое женское сердце? - За это давай! Чокнулись, выпили. Зоя зажгла погасшую сигарету и, уставясь на компаньонку, спросила: - А чего ты собиралась сказать мне, твердила: "важное" - "важное"? - Ой, Зойка, я здорово втрескалась! - выпалила страстным шепотом Юкка. Глаза пронзительно заблестели. - Видела бы ты, какой это обалденный мужик! С ума сойти! - Ты об укротителе что ли? - А то о ком же. Ты сходи в шапито, сходи, взгляни, убедись… Такой мужчина мне еще не встречался… Одно слово - бог! - А этот? - Зоя указала глазами на спальню. - Аркашка?.. Я тебя умоляю! - с брезгливой гримасой отмахнулась Юля. - Ну а с Митей-то как же? Все-таки… - Что Митя… Митя… Он, конечно, славный. Но по правде сказать, не моего романа герой… - Постой, но ты же говорила, что Аркадий Иванович ради тебя хотел развестись… - На кой чёрт сдался мне этот козёл!.. В мыслях у меня один только Сашуля… Сашенька… В лепёшку расшибусь, а будет мой!

 

Солнце на закате. Его лучи высветили вход в шапито, декорированный плакатами и рекламными щитами. Самый большой среди них тот, на котором изображен укротитель хищников. Внизу надпись крупными буквами: "Заслуженный артист РФ Александр Александров". Репродукторы по-обычному транслировали музыку. Не сводя глаз с этого щита, шла Юля. На ней нарядная блузка и юбка модного покроя. У калитки заборчика, ограждавшего закулисную часть - дежурил старик. Юля что-то объяснила ему, - и тот пропустил обаятельную барышню. Возле вагончика Саши две девушки-жонглёрши перебрасывались булавами. Жонглёрша, что стояла лицом к вагончику, указала глазами партнёрше на чужую. Булавы прекратили свой полет. Девицы проводили "соперницу" недобрым взглядом. Юля постучалась. Из-за двери ответили: - "Да, да, входите!" Глазам гостьи предстало: посреди вагончика на табурете большой таз, в котором сидела Танюшка. Обнажённый по пояс Саша мыл дочке голову. На мощной Сашиной груди колыхался золотой крест. Крест и на Таниной шее. - Вот уж не ожидала увидеть такую картинку, - наигранно удивилась Юлия. Александра смутил неожиданный визит. Он поспешно скрылся за пёстрой занавеской и оттуда ответил: - Обычное житейское дело. Когда Саша, уже одетый, вышел из-за укрытия, то оторопел от изумления: гостья без блузки и юбки лишь в бюстгальтере и "бикини" деловито намыливала губкой ребенка. - Эта работа, - спокойно сказала она, - сподручней для женских рук. А ты вот что, давай, поливай… Что стоишь?! Лей! Да не всё разом, тонкой струйкой… - Юля бережно укутала большим, нездешним полотенцем лоснящееся детское тельце. - Отнеси её в постельку… Нет, лучше я сама. В чем она спит? Давай! Юлия хозяйничала, как у себя дома. Надела на девочку пижаму, уложила спать. - Вот что я тебе окажу… - Юля, оденься, пожалуйста! - Пойми: каким бы закоренелым холостяком ты ни был, а ребёночку все-таки нужна… нужно женское внимание… - Юля была уже одета. - Ласка нужна. И вот что ещё запомни: женщина, которая тебе приглянется, это я тебе как друг говорю, должна быть доброй, должна любить детей. А главное - уметь обращаться с ними… И, само собой понятно, должна быть порядочной. Понимаешь, Сашок, тебе нужна такая женщина, которая будет понимать тебя с полуслова… Которая будет тебе помощницей в твоей тяжёлой работе, верным другом. Странный ты все-таки… Хоть бы чаем угостил. Саша рад перевести дух, уж больно напориста гостья. Он отошёл к электроплите, стал возиться с чайником. Но Юля не оставила его в покое и тут. - И еще, знаешь ли, очень важно, - голос её зазвучал игриво, - Чтобы она волновала тебя… Неожиданно включилось местное радио. Инспектор манежа произнёс: - Александр Федорович, сегодня у нас перестановка: вы заканчиваете первое отделение. Вы меня слышите? Саша включил ответчик. - Слышу, слышу. Буду готов. Только, пожалуйста, известите моих людей. - А знаешь, дорогой, - голос Юлии зазвучал вкрадчиво, - я завидую твоей жизни. Честное слово! Всё время в разъездах, новые города, новые встречи… С детства мечтала о путешествиях… А если это с таким человеком как ты, то это вообще предел счастья. - Я понял. Юля, куда ты клонишь, но пойми и ты: я живу по божьим законам… Дмитрий мне очень симпатичен… Он говорил, через полтора года кончается контракт и вы поженитесь. - Ну, какой же ты глупенький, с Митей мы выросли вместе. Мы с ним, как брат и сестра… А ты… Ты совсем другое… Когда я увидела тебя, я сказала себе… - Юля положила руки ему на плечи и близко-близко приблизила лицо к его лицу, - я сказала себе: вот… - Юля! Юля! Нажми на тормоза!

 

Юля в своей комнате. Она сидела перед зеркалом, грустно глядя в одну точку. В дверь постучали. Юлия не шевельнулась. - Юкка, это я, Митя. Открой! Я же знаю, что ты здесь. Митя слегка надавил плечом, дверь легко отворилась. Юля оставалась безучастной. - Что с тобой, милая? Такой я тебя ещё не видел… Поделись, дорогая, с близким человеком… Что тебя гнетёт? Может я смогу чем-то помочь. - Если хочешь помочь, уйди! Никого не могу видеть… Митя озадачен. Помялся в растерянности, помялся, и молча вышел из комнаты…

 

Приёмная комната детского сада. Дмитрий сидел на приступочке в окружении галдящей детворы. Весело улыбаясь, он качал на ноге малыша. - Теперь меня! Теперь меня! - настойчиво просила, оттесняя плечом других детей, знакомая нам бой-девочка Света. Дмитрий взял озорницу за руки, помогая встать на носок своей ноги, и начал качать. - Теперь меня! - Моя очередь! - Нет, моя! - наперебой горланили ребята. Тем временем родители забирали, одного за другим своих детей, которые на этот раз уходили нехотя. И вот в приёмной остались только Дмитрий и маленькая девочка. Она перебралась поближе к входной двери. На её личике глубоко-несчастное выражение сменилось плаксивой гримасой. И вдруг "невостребованный" ребенок заплакал в голос. - Давай я тебя покатаю, - предложил Митя. - Хочешь? Девочка покачала головой. Митя растерян, не знает, как поступить. По счастью, в этот момент появилась уборщица с ведром и шваброй. - Не плачь, Наташенька, не плачь, мой голубок, придёт твоя мама, скоро придёт… Куда ей деться… Разве может она бросить тебя, своего ребёнка, это же мать, а не какой-то там отец… Ну, что я говорила, вот и пришла твоя мамочка. Женщина потянулась обнять свою дочь, но та обиженно отстранилась. Из коридора появилась Юлия. Никого не замечая, с отрешенным видом она вышла на улицу. Митя пристроился к её энергичному шагу. - Можешь всё-таки объяснишь, что с тобой происходит? - Ничего не происходит. Просто… Знаешь что, оставь меня в покое! - И не подумаю. Хочу понять - почему это вдруг все стало представляться тебе в мрачных тонах? Через полтора года создадим семью и тогда… Внезапно Юлия впрыгнула в подошедший троллейбус. Двери захлопнулись перед носом опешившего Дмитрия. Парикмахерская. Дамский зал. За кадром звучала легкая, шутливая мелодия, которая продлится и в следующей сцене. В кресле перед зеркалом Юля. Мастер заканчивал работу над её причёской. Подал ей ручное зеркало, чтобы клиентка осмотрела тыльную сторону. Прическа превосходная, очень красит её.

 

Снова возле входа в Сашин вагончик перебрасывались булавами жонглёрши. Снова к ступенькам вагончика подошла Юля. Выглядела она в высшей степени эффектно. На ней новое платье с большим декольте и шляпка, подаренная Митей. Булавы снова прекратили свой полёт. Жонглёрши проводили конкурентку еще более неприязненным взглядом.

 

Комната Юли. Повсюду развешаны её платья, блузки, ночные рубашки. Юля в самом счастливом расположении духа аккуратно укладывала в большой чемодан свои вещи. - Юлька, ты это что?.. Куда собралась? - вытарищился братик, войдя в комнату. - Не твое собачье дело! - отрезала Юля. - Дура! - огрызнулся обиженный Митя-маленький и вышел, хлопнув дверью. В руках у Юли связка песцов. Она нежно погладила ладошкой Митин подарок, прижала к груди, бережно уложила в чемодан. В комнату влетел отец, сопровождаемый сынком. Возбуждённое отцово лицо выглядело сурово. - Что это значит? - сердитым голосом спросил отец. - А то и значит, папулечка, что твоя старшая дочь уезжает, - ответила Юля с независимым видом. - Как это "уезжает"? Юлька, не дури! Объясни - куда? Зачем? По какому такому случаю? - Уезжаю со своим женихом. - С Дмитрием? - Нет… С Александром. - Ну, хватит шуточки шутить. - А я и не шучу. - Юлька, не выводи меня! Что ещё за новости, какой такой Александр? Откуда взялся? - Ты его не знаешь… В цирке работает… Самым главным. - А почему не посоветовалась с отцом?! - А ты посоветовался со мной, когда на Катерине женился?! - Поговори у меня! - Папа, знаешь что, иди-ка занимайся своими грядками. Дай спокойно собраться.

 

Шапито уже разобрано. Вокруг хлопотливо сновал цирковой народец. Тракторист вывозил на дорогу сцепленные вагончики. Саша в кожаной куртке и кожаных брюках поднялся в вагончик костюмерши. Она кормила дочку, чуть старше Тани. - Серафима Петровна… - Что Сашок? Александр заговорил дурашливым тоном: - И опять пришёл старик к синему морю… Выручай, государыня, Золотая Рыбка… - Танюшку что ли? - Опять её самую. - Да, господи, приводи, только рада буду. И Люське будет с кем играть. - Большущее спасибо! Вот деньжата. - Нет, нет, нет… - запротестовала Серафима. - Фрукты будут по дороге… Молоко… Детишкам, - Александр положил деньги на стол и вышел.

 

На крыльце дома Казимира Станиславовича стоял большой чемодан и несколько сумок. Юля, прислонясь к дверям, слушала в наушниках песню. К дому подкатил мотоцикл с коляской. Юля сжала ладонями Сашино лицо и впилась в его губы… Вещи погружены. Юля надела шлем, села верхом позади Александра. - Ну… С Богом! - сказал он перекрестясь. И, да поможет нам Пресвятая Богородица. Мотоцил тронулся. Юля даже не оглянулась на отчий дом. Четыре фокстерьера на подоконнике проводили неверную долгим осуждающим лаем.

 

Порывы ветра раскачивали деревья, гнули к земле траву. По небу низко плыли грозовые тучи, навевая чувство тревоги. Дмитрий сидел на крыльце своего дома. Он весь сжался, втянул голову в плечи. Лицо его выражало потерянность и страдание. Для него всё кончилось: день сделался ночью, земля перестала вращаться. Слышался погребальный звон колоколов. Мимо крыльца прошли две женщины в летах. - Отпевают мать Борисовых - произнесла одна из них. По дороге катила грузовая машина, полная солдат. Среди них несколько девушек. У заднего борта стояла красивая блондинка с черным, газовым шарфом на шее, концы которого траурно полоскались на ветру… Компания в машине пела веселую песню. Дмитрий проводил веселящихся сверстников печальным взглядом. Внезапно он увидел что-то впереди. Потянулся всем корпусом, напряженно вглядываясь вдаль. Звучала драматическая музыка. Митя поднялся и заспешил навстречу. Теперь и мы видим то, что привлекло его внимание. Это была она, Юля. Вернулась. Но что за вид: вся расхристанная, в изодранной одежде, волосы космами падали на лицо, под глазом синяк. Казимир Станиславович бережно держал дочь за плечи, в другой руке нёс большой чемодан. И Дмитрий, и Юлия остановились в отдалении, настороженно глядя друг на друга. Никто не решался сделать первый шаг. Это продолжалось довольно долго. И вдруг они побежали навстречу друг другу. И слились в объятье. Возлюбленные стояли посреди дороги, обливаясь слезами счастья. - Димочка… Димуля!.. Родной мой! - причитала сквозь рыдания Юля. - Как я могла!.. Какой же я была дурой!.. Не в силах сдержаться, Митя плакал навзрыд, весь содрогаясь от неутешных рыданий. - Сыночек, сыночек, что с тобой? - над постелью сына стояла мать в длинной ночной рубахе и тормошила его за плечо. - Успокойся, миленький, успокойся… Дмитрий глядел на мать вытаращенными глазами. Сон пропал. Малый смутился до такой степени, что спрятался под одеяло.

 

Митя, уже одетый, стоял в своей комнате у окна, спиной к, нам. Его фигура была исполнена немой, безысходной печали. Сыновья боль передалась матери. Мария Николаевна стояла в полутьме коридора, притулясь лбом к дверному косяку. Анна Сергеевна, увидев, как убивается дочь, нежно прижала её голову к своей груди. Крепкая, властная Митина бабушка направила дочь твёрдой рукой к себе в комнату. - Пойдём, Мария, пойдём… Толик вчера принёс прелестный ликёрчик. С кофейком куда как славно… Анна Сергеевна зажгла старинную спиртовку. Заплясал голубой язычок. Над ним теперь стоял кофейник. - Как он там? Мария безнадёжно махнула рукой: - Ушёл в себя… - Ушёл, говоришь, в себя… Да что же он не нашёл места получше куда уйти… - Тебе бы только похохмить… А мальчик так переживает, ничего не ест… Больно глядеть…

 

В тени старого дуба знакомый нам шалашик. Анатолий с племянником сидели у весело потрескивавшего костра, Анатолий пел, аккомпанируя себе на гитаре. Почему да отчего На глазах слезинки? Это просто ничего, По любви поминки. Эх, раз! Еще раз! Ещё... - Битый час толкую тебе, - заговорил Анатолий шутливым тоном, - а ты ни в зуб ногой. Милиционер и тот бы давно уже понял… Этой паршивой куртизанке, этой гнусной оторве… - Не смей, слышишь, не смей так говорить о ней! - Хорошо, ладно, этой святой, непорочной деве радоваться надо бы - такой парень отдал ей свое ангельское сердце. Не пьёт, не гуляет, умница… Что ещё? Порядочный. Да она, Димитриус, мизинца твоего не стоит. - Анатолий взял на гитаре несколько аккордов, запел некогда популярную финскую песенку "Рулла,- ты, рулла": Если тебе изменила невеста, То неизвестно кому повезло… Рулла ты, рулла… - Вся наша семья считает, что тебе, братец Димитреску, здорово подфартило… Подумай сам - избавился от чумы! - Анатолий обнял племянника. - Выкарабкался из такого, прости Господи, дерьма… Всю жизнь промаялся бы с этой похотливой блудницей… Дмитрий зажал себе уши. - Ты ещё встретишь свою принцессу. Настоящую, а не такую вот… Молчу, молчу… Не вешай нос, братец кролик, скажи себе: "Довольно! Стыдно мне пред гордою полячкой унижаться!.. Вперёд! И горе Годунову!.."

 

Соученица Дмитрия, толстушка Зоя позвонила в двери его дома. - Вы, наверно, мама Димы? - спросила она у вышедшей Марии Николаевны. - Да, а что такое? - Я вместе с вашим сыном заканчивала школу… Позовите его пожалуйста, у меня к нему деловое предложение. - Димы нет… Уехал. - Как так уехал? Давно? - Позавчера. - Вот невезение… И Юлькя уехала, и Димка… Ну, извините. Мария Николаевна печально глядела ей вслед. В глазах стояли слезы.

 

Шапито было установлено на базарной площади одного из городов Дагестана. Двор циркового городка. Утреннее время. Звучала музыка народов Кавказа. Несколько джигитов-горцев неторопливо водили по кругу лошадей. Мы слышим голос девочки: - Они всегда после репетиции выгуливают коней. - А зачем? - спросил Дмитрий. Он стоял, прислонясь к вагончику. У его ног дорожная сумка. Рядом - Танюша Александрова. - Так надо, дядя Митя, - сказала Таня, - чтоб остыли… Знаете, как они носятся по манежу… Папа говорит - бешеный темп. - Я видел… Ты права: неистовый темперамент… Девочка потеребила Митю за рукав, указала кивком головы на калитку. - Юль Казимирна… с базара… Юкка несла в одной руке сумку с провизией, а в другой - огромный арбуз. Юля увидела Дмитрия. На её лице вспыхнул испуг. А секунду-другую спустя лицо засияло радостной улыбкой. Искренне обрадованная, она рванулась, чтобы обнять дорогого дружка. Однако сделать это с арбузом и сумкой в руках было не сподручно, получалось как-то комично… - Пошли, пошли, милый, к нам, Саша будет тебе очень рад… Втроём они поднялись в Сашин вагончик.

 

Слоновник в брезентовом шатре. Слон Джамбо прикован за ногу к забетонированному столбу. Возле четырехногого великана мы видим Митю. На нем ношенная-переношенная униформа, обшитая золотым позументом. Униформа ему явно не по росту. Митя поливал слона из шланга и усердно тёр щёткой землистую шкуру.

 

Цирковая касса. Полдень. Звучала "Лезгинка", громко выбивали ритм барабаны. К окошку кассы выстроилась небольшая очередь. Двое молодых кавказцев, стоявших в очереди, потягивали из железных банок пиво. В тесной каморке кассы бойко торговала билетами Юлия, кокетничая с будущими зрителями, а то и грубо покрикивая на кого-то.

 

Снова палатка слоновника. Джамбо был хитрым вымогателем: со всех, кто выходил из буфета (служебный буфет располагался справа от слоновника), слон взимал дань-контрибуцию: загораживал узкий проход хоботом, как шлагбаумом - дашь конфетку, пирожок, плюшку, проходи. А не дал - прохода нет. Вот из буфета вышла знакомая нам костюмерша с дочкой. Джамбо опустил шлагбаум. Девочка, лукаво улыбаясь, сунула вымогателю кусок булки. Шлагбаум поднялся. Митя всё в той же нелепой униформе,держа огромный совок, засыпал свежими опилками пол под ногами Джамбо. Из буфета вышла пышнотелая дрессировщица собак Алла Робертовна. Слон и ей преградил путь. Женщина откупилась от мздоимца пряником. Молодящаяся дрессировщица панибратски взяла Митю за предплечье, обнюхала его и определила: - Сегодня вы, Димочка, ели шашлык, но не из баранины, а из свинины. Верно? - Верно, - улыбался Митя. - Пили зеленый чай. Съели эскимо. Правильно? - Правильно. - Митя улыбался уже во весь рот. - Надушились одеколоном "Шипр". Так? - Всё так, - признался униформист. Дама вновь обнюхала парня. - А ещё от вас пахнет слоном, опилками, мылом, мылом… мыло… (Она снова принюхалась.) Мыло «земляничное». Митю всякий раз удивляло и веселило необычайно обострённое обоняние его новой знакомой. Алла Робертовна не спешила уходить. - Всё собиралась сказать вам, - сказала она с игривыми нотками в голосе, - в моих глазах вы, Дмитрий, личность странная… Интеллигентный вроде бы человек, - с поэзией знакомы, стихи Пастернака мне читали и вдруг это… - указала она на униформу и на палатку слоновника… - По меньшей мере, чудно. День выдался солнечный, однако дул сильный порывистый ветер. Ветер раскачивал подпорки шапито. Ветровой поток трепал брезент цирковых палаток, взметал песок с дорожек, шипел в кронах деревьев. Ветер раздувал Юлино платье, парусил рубаху Дмитрия, лохматил его волосы, Юля завела дружка за трейлер. - Здесь не так дует, - сказала она. - И всё же я не понял, - пожал плечами Дима, - чей же этот многоуважаемый шкаф? - Повторяю: местная фирма, какая именно, не знаю, прогорела, проще говоря, обанкротилась. Поместила в газете объявление, дескать, распродаём имущество. Наши купили для кассы шкаф, и мы с тобой должны его привезти. Ясно? - Ясно… А на чём? - Фирма дает свой транспорт. - Вы ждёте машину? - спросил подошедший к ним парень в замасленном комбинезоне. - Мы, - ответила Юля. - Велели сказать, что машины не будет. - Это почему же? - спросила Юля недовольным тоном. - Машину срочно отправили за сеном. - Фу ты, чёрт! Пошли, Димка, автобусом доберёмся. Пройдя несколько шагов, Юлия остановилась, критически оглядела помощника. - Нет, так ты схватишь простуду. Погоди, я чего-нибудь принесу.

 

Юля и Митя в "офисе" прогоревшей фирмы. На Дмитрие куртка с Сашиного плеча, шея обмотана красным шерстяным шарфом, концы, которого свесились до пола. Людей из цирка приветливо встретил фирмач, типичный сын Кавказа, с характерной внешностью. Он сразу определил, что главная - женщина. - За эта шкаф, уважаемая, - сказал он с сильным акцентом, - уже приходил много покупщик… - Мы спешим, уважаемый, - деловито заявила Юля. - Где шкаф? Где транспорт? - Никакой проблем, уважаемая, пойдём другой комнат… Вот эта шкаф. Митя вытаращенными глазами уставился на массивный несгораемый шкаф. - Ничего себе шкафчик! - с чувством удивления воскликнул Дмитрий. - Да его и с месте не стронуть. - Вот что, уважаемый, нам некогда тут ошиваться. Давай людей, давай транспорт! - командирским тоном потребовала Юля. - Пожалста, пожалста, уважаемая. Фирмач вышел во двор и что-то прокричал с порога на родном языке. Комнату, где стоял шкаф, заполнили люди и что-то долго обсуждали на своем языке, то и дело указывая на шкаф. Меж ними возник жаркий спор, едва не кончившийся схваткой. Потеряв терпение, Юля, неожиданно для всех, громко засвистела в милицейский свисток. Гвалт прекратился. Юля вытащила за рукав из толпы спорщиков фирмача. - Хватит дискуссий! Грузите вещь! - скомандовала она. - Пожалста, пожалста, уважаемая. Несгораемый шкаф натужно поволокли на улицу. Митя безуспешно пытался помочь носильщикам, наступая на концы шарфа и спотыкаясь. На улице, перед офисом стоял ослик, впряженный в арбу. - Пожалста, уважаемая. - Рука фирмача указала на ослика. - Вот это вот ваш транспорт? - изумилась Юля, - ну, вы даёте! - Самый лучший транспорт, - уверил фирмач. Носильщики снова пустились горячо дискутировать. Юля опять прекратила спор свистком. - Да грузите же, наконец! И вот тяжеленный шкаф на арбе. Можно трогаться. Возчик потеребил ослика вожжей. "Самый лучший транспорт" и не подумал шевельнуться. Возчик попросил Митю: - Э, ударь его! - И вложил в его руки кнут. - А что - сами не можете, - сделал большие глаза Дмитрий. - Не хочу, понимаешь, портить с ним отношение… Митя легонько хлестнул ослика и тот зашагал. Юля, Митя и возчик топали рядом с арбой. Дорога была холмистая. Ослик поднимался по гористой улице. Сейф медленно сползал, и наконец упёрся в задний борт. Сработал закон архимедова рычага: ослика вздернуло в воздух. Он комично болтался в оглоблях. Произошло это возле стройки многоэтажного дома. Повсюду неряшливо валялся строительный материал. Митя вместе с возчиком изо всех сил потянули за оглобли. Ослик коснулся земли. Митя и возчик с трудом удерживали его в этом положении. Но едва несчастные немного расслабились, как оглобли с ослом вновь взвились вверх. Понадобились новые усилия, чтобы притянуть длинноухого к земле. И вдруг Митя увидел, что Юля куда-то направилась торопливым шагом. - Постой? - кинулся он за подругой. - Куда ты? - В этот момент ослика вместе с возчиком вновь вздернуло в воздух. К месту происшествия набралось много любопытных. Посыпались советы… Сообща люди притянули животное к земле. Неожиданно ослик улёгся и никакие понукания не могли заставить животное подняться. Ох, любят в Дагестане дискуссии. Вот и теперь, люди темпераментно обсуждали, каким образом заставить упрямца встать на ноги. В Митиной голове созрел план. Он нашёл на стройке длинный шест и пустую бочку из-под краски. Подвёл конец шеста под ослиное брюхо, положил бочку для упора, и всем телом навалился на рычаг. Бочка сплющилась. Из толпы вызвался доброхот изобразить собой упор. Он встал на четвереньки, Митя вновь подвел конец шеста под брюхо осла, натужился изо всех сил и надавил на рычаг. Шест с треском разломился пополам. Зеваки оживленно обсуждали событие на своем языке. Мальчик потеребил озадаченного Дмитрия: - Дяденька, у тебя штаны… Не тут, а сзади. Дмитрий вывернулся - действительно, брюки лопнули по шву, виднелась полоска белых трусиков. Послышались смешки. Митя скинул куртку, прикрыл прореху и завязал рукава узлом у себя на животе. Несколько доброхотов из толпы поднатужились и поставили осла на ноги. А чтобы он вновь не разлёгся, Митя сделал подпорку: подставил под ослиное брюхо сплющенную бочку. Тем временем Юля, подогнала мощный автокран. Крановщик ловко подцепил сейф и поднял его в воздух. Юля села в кабину. Кран укатил. Митя растерянно глядел им вслед.

 

Звучала джазовая музыка. В цирке-шапито выходной. На этот день назначена свадьба Саши и Юли. Посреди арены стояли столы в виде большой буквы "П". Несколько женщин, среди них и Алла Робертовна, заканчивали сервировку стола разномастной посудой, собранной, как говорится, с миру по нитке. Юные помощницы подносили к столу блюда с закусками, бутылки вина, напитки… Мальчишки доставляли стулья, табуретки, скамьи. И вот уже все готово к приёму гостей. Понемногу манеж заполнялся членами труппы. Все одеты по-праздничному. Люди стояли группками по всей арене, переговариваясь между собой. То тут, то там вспыхивал смех, Камера панорамировала и остановилась на Дмитрие Настине, выходившем на манеж. Похоже, Алла Робертовна поджидала его. Как и в прошлый раз, она ухватилась, ласково улыбаясь, за Митино плечо, обнюхала его и установила: - Сегодня, дорогуша, вы ели суп харчо, суп был сильно наперчен. - Да, - засмеялся Митя. - Ещё вы съели люля-кебаб. - Алла Робертона вновь обнюхала Митю, - пили "фанту", позднее - квас, надушились всё тем же "Шипром". - Всё верно, всё так… Вероятно, Алла Робертовна, вы - единственная женщина, кто обладает таким уникальным обонянием и… оба-а-ая-я-янием, - шутливо закончил он свою тираду - Димочка, я вообще женщина уникальная. - Да уж, что так, то так. Наступила неловкая пауза. - А почему, собственно, не начинают? - нашёлся Митя. - Ждут молодых. Они сейчас в ЗАГСе, расписываются… - А говорили, что будут венчаться в церкви, - сказал Дмитрий. - А это уж само собой… Митя улыбался с задумчивой грустинкой.

 

К служебному входу подкатили три автомашины, украшенные лентами и кольцами. Из машины вышел Саша в элегантном чёрном костюме, он помог Юле выбраться. На ней белое платье и фата. В сопрождении друзей, новобрачные вошли в манеж. Присутствующие встретили их дружными аплодисментами, улыбками и приветственными возгласами. Молодых усадили, как и положено, во главе стола. Все стали рассаживаться с шутками и смешками. Митя сидел рядом с Аллой Робертовной. Поднялся с бокалом в руке седовласый руководитель труппы джигитов. Одет он в белую черкесску с газырями и с кинжалом на поясе. - Друзья мои! - произнес он гордо и торжественно. - Дорогие мои! Первый тост положено произносить отцу жениха. Но у нашего уважаемого Александра Федоровича нет отца. Погиб. А мама далеко, на Урале. По праву старшинства позволю себе сказать тост за счастье молодых. Все захлопали. Но старик продолжал: - За любовь их! За здоровье их! За прекрасную долгую, неразлучную жизнь! Алла Робертовна выкрикнула - "Горько!". И вслед манеж испустил понудительный клич –«Горько!». Молодые поцеловались. …3а столом было шумно и весело. Артисты подносили молодожёнам подарки: коробки, свёртки, сумки, наполненные чем-то. Алла Робертовна вывела на манеж собачку с розовым бантом, которая несла в зубах большую коробку конфет. Следом вышел слон, сопровождаемый Митей. Джамбо поднёс молодой в хоботе букет алых роз. Юля подозвала Диму, обняла и поцеловала под дружные аплодисменты присутствующих.

 

Дом Митиной бабушки. Сияющая, счастливая, Мария Николаевна влетела в комнату матери, которая в этот момент стояла на верхней ступеньке стремянки, отыскивая на полках стеллажа нужную книгу. - Мама! Письмо от Димки! - выпалила она. - Вот радость-то! - Читай! - приказала мать, спускаясь вниз. - Как он там, наш колобродный? - Дорогие мама и бабуля и, конечно, дорогой дядя Толя! - читала взволнованная Мария Николаевна. - Теперь появилась, возможность, сообщить о себе. Я - жив-здоров, хорошо устроился, получил прекрасную работу… - Постой! Это как же понимать? - на бабушкином лице читалось недоумение. - Ведь до конца его отпуска осталось всего-ничего… Ну, ну, читай! - Работа у меня спокойная, чистая, - продолжала Мария Николаевна. Слышен её голос, а в это время мы видим: Митя в своей нелепой униформе сгребал в большой железный совок испражнения Джамбо. - Тут много фруктов, много арбузов и дынь, и всё, сравнительно, недорого… - Хорошо хоть витаминами зарядит организм перед зимовкой, - прокомментировала бабушка. - Я очень скучаю по дому, - читала Мария Николаевна, подавляя сильное волнение, всхлипывая, прикладывая к глазам платок. - Ну, вот, началось! - Анна Сергеевна одёрнула дочь. - Бубнит чего-то себе под нос… Дай-ка, я сама! Бабушка держала перед глазами письмо, а в это время звучал Митин голос: - …В общем, мои дорогие, жизнь тут тихая, умиротворенная… На этих словах тишина взорвалась частыми автоматными очередями, истошным женским криком, возбуждёнными голосами. Мы видим городские задворки в том городе Дагестана, где располагался цирк-шапито. Люди панически разбегались, прятались в подъездах домов, ложились на землю… Где-то неподалеку горела автомашина, валил густой дым… Внезапно стрельба прекратилась. В тишине зазвучал старческий голос. Мы видим бодрого старика с мудрыми глазами, он говорил не по-нашенски, слова его звучали взволнованно. Теперь мы видим возле интервьюируемого девушку-журналистку, оператора с телекамерой на плече, переводчика, юного дагестанца. - …Он говорит, - переводил юноша, - наверно это божья кара… Люди прогневали Аллаха… Старик продолжал. - О чем он? - спросила журналистка. - Он говорит: неделя назад в нашем городе было этот… сильный землетрясение, вчера на базаре взорвали бомбу, сегодня этот перестрелка…

 

Снова цирковая арена. Свадебное пиршество подходило к концу. Захмелевший сосед по скамье налил водки Алле Робертовне, Мите и себе. Митя пить не стал. И вдруг со стороны конюшни послышался конский топот. В манеж ворвались джигиты с гиканьем, свистом, с горловыми тревожными выкриками… Они скакали по кругу. Внезапно один из них круто изогнулся в седле, подхватил невесту и умчался вместе с ней, сопровождаемый остальными похитителями. Напряженную тишину нарушил пожилой руководитель труппы джигитов. - Дорогие, - сказл он, - продолжайте веселье… Это был небольшой… как сказать по-русски?.. - Розыгрыш, - весело выкрикнул плечистый акробат, Митин сосед. - Вот-вот, розыгрыш… Наша кавказская шутка… Сейчас драгоценную невесту вернут в целостности и сохранности… И действительно, в проходе показался джигит с Юлей на руках. Его встретили смехом и аплодисментами. Джигит поднес невесту к столу и передал её в руки сидевшему с краю, а тот передал девушку соседу. Так, с рук в руки, её донесли над столом до Мити. Однако для тщедушого метеоролога ноша оказалась не по силам. Руки его под тяжестью клонились все ниже и ниже… Нет, не смог бедолага удержать любимую… Юля плюхнулась задом в крем торта… Митин сосед, атлетически сложенный акробат, поднял пострадавшую, перевернул животом вниз. Митя счищал столовой ложкой крем со своей жертвы.

 

Снова родной Митин город. Переговорный пункт. Кабины. Ожидающие. Мария Николаевна у стойки, за которой сердитая сотрудница принимала заказы. - Архангельск! - Четвёртая кабина! - раздался голос из репродуктора. - Архангельск!.. Кто заказывал Архангельск? Вздремнувший молодой мужчина встрепенулся, подскочил к барьеру. - Я заказывал Архангельск. - Идите в четвертую кабину… На какой час делаете вызов? - спросила сотрудница у Митиной матери. - Если можно на семнадцать часов. - Сколько минут? - Ну, сколько же?.. минут, минут… пять. - Заказ принят. Получите квитанцию…

 

Снова цирковой манеж. Столы уже убраны. Звучал вальс. Многие, в том числе и Саша с Юлей, танцевали. Остальные расселись по окружности барьера. Знакомый акробат-силач заговорщицки подмигнул Алле Робертовне и поманил её в боковой проход, достал из "заначки" бутылку коньяка, налил ей и себе. Собутыльники чокнулись, выпили. Алла Робертовна кого-то разыскивала. Она шла по цирковому двору, выписывая неустойчивыми ногами вензеля. И вдруг наткнулась на деревянную стойку, подпиравшую брезентовый навес и сшибла его. Брезент накрыл подгулявшую особу. Бранясь, она выбралась на свободу и добрела до палатки слоновника. Там и обнаружила Митю. Он сидел в углу, понуро свесив голову. - Ну, вот! Уникальная женщина должна отыскивать своего кавалера у чёрта на куличках… Дрессировщица была в сильном подпитии. Настроенная хохотливо, она, без всякого повода заливалась добродушным смехом, запела известную песенку из оперетты: - …уж я пила, пила, пила И до чего ж теперь дошла… Я просто готова… готова… - Сударь, да как вы смеете сидеть, когда с вами говорит дама!.. Да ещё дворянских кровей… Какой моветон!.. - Оф! Оф! - вскинула она руку - жест, каким в цирке дают команду "учёным" животным подняться на задние ноги. Дмитрий оставался в той же позе. Высокая, дородная, сильная Алла Робертона. бесцеремонно схватила Митю за плечи и, хохоча, поставила на ноги. В этот момент в палатку донеслись звуки танго. Поклонница Бахуса обхватила невзрачную фигуру приземистого партнера и, тесно прижав к себе, волевыми движениями повела его в ритме томной мелодии. Несмотря на грузность, дама легко выделывала немыслимые "па", властно вращала кавалера, энергично изгибала, делая глубокие выпады. Это был не столько страстный, сколько комичный танец Голиафа и Давида. Застенчивого молодого человека, само воплощение скромности, ужасно смущал теснивший его бюст партнерши. Он делал неуклюжие попытки как-то отодвинуться… - Вс-с-сё! Аллочка вы-ы-ыдыхлась… - заплетающимся языком процедила танцорка, которую развезло до того, что она едва держалась на ногах. - Дмитрий, пош-ш-шли ко мне! - Не могу… Я дежурю. - Дми-и-итрий, я засы… засыпаю… Бай-бай!.. Алла безжизненно повисла на хилом пареньке. - До-о-омой… хочу-у-у до-о-омой, - канючила она… Митя напряг все силы и на подгибающихся ногах поволок на спине тяжеловеса дворянских кровей. Не пройдя и десяти шагов несчастный носильщик распластался под пьяной дрессировщицей. Отчаянно барахтаясь, делая беспорядочные движения руками и ногами, бедняга пытался выбраться из-под тучных телес…

 

Переговорный пункт. Мария Николаевна в кабине разговаривала с сыном. - Митя, сынок, это ты? Как слышишь?.. Я тебя тоже… Тогда слушай… Это потом, потом… Слушай… Господи, опять он за свое… Да ничего, ничего, все живы-здоровы. Ты послушай, важное хочу сообщить. Митя, на твоё имя пришла молния… Да нет, телеграмма срочная пришла… Из Гидрометеоцентра. Понял? Да, я, как раз и собиралась прочитать… Ну, вот, слушай: (глядя в телеграмму) связи особых обстоятельств просим срочно… Слышишь, сынок, срочно! Да, да, читаю: просим срочно вернуться свою станцию исполнения служебных обязанностей… Сынок, ты слышишь? Ага, читаю дальше: прерванный отпуск будет компенсирован материально. Точка. Подтвердите выезд. Точка. Малахов. Дмитрий в кабине с трубкой, прижатой к уху. - Да, мама, понял… Говорю, всё правильно понял… Немедленно свяжусь с центром. И сразу же… Нет, нет, заехать уже не смогу, никак не смогу… Полечу первым же самолетом… Да, дорогая… Ну, будьте здоровы! Крепко… Фу, дьяволы, отключили.

 

 

 

КОНЕЦ ПЕРВОЙ СЕРИИ

 

ВТОРАЯ СЕРИЯ.

 

С бреющего полёта камера панорамировала по крышам одноэтажных строений, раскинувшихся на белой торосистой равнине - полярной научно-исследовательской станции. Строения покрупнее выстроились в ряд, образовав нечто вроде маленькой улицы. Другие - поменьше - стояли на отшибе. Это "подсобки" хозяйственного назначения. Высилась чёрная стрела радиомачты. Минувшей ночью арктическая погода преподнесла очередной сюрприз: случился такой сильный снегопад, что завалило входную дверь. Пришлось утром расчищать выход. Среди трёх полярников, орудовавших лопатами, был и Дмитрий Настин. Одет он, как и остальные, в малицу из оленьих шкур, на голове меховой малахай, на ногах пимы, на руках рукавицы. Работавшие уже успели прорыть длинную траншею и теперь молча перекуривали. Некурящий Митя задумчиво глядел вдаль. Первый полярник, откинув в снег сигарету, оказал: - Когда тащил службу, наш старшина по утрам кричал: "Кончай ночевать!”… Ну всё, мужики, взялись! Как только Дмитрий собрался приступить к работе, тотчас зацепился лопатой за отворот своих меховых сапог… Едва освободил лопату, как ею же зацепился за полу малицы. …Митя вгрызался в сугроб с таким усердием, так рьяно швырял лопатой снег то влево, то вправо, что залепил снежным комом физиономию работавшего рядом. - Знаешь что, гондон штопаный, - сказал пострадавший, забрав у Мити лопату, - а не пошёл бы ты… - Точно, - поддакнул второй, счищая с лица снег, - пошёл бы ты, золотенький наш, да сварил бы кофе - завтракать пора. Ступай, ступай, греби на кухню. Митя нехотя поплёлся в барак. Первый зимовщик сказал об удалившемся сотруднике: - Квадратный какой-то… - Не скажи… Вообще-то он вундер. …В кают-компании полярники завтракали, сидя за большим столом. - Плесни-ка, Митяй, ещё грамм двести, - попросил сосед слева. Услужливый малый потянулся за кофейником, придвинул его к себе и только было стал наливать, как крышка с грохотом свалилась в подставленную кружку. Сконфуженный своей неловкостью, Митя развернулся с кофейником в руке и локтем стукнул по руке соседа справа, который в этот момент подносил ко рту кружку. Кофе выплеснулось на лицо жертвы недотёпы. Ещё более смутившийся Настин в полной растерянности, не заметил, как наклонил кофейник. Из носика полилось на стол, на тарелки, на хлеб… Митя окончательно утратил самообладание - принялся горстями сгребать со стола пролитое кофе. - Дмитрий Настин в своем формате, - незлобиво сказал радист. В полнейшем замешательстве бедолага попятился и наткнулся на стену, с которой от удара свалился портрет знаменитого исследователя Арктики - Отто Юльевича Шмидта. Однако, в последнее мгновение, почти у самого пола, Митя каким-то чудом успел подхватить портрет.

 

Из-за торосов, громоздящихся в отдалении друг на друга в чудовищном беспорядке, выехали аэросани, вздыбливая позади себя снежный веер. Приближаясь к зимовке, аэросани сбавили скорость и подрулили ко входу. Из машины вышли два геодезиста в тёмных очках. Их лица, их капюшоны, одежда - всё сплошь заиндевелое. В руках у них буссольный теодолит и железный ящик с мерной лентой. При входе в тамбур, они столкнулись с Настиным. Он уже в полной экипировке собрался шагать к своим приборам. На ногах лыжи, на глазах тёмные очки. - Покатил? - весело сказал один из геодезистов, дружески расположенный к простодушному инженер-метеорологу. Поддав легонько теодолитом Мите под зад, шутливо напутствовал его, - Ну валяй, корефан, жми на газ. Дмитрий покатил по снежному насту, объезжая пологие ропаки. Где-то вдалеке тарахтел движок. Низкое, незаходящее солнце щедро освещало окоченевший от морозов леденистый покров. И влруг в своём воображении Дмитрий увидел Юкку. Она скольльзила рядом с ним на лыжах, одетая, как и он, в меховую кухлянку. Юлия то и дело оборачивалась и нежно улыбалась дружку. Синоптик добрался до своих приборов, укреплённых на невысоких столбиках. Не снимая меховые рукавицы, стал записывать в толстую тетрадь показатели барографа, анероида, термометра, считывал с диаграммной ленты показатели атмосферного давления.

 

В радиорубке, заставленной приёмо-передающей аппаратурой, рыжебородый радист только что связал инженер-метеоролога с филиалом Главного управления гидрометеорологической службы. На радисте и на Мите тёплые вязаные фуфайки. - Что, что? - переспросил Дмитрий, поправляя наушники. – А-а, давление… Конечно, большая разница. Ты прав: вчера атмосферное давление на семнадцать единиц ПА было выше… Согласен… И с этим согласен… Ладно, теперь записывай температурную шкалу…

 

То утро для Дмитрия Настина оказалось роковым. Не успел он проскользить на лыжах к приборам и половину пути, как погода резко изменилась - явление для Арктики обычное. Морозное небо вдруг сделалось мглистым. Набежали темные тучи, нависнув над землёй. Напор ветра был до такой степени неистов, так свиреп, что лыжник едва-едва держался на ногах. Перед глазами металась белёсая кашица, облепив Митю с головы до ног. Оледеневшие слёзы, выжатые ветром, склеили ресницы.

 

Неожиданно ветер сменил направление - подул с севера, стал низовым, достигающим штормовой силы. Низовик погнал позёмку. Колкий сухой снег хлестал по лицу. За снежной, кипящей мглою ничего не было видно. Осатанелая пурга ревела, гудела, завывала. Дмитрий знал - с полярной вьюгой шутки плохи. Его охватило инстинктивное чувство страха. Бывалые полярники говорили: единственная возможность спастись - зарыться в снег. Торопливо, на ощупь скинул с ног лыжи и принялся полозом, как лопатой, лихорадочно рыть в снегу пещерку, выгребая рукавицами наружу снежную "породу", которую ветер тотчас размётывал. Выбившийся из сил Дмитрий залез вовнутрь, заделал вход снегом и забылся мертвецким сном.

 

На станции тревога: не вернулся на базу инженер-метеоролог. Громко, на весь посёлок, ревела сирена. Связанные друг с другом верёвкой, сотрудники станции искали своего товарища, продираясь сквозь снежный ураган и мглу, освещая путь мощными фонарями.

 

Дмитрий Настин лежал на кушетке, какими снабжены все наши поликлиники. Комнатёнка в базовом флигеле, куда его принесли, называлась у полярников громко медицинским кабинетом. В "кабинете" всё было белое: занавеска на окне, простынь, отгородившая вход, белилами окрашены стены. Скучившиеся в "тамбуре" молодые полярники посторонились, пропустив к пострадавшему начальника станции, мужчину в летах. Врач, примерно одного с Митей возраста, приоткрыл простынку, которой был укрыт обнажённый инженер-метеоролог, и доложил начальству: - Обморожение высшей степени… К тому же, Андрей Никитич, там под снегом, в закрытом, лишённом воздуха пространстве, Настин, понимаете ли, получил большую дозу углекислого газа… В этих… в наших условиях мне, к сожалению, ничего сделать не удастся. Тут, видите ли, всё на молекулярном уровне… Нужна аппаратура, нужен стационар, да не простой, а специализированный. Обморожения такой степени тяжести лечат только в Ожоговом центре. Андрей Никитич, склонясь над Настиным, окликнул его: - Дмитрий Константинович… - Нет, он в шоке. Необходимо срочно эвакуировать человека. - Да-а-а, ситуация, - произнес начальник, соображая, что же предпринять?.. А тем временем в тамбуре молодёжь обсуждала печальное событие. Первый полярник сказал: - Хорошо ещё сообразил воткнуть в снег лыжи. А то бы так и не нашли. Второй полярник произнес: - Как ещё жив остался: на градуснике перевалило за минус шестьдесят. Вновь подал голос первый полярник: - А ведь именно в этот день была зафиксирована аномалия - изменение ионосферных токов. - Да, да, - подтвердил третий полярник, - наблюдалось сильней¬шее магнитное возмущение. …Мы снова возвратились в "кабинет". Начальник станции сказал: - Что ж, пошёл связываться с центром… Будем отправлять на Большую землю.

 

…Дмитрий Настин лежал на столе, но это был уже другой стол, на¬ходился он в Экспериментальной лаборатории Научно-исследовательского института сексопатологии. Митя лежал под колпаком вакуумной барокамеры. По всему его телу размещены датчики и измерительные преобразователи. Лаборатория оборудована новейшей аппаратурой самого разнооб¬разного вида. На стенах и на узких столах вдоль стен приборы специально¬го назначения. Приборов необычайно много. На взгляд случайного посети¬теля, лаборатория напоминала оснащение космического корабля, знакомое по многочисленным изображениям на телеэкране. Лаборатория жила обычной деловой жизнью. Под пальцами девуш¬ки-ассистентки щёлкали тумблеры и по светящемуся экрану бежали разноцветные полосы. Врачи-лаборанты: пожилая дама и молодой человек в очках - Сергей Антонович (мы ещё не раз будем встречаться с ним) рабо¬тали на ЭВМ последнего поколения. За компьютером сидел седоголовый оператор преклонного возраста. Младшая лаборантка переливала оранже¬вую жидкость из большой колбы в малые. На экранах визуальных индика¬торов, размещенных на стенах, проносились зигзагообразные линии, мелькали цифры, другие загорались зелёным светом и методично гасли. На табло круглой формы металась чёрная стрелка. Над смотровым окном барокамеры склонилась руководитель Лабо¬ратории - Галина Петровна Левчук, доктор медицинских наук, профессор, женщина лет сорока, видной, представительной внешности и волевого характера. За глаза сотрудники называют ее “железной леди”. - Сергей Антонович, - позвала она знакомого нам молодого человека в очках. - Поглядим-ка внимательно, как ведут себя железы нашего больного. Они подошли к дисплею. Галина Петровна сняла с глаз увеличи¬вающее устройство необычной формы. - Не нравится мне это, ох, не нравится, - произнесла она с кислой миной, - что скажете? Сергей Антонович - серьезный молодой человек, перспективный учёный, наделённый аналитическим мышлением, пристально вгляды¬вался в экран. Задумавшись, он сделал три-четыре шага, затем резко по¬вернулся, подошел к дисплею, снова поглядел на показатели и сказал: - То, что железы все ещё плохо вырабатывают половые гормоны, подсказывает нам - снова обратиться к эндокринологам. Как-никак на гормонах они собаку съели… Только на этот раз… - Да уж, на этот раз, - подхватила Галина Петровна с достоинством, - я уже приглашу светило, приглашу самого Федорцева…

 

Вестибюль Института сексопатологии. Возле вешалки группа студентов. Молодые люди, оживленно переговариваясь, сдавали гардеробщице плащи и сумки, оставаясь в белых халатах. И вот студенты в стенах Лаборатории. На лицах у них марлевые повязки. - Из какого потока? - спросила младшая лаборантка. - Из третьего, - ответили ей. - Ясненько, - лаборантка сделал отметку у себя в блокноте, - Галина Петровна, вас ждут. - Я занята, - сказала руководительница, оторвавшись от экрана компьютера. - Попросите Сергея Антоновича. - Вы у нас уже бывали? - поинтересовался у студентов Сергей Антонович, - а-а, впервые… Думаю, для вас это будет поучительно… Прошу подойти к барокамере. Студенты с любопытством заглядывали поочередно в смотровые окна. - Для нас сексологов этот пациент представляет особый интерес. Здесь имеет место случай из ряда вон выходящий. Пациент подвергся воздействию сильнейшего холода. Провёл много часов на шестидесятиградусном морозе. Вследствие этого с половыми гормонами больного произошли структурные, патологические изменения… Студенты записывали. Некоторые выставили миниатюрные диктофоны. Студентка в заднем ряду обратилась к соседу: - Гришка, что он сказал? Не расслышала. - Чувак отморозил свой банан. Девушка записала. Сергей Антонович продолжал: - До того как пациент попал к нам, он прошел многомесячный курс лечения и реабилитации в Ожоговом центре. У нас больной подвергается всестороннему обследованию. И даже, заметьте себе, на молекулярном уровне… На лицо Сергея Антоновича набежала тень. - К сожалению, сегодня нам всё ещё не вполне ясна картина…

 

Снова вестибюль в Институте сексопатологии. Возле вешалки толпилась та же группа студентов. Некоторые уже успели одеться. По институтскому коридору из дверей в двери проходили деловитым шагом сотрудники Института. Взлохмаченный студент, которого назвали Гришкой, закуривая, сказал приятелю, широкоскулому буряту: - Я тебе так скажу, Намжил, теперь его семенники полетели к чертям собачьим… - Постой, ты о ком? – спросил Намжил. - Какого человека семенники? - Ну, того… в барокамере… Теперь всё! Кончита. Теперь он уже не мужик. Из стеклянных входных дверей вышел солидный, хорошо одетый господин с дипломатом в руке. Студенты почтительно приветствовали институтское начальство: - Здрасьте, Василь Василич! Три студентки в сторонке обсуждали только что услышанное в лаборатории. Первая студентка, повязывая на голове платок, сказала: - Шутка ли минус шестьдесят… Вторая студентка прокомментировала: - Отныне для этого чувака все герлы, даже самые классные - пустое место. Третья подвела итог: - Да, девочки, в мире на одного импотента стало больше…

 

Титр: Т Р И М Е С Я Ц А С П У С Т Я

 

Дмитрий Настин в больничной пижаме сидел перед телевизором в той же экспериментальной лаборатории сексопатологии. Он весь был опутан датчиками. Провода тянулись к стоявшему в отдалении индикатору. Сотрудники лаборатории проводили очередной эксперимент: Настину показывали ленту с изображением эротических сцен. /Зрителям они не видны. Съёмка через “спинку” телевизора. В кадре лишь лицо Настина/. За кадром слышались характерные звуки: скрип постельных пружин, учащённое мужское дыхание, экзальтированное женское взвизгивание, страстные стенания. Скромного, застенчивого Дмитрия всё это шокировало. В ужасном смущении он отворачивал голову. Однако лишь на мгновение: за спиной стояла богатырского вида санитарка, которой приказано заставлять пациента глядеть на экран. Железными ручищами она поворачивала Митину голову к экрану. Он закрывал глаза рукой. Санитарка отбрасывала его руку. Тогда он прикрывался другой рукой. Стражница прижала руки к его бокам и крепко удерживала. В это же время сотрудники лаборатории уставились на экран визуального индикатора, показатели которого приводили их в крайнее изумление, они просто не могли поверить своим глазам. - Помилуйте, - сказал седоголовый оператор, - да такого не может быть! - Просто невероятно! - поражалась врач дама в летах. Галина Петровна и Сергей Антонович заговорщицки переглядывались. Более свободно и эмоционально выражали себя молодые сотрудники: - Фа-а-антастика! - Высший показатель эротизма! - Какой там "высший" – п р е д е л ь н ы й! Вот-вот зашкалит… - У этого кроколыги, господа присяжные, доложу я вам - гиперсексуальность…

 

Картинная галерея. Экспозиция авангардистской живописи и скульптуры. Среди посетителей по залу проходили от экспоната к экспонату сёстры Левчук - солидная Галина Петровна и грациозная, с точёной фигурой Ольга Петровна. Обе элегантно одеты. (Галина старше лет на семь) Сёстры поравнялись с мужчиной обладателем шевелюры, как у ведущего TV Варгафтика. Мужчина с излишним жаром объяснял двум дамам содержание скульптуры, тыча в неё пальцем. Галина Петровна покосилась на крас¬нобая. …Сёстры теперь уже шли по аллее осеннего бульвара в верхней одежде. - Что это за искусство, - саркастически ухмылялась Галина Петровна, - если оно не вызывает никаких эмоций! Ничто не затронуло ни одной струнки души. - А я думаю, - возразила Ольга, - художники ищут, экспериментируют. И в балете у нас ведутся творческие поиски. Господи, да и вы в своей лаборатории… разве вы не экспериментируете! Что, не так? Да, кстати, а что с тем несчастным? - С каким "несчастным"? - Ну… которого из Арктики доставили, ты рассказывала. Теперь он наверное уже… - С чего это ты взяла. - Беглая улыбка тронула губы старшей сестры. - Как была наивной, так и осталась святой простотой… Галина Петровна потянула сестру к скамейке. Присев, Ольга достала из сумочки начатую плитку шоколада, поднесла сестре, та отломила дольку. Ольга же откусила чуть ли не полплитки. - Как раз наоборот, - продолжала Галина Петровна. - Я тебе уже говорила: в организме этого пациента выработался комплекс… сложный комплекс соматических и психологических процессов. Поняла? - Не очень… Больно мудрено. Галь, объясни простыми словами. - Хочешь простыми? Пожалуйста. У парня возник повышенный… Как сказать?.. Повышенный эротизм. Теперь понятно? Ольга мотнула головой и снова достала шоколад, предложила сестре, но та отказалась. - А мне теперь терять нечего. Галина Петровна посмотрела на сестру удивлённо. - Второй день я - вольная пташка… Бывшая балерина провела ладонями по своим бёдрам. - Незачем беречь фигуру. - Значит все-таки завязала… Не понимаю: добиться положения примадонны и… Ну-ну… Ой, смотри, девка, заскулишь. Галина Петровна откинулась на спинку скамьи и задумчиво уставилась вдаль. А Ольга принялась кормить крошками сдобы воробьёв. Галина Петровна продолжала как бы в ответ на свои мысли: - Прогнозировать глобальные изменения в его андрогенах, то есть в половых железах еще можно было, а вот то, что в нём откроется ещё и дар предвидения, об этом уж, ну никак нельзя было догадаться. - О чём ты? - недоумённо спросила Ольга. - Представь себе: делаю, как обычно, утренний обход. Спрашиваю: “Как сегодня самочувствие, Дмитрий Константинович?” А он: “Вам, Гали¬на Петровна, предстоит важный разговор”. Я поинтересовалась: “С кем же?” “Не знаю, отвечает, вероятно, с начальством”. “С чего, говорю, вы это взяли?” Отвечает: “Может, просто померещилось”. А я ему: “Тоже мне ясновидящий объявился, новый Нострадамус...” И тут… нет, ты только по¬думай! Входит санитарка: “Галина Петровна, вас спрашивает замминистра, сказал: у него к вам срочное дело”. Не поверишь, я даже… - Почему не поверю, - сказала Ольга, - к предсказаниям отношусь… Я верю в предсказания. - А вообще скажу тебе, он малость чудаковатый. - Кто, замминистра? - Да ты что! Дима. Я, знаешь ли, симпатизирую этому человечку. Он оказался очень милым… Хорошо воспитан, много знает… А сколько прочитал наизусть стихов мне… - Галина Петровна улыбнулась своим мыслям. – Занятный мальчик.

 

Палата на четырёх в экспериментальной лаборатории. Двое пациентов резались в шашки, третий читал газету. Дмитрий Настин сидел на кровати и что-то записывал в толстую тетрадь. По временам он останавливался, обдумывая слова. В палату вошла в сопровождении свиты Галина Петровна. Утренний обход… Первой от входной двери стояла кровать Настина. Увлечённый своей записью, он не заметил вошедших. - Доброе утро, господа, - приветствовала начальница своих подопечных. - Дмитрий Константинович, что это вы там пишете? Уж не роман ли из жизни полярников… А-а, дневник. Личные, так сказать, впечатления… Что ж, Бог на помощь… Нуте-с, как наши дела? - взяла она с тумбочки карту больного и стала её разглядывать. - Ну-у, просто замечательно… Через недельку и выпишем. Готовьтесь. Профессорша подошла к кровати больного с газетой.

 

В просторном кабинете заседал учёный совет Научно-исследовательского института сексопатологии. Галина Петровна Левчук закан¬чивала свое сообщение. - Надеюсь, что я ответила на все вопросы уважаемых членов учёного совета. - Галина Петровна отпила из стакана воды и продолжила: - В заключение позволю себе особо отметить, что положительный эффект дала, главным образом, лучевая терапия. - Уважаемая Галина Петровна имела в виду кобальтовую пушку? - спросила учёная дама. - Нет, мы использовали не кобальт. - Тогда, вероятно, бетатрон? - не унималась учёная дама. - Нет, и не бетатрон. Мы применяли лазерное излучение. Считаем эксперимент завершённым. Больной чувствует себя удовлетворительно. - Прошу уважаемый ученый совет дать разрешение на выписку Дмитрия Константиновича Настина.

 

По Софийской набережной ехала жёлтая "хонда". Машину вела Галина Петровна. Рядом сидел Митя. Когда машина поравнялась с Кремлём, Дмитрий попросил: - Притормозите, пожалуйста. Подавшись всем корпусом вбок, он жадно глядел на великолепие кремлёвских храмов. Неожиданно продекламировал: "И пятиглавые московские соборы с их итальянскою и русскою душой" - Пастернак что ли? - Мандельштам. - Вон вы какой!.. Летний день угасал. В небе пылала заря. "Хонда" выехала на загородное шоссе. Галина Петровна включила радио. Звучала симфоническая музыка. - Любите музыку? - спросила она. - А кто ж её не любит… Но в общем-то я не меломан. - А я так обожаю. Окончила музыкальную школу. Была принята в консерваторию. Всё, знаете ли, шло к тому, что б я стала профессиональным музыкантом, но… Ах, эти "но"… сколько раз они всё ставили с ног на голову… Влюбилась, как дура. И в кого? В паршивого хлыща, историка медицины… А впрочем, ещё неизвестно, что ждало бы меня на том пути… - А вот на этом пути нас ждёт объезд, - сказал Митя. - Вздор! Никакого объезда тут не может быть… - А куда всё-таки мы едем? - поинтересовался Настин. - Хочу показать вам свою дачу… - А она занята. - Да, конечно, мы её и займём… До понедельника дом в нашем распоряжении… Дорога повернула вправо. Вскоре сидящие в машине увидели - впереди велись дорожно-строительные работы. Путь преградил знак: "Объезд". Объездная дорога шла по полю. Галина Петровна выключила мотор. "Хонду" объехал чёрный "мерседес". Было забавно глядеть, как дорогая машина подпрыгивала на ухабах в такт музыки. - Галина Петровна, поезжайте. - Чтобы приплясывать как тот "месер". Ни за что! И тотчас включила зажигание. "Хонда" поехала. - Вообще-то на даче я бываю не часто. В летние месяцы там живет дочка. Но в этом году она повезла детей на море… Увидите, какие у нас дивные места. Один пруд чего стоит… У меня в заначке чудное вино… Ох, и кутнем… Я научу вас… А почему, собственно говоря, "вас". Мы же друзья. Разве не так? Будем говорить друг другу “ты”. Возражений нет?.. Я научу тебя, мой мальчик, получать безумное любовное наслаждение… Мы сексологи знаем в этом толк… Дмитрий страшно смутился, заёрзал, неловко поправил волосы и потупил голову. - Теперь уже скоро. Каких-нибудь четыре-пять километров… Дорога пошла по взгорью. Стало уже темно. Объехав пруд с зажжёнными фарами, Галина Петровна подрулила к своему коттеджу. И уже издали увидала “жигули” мужа. Железная леди, насупясь, пожирала глазами свой дом. Сквозь узкие щёлки в ставнях пробивался свет ночника. Она отогнала машину в переулок. Женское любопытство повлекло ее заглянуть в щёлку ставен. Вместе с ней и мы увидели: на диване сидел в обнимку с полураздетой юной девицей вальяжного вида мужчина с холёной бородкой и седыми висками. - У, гад вонючий! - сердито буркнула хозяйка дачи. - Пошли, милый. Где ты, Дмитрий? А-а-а, вот… Пойдём в сад. Там прелестная беседка. Увидишь, нам будет хорошо… Над садом висела полная луна, высвечивая деревья, клумбы, бетонную дорожку, по которой профессорша вела за руку своего недавнего пациента. - Видишь как тут симпатично… Посиди. Я скоро. А, хочешь, в гамаке полежи… Принесу вино и всё, что надо. Она поцеловала Митю и вышла из беседки.

 

Ольга Петровна Левчук у себя дома набрала номер телефона сестры. - Тоня? Это Ольга. Позовите сестру… А где ж она? А-а-а, даже обедать не приезжала… Ладно, я ей на мобилу звякну.

 

Галина Петровна вернулась в беседку нагруженная пакетами и свёртками с закуской. В руке держала бутылку и пластиковые стопки. - Ну что, миленький, - сказала Галина Петровна, раскладывая на круглом столе еду. - Оттянемся по полной, как теперь говорят юные… Держи штопор. Откупорь. И в это время в её сумочке зазвенел мобильный телефон. - Слушаю… А-а, ты… Что тебе? За кадром голос Ольги: - Галь, ты не забыла: завтра бабушке восемьдесят пять. А мы ещё не обсудили, что ей подарить. Давай встретимся. - Нет, не сегодня… Очень занята… Важное дело. Голос Ольги: - Я тут для бабули приглядела в ЦУМе обалденный плед. Галь, может… - Всё, Оля, всё! Некогда. /Отключилась/. Больше нам никто не помешает. Галина Петровна с неожиданной для неё пылкостью осыпала Митю поцелуями. Развеселясь, она сказала: - Ну, мой Ромео, наливай… Выпьем за нашу первую и, уверена, не последнюю встречу…

 

По ночной улице дачного посёлка ехали на велосипедах мальчик лет двенадцати и девочка его ровесница. Возле "хонды" Галины Петровны мальчик резко затормозил и стал озираться. К нему подъехала девочка. - Чего это ты? - Машина тёти Гали… Почему-то не на месте. - А тебе-то что? - Смотрю - где она? - Ну, ты воще-е… Едешь?.. Ну, и фиг с тобой, /уехала/. Мальчик пустился вдогонку.

 

…Допито вино, съедено всё, что припасено. Галина Петровна лежала в гамаке. Митя забавлялся по мальчишески: ставил пустую бутылку горлышком себе на палец, тщетно пытаясь уравно¬весить её в таком положении, как это ловко проделывал когда-то его любимый дядя Толя. Галина Петровна произнесла драматическим тоном: - Митенька, мне что-то холодно… Ну, иди же, мой красавчик, иди, ложись рядышком… Смелее… Ну, смелей, смелей... Я сгораю от желания… Преодолев природную застенчивость, Дмитрий неуклюже взгромоздился на гамак. Распалённая женщина бесцеремонным жестом прижала парня к своей груди и присосалась к его губам. В экстазе она потребовала возбуждённо-настойчивым шёпотом: - Возьми меня, я вся твоя… И тут обнаружилось, что пуговица на Митиной рубашке зацепилась за кружева её нижнего белья… В сильнейшем смущении, он попытался отцепиться, но, видимо, переусердствовал: рывок был таким решительным, что гамак перевернулся. Незадачливые любовники грохнулись на пол. - Ну, всё! Всё! Ухожу! - вырвалось у Мити. - Не дёргайся! - осадила она кавалера. - Не драматизируй… Помоги даме подняться… - она ободряюще улыбнулась Мите, ласково похлопала по щеке. - Что ты на меня так смотришь… Послушай, голубчик, что я тебе скажу. Здесь место невезучее… Я знаю тут недалеко укромный уголок… Вот где тебе откроется рай земной. Пошли. Она наскоро прибралась и вывела Дмитрия на улицу. По дороге им повстречался мальчик на велосипеде. Он остановился и подошел к ним. - Здрасть, Галина Петровна. - Здравствуй, Славик. Давно не виделись… Как тут? Сердюков всё также буянит? - Не, теперь тихо. Его замели… Теперь к нам кино приезжает. - Показывают фильмы? - Не, снимают… По всему поселку. Мы тоже участвуем. - Кто это "мы"? - Отобрали трёх пацанов и одну герлу… Башляют, по пятьдесят "рэ". - Ну, будь здоров. /Славик уехал/. Двинулись и они. Вышли к пруду. Ночь была прозрачно светлая. Высоко, почти в зените неба плыла фосфорическая луна. - А где твой дневник? - неожиданно поинтересовалась метресса. - Чего это вам ни с того, ни с сего вспомнилось… Дневник в надёжном месте… Пруд был великолепен. Луна озаряла его блестящими полосами. Серебристые ивы полоскали в воде свои ветви. Лягушки состязались в искусстве кваканья. Митя любовался живописным видом, то и дело шлёпая себе по щекам, по лбу, по затылку - отражал атаки комаров. - Когда-то здесь была богатая барская усадьба, - рассказывала Галина Петровна. - В пруду водилась уйма карасей… А вот тут, – указала она на широкую скамью, вытесанную из гранита, - говорят, когда-то любил посидеть сам Антон Павлович Чехов… Дмитрий, да не будь же ты таким напряжённым. Словно окаменел. Расслабься, миленький, ты пробудил во мне страсть, - прошептала она, стаскивая с парня рубаху… И вдруг послышался нарастающий гул приближающихся автомашин. Яркий свет от фар заиграл на кустах, на водной глади, на скамье. Митя растерянно часто-часто мигал. А глава серьёзного медицинского учреждения, учёная дама удирала, бросив любовника, удирала, стремительно отскакивая, когда на неё случайно падал луч от фар. Неподалёку от скамьи остановилась грузовая машина, автобус и три "легковушки". Загудел движок. Осветители расставляли аппаратуру. …Невезучая парочка брела по окраине посёлка. Взгляд сексуально озабоченной дамы упал на гору брёвен. /Вероятно, какой-то застройщик привез для будущей дачи/. Русалочьи глаза профессорши вспыхнули острым блеском - чем не ложе для любовной утехи… Она посмотрела на гиперсексуала сладострастно. Пригласила медовым голосом: - Поднимемся, милый дружочек, посидим, побеседуем при луне. - И первой по-обезьяньи ловко взобралась наверх. И оттуда поманила: - Ну, давай, сладенький, поднимайся, давай. Когда простодушный Митя сел рядом, мессалина пылко сжала его в объятьях. И только было мадам Левчук навалилась корпулентными телесами на желанного, как брёвна с дробным грохотом раскатились… Грохот произвел неожиданный эффект: за оградой, на участке тревожно загоготали гуси, подобно их далеким предкам, спасшим Рим, заливисто, с хрипом залаяла собака. Во времянке зажгли свет. В освещенном квадрате двери возник хозяин-застройщик в исподнем. Выкрикивая угрозы, он вы¬стрелил по “злоумышленникам” из сигнального пистолета. Голубки улетели от греха подальше. Остановились чтобы перевести дух уже возле жёлтой “хонды”. - Вы должны получить сообщение, - сказал Дмитрий. - Да? Какое? - Не знаю… От женщины. Спустя каких-то несколько секунд в сумочке Галины Петровны зазвонил мобильник. Она приложила телефон к уху, прижав его плечом, и закурила. За кадром женский голос: - Галина Петровна, это Антонина. Принесли телеграмму. - Прочтите. - Сейчас разверну… Дорогая, поехал в Серпухов к маме. Позво¬нили - она слегла. Вернусь понедельник, нежно целую твой Алёша… Галина Петровна, всё, что велели, сделала. Собралась уходить. Звонила Оленька. Хочу спросить: ужин приготовить? - Ужин?.. Да, да, ужин приготовьте. - Тогда всего хорошего до понедельника. - Скорей, мой мальчик в машину… Подарим друг другу ночь безумного наслаждения, “Хонда” резво рванулась вперёд.

 

На пятачке возле знакомого нам пруда кинематографисты вели съёмку сцены "Объяснение в любви". На той самой скамье сидели два молодых актера - он и она - в костюмах 19-го столетия. Оператор снимал средний план.

 

Первое, что услышал Митя, когда Галина Петровна стала открывать ключами входную дверь - неистовый лай. Два огромных пятнистых дога с радостным гавканьем и взвизгом бросились на Дмитрия. Напуганный малый попятился к соседским дверям. Но напрасно, эти собаки не были агрессивными, напротив, исполнены дружелюбия. Они бурно приветствовали гостя. Одна из них вскинула передние лапы на Митины плечи и, разинув пасть, дышала ему в лицо, другая упорно тыкалась носом в ши¬ринку его брюк, страшно смущая застенчивого парня. - Аврора! Диана! На место! - скомандовала хозяйка. Но не тут-то было: животные и ухом не повели. - Ах, так! Ну, вот сейчас я вам задам! Где у нас плётка?! Не подействовало и это. Гость явно понравился им. Галине пришлось прервать неистовое излияние собачьих чувств, оттащив Диану и Аврору за ошейники. - Лежать! Кому сказано лежать! Вот так-то лучше… Любимчики на¬ши - мама и дочка… Ну что ты там застыл - расслабься… Вот что, милый, пойди-ка прими душ, а я тем временем приготовлю поесть… Господи, да не стой же ты как столб. - Она втолкнула его в ванную комнату. - Вот тебе полотенце, а захочешь, возьми халат в этом шкафчике… Да, какое вино ты любишь?

 

Супружеская спальня. Напротив широкой кровати находилось ог¬ромное, чуть ли не на всю стену зеркало. В нём отражалась Галина Пет¬ровна, крепко сжавшая в объятиях Димулю. За кадром звучала божественная мелодия. По стенам и по ложу скользили разноцветные, причудливой формы лазерные арабески, при¬крывшие любовников. Кровать стала медленно подниматься и описывать плавные круги все выше и выше… И вот она, сопровождаемая лазерными узорами, возне¬слась до потолка, который не замедлил разверзнуться, и кровать уплывала в звёздную высь, вероятно, на седьмое небо. Аврора и Диана, круто задрав головы, провожали счастливцев ос¬мысленным взглядом. По соседству в большой клетке семь желто-зеленых попугайчиков тоже вскинули головки, устремив ласковый взор в небеса… И золотые рыбки в аквариуме застыли, уставясь вверх, как стрелки часов ровно в двена¬дцать. Мы видим тёмное, бархатистое небо и в нём белесое пятнышко.

 

Служебный кабинет Галины Петровны. Она в белом халате и белой шапочке. Рядом Ольга. Сёстры доверительно обсуждали что-то важное для них. - Я просила тебя приехать, - сказала старшая сестра, закуривая, по¬тому что это, как ты понимаешь, не телефонный разговор… Сегодня но¬чью я улетаю в Каир, на Международный симпозиум сексопатологов. - Вот как… И надолго? - Сказали на три дня. Плюс дорога, считай - четыре. Галина придвинулась к сестре вплотную и поправила на её шикар¬ном платье воротничок. - На это время, Оль, я хочу, чтобы ты взяла его к себе. Можешь? Ольга неопределённо пожала плечами. - Не пожалеешь, - убеждала сестру Галина, - мало того, что как лю¬бовник мальчик просто бесподобен, так ещё и ясновидящий. Узнаешь от него свое будущее… Между прочим, про Каир он предсказал, - повесе¬левшим тоном она пояснила: - «Утром завтракаем, он и брякни: - «А мадам ожидает дальняя дорога»… Прихожу на работу - телефонограмма: «Вы включены в состав делегации. Немедленно свяжитесь с нами»… Вот так-с, голубушка… Ну так что, заберешь? - Ладно, заберу… Всё-таки интересно… - Только учти, он страшно застенчив. Сама должна уложить его в постель… И вот что, самое-то главное, знай меру. Он ведь неистощим… Сдерживай себя. Вчерашней ночью он прямо-таки вымотал меня. - Галина перешла на доверительный шёпот, - проснулась - всё тело измочаленное… Никогда со мной такого не было… Ну, всё. Как только поужинаем, сразу же привезу. Приготовься.

 

Ольга Петровна - рафинированный эстет. Она выросла в семье отчима - известного академика. Ольга много раз выезжала с театром в гастрольные поездки в Америку, в Японию, в Англию и другие страны. Об этом час¬тично напоминают красочные плакаты, развешенные на стенах её обшир¬ной квартиры. Гостиная увешана фотографиями знаменитостей мира хореографии. Вокруг много вещиц изысканного вкуса. На видном месте огромный портрет хозяйки дома в роли Одеты. В этой квартире все создано для удобства и комфорта; она оборудо¬вана новейшей механической автоматикой. В доме Ольги все рационально, все приводится в движение нажатием на кнопки пультов управления. И, понятно, Митя Настин - тридцать три несчастья, то и дело вступает в ко¬мические конфликты с автоматикой. Ольга принимала гостя в элегантном цветастом платье с большим декольте. На плечах газовый шарф. Опоясанная белым фартучком она сервировала стол на двоих. Дмитрий скромно сидел у стенки в кресле, оглаживая рыжую, курносую собачонку породы пекинес по кличке Аэлита, в обиходе - Лита. Животные хорошо чувствуют пол людей. Аэлита - сучонка и, понятно, что она льнула к ласковому мужчине. - Не слишком ли много всего, - простодушно заметил гость, наблюдая как хозяйка то и знай подносила яства, вино, напитки. - Хватило бы и на армейский взвод. - Я, Дмитрий Константинович, теперь н а в ё р с т ы в а ю. Столько лет я сдерживалась. Отказывала, себе во всём. Ни кусочка лишнего. Тёртая морковь, свёкла, растительное масло – вот наш рацион. Мы ведь всё время должны были держать себя в форме. Двадцать лет мне, знаете, внушали: “Чем уже талия, тем дольше творческая жизнь”. Но теперь… О-о-о! Теперь - всё! Теперь, извините, буду жрать, жрать и жрать… Ольга расплылась в озорной улыбке, сверкнув белыми зубами, - Дмитрий Константинович, принесите, пожалуйста, маслины и крабы. Они там, - кивнула она на буфет. Буфет состоял из двух секций. Промежуток между ними был заполнен блюдами с орехами, пирожными, фруктами. Ни маслин, ни крабов Дмитрий не находил. - Они у самой стенки, - подсказала Ольга, зажигая свечи в подсвечниках причудливой форма. Дмитрий отодвинул блюда с десертом, залез глубь и там обнаружил обе банки. Однако по свойственной ему рассеянности, не вовремя выпрямился и стукнулся головой о дно верхней секции. - А знаете, вам идёт, когда вы смущаетесь… сказала Ольга. – Вы становитесь милым… Молодые люди весело рассмеялись. - Фу ты, забыла включить кондиционер… Митя держал в каждой руке по банке, не зная, что с ними делать. Заметив растерянное выражение лица, Ольга спросила: - А теперь надо открыть их… Сможете? - Конечно, конечно. - Тогда ступайте на кухню. Консервный нож в ящике стола. Настин решительно направился с банками в руках на кухню, но по пути ненароком подшиб круглый пуф, да так, что тот отлетел к стене. Аэлита недоумённо глядела на буйного гостя, склонив голову на бок. Смущённый до крайности Дмитрий попытался пошутить: - Теперь сможете рассказывать, что у вас в гостях был сногсшибательный парень. Ольга рассмеялась. Чтобы пройти на кухню, ему следовало подняться на вторую ступеньку приступка. И, понятное дело, недотёпа споткнулся. На кухне Митя подёргал, подёргал – ящик открываться не желал. Попробовал открыть соседние, ни один не открывался. Аэлита удивилась еще больше, теперь уже склоняла голову то на один бок, то на другой. Дмитрий озадаченно размышлял - как же быть? На губах шевелилась смущённая улыбка. Пришла Ольга. Взяла со стола пульт дистанционного управления, нажала на кнопку, и ящик тотчас выскочил из своего гнезда. Подала ему консервный нож странной, нездешней формы. /Чуть позже Митя намается с "чудным" ножом: из рук будут выскакивать то банки, то сам нож/. Ольга достала из холодильника несколько бутылок пива, затем положила на тарелку стопку бумажных салфеток. Попросила Митю: - Принесите, пожалуйста, когда будете возвращаться. Подхватила пиво и вышла из кухни. Механизированный кухонный стол очаровал Митю. Он веселился, будто мальчишка, азартно нажимая на кнопки - ящики то выдвигались, то задвигались. Одна из кнопок не действовала, хотя Дмитрий с оза¬боченным видом продолжал давить на неё. И вдруг дверцы настенного шкафа с гудением распахнулись и створка саданула недотёпе по затылку. Митя поспешно положил игрушку на место… Интересно, а что может вот этот? - взял он в руки другой пульт. Из предосторожности отодвинулся от всех настенных шкафчиков и осторожно, ожидая подвоха, нажал на кнопку. Из стены с жужжанием выехала… кушетка, заставив его поспешно отстраниться. На Митином лице глубочайшее изумление. Он нажал кнопку, пытаясь убрать ненужную вещь, но вместо этого на потолке закружился вентилятор-пропеллер, взметнув в воздух все салфетки. Бедолага в полной растерянности нажимал на кнопки. Неожиданно из мощных музыкальных колонок загремел марш духового оркестра… Прибежала хозяйка. Митя оправдывался, лепеча что-то невразумительное. - Ничего, ничего, - добродушно улыбалась Ольга, наводя порядок. - Откроете крабы и маслины и - за стол… У меня всё готово. Когда Настин возвращался с банками в руках, Ольге удалось в самое последнее мгновение отдёрнуть из-под его ног злосчастный пуф. Ольга сняла и убрала фартучек. Сказала учтиво: - Ну, любезный кавалер, наполните бокалы… Выпьем за нашу встречу… И будем надеяться, что она окажется приятной во всех отношениях… Нет, нет, стоя, за это давайте чокнемся стоя.

 

В небе над облаками летел лайнер. Среди пассажиров Галина Петровна Левчук. Она откинулась к спинке кресла и незаметно для себя, впала в полудрёмное состояние. Под убаюкивающий рокот моторов ей привиделась сестра: Ольгу терзал ненасытный развратник Настин-Казанова. …По проходу салона шла стюардесса, толкая перед собой тележку. Остановилась подле Галины Петровны, предложила: - Чай? Кофе? Напитки? - Нет, спасибо, ничего не хочу. Затемнение.

 

Застолье подходило к концу. Парочка лакомилась мороженным. Ольга включила стереофонический проигрыватель. - Дмитрий Константинович, пригласите меня… Обожаю эту музыку… Ну, что же вы… Смелее. Наученная сестрой, она взяла инициативу на себя: потянула Митю за руку и вовлекла в танец. Непродолжительное время молодые люди танцевали в своем обычном виде. Затем с помощью компьютерной графики танцоры обрели фантастический облик: их фигуры становились то золотыми, то серебристыми, то хрустальными. Это должен быть танец любви, танец сладострастной близости, полноты сексуальных отношений.

 

Утро. Спальня в квартире Ольги. Она еще нежилась в постели, переполненная сладостной истомой. - Дима, а, Дим, Димуля… Да где же ты? - Я тут, - отозвался он из кухни, где забавлялся с Литой. - Открой, милый, окна. Дмитрий раздернул шторы и спальню залил яркий свет, - Димуля, приготовь, пожалуйста, кофе… Нет, постой, не уходи. Сядь… Не там, рядом… Дмитрий пересел с кресла на краешек постели в ногах. - Знаешь что, дорогой… Нет, ты не можешь этого знать… Я ведь из-за тебя потеряла голову… Да-да, потеряла… /Она выпила бокал вина/. Представь, я слышу голоса ангелов, - лепетала она, словно в бреду. - Увы, ты мой только на четыре денёчка… Всего на четыре… И оттого готова расплакаться… Мне с тобой так хорошо. А тебе? - И мне тоже. - Послушай, Дмитрий, хочу сказать тебе нечто важное… Сядь бли¬же, нет,ещё ближе. Дмитрий, женись на мне. Ты себе представить не можешь, какой прелестной женой я могу быть тебе… Ну, что же ты молчишь? Скажи же хоть что-нибудь. - Не знаю… Жениться без большой любви… Непорядочно как-то… Пойду вскипячу воду для кофе… На кухне Митю все страшило: он по опыту знал, что здесь каждая вещь, каждая стена начинена зловредной автоматикой. И потому всё делал с крайней опаской. Взял в руки пульт управления и тотчас, будто получил удар током, положил на место. …Митя принес в спальню на подносе кофейник, чашки, ломти тор¬та. Наполнил чашку и подал Ольге в постель. - Спасибо, миленький, так за мной еще никто не ухаживал… Случайно Митин взор упал на статуэтку Чарли Чаплина, стоявшую на полочке. - Бог ты мой, какая прелесть! Голос Ольги: - Это ты обо мне? - И о вас в том числе… Обожаю… - Кого все-таки ты обожаешь? - Его - гения юмора, Микеланджело экрана, Чарли Чаплина. - Я тоже люблю его фильмы… Эту милую фигурку я привезла из Лондона… Ну, раз обожаешь - бери, дарю. И знай, отрываю от сердца. - Что вы, что вы… Ни за что. - Кому сказано - бери. Ольга встала с постели и вложила статуэтку в боковой карман Митиной куртки, заключив: - Господи, глупо, ну, глупо же отказываться… Тем более, что дарю от души… Внимание Ольги привлекла собачонка: Лита ластилась к её ногам. - Бедняжечка… Тебе уже давно пора гулять… Димуля, золотце, сходи прогуляй нашу девочку…

 

 

Дмитрий Настин спускался по лестнице чёрного хода, ведя на поводке Литу. Двор, куда он вышел, представлял собой сложное переплетение закоулков и боковых въездов, уставлен автомобилями. По двору носились на роликах и на велосипедах ребята. Во двор вернулся с прогулки пожилой мужчина лет шестидесяти, интеллигентной внешности. Возле его ног трусил рыжий эрдельтерьер. Неожиданно грозного вида пёс стремглав бросился через весь двор к маленькой собачонке. Испуганный Митя успел подхватить Аэлиту на руки. - Напрасно беспокоитесь, - добродушно сказал подошедший хозяин собаки. Мой сэр Тоби с Литой давние друзья… Жених и невеста… А почему сегодня не сама Ольга Петровна? - Она… это… приболела… - Передайте ей пожелание доброго здравия… Ах, да, от кого? Позвольте представиться: Герман Филиппович Синицын… Редактор. Пардон, бывший редактор газеты «Красная звезда», заведующий отделом политинформации… А вы? - Я - что… У меня профессия прозаическая: инженер-метеоролог, - ответил Митя, наблюдая как весело играли собаки… - Это что же – «В Хабаровске обильные дожди, в Санкт-Петербурге осадков не ожидается…» - И добродушно рассмеялся своей пародии. - Не совсем так, - сказал Дмитрий, сдержанно улыбаясь. Он поспешил переменить тему. - Какой красивый дом! - И не говорите… Роскошный дом. Строили ещё в Горбачёвские времена. Для райкомовских. А вот тот корпус по распоряжению ЦЭКА отдали артистам… - Герман Филиппович, вас ищет человек. - Кто? Где? - озирался Синицын. - Не здесь, в помещении… Женщина. - Какая еще женщина? - Близкая вам. На третьем этаже распахнулось окно. Из окна высунулась женщина, окликнула: - Папа! Папа! Вернись! - Тобик еще не нагулялся. - Ты мне нужен. Возвращайся. - Приятно было познакомиться. Пройдя несколько шагов, Герман Филиппович вернулся. - Позвольте спросить: а как вы узнали, что меня позовут? - Не знаю, право, - пожал он плечами. - Знаю только, что этой женщине предстоит встреча. - Взгляд Дмитрия сделался по соколиному острым, - встреча с важной… с государственной личностью. Бывший редактор недоверчиво покосился. - А вы, приятель, оказывается, предсказываете не только погоду.

 

Дочь Германа Филипповича готовила у себя на кухне завтрак. Ве¬ре Германовне на вид лет 40-45. Она - депутат Государственной Думы. Когда отец вошел на кухню, она сказала: - Папа, нашу фракцию пригласили в Кремль. - Да? Это хорошо. Сегодня? - Нет, завтра. Встреча для меня очень важная… Хочу хорошо выглядеть… Я позвала тебя, чтобы мы быстренько позавтракали и поехали в магазин. Поможешь мне выбрать костюм. У тебя хороший вкус… Мама рассказывала: все вещи выбирал ей ты. - Подожди минутку, - сказал Герман Филиппович и выглянул в окно. - Всё еще гуляет… - Кто гуляет? - поинтересовалась дочь, намазывая масло на хлеб. Сверху она положила ломтик сыра и подала отцу. - Малый чудноватый, - сказал он, наливая себе пива. - С Литкой гуляет, с Ольгиной Литой… Хахаль наверно… - Тебе-то до него какое дело. - В общем - никакого… Просто… Уж больно занятный… Ясновидящий. - Как это "ясновидящий"? - Понимаешь, предсказал… Два раза: первый, что я тебе срочно понадобился, а во второй - про встречу с государственной личностью. - На картах что ли нагадал? - Зачем на картах. Прямо на словах. - Так и сказал: "с государственной личностью"? - Я же говорю - прорицатель. Вера Германовна торопливо подошла к окну, вперилась в Митину фигуру. - Слушай, папа, а ты не мог бы пригласить этого человека к нам? - А чего, конечно, мог бы. - Думаешь, придёт?

 

В квартире Веры Германовны сидели за шахматной доской бывший редактор и бывший инженер-метеоролог. Оба увлечены игрой. Дмитрий снял с доски фигуру короля и смущённо объявил: - Мат… Может, Герман Филиппович, ещё одну? Есть шанс отыграться. - Нет, амба… Устал… Три партии подряд и все - проигрыш. Вам, приятель, только с Каспаровым сражаться… Пошли-ка, тяпнем холодненького. - Спасибо… Нет, я к пиву равнодушен… А вы - пожалуйста. - Я обещал показать вам семейные фотографии. Герман Филиппович листал объёмный альбом и, потягивая из банки пиво, давал пояснения: - А вот тут моя Верушка уже секретарь пензенского горкома комсомола… - Здесь Вера Германовна совсем юная, - сказал Митя. - Она у меня с детства серьёзной росла. Отличалась исполнительностыо… Активистка… А вот это она уже в Москве… Перевели. Работала инструктором Центрального комитета комсомола. Большое, знаете ли, повышение… А вот тут, взгляните, моя Веруха завотделом краснопресненского райкома КПСС… Тут, дорогой, каждая страница - история её партийной карьеры… А вот из последних снимков - депутат Государственной Думы. - О-о-о! - искренне изумился Дмитрий. - Так она вон у вас кто. Есть чем гордиться отцу… Вера Германовна, вероятно, проходила по спискам КПСС? - Нет, она еще в девяностом вышла из рядов… Она независимый депутат… И учтите: уже второго созыва… Каждого там знает, как облупленного. Среди них, между прочим, встречаются светлые головы, люди порядочные… Но скажу вам, преобладают все же махинаторы. А есть, между нами говоря, и просто уголовные авторитеты… Эти рвались в Думу, не жалея мани на рекламу, только ради депутатской неприкосновенности.

 

Камера панорамировала общий план зала заседания Государственной Думы. Панорама двигалась вдоль седьмого ряда и остановилась на Вере Гер¬мановне. Мы видим: к её уху склонилась соседка и что-то сказала, кив¬нув на трибуну. Вера Германовна посмотрела в ту сторону. Обе женщины весело улыбнулись.

 

Яркие лучи заходящего солнца освещали огромную площадку конноспортивной базы. По дорожкам и по лужайкам - кто галопом, кто рысцой - гарцевали всадники. К летнему кафе приближались две наездницы. Их лошади шли свободным, расслабленным шагом. Наездницы были одеты в белые бриджи, в цветные приталенные пиджаки, на ногах сапоги, на голове "жокейки". Возле кафе женщины спешились, привязали лошадей к брусу коновязи и сели за столик на открытом воздухе. Это были Вера Германовна и её подруга Маргарита Павловна, дама невысокого роста, склонная к полноте, возраст у дам примерно одинаковый. …- И вот слушай дальше, - сказала депутатка, - предстояло у нас обсуждение проекта программы по малому бизнесу… Я мучительно соображала: вылезать мне на трибуну или нет. - А тебе было что сказать? - спросила Маргарита Павловна. - В том-то и дело, что было. Я по этой теме, ты же знаешь, диссертацию защитила… Ночью спрашиваю его: "Дима, как думаешь, стоит мне выступать? Он сказал: «Дай руку… да не эту – левую…» И вот, значит, держит мою руку, а сам смотрит таким пронзительным, пронзительным взглядом… Подошла официантка, приняла у них заказ. - А потом, стало быть, и говорит: "Нет, сегодня не выступай. Не твой день… Запишись на завтра. Постарайся говорить между десятью и одиннадцатью. Это твоё время…” И что бы ты думала, моё выступление прошло, как выразился папа, "на ура"… Многие с комплиментами подходили. - Рада за тебя… Мы с тобой, милка, знаем друг дружку тыщу лет. И с тобой могу говорить то, что думаю. Официантка поставила на стол кофе и вазочки с мороженным. - Так вот, - продолжала Маргарита, - вообще ваша дума в моих глазах это всего-навсего пёстрая ширма. И не более того… А на самом деле Россией правит клан чиновников-живодёров. И законы ваша дума принимает какие угодны чиновничьей шайке. - Ну, это ты зря. - Ой, да не гони ты фуфло. Сама, сама знаешь, что не зря… Надеюсь, что у тебя хватит ума не обижаться… А то будто ты не знаешь, что многие депутатские кресла просто куплены… В следующие выборы, вот увидишь, и я куплю себе место. Женщины помолчали. - Слушай, - сказала Маргарита уже другим тоном, - ещё когда встретились хотела сказать: ты чудесно выглядишь… Надо думать это твой Дима так преобразил тебя… Вера оживилась, отставила вазочку, заёрзала. - Скажу тебе, положа руку на сердце - классный мужик… Меня влечет к нему так сильно, что ничего не могу поделать с собой… Не знаю, Марго, может это низменная страсть, пошлая похоть, не знаю… Этот человек пробудил во мне то, чего прежде я просто не знала за собой… - А ты не вешаешь ли, случаем, мне лапшу на уши… - Как-нибудь я вас познакомлю. Убедишься… Ой, Маргарита, на что только не способны мы, бабы, ради этих чёртовых мужиков… Чтобы нравиться ему я отправилась… Знаешь есть такой Центр репродукции человека на Покровском-Стрешневе… Ой, да знаешь лучше моего, все деньги ухлопала… В большие долги влезла. Короче говоря, убрали мне там живот, грудь сделали как надо. И круговую подтяжку лица. Вера придвинулась к подруге вплотную. - И всё это я сделал исключительно для него… - Скажи, а сколько ему лет? - Около тридцати. - Да он же совсем мальчик… Дня через три он бросит тебя. - И пусть… Три дня да мои… - А ты что, ездишь к нему или он "приходящий"? - Дмитрий живёт у меня… Не подумай про него плохого. Он не какой-нибудь развратник. Дмитрий - сама скромность… И еще что мне нравится в нём - чувство собственного достоинства… Маргарита поглядела на товарку долгим, пристальным взглядом. В её голове созрел какой-то план. Она подошла к официантке, расплатилась, взяла счастливицу под руку и повела в тенистую аллею. - Мы, деловые люди, знаем - всё, всякая вещь, всякий человек имеет свою цену… Говоришь: влезла в долги… Уступи мне своего прорицательного сексуала. Отстегну за него двадцать штук… - Да ты что! - Вера оторопело остановилась, вытаращась на подругу. - Как язык повернулся! Вот уж не ожидала… - К чему гундёж. Спокойно, не кипешуй… Ладно, тридцать кусков и в придачу мой "форд". И все будет тип-топ. А больше этого, если хочешь знать, не стоит ни один мужик на свете. - А Дмитрий вообще бесценен. Вера Германовна повернулась и твёрдым шагом направилась к своему коню.

 

Спальня в квартире Веры Германовны. Раннее утро. Очень тихо, чтобы не нарушить Митин сон, она выбралась из постели. Накинула халат, поглядела на спящего собачьими, преданными глазами. Нагнулась и нежно прильнула к губам возвлюбленного. Ласково провела ладошкой по его щеке и, подхватив одежду, вышла на цепочках из спальни.

 

Кухня в квартире Веры Германовны. Вечер. Дмитрий Настин держал в руках статуэтку Чаплина и с обожанием глядел на своего любимца. - Глубокоуважаемый Чарльз Спенсер, вы - большой знаток человеческой души. Посоветуйте, пожалуйста, что мне делать? Не могу я, ну, никак не могу дальше жить на чужой счет. Я же не Альфонс какой-нибудь. Я хочу работать… Ведь мне ещё и маме нужно помогать… А ничего не получается… Говорят: кому нужна твоя профессия… Но я согласен на любую работу… В прихожей послышался голос Веры Германовны и топотание ног сэра Тоби. Митя поспешно поставил статуэтку на полку возле окна. На той же полке, в отдалении, стояла вазочка с живыми цветами. Дмитрий придвинул цветы к фигурке знаменитости… Полюбовался композицией. Вера Германовна уже в домашнем халате ужинала на кухне. Человек участливый, Дмитрий старался услужить даме: снял с плиты сковороду, достал из холодильника пиво, наполнил ее бокал. - Дорогой, - сказала Вера, - смешная вышла история. Представь: тебя пытались купить. - Как это "купить"? Митя недоумённо уставился на хозяйку. - В самом прямом смысле. Предложили тридцать… - Серебряников. - Не шути… Тридцать тысяч зеленых. И в придачу автомобиль. - Погоди, погоди, во сколько это было? В половине седьмого. Так? - Да, - подумав, ответила Вера. - Именно так. - То-то же в это время мне было не по себе… Купить… Продать. Чу¬довищная нелепость. И это что же, произошло у вас в думе? - Дума тут ни при чём. Подруга одна… Когда-то вместе в обкоме работали… Та ещё волчица… Этой в лапы не попадись… Вера выставила руку со скрюченными пальцами, изобразив когти и мимический оскал хищника. - Не пойму, - пожал плечами Митя, - на кой ляд понадобился кому-то такой замухрышка… - Какой ты всё-таки чудачина… - Вера с мечтательным выражением лица ласково погладила Митины волосы. - Я всё время думаю о тебе… Прежде радостно думала, а теперь с какой-то тревогой… - С чего бы это? - Знаешь, милый, меня беспокоит непонятное мне самой чувство… Ожидание чего-то неизвестного и страшного… Внутренний голос подсказывает что мы расстанемся. - Ну, что ты, что ты… С какой бы это стати. Вера произнесла трагическим голосом: - Знай, Дмитрий: если я потеряю тебя, я… умру… Митя поглядел на нее испуганно: - Ну, что ты несёшь! Не смей так думать, слышишь, не смей… - Он попытался перевести разговор на другую тему. - По радио сегодня сказали, что группа депутатов выезжает в Лондон… - Да, по приглашению английского парламента… Вылет самолёта в пятницу в двадцать сорок. - Выходит и ты едешь. Что ж, молчала? - Была в списке, но… - Вера осыпала дружка поцелуями. - Но не захотела расставаться с тобой, даже и на короткое время. Дмитрий подошел к полке и задумчиво поглядел на фигурку Чаплина. - Митенька, голуба моя, что с тобой? - встревожилась Вера, - С чего бы хмурить брови… - Да нет, ничего… все нормально. - Я же вижу - тучка набежала… Может тебе здесь не нравится. - Нет, отчего же, нравится. - Тогда что же? - Зачем меня взаперти держать, как щегла в клетке. - Ладно, хорошо, хорошо, выходи с папой, гуляй сколько угодно…

 

Герман Филиппович и Митя выгуливали резвого Тобика на пустыре неподалеку от их дома. Здесь же, у стены девятиэтажки, были свалены бетонные блоки. Вероятно, намечались строительные работы. Колеса тяжёлых самосвалов прибили траву, изранили землю. Дмитрий - благодарный слушатель. А бывший заведующий отделом политинформации, со свойственной старикам говорливостью, отводил душу, с упоением разливался о наболевшем: - …А вот если бы у них в думе побольше депутатов болело за судьбу России, как моя Веруха, проку было бы разве столько как сей¬час… Я имею в виду прок для таких людей как мы с вами… А то ведь там у многих свой личный интерес… И пекутся-то они не о нашем благе, а чаще всего о своей выгоде… А знаете, Дмитрий Константинович, что меня в нашей думе особенно возмущает – клоуны. Точнее сказать шуты гороховые. Заседание превращают в дешёвый балаган. Э, да что говорить… Тобик! Ко мне! Ко мне! Туда, братец, нельзя… Пошли домой… Вера, знаете ли, рассказывала: “Мы, говорит, бывает на заседаниях думы вместо того, чтобы принимать серьёзные законы, просто толчем воду в ступе… Или выпендриваемся друг перед другом. Или грыземся, как псы…“ Герман Филиппович и Митя пришли в свой двор, присели на ту самую скамью, на которой познакомились. Недавний сотрудник "Красной звезды" продолжал: - Я, понимете ли, с болью душевной думаю о нашей несчастной матушке – России, - продолжал словоохотливый собеседник. – Разворована… Распродана… Дмитрий сказал с кротким укором: - Герман Филиппович, к чему сгущать краски. - Вы, Дмитрий Константинович, человек, безусловно, славный, да уж больно наивный. Святая простота… Было бы вам известно, сегодняшняя Россия - страна парадоксов. Не удивляйтесь. За примерами не ходить. Включил телевизор - одни парадоксы. Строим из себя сверхдержаву, а на самом деле то и делаем, что латаем тришкин кафтан. Или вот: брат мой, младший, по профессии врач. Хороший врач: девять патентов имеет за изобретения. А сколько, по-вашему, он получает?.. Так я вам скажу: пять жалких тысчонок. А в Штатах врач такие же деньги получает всего за один час… Чем не парадокс?! Нет, молодой человек, государство, в котором мы с вами живем, относится к нам как мачеха. - Скажете тоже… - решительно возразил Дмитрий. - Да, да, как недобрая мачеха… Слушая суждения бывалого человека, Дмитрий провожал сосредоточенным взглядом двух девочек, вошедших в ворота. Дети обратили на себя внимание своим неопрятным видом. В руках у старшей - ей примерно лет пятнадцать - наполненная сумка. - Не знаете, чьи эти дети? - спросил Митя. - А Бог их знает… Появились тут еще в конце весны… Должно быть беспризорные… - Беспризорные?.. Вон что… А как же тут-то оказались? И на какие шиши живут? - Попрошайничают… А когда и своруют… - А спят-то где эти несчастные? - Да вон там в глубине двора, на печи… Митя поглядел на собеседника расширенными от удивления глазами. - На какой такой печи? - Кондитерскую на улице видели? - Видел. И что? - Так вот печь и принадлежит этой кондитерской. В ней выпекают ту самую сдобу, которую я приношу по утрам… Печь круглый год теплая. Там бомжи спят. - И девчонки там обитают? - И маленький братишка их. - Ещё и братишка?.. - Он - калека. У него парализована нога. - Господи, а как же эта троица питается? - Ему сестры приносят. - Пойду погляжу. Надо познакомиться с ними. - Не советую… Ничего хорошего из этого не получится. - Нельзя же оставаться равнодушным… Забегу в магазин, куплю чего-нибудь вкусненького… Дмитрий обогнул торопливым шагом череду припаркованных машин и направился к воротам. Мимо проносились на "великах" мальчишки. Две пятиклассницы перебрасывали ракетками "волан". Ну, и, конечно, Митя угодил под взмах ракетки - удар пришелся по затылку. Оба - и виновница, и пострадавший - вежливо извинялись. Вторая девочка украдкой заливалась смехом, прикрыв рот ладошкой…

 

Печь в глубине двора. Она довольно большая, квадратная. Там, где печь примыкала к стене дома, имелось подобие лестницы. Первой по ней вскарабкалась младшая сестра. Она свесилась и взяла сумку у сестры. И та следом проворно взобралась наверх. В сумеречном свете лицо их двенадцатилетнего братишки сияло счастливой радостью.

 

Снова скамья во дворе. Дмитрий вернулся из магазина с покупкой. Он уже успел развязать коробку, снять крышку и теперь демонстриро¬вал торт Герману Филипповичу. - Надеюсь, ребятишки обрадуются, - сказал Митя, блаженно улыбаясь. На скамью впрыгнул Тобик - ему тоже интересно. Пёс попытался лизнуть крем. Но Митя вовремя успел отстранить коробку и, конечно, угодил локтем в бок хозяину собаки. - Ох, извините Бога ради… А ну пошёл вон! - согнал он псину. Было видно: Дмитрий близко к сердцу принял судьбу беспризорных детей. Явно встревоженный, он прохаживался возле скамьи и рассуждал: - На вокзале я видел таких… Немытые, нечёсаные, господи, глядеть больно… Нет, бездействовать нельзя, - взбудораженный, он присел на скамью. И если бы Герман Филиппович не успел выдернуть из-под него коробку, неудачник непременно плюхнулся бы в крем. - Да, надо! Надо пойти и все увидеть самому, - сказал Митя, решительно поднялся, сделал несколько шагов и вдруг спохватился - а гостинец-то, гостинец забыл. Он вернулся, но был так взволнован, что подхватил коробку, забыв о крышке. Неся перед собой торт, Дмитрий протискивался между припаркованными "жигулями", " ладами", иномарками. Ну и конечно, тут же произошло одно из тридцати трех несчастий - зацепился коробкой за наружное, боковое зеркальце "форда". Торт шмякнулся о кузов. И тотчас на весь двор заверещала сигнализация "форда". Смущённый до чрезвычайного, Настин принялся поспешно счищать с лакированной поверхности пятна крема. В замешательстве он не столько устранял грязь, сколько размазывал по машине.

 

Дмитрий стоял на ступеньке лестницы, по грудь возвышаясь над печью. Дворовый фонарь освещал его со спины, контражуром. - Девочка, я хочу поговорить с вами. Как вы тут оказались? - Свали! - огрызнулась старшая из сестер. - Спустись, девочка, вниз, поговорим. Взгляд девочки был враждебен. - Ты чё, не врубился! Кому сказано - канай отсюда! - Пойми, я хочу… - Да пошел ты! - Хочу помочь вам. Пьяная женщина-бомж прохрипела: - Слышь, муфлон, не жбань мозги! Сбрызни! - Девочка, вы напрасно отказываетесь от помощи. Девочка замахнулась на Митю дубинкой: - Я щас тебе, козёл, как врежу! - голос её звучал угрожающе.

 

Квартира Веры Германовны. Она и Митя стояли у распахнутого окна облокотясь на подоконник. В большинстве корпусов светились окна. Время от времени во двор въезжали машины с зажженными фарами. Двумя рубинами горели задние огни отъезжавших автомобилей. Дмитрий рассказывал о своей встрече с беспризорными детьми: - Ну и вот, значит, поднялся я к ним и, представь, первое что увидел - двух спящих женщин-бомжей. Меня шибануло таким сивушным перегаром, что я чуть было не свалился на землю. - Ну, ну, дальше? - поторопила Вера - А дальше ничего хорошего… Пришлось уйти ни с чем… Все не выходят у меня из головы эти ребятишки… Крепко, видать, помордовала их жизнь, коли так озлобились… - Не жизнь, милый, а люди. - Детей надо срочно определить куда-нибудь… Не знаю, в детский дом, в приют, а мальчонку - в больницу… Завтра пойду в префектуру. Похлопочу. Ещё хочу поискать фонд помощи детям-инвалидам… Постой, Вер, а ты не могла бы по депутатской линии? - Потолкую, конечно, со своими… Но вот что я подумала. Недавно, мы, трое депутатов посетили Марфо-Марьинскую обитель. У них там очень хороший приют для девочек. - Господи, чего же лучше. Перед твоим депутатским удостоверением матушка игуменья распахнет все двери.

 

Утро. Та же печь, принадлежащая кондитерской, Дмитрий поднялся наверх и увидел на печи, под навесом, мальчика лет ддвенадцати. Пацанок испуганно отполз в дальний угол. - Не бойся, дружочек, - сказал Митя, - я тебя не обижу… Ты, наверно, не узнал меня. Я вчера приходил сюда… Вот только сестра у тебя уж больно суровая… А ты не такой. Взгляд у тебя добрый. Как тебя зовут? Малыш молчал, глядя исподлобья. - А меня зовут Дмитрий. Дмитрий Константинович. Но ты можешь называть меня просто Митя. Или вот так - дядя Митя… Знаешь, где я работаю? В Арктике… Это очень далеко. И там страшно холодно… Жуть! Там вечные льды… И белые медведи. Ты видел белых медведей? Мальчик молчал, но уже не хмурился. - Хочешь знать, чем я занимаюсь в Арктике? Там у меня среди снегов установлены чувствительные приборы… Я прибегу на лыжах, погляжу на приборы, запишу показатели, а потом передю по радио на Большую землю, какая будет погода… Дмитрий поднял рисовальный альбом. - Что это? Можно поглядеть? Малец утвердительно кивнул. Листая альбом, Дмитрий разглядывал рисунки, сделанные цветными фломастерами. - Как интересно! - изумлённо зацокал он языком. - Ну просто замечательно! Это кто же нарисовал? А-а, конечно, твоя старшая сестра. - Не, - покачал головой хлопчик. - Тогда, выходит, твоя вторая сестра? - Не, - снова покачал он головой. В горящих глазёнках мальчика играла лукавинка. Дмитрий понял: рисунки мальчугана, но, чувствуя, что юному художнику приятно его, Митино, удивление, продолжал игру. - Ну, в таком случае, я точно знаю - это нарисовала полная женщина, которая вчера вечером спала вон там. Хлопчик беззвучно засмеялся. - Постой, постой, да неужто ты? Ну, знаешь ли… Да у тебя талант. Тебе, братец кролик, обязательно надо учиться. Из тебя может выйти отличный художник. Неожиданно Дмитрий увидел сестру будущего Репина, она поднималась со свёртком на печь, но заметив чужого человека, поспешно спустилась вниз. Мальчик подполз к краю печи и позвал сестрёнку: - Нюрка, лезь! Не бойся, он не тронет… Да поднимись же… Чудачка, никто тебя не обидит. Но девочка не решилась подняться. Ушла.

 

Прихожая в доме Веры Германовны. Она только что вернулась с конной базы. На ней малиновый жакет, белые бриджи, Положив на полку вешалки жокейскую шапочку, она села на стул и вытянула ноги. Дмитрий сообразил, что должен разуть даму. Тянул, тянул - сапог поддался с трудом. За второй ухватился с чрезмерной натугой и, видимо переусердствовал - потянул с такой силой, что отлетел вместе с сапогом к входной двери, сбив собаку с ног. Рассмеявшись, Вера спросила: - Что новенького? Как твои подопечные? - Теперь, знаешь ли, уже не дичатся, - ответил Митя. - Молодчина… А как, мальчики, у нас с обедом? - Сегодня очередь Дмитрия Константиновича, - ответил отец Веры, - с него и спрос. …Мужчины перешли на кухню, где уже был накрыт стол на троих. Вскоре появилась и хозяйка. Она уже переоделась в домашний халат. - Наливать? - спросил Дмитрий, повязывая себе женский фартучек. - Нет, - сказала Вера, - сперва хочу салат… А что, Митёк, выяснил - как они… Ну, как дети на улице оказались? - Ну, ну, интересно? - вслед за дочерью полюбопытствовал и Герман Филиппович. - В общем история заурядная, - сказал Митя, разливая по тарелкам суп, - пьющая мать… Отчим тоже законченный алкаш… К тому же - мужик злющий… Лупцевал ребят… Дома постоянные скандалы, ругань, безденежье… Ну, и понятное дело, дети не выдержали всего этого кошмара и удрали из дома. Их поймали, поместили в приют - не поправилось. Драпанули… Оказались в другом приюте. И оттуда подались в бега… Промышляют на рынке, возле гостиницы, чаще на вокзалах. - Несчастные. - Посочувствовала Вера Германовна. - Видела бы ты мальчишку, Алёшку, вот уж чудо так чудо… А рисунки его - что-то особенное… Да, не поскупился всевышний: щедро одарил мальца талантом. Да, забыл, я рассказал детишкам про Марфо-Марьинскую обитель. Обрисовал в красках, как им там будет хорошо. Нет, без брата, без Алешки, отказались наотрез.

 

Герман Филиппович вместе с Митей снова выгуливали сэра Тоби на том самом пустыре, - Я вам так скажу, Дмитрий Константинович, - продолжал излагать свои соображения старший из них, - по моим наблюдениям, наши люди чувствуют себя незащищёнными… Спросите: как так? А вот так - разуверились. Перестали доверять правоохранительным органам. Да и как, скажите на милость, доверять после громкого процесса "Оборотни в ми¬лицейской форме". - Ох, Герман Филиппович, и любите же вы преувеличить. - Как раз наоборот, я еще преуменьшаю. И надо же случиться такому совпадению: на пустырь въехала милицейская машина и остановилась возле Настина. Всё произошло мгновенно: трое милиционеров схватили оторопевшего Дмитрия, заклеили рот скотчем, втолкнули в машину. Герман Филиппович, ухватясь за дверцу автомобиля, пытался выяснить - почему, по какому праву забирают человека, ничего не объяснив. Но его грубо оттолкнули. Тобик с грозным лаем вскочил на капот, который оказался отлогим - собачьи лапы быстро-быстро заскользили. Тобик свалился. Рявкнул мотор. Машина умчалась.

 

Любящий, заботливый отец - Герман Филиппович пытался отвлечь дочку от гнетущих, беспросветно-отчаянных мыслей. Вера Германовна стояла на кухне у раскрытого окна, облокотясь о подоконник. В этой же позе еще недавно они стояли вместе с Митенькой… В руках у неё статуэтка Чаплина… - Поешь, Веруша, - уговаривал отец, - сколько можно просить… Сядь же, поешь. - Папа, до еды ли мне теперь. - Ты всегда приходишь с работы голодная, как ленинградская блокадница… - Нет, папа, кусок в горло не пойдет. - Я приготовил твой любимый плов, - он снял крышку с казана, - чуешь, как вкусно пахнет. - Пойми же, не до того мне сейчас. - Дорогая, ведь я хочу помочь тебе чем-нибудь. - Хочешь помочь - пойди погуляй, - сказала она с отчаяньем в голосе. - Брата давно не навещал, ты же собирался. Герман Филиппович глубоко вздохнул, надел кепку, уходя, сказал: - Доченька, уверен: это какое-то недоразумение… Разберутся и отпустят. Вот увидишь, не сегодня так завтра твой Дмитрий вернётся. Когда Вера осталась одна, она выпила залпом бокал коньяка. И расплакалась.

 

Девочки-беспризорницы по утру собрались уходить. Они уже спустились на землю. Старшая из сестёр наставляла брата, подползшего к краю печи: - Слышь, Алешка, если опять придет - не пускай. А полезет, так долбани по кумполу дубинкой. - Не буду! - С упрямством сказал Алексей, глядя на сестру неуступчивым взглядом. - Вот дурачок, да он же - отстойный форшмак… А может ещё и сапог. Глядишь, и подлянку нам подложит. - Нет, ты не знаешь, дядя Митя хороший, Нюрка, скажи! - Нюрка насупясь, молчала. Старшая сестра продолжала: - Не фига с ним фрэндовать. Он не в нашем формате, - Ладно, Тамарка, кончай греметь! - твердо сказала суровая по характеру Анна, - Всё! Свалили! - и первой решительно направилась в сторону ворот. На землю уже упали сумеречные тени. Вера Германовна у себя на кухне держала в руках фигурку Чарли и глядела на неё увлажнёнными глазами. За кадром звучала музыка Чарльза Чаплина. Перед мысленным взором Веры неожиданно возник тот эпизод в финале "Огней большого города", в котором молодая, красивая хозяйка респектабельного цветочного магазина вынесла нищему цветок и мо¬нетку, и вдруг узнала в нем своего благодетеля, вернувшего ей зрение. - Это вы? Чарли чуть заметно наклонил голову. - Теперь вы видите?.. Глаза Веры затуманились, как у Чарли в тот момент. И как, в его глазах - мелькнула робкая надежда.

 

Комната в роскошной, просторной квартире Маргариты Павловны. Комната эта выделена охранникам хозяйки и расположена у входных дверей. Они же одновременно и её подручные молодчики, и её "крыша". Все трое из спорта. Все трое давно уже ступили на кривой путь. Сейчас наглые самозванцы переодевались: снимали с себя милицейскую форму и облачались в гражданское. Смуглолицый выходец из Средней Азии по прозвищу Руль, в прошлом чемпион Ташкента по велоспорту, искал свою одежду, роясь в шкафу: - А где моя цивила?.. А-а, вот она… Интересно, когда будет жрачка? Вопрос остался без ответа. - Слышь, братва, - сказал бывший гимнаст по прозвищу Череп /у него голова гладко выбрита/, - а мы этого бобика достали с полпинка. - Вот только не врублюсь, - поддержал разговор бывший тяжелоатлет, высокий, широкоплечий детина по прозвищу Верзила, - на кой хрен нашей шмудиле понадобился этот чиповый кракалыга? - Да уж… приковый шибздик - ввернул Руль. - Зачем, говоришь, понадобился? - усмехнулся Череп, - значит зачем-то во как нужен!.. У этой литловой мэнши просто так ничего не делается.

 

По длинному коридору квартиры Маргариты Павловны шел пожилой повар-кореец с тяжёлым подносом в руках. Поднялся на антресоль. Постучал в комнату, в которой поместили Дмитрия Настина. Он ответил из-за двери: - Открыто. Пак Хо Сон /таково имя повара/ уставился, досадливо нахмурясь, на стол, весь заставленный тарелками с первыми и вторыми блюдами, стаканами с компотом и соком, чашками с кофе. И всё это нетронуто. Пак Хо Сон огорченно покачал головой, поставил поднос на стул, убрал со стола несколько тарелок, а на их место поставил с подноса новые. Дмитрий в это время сидел у дальней стены спиной к столу. Сделав своё дело, повар также молча ушел.

 

У повара подошел к концу рабочий день. Он приготовил ужин. И теперь заканчивал уборку кухни. Маргарита Павловна пила за столом чай. Пак Хо Сон повесил на место фартук и, уходя, низко поклонился хозяйке. Выходя, повар столкнулся в дверях с Кириллом, сводным братом Маргариты. На вид ему лет тридцать. Лицо нездоровое, потрёпанное. - Звала? - Садись. - Сестра достала вторую чашку и приподняла заварочный чайник: - Покрепче? - Не, не охота, а вот соку выпью. - Послушай, что хочу тебе сказать, - многозначительно произнесла Маргарита, наливая брату сок, - Этот мабут-дикарёк мне нужен. Понимаешь, - повторила она членораздельно, - н у ж е н! Сейчас он бунтует, взбрыкивает - страшно обижен… Маргарита закурила. - А мне надо, - продолжала она, - приручить норовистого жеребчика. Да поскорее. Вот я, понимаешь, и надумала. Слушай внимательно. Ты будешь обращаться с ним круто. - Сжав кулак, Маргарита показала степень крутизны. - Я этому тухляку такое гасилово устрою, век не забудет! - ликующе выпалил Кирилл. - Только смотри, не переборщи! Вот, значит… Ты с ним круто, а я появляюсь ангелом спасителем. Буду с ним добра, буду жалеть. Глядь, и взнуздали жеребчика. - Уголки её рта шевельнулись в самодовольной ухмылке, а глаза сверкнули хищным огоньком.

 

Комната, в которой пленен Дмитрий. К дверям приблизились сестрица с братцем. Кирилл вошел вовнутрь, оставив дверь, как было условленно, полуоткрытой. Маргарита стояла за дверью, наблюдая - как будут развиваться события. - Ты чё это, падло, гонишь волну! - Кир угрожающе подступил к пленнику. - Чё не жрёшь?! - кивнул он подбородком на стол. - Ты чё, кирпич, выкобениваешся?! Забастовщик дерьмовый! Схлопотать, блин, захотел! - Он легонько толкнул Митю в грудь. - Вы что это себе позволяете, - возмутился Настин. - Поговори у меня! Крутизна у Кира получалась неважно. Маргарита из коридора подавала брату знаки жестами: "Бери его за горло!" Кир понял подсказку буквально: потянул руки к горлу строптивого парня, но тот увернулся и, негодуя, снял с брюк ремень - готов постоять за себя. Маргарита за дверью жестами науськивала брата: "Давай, давай круче!” Дмитрий держал ремень наготове и, когда противник, избычасъ, вытаращив устрашающе глаза, двинулся в наступление, пленник размахнулся изо всех сил, но, поскольку комната была узкой, а взмах широкий, удар ремня пришелся по вазе с цветами, которая свалилась на голову крутого. Взбешённый, тот ринулся на Митю с кулаками. Настин выплеснул в лицо нападавшего стакан компота. Кир в долгу не остался - вылил на врага тарелку супа. В отместку Дмитрий вывалил на голову крутого тарелку гуляша с гарниром и подливкой. И в этот момент в комнату влетела хозяйка. - Это ещё что такое! - грозно зарычала она, - Вон отсюда, вон! Хулиган несчастный! И чтобы духу твоего здесь больше не было! Пойдёмте, бедненький, примите душ, помойтесь… У, бандюга отмороженный! Никому не дам вас в обиду… - Идёмте, идёмте в ванную… Я, видите ли, намерена пригласить вас к себе на работу… Холодная сдержанность Дмитрия начала таять. Он выжидающе насторожился. Ведь это то, что ему сейчас нужно больше всего. - Мне срочно требуется заведующий отделом маркетинга… Приличная зарплата… Вы - человек сообразительный, с высшим образованием. Я уверена, вы справитесь с этой работой… Со временем, возможно, мы станем друзьями… Вы, Дмитрий Константинович, симпатичны мне, - Она ввела его в роскошную ванную комнату, достала из шкафчика белый махровый халат и полотенце - Вот… Мойтесь. (Вышла, закрыв за собой дверь.) Притихший, со смиренным видом Митя поглядел на себя в зеркало и сказал своему отражению: - Господи, какой же ты все-таки степа-недотёпа…

 

Маргарита Павловна работала на компьютере. Вошел Кирилл. Вид у него побитой собачонки. - Маргуша, солнышко, выручи! Христом-богом прошу: отстегни две штуки… Во! как надо… - канючил он. - Верну, клянусь нашей мамочкой, верну. - Все? Побазлал? - сказала бизнес-леди, издевательски кривя губы. - Ну так слушай, мелкая картёжная душонка, вот тебе! - показала она игроку кукиш. - Кончилось отстегивание! Твоя карта бита… А теперь, черепадла, сбрызни! И не возникай!

 

Комната Дмитрия. Теперь здесь наведен порядок. Стол очищен от посуды. На нём - цветы, ваза с фруктами. Митя смотрел передачу по телевизору. В дверь постучали. - Да, да, открыто. Вошла Маргарита Павловна. Настин почтительно поднялся. - Дмитрий Константинович, у меня к вам серьёзный разговор. - Хозяйка, нажала на кнопку дистанционного управления, отключила звук. - Так желаете вы занять эту должность? - Лицо её светилось доброжела¬тельным участием. - Можно попробовать, - ответил Митя. - Вот только не пойму: зачем надо было похищать меня? - Я все объясню. Убеждена, вы поймёте меня… Но это чуть позже, а сейчас - о работе. Должна предупредить: руководство службой маркетинга такого крупного предприятия как моё - дело, разумеется, почёт¬ное, но, и вы должны это знать, о т в е т с т в е н н о е. Вы будете представительствовать в серьезных учреждениях, возможно, и в министерствах и, понятное дело, вы должны выглядеть импозантно. И уж, конечно, не так, - она потеребила с брезгливой гримасой лацкан Митиной куртки. - У вас должен быть респектабельный вид. По счастью, дорогой мой, это в нашей силе… Отойдите, пожалуйста, туда, подальше… Она слегка взмахнула рукой и, как по волшебству, на Дмитрие появилась чёрная визитка, брюки в полоску, на голове котелок, на согнутой руке висел зонт с жёлтой рукояткой. Во рту - сигара. Денди затянулся и выпустил клуб дыма. За кадром голос Маргариты: - Нет, нет, это не то, явно не то… Митя вновь стоял в своей затрапезной куртке. Чародейка снова взмахнула рукой. На Дмитрие элегантный костюм цвета сливочного масла, на ногах светлые туфли. Во рту сигарета. Он прикурил от огонька своей зажигалки. За кадром голос Маргариты: - Вот так, пожалуй, подойдет… Да, но ведь может быть ещё и так… Дмитрий Настин одет в яркий костюм конного спортсмена: в красный пиджак, белые бриджи, жокейскую шапочку, сапоги. Он шагал по зеленой дорожке конноспортивной базы. Рядом Маргарита в подобном костюме. Она вела за повод добронравную, сытую лошадь. К ним подошел конюх. Он подвёл к Мите лошадь. На лице всадника-новичка растерянность и страх. Он смущенно крякнул, не зная как поступить. Лошадь терлась мордой о Митин карман. - Видите, - сказала Маргарита, - вы ей понравились… Садитесь… Смелее, смелее… Помогите человеку, - приказала она конюху. Дмитрий лепетал безнадёжно: - Но ведь я никогда… - Ну и что! Каждый из нас когда-то садился в седло впервые. Это просто… Вот увидите, очень просто, - подбадривала Маргарита оробевшего всадника. Конюх подставил руки: - Давай! - Ох, чую, ждет меня неприятность… - пробурчал Дмитрий. - О чем вы? - спросила Маргарита. - Это я так… С лошадкой поговорил. Конюх вышел из себя: - Слышь, тряхнутик, не тяни кота за хвост. Давай! - И вновь подставил руки. Митя колебался, переминаясь с ноги на ногу. Лошадь, на которую он должен сесть, не терпеливо подтолкнула его лбом вбок… Рядом остановилась юная всадница. Девочка с любопытством глядела, сидя на коне, с высоты на робеющего молодого человека. - Да помогите же! - раздраженно сказала Маргарита. Конюх - человек грубоватый, - силой потянул бедолагу-слабака на лошадь. Однако из-за сильнейшего волнения Митя вместо седла оказался на... шее конюха. Пришлось пробовать снова. Горячась и нервничая, Митя, наконец-то оказался в седле, но, увы, лицом к хвосту… Конюх помог недотёпе сесть как должно. И тут лошадь неожиданно понеслась рысью. Горе-всадник нелепо припал к шее лошади, обхватив ее двумя руками. От быстрой езды растяпа начал сползать вбок. Казалось, что лишь чудом ему удается удерживаться в столь рискованном положении. Каким-то образом Митя наконец смог выровняться, зато тотчас начал неудержимо сползать к заду лошади… Сползал, сползал и вдруг оказался на земле. Лошадь скакала по зелёной лужайке, а Митя, ухватясь за хвост, волочился по траве сзади. Следом бежала Маргарита, безуспешно пытаясь догнать желанного.

 

Приходящая домработница в летах с добрым лицом делала уборку в спальне хозяйки. - Извините, а где Маргарита Павловна? - спросил появившийся здесь заспанный Дмитрий. - А Маргарита Пална ушла на работу ещё в шесть утра. - Да? - растерянно изумился Митя, - так рано?.. - Кто рано встает, тому и Бог подает… Хозяйка ваша велела, чтобы вы включили это… как его?.. на который записывают… - Диктофон - догадался Дмитрий. - Во-во, - подтвердила уборщица. Настин нажал пусковую кнопку миниатюрного диктофона. И стал слушать, что говорила Маргарита Павловна. - Митенька, после того как позавтракаете, приезжайте, голубчик, ко мне, обсудим условия вашей работы. Машина будет ждать. Водитель поднимется к вам.

 

Дмитрий и Кирилл завтракали на кухне. Пак Хо Сон, обслуживая их, поставил на стол два высоких стакана молока. Митя отставил свой стакан: - Я молоко не пью. - Чой-то? - удивился Кир. - Организм не принимает. - Вот чудила… А для меня молоко - откатный рубон… Когда к герлам заруливаю, всегда им подкрепляюсь, - сказал он допивая и Митин стакан… Я воще к женскому полу неравнодушен… Э, слышь, чувак, у тебя башли есть? - Деньги? Есть. А что? Кирилл достал колоду и, ловко тасуя карты, предложил: - Сыграем в "очко". - Я в карты не играю. А с тобой тем более. - Не заводи: меня, Настин, не доставай! - рыкнул Кир. - Да где уж мне, букашке, достать такого крутого гиганта разума. Дмитрии доел, поблагодарил Пак Хо Сона, помыл за собой посуду и вышел из кухни.

 

- Здравствуйте, - поздоровался Дмитрий, войдя в приемную офиса Маргариты Павловны. - Меня пригласили… Секретарша Роза бросила быстрый, схватчивый взгляд на изысканно одетого в изящную, модную светло-серую тройку. И тотчас свернув разговор с работницей-красильщицей, женщиной средних лет, в замыз¬ганном халате, с испачканными краской руками. - Зайдете через час, - скороговоркой выпалила она, - я всё вам сделаю… Пройдите, Дмитрий Константинович в кабинет. Маргарита Павловна скоро подъедет. Она наказала, чтобы вы подождали… Ну, что же вы застыли у порога?.. Проходите, проходите! Дмитрия смущал пушистый, белого цвета ковер на всю комнату. Ступить на такую роскошь он не решался. Согнулся в попытке скинуть туфли, но Роза пресекла его поползновение, она взяла гостя за руку, провела по ковру и усадила в кресло. - Сварю кофе. Свеженького. - Не стоит, право, не стоит. - Здесь командую я, а вы подчиняетесь, ясненько?! – кокетливо, с развязной фамильярностью заигрывала она со своим сверстником. Роза явно прилагала усилия, чтобы понравиться шикарному малому. - Наша Марго, - продолжала она, возясь с кофемолкой, - в последнее время так похорошела, прямо не узнать… Мы, женщины, когда влюбляемся, так сразу же расцветаем… В этот момент включился аппарат факса. Роза оторвала ленту, прочитала текст и сказала: - Везёт же некоторым. Ну во всём… - Никак вы завидуете своему шефу. - Завидую, ещё как завидую… Завидую её изворотливости. Её лисьей хватке. Подумайте только какую прикольную хохму бабацнула. Росточком она, сами знаете, во! Коротышка. А хочется выглядеть солидолом. И смотрите, какой трюк выдумала… Сядьте-ка сюда. Роза снова усадила Митю в глубокое кресло перед письменным столом: - На это место она сажает клиентов, а сама восседает здесь. - Роза села за стол, - видите, видите где она, а где клиент… Лукаво поигрывая серыми глазами. Роза царственно возвышалась над ним. Митя, сидя в глубоком кресле, внизу, чувствовал свою ущербную зависимость от хозяйки кабинета. - А теперь взгляните сюда, - Роза взяла за руку Митю и подвела к письменному столу, который покоился на высоком подиуме, прикрытым тем же белым ковром. - Это же надо было додуматься! С ума сойти… О-о, вы еще не знаете Маргариту Палну! Хитрейшего ума дамочка… Продувная: любого обведёт вокруг пальца… Купить нужного чиновника ей так же просто как, например, вам скинуть с ноги тапочек… Она любит говорить: “Власти играют с нами нечестно, и мы должны платить ей тем же”. Хотите знать, у неё всё схвачено… И я, представьте себе, учусь у Маргариты Палны. И уже стала продвинутая. Узнала все ходы и выходы. Может и у меня когда-нибудь будет свое дело… И я уже знаю, как обдуривать налоговую инспекцию… В кабинет без стука вошел пожилой мужчина в толстовке с нарукавниками. Мужчина держал тонкую папку. Вид имел сосредоточенный и обособленный. Мужчина нажал кнопку пульта управления и, к величайшему изумлению Мити, стена с полками, уставленными книгами в дорогих переплётах, плавно отъехала, образовав вход в какое-то помещение. Человек вошёл внутрь и стена с полками встала на свое место. Дмитрий спросил: - Кто это? - Наш бухгалтер. Второе лицо в империи святой Маргариты. Под её началом работал еще в прежние времена в горкоме КПСС. Верный её Трезор… Ой, а кофе-то ваш уже остыл… Бухгалтер вышел и закрыл за собой вход.

 

Складское помещение на предприятии Маргариты Павловны. Полки заполнены рулонами мануфактуры и всевозможной формы коробками с фурнитурными комплектами. Кладовщица, перезрелая блондинка, глазастая, ярко накрашенная, сидела за компьютером. В склад ввалился Кирилл. Сегодня он в выигрыше и потому в хорошем настроении. - Приветик, Лариска… Я возвращаю ваш портрет… Получай, максаю должок… Даже с процентами. - Спасибочки, - жеманно, нараспев произнесла кладовщица. - Не часто увидишь тебя таким мясным… В полном райте. - Всё тип-топ. Вечером с выигрыша оттянемся. Поняла.

 

По цехам одного из своих предприятий, того, в котором располагался офис, проходила владелица - Маргарита Павловна. Небрежная прическа и помятый костюм говорили о том, что мадам навеселе. И тем не менее она вполне владела собой, окидывая свое хозяйст¬во властным, заинтересованным взглядом. Она все подмечала, успевая на ходу отдавать распоряжения, как, например, когда к ней подошла художница, молодая женщина с интеллигентным лицом. - Вот образцы, как вы велели, - сказала художница по костюмам, показывая хозяйке кусочки шелка синего цвета самых различных от¬тенков. - Напомните, чей это заказ? - Новой оперы. - А какой подойдёт на ваш взгляд? - Полагаю, либо это, либо это. - Всё. Остановились на этом, - решительно заявила Маргарита и двинулась дальше. Она поднялась по небольшой лестнице и оказалась в застеклённой, возвышающейся над землей переходной галерее, соединявшей цеха. Не задерживаясь, она прошла через огромный швейный цех, где за машинками сидело много работниц, и оказалась в просторном помещении - царстве манекенов. Двое закройщиков примеряли на заказчицах обнову, а третий снимал мерку с красивой, статной женщины на вид лет тридцати. Подруги поцеловались. - Всё хорошеешь да хорошеешь, - сказала Маргарита. - А что остается, - отшутилась заказчица. Заказчицу звали Надеждой Степановной. /Мы еще встретимся с ней/. - Иван Захарыч повремените, - сказала она. Закройщик деликатно отошел в сторону. - Как ты, милка? Как твоя "Золотая рыбка"? На днях заглянем… Ой, вспомнила, я же приглядела для тебя у Нины Ричи прикольный брючный костюмчик… Федюнин, - обратилась она к молодому портному - принесите журналы. - И у меня как раз есть подходящая материя. Уверена, тебе понравится. Вот, смотри… К хозяйке подошел бухгалтер, отвел её от заказчицы, и молча дал на подпись бумагу. - Потом, потом, - отмахнулась Маргарита, - не на пожар. - В том-то и дело что срочно… Я тебя целых три часа жду. Ещё с утра надо было отправить. Подписывай. Обоняние Трезора уловило запах спиртного. - Наклюкалась уже – шепотом, незлобиво попенял ей по старой дружбе. - Не ворчи, старый хрен, мне нынче привалила большая удача. - Не тяни кота за хвост, подписывай. Маргарита внимательно прочитала текст и уже было поставила подпись, но неожиданно сносила: - А из Финляндии вагоны пришли? - И уже разгружены в седьмом пакгаузе. Маргарита расписалась.

 

В служебном кабинете Маргариты Павловны Роза и Митя над чем-то хохотали во всю молодую силу. Роза аж взвизгивала. Вошла хозяйка и пронзительно поглядела в глаза своей секретарше. Митя прочитал в этом взгляде злое осуждение. Поняла это и Роза. Её как ветром сдуло. Бизнес-леди подозрительно оглядела кабинет, задержалась на кофейных принадлежностях. Лицо её исказилось желчной гримасой. Поджав губы, она повесила на плечики свой жакет, приоткрыла дверь в приемную, распорядилась, строго глядя на секретаршу: - Меня ни для кого нет. - Обернулась к Дмитрию с ласковой улыбочкой. - Как видно, не скучали тут без меня… Ладно, не хмурьтесь. Как вам мой кабинет?.. Кирилл называет его мозговым центром, И в самом деле, здесь в присутствии нотариуса подписываются миллионные контракты… Скоро, очень скоро, дорогой, вы сможете вникнуть во все тонкости нашего дела… Да, - спохватилась она, - я же не показала вам ещё кое-что… Уже знакомым Дмитрию способом она раздвинула стенку книжного шкафа и ввела за руку в какую-то комнату. - А вот здесь, миленький, я отдыхаю… Такой закуток-служебка имеется, между прочим, у каждого порядочного руководителя. В "закутке" Маргариты отсутствовали окна. Тем не менее это было вполне благоустроенное гнёздышко, изысканно обставленное, освещенное невидимым мягким светом, с кондиционером и хвойным воздухом. - Как вам тут? - кокетливо осведомилась хозяйка гнёздышка, усаживая Митю на диван. - Что выпьете? - спросила она, распахнув створки бара. - Нет, спасибо, спасибо, я к вину равнодушен, совершенно равнодушен. - А я так выпью. - Мадам налила себе коньяка и присела рядом. - Согласитесь, дорогой, как-то неловко получается: дама выпивает, а кавалер… Нет, вы уж извольте разделить со мной компанию! - Ну, если только чуточку… Они выпили. Маргарита поднесла к губам партнёра плитку шоколада. - Кусайте, да кусайте же… И снимите пиджак, жарко. Мадам стянула с Митиных плеч пиджак. И снова наполнила рюмки. Поколебавшись, Митя, нехотя, взял вино. - Учтите, миленький, французское. "Наполеон "…Лучшее в мире. Пью за нашу совместную работу и за ваше здоровье. Губы Дмитрия, непривычного к крепким напиткам, свела страдальческая гримаса. Через силу он выпил коньяк. - Маргарита Павловна… - еле отдышавшись, пролепетал Митя, уважаемая Маргарита Пална… - Я же говорила, называйте меня попросту Рита. - Уважаемая Рита Павловна, позвольте спросить, а когда же всё-таки я смогу приступить к работе? Я не намерен быть… альфонсом. Да, не намерен! Рита игриво похлопала гостя по щеке. - Всему, миленький, своё время… Неужели, мой мальчик, вы не выпьете и за мое здоровье?! Она снова наполнила рюмки. Дмитрий растерян, смущён до крайности, близок к отчаянию. Казнил себя за малодушие. И всё же, дурацки улыбаясь, взял рюмку, сказал: "Ваше здоровье!", выпил и сморщился, как от невыносимой боли. Перед затуманившимся Митиным взором стены будуара, обтянутые лиловым шёлком стали смещаться… Оглохший, он, тем не менее, был ещё в состоянии осознать, что чужие руки проворно сняли с него галстук и уже растегивали рубашку. И вдруг руки застыли. Возле его уха воскликнули "Ой!" Потом Митя увидел, как стена медленно разверзлась и в будуар ворвался свет из кабинета. В служебку вошел тот самый бухгалтер с документами в руках. Любовники замерли. Деловитым шагом старик подошел к огромному сейфу, долго возился с секретными замками, затем положил на полку докумен¬ты, долго запирал сейф и наконец-то ушёл. Сноровистые руки принялись стягивать с Мити рубаху… Неожиданно лиловая стена вновь распахнулась. О, Господи! И снова любовники сделали вид, что ничего не происходит. И снова старый хрен стал возиться с замками шкафа. Забрал какую-то бумажку и, в конце концов, стена в будуаре вновь сделалась шёлково-лиловой. Маргарита торопливо стаскивала с Мити брюки…

 

Этим благостным вечером Дмитрий стоял у раскрытого окна эркера и смотрел с высоты семнадцатого этажа на тёмную реку, на крошечные прогулочные пароходики, озаренные золотистыми огнями, на миниатюрные автомобили, снующие по улице в обе стороны, пронзая её лучами фар, на людей, казавшихся сверху муравьями.

 

Накрапывал дождь. К своему дому подъехала на "форде" Маргарита Павловна. Из машины вышел её телохранитель, знакомый нам бывший спортсмен по кличке Череп. Поднялся на лифте до самого последнего этажа и торопливо сбежал по ступенькам до самого низа - всё было спокойно, о чём и доложено хозяйке. Маргарита поднялась к себе на семнадцатый этаж. Дмитрий всё также находился в эркере и глядел вниз. Заслышав шаги, обернулся - это была Рита, она пылко сгребла милёнка в объятья. - Ну, Митенька, ну, золотенький, дай я тебя расцелую… Как только ты появился в моём доме, так пошла сплошная фартуха… - Что-что "сплошная?" - Сплошное везение. А всё, милый, твои предсказания… Не бойсь, в накладе не останешься… Вот твоя доля. Маргарита протянула ему пачку денег. Однако Настин их не взял. - Бери, дурашкин, твои. - С какой стати? За что? - Заработал. - Как "заработал"? Я к работе ещё и не приступал. - Да? А кто посоветовал купить завод скобяных изделий в Трехозерске?! А-а, то-то… Что таращишь свои фары! Пойми: получился полный убой. Наварила девятьсот кусков. А это твой парнос. - Я за это деньги не беру… А тем более от женщин, - Ну, как знаешь. /Убрала деньги/.

 

Воскресный полдень. Маргарита не причёсанная, без макияжа, в неглиже готовила на кухне коктейль, встряхивая металлические стаканы-шейкеры. Коктейль готов. Рита наполнила два бокала, добавила в напиток специальными щипчиками кубики льда и набрала на мобильнике номер. Телефон звонил в её роскошной спальне. Дмитрий проснулся не вдруг. Заспанным голосом сказал в трубку: - Ладно, минуты через три приду. …Снова кухня. Маргарита сказала в мобильник: - Или нет, не приходи. Я передумала. Приду сама. Она поставила на поднос коктейль, фрукты, закуску и понесла всё это в спальню. - Ах, ты мой сонуля… - Рита глядела на возлюбленного обожающими глазами. - Солнышко мое, просыпайся. Вот – освежись. Сядь поудобней… - Она поднесла к его губам бокал. - Пей, пей, моё сокровище. - Рита поила его как ребёночка. Выпила и сама. Охваченная приливом ненасытной бабской нежности, Маргарита прижала Митину голову к своей груди, ласково оглаживая его взлахмаченные волосы. В распахнутое окно ворвались яркие лучи солнца, озарив бокалы, зеркало, шкуру белого медведя на полу, ну и, конечно же, нашу "возлюбленную пару". И вдруг она сжала ладонями лицо милого, развернула его голову и, глядя страстно в упор, произнесла трепетным голосом: - Ты мой! Слышишь - мой. Навсегда… На всю жизнь. Я и ты, мы неразделимы… Рита забралась на постель, села рядом, прильнув к спинке кровати. В порыве душевного подъёма сказала приподнято-взволнованным тоном: - Хочешь, милый, я перепишу на тебя эту квартиру… - Зачем… Лучше пригласи мою маму, она очень скучает по мне… А еще лучше… Слушай. Рита, не могла бы ты поставить маме телефон? - О чём речь! Пожалуйста. Свяжусь со своим агентом, он работает в том районе, и всё будет чики-пики. - Большое тебе спасибо. - Поблагодарил Дмитрий, и, помолчав, сказал: - Слушай, Рита, я подумал: а ведь у тебя наверно был муж. - Был, - не вдруг ответила она, - был да сплыл… - Как это "сплыл"? - Видишь ли, милый, в то время я работала первым секретарем горкома партии в Алтайском крае… Ты себе представить не можешь, какой властью тогда обладал первый секретарь… Под его дудку плясал весь город… Прошло столько лет, а моя партийная жизнь до сих пор снится по ночам. Я так тебе скажу, компартия была школой лицемерия, академией кривых путей… Партия приучила нас всех жить двойной жизнью: одна жизнь показушная, для окружающих, а другая - внутренняя - для самых-самых близких. На людях я была суровой праведницей, а скрытно - греховодницей… Маргарита повернулась лицом к возлюбленному. - Не знаю, Митенька, почему я все это говорю тебе, говорю как на духу… А ведь это - вещи конфенденциальные… Да-а, время было такое, что довериться нельзя было никому, даже собственному мужу… А вот, к стати, и о муже. Был он даровитым музыкантом, но пьяница, пил вмёртвую. Как-то раз, понимаешь ли, возвращалась я домой в сопровождении своей доверенной команды. Приехали мы после банкета… Банкет был накорот¬ке по случаю открытия завода. Приехали догуливать… Поднимаюсь к себе на второй этаж - под дверями лежит мой Володька… Я рапорядилась: "Убрать!"… А людишки мои поняли буквально… Вот так, дорогой мой, он и сплыл… И тут Рита обнаружила, что дружок её уснул.

 

Маргарита Павловна сидела в своём кабинете за столом насупленная, липо её выражало крайнее недовольство. Сердитым голосом она отчитывала заведующего отделом маркетинга. Заведующий - полнотелый, небрежно одетый пятидесятилетний мужчина - стоял перед директрисой с виноватым видом. - Этот заказ был для меня чрезвычайно важен. Я дважды напоминала вам, дважды! Но из-за своей… Из-за своего разгильдяйства вы прошляпили его! А знаете, во сколько мне это обошлось! Теперь миллионный контракт полетит ко всем чертям. - Маргарита Павловна, - взмолился проштрафившийся, - дайте мне последний шанс. Я сейчас же свяжусь с ними по Интернету… - Хватит! Всё! Терпение моё лопнуло. Ступайте в бухгалтерию, получите расчёт. Идите, идите! Я позвоню туда. Идите! Всё равно не разжалобите!

 

Приём для бизнесменов в посольстве Саудовской Аравии. В большом зале, расписанным растительным орнаментом, толпилась нарядная публика: мужчины в смокингах, женщины в вечерних платьях. Изредка зал молча пересекали сотрудники посольства в национальном арабском одеянии. Камера панорамировала и остановилась на Маргарите Павловне, она беседовала с господином вальяжного вида, кавказской наружности. - Пойми вот какую вещь, - говорил он, косясь на Дмитрия, который стоял чуть поодаль, облачённый в смокинг, - арабов твой товар не интересует. - Господин взял Маргариту под руку и отвел в сторону. К Мите подошла молодая дама лет тридцати красивой внешности. Мы уже встречались с ней в ателье Маргариты Павловны. - Извините, я только что видела Риту рядом с вами, куда она подевалась? - А её похитили. - Как это? Как это? - Умыкнул какой-то разбойник с кавказских гор… Думаю, ненадолго… - Ненадолго? Она присела рядом. - У вас грустный вид… Я подумал: это из-за того, что близкий вам человек… ребёнок… да, ребёнок заболел. - С чего вы это взяли! Дама резко повернула голову в его сторону: - Видать, вы перебрали, - выразительным кивком подбородка указала она на бокал, который Митя держал в руке. И бросив на пьяного болтуна ледяной взгляд, поднялась и ушла. Имя рассерженной дамы - Надежда Степановна. Нам ещё предстоит не раз увидеться с ней. Надежда Степановна спустилась в дамский туалет, поправила перед зеркалом макияж, и вдруг нос к носу столкнулась с Маргаритой. - О, похищенная. - Женщины расцеловались. - Скажи, Рита, кто этот фраерок? - Какой "фраерок"? - Ну, с которым ты пришла? - А-а, да так… никто… Ничего особенного, случайный. - Маргарита принебрежительно махнула рукой. - Не темни, душечка, "ничего особенного" у тебя не бывает. И в этот момент в сумочке Надежды Степановны зазвонил пейд¬жер. - Да, Зинаида Егоровна, слушаю… Что, Федюшка?.. В больницу? Когда это произошло?.. Номер больницы сказали?.. Всё! Еду! Сыночка увезли по скорой, - на ходу бросила она подруге и выбежала из туалета. …Снова большой зал в посольстве. Рядом с Митей сел лысый толстячёк на коротких ножках, из породы молодящихся мужчин. В руках он держал тарелку с бутербродом и высоким стаканом пива. Мужчина поднёс стакан к губам и в этот момент увидел знакомую даму. - Марианна! Марианночка! - радостно воскликнул он, - счастье моё! Сам Господь Бог послал тебя сюда! Толстяк пылко обнял даму, держа, притом, тарелку, что важно для этого фрагмента, за спиной дамы. Перед Митиным взором разыгралась забавная сценка: проходивший мимо генерал-усач деловитым жестом взял с тарелки пиво вместе с бутербродом и, потягивая пивко, прошёл в соседнее помещение. Дмитрий расплылся в весёлой улыбке. Тем временем толстяк вел оживлённый разговор со своей знакомой. - Жди меня в машине, - сказал он, - вот ключи… Выйдешь на улицу, бери налево, пройдёшь шагов двадцать, увидишь синий "жигуль". Я скоро… Когда дама отошла, толстяк увидел, что тарелка пуста. Он уставился на Дмитрия долгим, подозрительным взглядом… Потом поискал глазами пустой стакан под банкеткой. А в это самое время, проходивший мимо знакомый нам генерал, с озорной ухмылкой, на ходу поставил на тарелку, которую держал толстяк, пустой стакан. Неожиданно перед Дмитрием вырос молодой импозантный мужчина высокого роста. Он стоял возле Настина с юной девицей. - Димка! - громко произнес подошедший. – Ты ли это?! Вот уж не ожидал… Сокурсник мой. Вместе кончали институт, - сказал он своей спутнице.- Не виделись целую вечность… Эльвирочка, детка, посиди на том диванчике, поскучай. Эльвира отошла, игриво помахав другу ручкой. - Да, Кока, прошло уже лет… лет пять, а может и шесть… Кока, точнее Константин, с пристрастием разглядывал институтского приятеля, дивясь его непривычно роскошному виду - новенькому смокингу, аккуратной прическе. - Ну, ты, старик, далеко пошёл… А ведь был, извини, замухрышка, а теперь - фу ты, ну ты - фартовец… А какая упаковка! - Да это все не моё. Обрядили, как Деда Мороза, а кончится Новый год - верни шубу и бороду назад… - Слушай, Димка, рванём к шведскому столу, пофуршетим, там богатый выбор выпивона. - Неохота. Посидим здесь. Я так рад тебе. Вид у тебя человека процветающего. Расскажи о себе. Константин Скрябин произнес равнодушным голосом: - Ну что тебе сказать… В общем, на жизнь не жалуюсь… Работаю в Научно-исследовательском центре гидрометеорологии. Заведую отделом. Два года назад защитился. Кандидат наук… Что ещё? Неожиданно глаза Скрябина вспыхнули острым блеском. Он смерил приятеля цепким испытывающим взглядом. - Слушай, Димка, - сказал он уже другим, не вялым, а энергичным тоном. - Вот ты-то мне и нужен. Понимаешь, старичок, замахнулся я на докторскую степень. - О! Приветствую! Горжусь! Дмитрий оглядел кореша с ног до головы и сказал с доброй лукавинкой в горящих глазах: - Станешь доктором, достигнешь ещё большего творческого роста. - Не хохми. Дело серьёзное. Старик, у меня к тебе деловое предложение. Хочу обсудить с тобой один перспективный проект. Совсем рядом женский голос сказал тоном капризного ребенка: - Ну, сколько можно. - Прости. Эльвирочка, прости. Всё, всё. Закончили. - Константин поднялся. - Дим, вот тебе моя визитка, позвони. Только обязательно. Предложение очень интересное. Жду. Заинтригованный Настин задумчиво глядел вслед приятелю.

 

“Ракета” неcлась по каналу имени Москвы, производя двигателем оглушительный гул и, гоня крутую волну. Маргарита и Дмитрий сидели на открытой корме, любуясь живописными берегами. И вот "Ракета" домчалась до Икшинского водохранилища. Рита и Митя вышли вместе с пассажирами на пристань. Потом они неторопливо поднимались по взгорью к окраине городка Икша. - Не пойму, - сказала бизнес-леди, - что ты там бормочешь. - Сердце предчувствует недоброе… Задетая за живое, Маргарита даже остановилась, сказала, глядя Мите в глаза: - Ну что ты… Откуда взяться недоброму, когда мы рядом. - Неприятность какая-то случится… Похоже, размолвка между нами. - Скажешь тоже! Да разве я допущу… Типун тебе на язык!.. Очнись!.. Пошли!.. Они прошли ещё немного. - Взгляни, миленький, вот на этот домишко, тут я родилась, - в её голосе появился пафос, - и тут прошла моя юность! И тут живет моя старенькая мама… Навестим её… Нет, не сейчас, потом. А ещё хочу показать тебе кой-какие мои побочные предприятия. Вооб¬ще-то такие предприятия у меня раскиданы по всему Подмосковью. Они вышли на главную улицу. Маргарита подвела его ко входу в авторемонтную мастерскую, фасад которой был увешан крикливыми вывесками. Мастерская, с присущими ей атрибутами - машинами различных марок, станками, горками колёс, шин, ящиками с запчастями, располагалась в огромном кирпичном здании складского типа. Маргариту Павловну приветствовал старший мастер. - Дмитрий Константинович, поднимитесь, пожалуйста, на второй этаж, - сказала она, указав на железную лестницу, - мне надо поговорить с человеком. Дверь оказалась запертой. Митя растерянно поглядел вниз. Мар¬гарита подсказала жестом "постучись". На повторный, более громкий стук, дверь немного приоткрыли. Девушка спросила: - Вам чего? - Зоя, это со мной, - громко сказала Маргарита. Митю впустили. Он оказался в просторном помещении, уставленном металлическими столами, на которых работали какие-то небольшие машины. Над жужжащими машинами склонился пожилой мужчина. Мужчина выключил свою машину, снял очки и подошёл к Мите. - Проходите… А где ж она сама? - Внизу задержалась. Сейчас подойдет. - Дмитрий обратил внимание на руки мастера: они, и весь халат, были испачканы разноцветной краской. Мастер вновь вклочил машину и из-под неё сразу же поползла узкая лента с какими-то цветными узорами. Привлечённый любопытством, Дмитрий приблизился. Теперь он смог различить нарядную надпись на ленте - МORGAN. Надпись бесконечно повторялась. На развешанных, как понял Митя для просушки, таких же лентах прочитал другие надписи, тоже на чужом языке. (Крупным планом лейблы известных иностранных фирм). Послышались шаги Маргариты. - Знакомьтесь, Дмитрий Константинович, - показала она на мастера, - Иван Федотыч. Большой специалист… Печатным делом владеет как бог. Вышел на пенсию, да я уговорила его поработать здесь… А это Зоя - ученица Ивана Федотыча. Дмитрий поинтересовался: - А вот эти ленты с надписями, для чего они? - Иван Федотыч с Зоей печатают для меня лейблы, - ответила Маргарита. - Лейблы… А что это такое? - Это - фирменные ярлыки на одежду. - Интересно: каким образом получаются такие эффектные оттиски? Иван Федотович ответил: - Посредством трафаретной печати… На основе фотохимических процессов. - Мудрёно, - сказал Дмитрий, улыбаясь. - Да, это сложная штука, - вмешалась Маргарита, - я вам потом объясню… А пока, Дмитрий Константинович, подождите меня, пожалуйста, на улице. Я недолго. На улице, пристально взглянув на дружка, Рита спросила: - Что случилось? Какой-то ты странный. Отвечай, с чего вдруг набычился? - Я понял, - холодно ответил Дмитрий. - Ты изготовляешь здесь ярлыки иностранных фирм и пришиваешь их на одежду, которую выпускают в твоих цехах. Но ведь это шарлатанство! Это непорядочно! Маргарита бросила на Митю испепеляющий взгляд. - Заткни свой хавальник! - заорала она на всю улицу, - Кто ты такой! Жалкий бобик. Шестерка! Самый последний лохер! И этот муфлон ещё читает мне морали. Ну, ты нагля-я-як! Кризанутый нагляк! И в этот момент ко входу в авторемонтную мастерскую резво под¬катил автофургон. Маргарита и Дмитрий поспешно посторонились: она влево, он вправо. Когда машина, въехала в мастерскую, Митя исчез, развеялся как дым. Маргарита встревоженно озиралась вокруг… К ней подбежала Зоя. - Ой, хорошо, что успела. - Сказала она, тяжело дыша, - сумочку забыли… Маргарита Пална, а чего это вы ищите? - Митька пропал… Ну ничего, ничего, я его и под землей найду.

 

Светящаяся вывеска ресторана "ЗОЛОТАЯ РЫБКА". Зал ресторана в эти вечерние часы почти весь заполнен посетите¬лями. Владелица ресторана, знакомая нам Надежда Степановна, сидела у себя в небольшом, уютном кабинете за компьютером. В кабинет без стука вошел мужчина импозантной внешности, лет шестидесяти в фирменном смокинге. Это был Венедикт Арсеньевич метрдотель "Золотой рыбки", господин ухоженный, с крашенной холёной бородкой. - Угадай, дорогуша, кто к нам пожаловал, - сказал он, фамильярно положив руку на плечо хозяйки. - И не подумаю угадывать, сам скажешь. Ну?! - Пришла твоя подружка Рита с молоденьким хахалем. - Странно, что не зашла, - с легкой обидой в голосе сказала Надежда. И поднялась, чтобы пойти повидаться с подругой. - Не ходи! Не советую, - сказал Венедикт, - раз она не зашла, то и ты… Не удостоив советчика ответом, Надежда подошла к подруге. Столик, за которым сидели Маргарита и Дмитрий, стоял вплотную к огромному, во всю стену, аквариуму, в котором среди водорослей и живописно раскиданных кораллов сновали рыбки причудливого окраса. Митя таращился на невидаль. Но, увидев подходившую к ним Надежду Степановну, тотчас поднялся и галантно подставил ей свой стул. Надежда облобызалась с подругой. И поискала глазами кого-нибудь из обслуги. Подозвала кивком метрдотеля и указала на стоявшего рядом гостя. Венедикт Арсеньевич принес стул и встал за хозяйской спиной. Надежда обернулась, и так выразительно глянула на метрдотеля, что тот мгновенно испарился. - Давненько, милка, ты не заглядывала ко мне, - сказала содержательница ресторана. - Ой, знала бы ты в какой я запарке… - Да уж, управлять такими предприятиями - дело мордячное. Дамы помолчали. Паузой воспользовался Дмитрий. - Рад, что у вас теперь всё благополучно, - сказал он, застенчиво улыбаясь. Надежда Степановна, недоуменно поглядев на него, сказала: - Не понимаю, о чём это вы? - Я про ребёночка… Рад, что он уже здоров. Под столом нога Маргариты давила на Митину ногу. Бизнес-леди боялась, что подруга узнает о его уникальном даре. - Интересно, а вам-то откуда это известно? - допытывалась мать ребёнка. - Не знаю, как объяснить… - Ай да не слушай ты! Болтает всякую чачину, он же бейбик… Надежда Степановна не из простоволосых. Пристально поглядев на прорицателя, она поднялась и сказала: - С удовольствием посидела бы в приятной компании, но, - она окинула взором ресторанный зал, - полно народу… "Золотая рыбка" стала модной. У нас вкусно готовят. Я пригласила чумавейшего повара. Оттягивайтесь. Приятного аппетита.

 

Позднее ночное время. Редкие машины проносились по улице. Надежда Степановна стояла у входа в "Золотую рыбку". Свет от неоновой вывески разлился по её осанистой фигуре в элегантном вечернем жаке¬те. Венедикт Арсеньевич запирал входные двери. Потом опустил железные жалюзи. - Сигнализацию! - напомнила она. - Включил, включил. Чего беспокоиться. Какие бандюги посмеют сунуться к вдове крестного отца, когда у неё такая "крыша". - Сдвинь зубы, придурок! А то живо защемлю! Болтун несчастный! Надежда Степановна отомкнула дверцу машины и села за руль. Рядом плюхнулся метрдотель. - Вот что, Веня, - сказала она, ведя своё "рено" по опустевшим улицам, - свяжись-ка с братанами… Надежда задумалась. - Или нет, выйди только на Панасоника. - Его найти непросто. - Найди! - твёрдо сказала Надежда. - Пусть заскочит ко мне. Скажешь, дело есть.

 

В дверях позвонили. Няня Зинаида Егоровна, женщина лет под семьдесят, взглянула на дисплей наружного наблюдения, доложила хозяйке: - Панасоник. - Впустите. Зинаида Егоровна долго открывала замки железной двери. - Звали, Надежда Степанна? - спросил Панасоник, приветственно кивнув. - Проходи, Жорик, - сказала Надежда. Когда Жорик поравнялся с портретом покойного пахана, в дорогой раме, обвитой чёрным крепом, он почтительно снял головной убор и чуть задержался в скорбной позе. Надежда Степановна распахнула дверцы бара. - Что примешь? Гость отказался, помахав рукой. - Может сок? Кока-кола? - предложила она. - Ничего не хочу. - Тогда сразу к делу… Кирилла знаешь? - Вопрос - смотря какого Кирилла? - Да ты знаешь, брат Маргариты, твои пацаны крышуют её. - А-а-а, эту-то черепадлу знаю. Картёжник заядлый. Где игра, там он. - Тогда слушай. Разберись-ка с ним по понятиям. - Что, загасить? - Нет, нет. - Тогда закоцать? - И не это… Жорик, может, пообедаешь с нами? - Не-не… - Короче, мне надо, чтобы этот Кирилл проигрался в пух и прах. - Сделаем. Ради покойного бати сделаем. Запрягу одного чувачка. - А дело-то своё знает? - спросила хозяйка. - Ну, что вы… Катала, каких свет не видывал. Живёт картишками. Все шулерские фокусы на зубок… - Постой, ты кого, ты Каина имеешь в виду? - А то кого ж. - Ну, Жорик, ты - не мужик, а лавандер! Как всегда схватываешь с полуслова… Только вот что, пускай Каин сперва даст этому бобику выигрывать. Понял? А когда раззудит отморозка до полного азарта, пусть оставит в одних трусах. Понял, да? И вот что ещё, предупреди Каина, - сказала она, провожая Жорика до дверей, - мне надо, чтобы он вогнал этого раздолбая в крупный долг, понял? В здоровеннейший долг. Ну, бывай. Надеюсь на тебя, Жорик.

 

Полдень. Знакомый нам двор пересекал Дмитрий, нагруженный сумками и свёртками. Дойдя до печи, он поднялся наверх. - Встречай, братец… - …кролик, - весело улыбаясь, подхватил Алёша. - Точно, братец кролик, смотри, что тебе прислал Дед Мороз… Всё последующее действие происходило пантомимически, в сопровождении музыки. Дмитрий распаковывал сумки и свёртки. Вручил Алексею новый рисовальный альбом, упаковку фломастеров. Для девочек - по нарядному свитеру, впридачу - сумку продуктов. Смущённо поёживаясь, Алёша раскрыл свой старый альбом и показал дяде Мите забавный рисунок: за столом на табуретках сидели два приятеля - Дмитрий в меховой дохе и белый мишка. Друзья склонились над шахматной доской… Растроганный синоптик обнял мальчугана. Потом, загадочно поглядывая на юного художника, Дмитрий расстелил на печи газету и достал из коробки игрушку, до времени укрывая её от Алешиных глаз, завел пружину и положил на газету. По газетному развороту поползла по-пластунски маленькая фигурка спецназовца в камуфляжной форме. Ползущая фигурка повергла впечатлительного мальчонку в глубочайшее изумление. Искрящиеся его глазёнки лучились любопытством, он завороженно глядел на крошечного "живого" десантника. Дмитрий развернул ещё один свёрток и достал из него транзистор. - Теперь тебе не будет так скучно одному. Дмитрий включил транзистор, отыскал музыку и передал подарок Алеше. Некоторое время спустя, внизу у печи послышались громкие возмущенные женские голоса. Женщины возбужденно выкрикивали угрозы. Дмитрий спустился вниз. Три женщины набросились на него с руганью. Митя молча, со смиреной кротостью выслушивал бранные слова, озадаченный таким залпом ругательств. Сверху эту сцену наблюдал испуганными глазами Алеша. Когда женщины накричались, он стал что-то терпеливо растолковывать им, указывая на печь и, похлопывая себя по ноге, очевидно, объяснял, что мальчик болен: хром на ногу, и ему тут одному тоскливо. Похоже, ему удалось умиротворить рассерженных женщин.

 

В накуренном помещении четыре человека, сидя за столом, реза¬лись в карты. Среди игроков - Кирилл. Он в приподнятом настроении: ему везло. За игрой наблюдал молодой парень из разряда "шестерок". - У меня с башлями кончита, - сказал первый игрок, потягиваясь, разминая от долгой неподвижности корпус. - И я похилял клинья точить, - буркнул второй игрок, вставая из-за стола. - Тогда и я завязываю, - сказал третий и тоже поднялся. - Нынче тебе фортень, - подлизывалась к Кириллу "шестерка", - поставил бы с выигрыша… Хоть пивка бы… Кирилл, рассовывая деньги по карманам, хмуро кивнул головой в знак согласия. - Слыхать, будто намечается сиповая игра, - продолжал парень. - Когда? - спросил Кирилл. - Кажись в субботу. Я тебе кашляну по мобилу. - А флетуха есть? - На квартире у Соньки Свиридовой. - Это что, у вдовы генерала? - Ага… Приходи, опять бабок настругаешь… Сказали: будет какой-то лохмен. Кинешь его… Кирилл и "шестерка" вышли из помещения.

 

В квартире Маргариты Павловны настойчиво звонил телефон. Уборщица, пылесосившая ковер, взяла трубку. - Вас слушают… А его, Маргарита Пална, нету… Дмитрий Константинович ушли еще с утра… Не знаю… Мне не докладывали… Хорошо передам. …Верзила шел по коридору в комнату хозяйки. - Ну? - нетерпеливо спросила она. - Значит так, - начал он свой отчет. - Сперва объект зашел в Универсам. - А вы? - А я дежурил снаружи. - Надо было осторожно и вам зайти, поглядеть - что покупал?.. Это важно… - Учту, Маргарита Пална. - Дальше! Дальше! - Дальше пошел с полными сумками к троллейбусной остановке.

 

…Остановка городского транспорта. Верзила-соглядатай, таясь, наблюдал за Митей, который вместе с другими людьми дожидался троллейбуса. И вот, наконец, он подъехал. Митя поднялся в салон. В самую последнюю минуту Верзила ринулся в заднюю дверь, но комично застрял между дверными створками - одна половина снаружи, другая внутри. Водитель открыл двери, бедолага ввалился в салон и, прикрываясь развернутой газетой, неуклюже наблюдал за "объектом".

 

Снова та же комната, те же действующие лица. Маргарита нетерпеливо спросила: - Ну-ну?! Как же было дальше? - Дальше? А, дальше, значит, было так: у Речного вокзала пересел на автобус номер 90. Я, конечно, за ним. Наблюдаю. На Фестивальной он слез. Вошел в ворота дома номер 277. Маргарита встревоженно насторожилась, нервно отодвинула свой стакан чая. - Фестивальная, 277… Так ведь это же дом Верки, депутатки! Дальше! Козел несчастный, - потеряв самообладание, заорала она. От грубого окрика Верзила весь сжался. - А дальше что… - лепетал он, - дальше я того… прекратил наблюдение. - "Прекратил" - "Прекратил" - гневно передразнила его хозяйка, - У-у, совковый дебил! Главное-то - в к а к у ю к в а р т и р у в о ш е л?! - Я думал… - Башкой, башкой думать надо, а не… Иди! Иди! Отморозок! Затурканный Верзила боком выкатился вон.

 

У себя в комнате Дмитрий склонился над дневником, делая в нём какую-то запись. Тихо звучала песня в исполнении Анны Герман. Внезапно распахнулась дверь и в комнату влетела разъяренная Маргарита. От неожиданности Митя пришел в страшное замешательство: засуетился, не зная, куда спрятать дневник, попытался убрать его в ящик письменного стола. Ящик не поддался. Потянул сильнее - оторвал ручку… Стушевался еще более. Сунул было дневник под себя. Нет, не годится… Увидел вверху шкафчик – полку с приоткрытыми дверцами. Но - не дотянуться. Встал на венский стул и - в тот же миг сиденье с треском обломилось, недотепа провалился внутрь стула. С усилием взял себя в руки. - А между прочим-то, в приличных домах стучатся, - мягко укорил он подружку. - Подумаешь, какой аристократ. Граф Портянкин!.. Бессовестный! Неблагодарный! Живет - только птичьего молока не хва¬тает… Так нет, гнусный нагляк, вздумал шастать к старой полюбовнице! - Это к Вере Германовне что ли? Да не ходил я к ней. - Заткнись! Тебя видели там. - Я только в тот двор, а не к ней. - Не вешай лапшу. - Поверь, Рита… - Да выключи ты эту проклятую музыку! - Клянусь, я больше ни разу не видел ее, - сказал он, выключив приёмник. - Ка-а-акая подлость! Какое коварство! - распаляла себя Маргарита, - Да что же, у этой заразы депутатской под юбкой слаще моего… - Фу, чёрт! Совсем заморочила мне голову… - досадливо сморщился Дмитрий. – Он полистал свой дневник, нашел нужное место и сунул его в руки Маргариты. – На, читай! Читай-читай! Убедись! Маргарита впилась глазами в запись. - У каких это детей ты был? А? Оказывается у тебя, низкая тварь, еще и дети есть?! - Да не мои - беспризорные… Маргарита, Маргушечка моя, - ласково продолжал Дмитрий, - постарайся понять, я помогаю этим горемычным детишкам… Забочусь о них… И тебя прошу, очень прошу - поддержи бедняжек. Ведь у тебя не убудет. - Еще чего! - Маргарита резко отстранилась от Мити. - Ты ведь понятия не имеешь, каким горбом зарабатываются деньги. Стану я тра¬титься на всякую шпану! И тебе не советую возиться в грязи! - А вот это уж не твоя печаль. - Лицо Дмитрия сделалось хмурым, отчужденным, он забрал из её рук дневник и вышел из комнаты.

 

Кирилл возвращался домой после проигрыша, какого не случалось во всей его жизни азартного картежника. Проигрыш ожесточил его до такой степени, что он стал кидаться на всех, как злобный пёс. Пересекая двор, поравнялся с мусорным контейнером. Домохозяй¬ка вытряхивала сор из ведра, второе ведро уже опорожненное, стояло у её ног. Кирилл в сердцах с силой наподдал ногой ведро. Онемевшая женщина уставилась на удалявшегося хулигана. У входа в подъезд на каменном приступке играли малыши, мешая ему пройти. - Бры-ысь! - рявкнул Кир, и грубо оттолкнул двух карапузов… Поднявшись на свой этаж, он так грохнул железной дверью, что на шум выскочили жильцы… На кухне Кир откупорил бутылку и выпил залпом стакан водки. - Может желаеете поесть? - предложил повар. - Пошел ты, козел! - обругал человека озлобленный парень. Поднявшись в свою комнату, он увидел, что домработница делала генеральную уборку, поставив на кровать три стула, ножками вверх. Кир сердито сбросил стулья, а уборщице дерзко приказал: - Вали отсюда! - Но ведь я же еще… - Кому сказано, слиняй! - Заорал он как бешеный. Женщина испуганно попятилась к дверям. Промотавшийся картежник плюхнулся на постель.

 

К входу в ресторан "Золотая рыбка" подъехало "рено". На этот раз машину вел молодой человек - шофер-охранник Надежды Степановны. Сама она сидела рядом, держа на коленях стеклянный сосуд круглой формы, в котором сновали шустрые, нарядные рыбки - пополнение аквариума. На заднем сиденье расположился метрдотель Венедикт Арсеньевич, держа такой же сосуд с рыбками. Водитель вышел из машины, взял из рук хозяйки круглый аквариум. - Смотри, не угробь, осторожней! - Не беспокойтесь, не угроблю, - ответил шофер, бережно неся сосуд. Он поставил аквариум возле машины и горделиво сказал: - Видите, не угробил. Тем временем метрдотель, намереваясь выйти вслед за Надеждой, резко распахнул дверцу "рено" и кокнул ею по хрупкому стеклу, На тротуаре возле осколков стекла трепыхались в лужице золотые рыбки.

 

По набережной Яузы мчался серебристый "форд". Вдруг он замедлил ход и остановился у панели. Из машины вышла Маргарита и телохранитель, она подала ему знак остановиться, а сама прошла вперед, набирая на ходу номер на мобильнике. - Митенька, у меня потрясная новость!.. Сюрприз. Убеждена, останешься доволен… Что? Говори громче! Ну вот, опять за свое… Сколько можно дуться… Знаешь, на обидчивых воду возят… Нет, нет, не надо, милый, не надо наезжать… На меня это не действует… А вот тут ты прав. Еще отец мой говаривал: "Всякому своя обида горька"… Лиса Патрикеевна сменила тактику: - Не будь, миленький, занудой… Ты же умный парень. Не к лицу тебе надуваться как индюк… Знал бы, какой сюрприз я приготовила. Зачем терять свою выгоду. Давай, дорогой, встретимся, поговорим спокойно, и всё по-хорошему уладим. Твои интересы, ты же знаешь, это и мои интересы. Освобожусь в семь… Скажи Паку, чтобы приготовил шикарный ужин.

 

В квартире Маргариты Павловны на кухне накрыт стол на двоих. Дмитрий зажигал свечи. Услышав стук входной двери, поспешил встретить Риту. В прихожей она переобувалась: снимала уличные туфли и надевала тапочки. Увидев Митю, бросилась ему на шею и осыпала поцелуями. Потом нетерпеливо достала из сумочки два пестроокрашенных билета турагентства, развернула их веером и торжественно подняла вверх. - Вот! - Что это? - Путевки, миленький, путевочки. В райскую Анталию! Поверишь ли, больше десяти лет не знала что такое отпуск. А теперь… у-ух! Оторвусь по полной. Вылетаем послезавтра в семнадцать сорок… - Постой, - спохватился Митя, - так ведь у меня же нет заграничного паспорта. - Дурачочек, ты еще мало знаешь свою Риту. Рита всё предусмотрела, всё сделала. Вот твой загранпаспорт. - Ну, надо же! - А теперь пошли ужинать, голодна как волк.

 

Спальня Маргариты Павловны. Она уже в постели. А Митя чем-то взволнованный нервно вышагивал по комнате. - Душная ночь, - сказал он и скинул с себя пижамную куртку. - Ну, так включи кондиционер. Вместо этого Дмитрий распахнул окно и уставился в звездное небо. Круглая фосфорическая луна сияла в зените. - Плохое предчувствие, - сказал он, не спуская глаз с луны, - Что-то должно произойти… - На работе? - встревожилась Маргарита. - Нет, не на работе, тут, дома… - Завтра же увеличу охрану. - Случится такое, что изменит мою жизнь и сильно огорчит тебя. - Да? Не пугай меня. Я мнительная… Еще и вправду накаркаешь беду… Иди, золотце, ложись. Это у тебя, наверное, от полнолуния. Сосредоточенный на своём, Дмитрий отмахнулся. Маргарита пыталась убедить себя, успокоить, размышляя вслух: - До вылета осталось каких-то… каких-то… - она вынула из сумочки миниатюрный калькулятор и подсчитала, -до вылета осталось всего каких-то сорок два часа с минутами. Подумай сам, что может случиться за такой срок… Да нет, чепуха, лабуда, ложная тревога. Ты только представь себе: сорок два часика, плюс три часа полета, и мы… вообрази… в божественной Анталии, на берегу волшебного Средиземного моря... И полный кайфель. Потрясающе! Терпение Маргариты иссякло: она поднялась и потянула Митю за руку в постель. - Ну сколько можно! Пошли, пошли, властелин моего сердца. Знай, мой ненаглядный, таких как ты больше нет… Ты - неземной, ты - инопланетянин… Мамочка моя родненькая, за что мне такое счастье!

 

Кирилл, вооружась полевым биноклем, пристально глядел в окно, оглядывая подходы к дому, высматривая братков Панасоника. Кир был уверен, что они непременно должны подкарауливать его. И поэтому он обходил все окна в квартире, держа под наблюдением дом со всех сторон.

 

Кропоткинская набережная. Дмитрий Настин стоял, облокотясь на парапет, любовался новым храмом Христа Спасителя. Возле него оста¬новилась иномарка. Из машины вышел Константин Скрябин, всё такой же франтоватый в дорогом светлом костюме. Скрябин из тех, кто „умеет жить". Вместе с ним вышла юная девица. Но это была уже другая девица, другой внешности, с другой фигурой - длинноногая блондинка. - Знакомьтесь, - сказал Константин. - Сюзанна… А это Дмитрий, сокурсник по институту… Давно ждешь? - Да каких-нибудь часа четыре… Шучу… Любовался, - кивнул он на храм, - повышал свой эстетический уровень. - Садись! - Костя распахнул дверцу машины, - погуляем в Серебряном бору. - Не хочется, поговорим тут… Тут так симпатично. - Как знаешь. Сюзи, радость моя, - Константин нежно похлопал её по щёчке, - посиди в машине… Сразу же беру быка за рога. Речь пойдет о моей докторской. Прошлый раз ты изрёк - Приветствую! Было? - Не отрекаюсь. - Так вот, предлагаю: ты пишешь диссертацию, я башляю тысячу зеленых. Предложение озадачило Митю. Помолчав, он ответил: - Нет, Костя, не возьмусь. Ведь я уже не в форме. Прошло столько лет… Какой из меня теперь теоретик. - Старик, не прибедняйся. У тебя талант. На нашем курсе ты был самый-самый. Тебе прочили блестящую научную карьеру, но ты… - Рад бы помочь, да ведь сам понимаешь, докторская - это же… сколько материала надо собрать… - Материал почти весь собран. - Нужна лаборатория, нужно протирать штаны в архивах, нужны библиотеки… - Всем, старик, будешь обеспечен полностью. - Нет, Кока, не получится, я не в рабочем состоянии, у меня в го¬лове одно - как получше пристроить тех ребятишек, о каких рассказывал тебе прошлый раз. Не серчай, братец кролик. Скрябин задумчиво уставился на реку, нервно барабаня пальцами по парапету. Мимо проносились автомобили, прогуливались парочки, по набережной проходила полная женщина, ведя за руку маленького мальчонку. Малыш, задрав голову загляделся на “дядю Степу”, разинув от удивления рот. Константин бросил на приятеля озабоченный взгляд и сказал усталым голосом: - Жаль, конечно, жаль, но что поделаешь... Садись, подвезу. - Нет, спасибо, люблю пешочком. Уже возле машины Скрябин обернулся и сказал: - И все же подумай. Подумай!

 

Вечерело. Кирилл шел по улице, опасливо озираясь. У входа в свой дом он увидел братков Панасоника. То, чего боялся, то и случилось. Струхнув не на шутку, Кир опрометью побежал ко вторым воротам. Братки вдогонку. Вот он уже поравнялся с воротами, за ними улица, а значит шанс на спасение. Но не тут-то было, за воротами должника ловко сцапали трое других братков. Они приволокли Кирилла в закуток. Подоспели и те, что гнались. Двое держали Кира сзади, третий приставил к горлу нож, и грозно зарычал: - Ты чё, падло, забыл, что карточный долг - дело святое!Тогда слушай, вонючка, у тебя остались одни сутки. Не вернешь, блин, долг… - Вы что, где я возьму такие деньги, - жалко скулил штрафник. - А уж это, гнида, твои проблемы. Подсуетись. Потряси сестричку, грабани банк, но если завтра, тварь, в это же время, на этом же месте не передашь нам сумку с баксами, мы тебя, сука, везде найдем, со дна моря достанем, понял? Отпустите гавнюка. Запомнил: завтра в это же время.

 

В дверь комнаты, в которой Маргарита Павловна по выходным дням работала на компьютере, постучался Кирилл. В ответ он услышал: - Можно. Открыто. Кинув на брата быстрый, цепкий взгляд, она уловила, что тот в глубокой душевной подавленности. Таким мрачным, таким удрученным видеть Кира ей еще не случалось. Он сказал замогильным голосом: - Рита, мне хана! Капут! Я в полной замазке. - Говори толком. - Понимаешь, я крупно прокололся. Меня подставили… Кинули на шестьсот штук гринов. - Балбес! Засранец!.. Чем же будешь максать?! - Мне без тебя и во век не отмазаться… Вчера они приставили к моему горлу нож, сказали: „Не притащишь завтра баксы - тебе не жить!..” Ой, ты не знаешь этих типов, для них загасить человека, что мне сплюнуть. Кирилл вперился в сестру молящим взглядом и вдруг бросился перед ней на колени. - Рита, спаси! Стану на всю жизнь твоим рабом. - Сам вляпался, сам и выпутывайся, - сказала она холодно. - На жалость меня не возмешь. - Рита, пойми, меня пришьют. - Туда тебе, подлецу, и дорога. И не жбань мне мозги! Ничтожная тварь! Бесцельная жизнь непутевого брата и этот крупный проигрыш переполнили чашу терпения, ожесточили Маргариту. Озлобясь, она заорала: - Пшел отсюда! Прочь, подонок! Кому сказано вон! Вон! Не то позову Верзилу! Кир стиснул зубы, поднялся и, как побитый щенок поплелся к выходу. А вдогонку неслось: - Зараза проклятая! Дерьмовый игрок! Ему надлежало пройти короткий тамбур, чтобы очутиться в коридоре. За кадром громко звучала тревожная, дисгармоничная музыка. Кирилл остановился за дверью сестриной комнаты и в сердцах стал поливать скрягу последними словами, гневно выплескивая лютую обиду. Из-за громкой, бурной музыки мы не слышали его слов. Кир бранился и жестикулировал. Маргарита прислушалась: до её ушей долетали странные звуки. Она вышла из комнаты через другую, боковую дверь, прошла тихо по коридору и встала за спиной разбушевавшегося братца, слушая его поношения. Наконец он освободился от душившей его ярости, повернул голову и… О, ужас! - столкнулся лицом к лицу с той, которую только что осыпал ругательствами: от испуга у него аж подкосились ноги. Волосы, как у рыжего циркового клоуна поднялись дыбом. Кир в буквальном смысле провалился сквозь землю /сквозь пол/.

 

В квартире Розы, секретарши Маргариты Павловны, раздался звонок. Роза глянула в глазок и впустила дружка. Едва Кирилл переступил порог, как полез обнимать хозяйку. Та испуганно отпрянула. - Ты что!.. Отец! - прошептала она, указав глазами на комнату. Кир потянул подружку в дальний угол прихожей. И снова дал волю рукам. - Роза, кто там? - неожиданно послышался голос отца. Молодые люди отпрянули друг от друга. - Папа, это брат Маргариты Палны. Принес деловые бумаги… (Дмитрию шепотом) За чем, обормот, приперся? Чего тебе? - Розка, выручай, я крупно влип. Полный папандос… - Опять, отстойный топор, продулся! - Шестьсот кусков зеленых. - Ничего себе проигрыш! - Розка выручай… - Да ты что! Совсем ошизел! Сам подумай, откуда у меня. - Ну, всё! Мне кранты!.. - Так что же вы там стоите, - сказал отец, войдя в прихожую. - Идите в комнату. - Нет, папа, человек уже уходит… - Всего вам доброго! Дождавшись, когда отец уйдет, Роза выставила гостя за дверь.

 

Теперь Кирилл заявился к другой подружке: к Ларисе на склад. Пришел с той же целью - кляньчить деньги. Из-за громкой музыки мы не слышали ни его слов, ни её ответов. Сцена разыгрывалась пантомимически. Их действия в складском помещении ясно говорили о сути происходившего. На этот раз Кир был настойчив. Он наседал, теснил кладовщицу, выпрашивая, вымаливая доллары, бил себя в грудь, уверяя, что вернет с лихвой, сулил златые горы. Лариса отступала, убеждая просителя, что таких бешеных денег она даже и в глаза-то не видывала. Своей настырностью Кир вывел её из себя. Она зло схватила свою сумочку и вытряхнула на стол её содержимое. То же самое сделала и с портмоне. Взгляд Кирилла упал на жакет Ларисы. Он метнулся, рывком сдернул его с вешалки и суетливо обшарил все карманы. Кир отшвырнул жакет и сник в безнадежной печали… Так, ничего и не добившись, он понуро побрел к выходу. В безлюдном коридоре, в припадке отчаяния, он стал биться головой о стену. Когда Кирилл отошёл, мы увидели в сиене сквозной пролом. Торчали кирпичи. Сквозь пролом была видна улица.

 

Знакомый нам закуток во дворе. Братки приперли Кирилла к стене. - Ты, Кирюшечка, как предпочитаешь, - с ехидцей спросил старший из них, - что тебе, как картежнику, больше нравится - перышком, - повертел ножом перед носом жертвы, - или вот этой удавочкой? Как? - Можете прямо здесь, - сказал Кир плаксивым тоном, - такую сумму мне не достать. - Тогда слушай, гнусный маздай, внимательно слушай, очень внимательно, тебе простят долг, понял, простят! Но взамен ты должен не позднее завтрашнего дня привести к Надежде Степановне, ты её знаешь, как его? - Митька, - подсказал браток. - Привести этого самого Митьку, понял? Кирилл обрадованно закивал головой, что означало - хорошо, хорошо, приведу, обязательно приведу.

 

Кирилл и Дмитрий встретились посреди лестницы, ведущей на антресоли. Митя опускался, Кир поднимался. - О! - воскликнул игрок. - Вот ты всё вякал: “Хочу работать!..” Стонал: “хочу помогать маме!" Я нашел для тебя улётную работенку. - Вот и устраивайся на нее, - сказал Дмитрий и продолжал спускаться. - Стой, чудила! "Устраивайся"… Устроился бы, да меня не берут. Нужно высшее образование. - Самый раз для тебя. - Спасибо, конечно, но мне уже не надо. Я начинаю работать у Маргариты Павловны. - Не смеши меня, юморист! Марго уже взяла человека заведывать маркетингом. Переманила кручёного хвата из какой-то фирмы. Услышанное глубоко озадачило Дмитрия. Он направился к телефону. - Рита, ты? Дмитрий… Да ты вечно занята. Нет уж, изволь ответить! Ладно, ладно коротко. Кирилл сказал, что ты уже взяла на должность, которую обещала мне. Это верно?.. Как же так! Что же это… Впрочем, всё ясно. В удрученном состоянии с пустым, невидящим взглядом Митя поплелся по коридору. Его нагнал Кир. - Ну, так что, идешь устраиваться? - Нет! - Что за люди! Хочешь сделать им добро, а они брыкаются. - Через… через пять часов мы с Ритой улетаем. - И что из того. Сказано тебе: работа прикольная, оклад - во! Устройся, застолби за собой место, а потом и улетай себе на здоровье. Вернулся - должность у тебя в кармане, - завлекал змей-искуситель. Дмитрий сдался. - А где это? - спросил он. - Пошли, пошли, мигом там будем. - Постой, переоденусь.

 

Кирилл и Дмитрий - на нём модный светло-серый костюм - стояли у дверей квартиры Надежды Степановны. Кир нажал кнопку звонка. На мониторе камеры наружного наблюдения Панасоник увидел Кирилла и Митю. Последнего он впустил, а Кира грубо отпихнул, захлопнув дверь. Взбешенный картежник беспрерывно нажимал на кнопку. Потом принялся колотить ногой в дверь. Панасоник приказал Зинаиде Егоровне: - Доложи хозяйке. - И вышел на лестничную площадку. Стук прекратился. - Подождите немного, молодой человек, - сказала няня, женщина преклонного возраста, - я сейчас. Она прошла светлым коридором и оказалась в гостинной - просторном зале, обставленном дорогой современной мебелью. Меньшая часть зала была отведена под спортивный узел, сплошь заставленный всевозможными тренажерами. Хозяйка дома в открытом костюме массировала поясницу. Непрерывно вращавшаяся широкая лента, приводимая в движение электромотором, жужжа, скользила по бедрам стройной фигуры. Няня что-то сказала Надежде Степановне и та сразу же выключила мотор вибромассажера. - Займите его чем-нибудь… Предложите выпить, я приму душ, - сказала Надежда и нажала кнопку пульта управления: тотчас две огромных, до самого потолка, створки раздвижной стены плавно поплыли друг другу навстречу. Когда Зинаида Егоровна вернулась в прихожую, она увидела, что гость увлеченно играл с годовалым сыночком Надежды Степановны. Маль¬чонка заливался смехом. Умилительная картинка вызвала у няни благодушную улыбку. - Как зовут мальчика? - спросил Митя. - Федя… Федюшка. – няня вытерла ребёнку нос, - Пройдемте, молодой человек, в гостинную. Надежда Степанна скоро подойдет. - Дай ручку, дядя Федя, - сказал Митя и повел ребенка вслед за няней. В гостинной повсюду были раскиданы детские игрушки. Посреди зала петляли рельсы игрушечной железной дороги. Дмитрий обратил внимание на рояль и на массивные, красного дерева напольные часы, которые в этот момент мелодично отбили десять ударов. На кресле Митя увидел кошку с котенком. Зинаида Егоровна распахнула дверцы бара, уставленного бутылками и хрустальными бокалами. - Что будете пить? - Нет, нет, спасибо, ничего. Я пришел по делу… И очень тороплюсь, у меня самолет… Федюшка настойчиво заугукал, требуя, как понял Дмитрий, чтобы паровоз привели в действие. Но как это сделать, гость не знал. На помощь пришла нянька… Паровозик с вагонами резво побежал по рель¬сам, к вящей радости малыша. В гостинную вошла Надежда Степановна, статная, пышущая здоровьем, Одета она была в костюм кремового цвета, который очень шел ей. Светло-русые волосы аккуратно причесаны. Всем своим видом она производила импонирующее впечатление. Она подала гостю руку. Приятное лицо со свежей кожей, светилось ласковым участием. - Здравствуйте, здравствуйте, государыня золотая рыбка, - шутливым тоном с веселой улыбкой сказал Дмитрий. - Рад нашей новой встрече… Сказали, что здесь мне могут предоставить работу… Но, по всей вероятности, вышло какое-то недоразумение… Что мне делать в ресторане… Официантом?.. В официанты я, конечно, не пойду. И в повара тоже… Взгляд Надежды случайно упал на портрет покойного мужа. Нахмурясь, она украдкой приказала глазами няне - убрать! - а сама встала так, чтобы гостю не было видно происходящее. Зинаида Егоровна сняла портрет, прошла коридором и небрежно сунула его в кладовку головой вниз. Вдруг на плечи Дмитрия прыгнула рыжая кошка, испугав его. Он скосил глаза, чтобы увидеть - что это такое? Гибкий кошачий хвост закрыл Митины глаза. Он отмахнул от себя хвост, но тот, словно дразня, забрался в митин рот. Едва малый освободил рот, как хвост-насмешник вновь ослепил недотепу. Надежда, с трудом сдерживая смех, сняла с Митиных плеч рыжую проказницу. Тихим, приветливым голосом сказала: - У вас будет работа такая, какая вас полностью устроит. А пока обживайтесь… - Как это "обживайтесь"! Да вы что! Уменя вылет… Мне срочно в аэропорт… - Внезапно его осенило. - Я понял: меня заманили в ловушку. – Какой же я дурак! - Дмитрий ринулся к входным дверям, попытался открыть замки. - Выпустите меня! - Дмитрий Константинович, не стоит волноваться, право, не стоит, - сказала подоспевшая Надежда Степановна. Голос её звучал спокойно, умиротворяюще. - Мрачный вид вам не к лицу… Все уладится… Вот увидите… Всё будет так, как вы хотите, даю вам честное слово… И прислушайтесь к голосу своего сердца. Разве он не подсказывает вам, что будущее ваше связано с этим домом… - Говорила она проникновенно, уверительно, голосом мягким, теплым, певуче-округлым. В нём слышалась искренняя благожелательность. И даже, как почувствовал Митя, тоскующая мольба. Этот вкрадчивый голос имел какую-то магическую силу убеждать. Голос внушал доверие и успокаивал. Кто-то потеребил Дмитрия за брючину. Он опустил голову - ребёнок просился на руки. Поколебавшись какие-то секунды, Митя подхватил Федюшку, и, нежно глядя на малышку, прижал его к своей груди.

 

На кухне ресторана "Золотая рыбка" в эти утренние часы шла обычная, размеренная работа. Повар и четыре его помощницы готовились к приёму гостей. Звучала легкая музыка, на которую накладывался характерный для общественных кухонь шум: стук ножей, рубивших зелень, шипение сковород, на которых что-то поджаривалось. Стряпухи подтянулсь, когда хозяйка вошла на кухню. Она познакомилась с меню, потом понюхала сырое мясо и рыбу. Осталась всем довольна. Рядом с кухней граничала дверь, входить в которую могла лишь одна содержательница ресторана. Надежда отперла и заперла за собой дверь, поднялась по узкой - меж двух стен - лестнице и оказалась в уютном помещении борделя для своих - братков. Две путаны потягивая сок, занимали себя болтовней, третья листала на диване многоцветный журнал. Завидев хозяйку, шлюшки невольно подобрались. - Здравствуйте, девочки… А Лида? Барышня с журналом указала на дверь "кабинета". - У нее Жоржик… Надежда вошла в комнатенку, отведенную надзирательнице борделя, пожилой жрице любви. Поздоровавшись, она спросила: - Врач приходил? - А как же, в пятницу, как всегда. - Надежда прочитала в тетради записи, забрала деньги и ушла.

 

Повар-кореец на кухне кормил трех охранников Маргариты и её непутевого братца. - Никогда не видел Маргариту Палну такой взбешенной, - сказал Череп. - Да уж, - поддакнул Верзила, - видать кто-то здорово достал нашу бабульку. - При мне она сказала, - подпел ему Руль: “Узнаю, кто увел человека - убью!” При этих словах Кирилл поперхнулся, выронил ложку и так закашлялся, что вынужден был выбежать в коридор. Обескураженный, он поднимался по лестнице, ведущей на антресоли. И в этот момент внизу появилась Маргарита Павловна в чёрных очках. - Ну, паразит, держись! - заорала она во всё горло. С испугу картежник загремел вниз. Разъяренная, она схватила его за лацкан, резко рванула и подня¬ла крик: - Я знала, что ты - мразь, но ты еще, и ничтожество! Дармоед! Поступил со мной как враг. - Рита выслушай… - Цыц, подлюга! Больше ты для меня не существуешь! Убирайся! Сматывайся! И чтоб духу твоего в доме больше не было!

 

В гостинной Надежды Степановны Дмитрий, теперь уже без пиджака и галстука, забавлялся с Федюшкой. Малец сидел верхом на игру¬шечной лошадке.

 

Знакомый нам служебный кабинет Надежды Степановны. Она работала на компьютере. Колонки цифр мелькали на дисплее. Метрдотель Бенедикт Арсеньевич нервно курил за дверью. Затянулся в последний раз, загасил сигарету, собрался с духом и вошел в кабинет, встав за спиной хозяйки. - Надя… Надежда, выслушай… - заговорил он плаксивым тоном, - я пришел серьезно поговорить… - О чём? Всё уже говорено-переговорено. Сколько повторять: между нами всё кончено!.. Будь доволен, что я тебя еще на работе оставила… - Как ты не можешь понять: мне без тебя нет жизни… - Хватит скулить! Ты уже достал меня! - Я молился на тебя, Надежда, а теперь, скажи, как мне жить, как? - Перебьешься… Не канифоль мне мозги, и вообще - сбрызни Венедикт! - Она распахнула дверь. - Свали и не возникай!.. Дверь захлопнулась за ним.

 

Дверь распахнулась. Теперь это была дверь квартиры Надежды. Она вошла и нажала кнопку автоответчика. Голос Венедикта произнес: ”Надежда! Ненаглядная моя, ты была моей лебединой песней. Но ты затоптала ногами мою безумную любовь…" Надежда раздраженно выключила автоответчик.

 

За кухонным столом завтракали Надежда, Дмитрий и маленький Федюшка. - А вот, голубок, и твоя овсяночка, - сказала няня, сняв с плиты кастрюльку. Надежда забрала кастрюлю и сама наложила сыну в тарелку. - Сегодня каша больно жиденькая, - добродушно сказала она. - Подожди, сынка, пусть малость остынет… Её взгляд скользнул по Дмитрию, который сидел с постной физиономией. - Глянь, сынок, наш Федул губы надул, - пошутила она. Шутка не удалась, Митя не улыбнулся. - Ты это чего? - спросила Надя уже серьезно. - Казалось, с чего бы вешать нос… Отвечай - почему такой кислый? - По матери, небось, скучает, - предположила Зинаида Егоровна. - Скучаю, - подтвердил Митя и отвернулся. - Так возьми да позвони, - сказала Надежда, - чего проще. - Давно бы уж позвонил, если был бы у нее телефон… Маргарита обещала, да… Обещать – обещала, а поставить - не поставила. …Малыш весь перепачкался кашей. Расшалился, заерзал, шлепнул с размаху ложкой так, что каша разлетелась брызгами. Один комок зале¬пил Митин глаз. Женщины заохали, засуетились, кинулись обтирать Митино лицо.

 

На кухне ресторана "Золотая рыбка" неподалеку от раздаточного окна в этот спокойный предобеденный час сплетничали две официантки. - Послушай, Ксюха, чего брешут, - сказала молоденькая, смазливая Елена, - будто Венедикту нашему от ворот поворот. Во номер! - Тоже мне новость, - скривила губы Ксения, - Я еще третьего дня знала. - Теперь у тебя, милка, снова шанс… Ксения - она старше Елены - не осталась равнодушной к словам товарки. Её лицо со следами былой красоты выражало сосредоточенное внимание. Ксения знала себе цену. - А почему бы и нет, - откликнулась она с чувством собственного достоинства. - Плохо ли ему было у меня. Вот только вопрос - приму ли я теперь козла… - Может я наивная дурочка, - сказала Елена, - но в моём представлении Венедикт Арсеньевич мужик что надо. Крутняк. Лев. - Точно, лев, - поддакнула Ксения с ироническим прищуром, - только, видишь ли, лев-то он лев, да, однако, со вставной челюстью… - Хватит трепаться, - улыбаясь, сказала Елена. - Говорят, у нашей-то теперь молоденький. - Да видела его, - отозвалась старшая с кислой гримасой. - Чего нашла - шибздик какой-то, ни рожи, ни кожи… Венька про него слышать не может, всего ажно передергивает… Сказал: “Я его все равно ухайдакаю!”. - Ой, так и сказал? Ну, он вооще… - Заяц трепаться не любит… "Я, говорит, наведу шороху!.. Я, говорит, этому щенку кишки выпущу! Не сегодня-завтра ликвидирую!" К раздаточному окну направился официант. Подружки переглянулись и умолкли.

 

Дмитрий Настин сидел за столом ресторана «Золотая рыбка», заполненного посетителями. Митя рассеянно разглядывали гостей. А на него самого в это время, направил испепеляющий взгляд Венедикт Арсеньевич, стоявший за колоной в глубине зала. Джаз-секстет исполнял на маленькой эстраде очередной номер. На Митином столе официант делал сервировку - расставлял посуду на двоих. Со стороны кухни вышла Надежда, села на свое место. После того как официант ушел, Дмитрий сказал: - Знаешь, милая, не пойму, почему мне захотелось шампанского. - Да?.. Ну вот, а я велела подать коньяк и сухое. Они хорошо сочетаются… Тогда вот что, пойди в буфет, возьми бутылку и скажи, чтобы записали на меня. …Метрдотель рассаживал за сдвинутые столы только что пришедшую компанию, но в то же время не спускал мстительных глаз с разлучника. …Тем временем в дальнем углу зала две подруги-официантки /мы уже с ними встречались/ украдкой, с интересом наблюдали за столом хозяйки. - Гляди, гляди, - сказала Ксения, - Венька-то наш как в воду опущенный. - Будешь “опущенный”, когда тебе спели "Ари ведер Чарома"… - ответила Елена. - Ты сказала: "У новенького ни рожи, ни кожи", а по-моему - ничего, симпатичный… Дмитрий вернулся с шампанским и принялся откупоривать бутылку. - Оставь, дорогой, все сделает официант, - сказала Надежда. - Я и сам могу. Пробка выстрелила в потолок. В это самое время из кухни вышел молоденький официант-новичок, и надо же ему было нечаянно споткнуться и с грохотом уронить на пол всё, что стояло на подносе. Гости ресторана как по команде повернули головы в ту сторону, где произошло проишествие. - Вот видишь, видишь, что ты натворил! - вскипела Надежда. - «Я сам, я сам»… Досамкался… Что за человек! С утра, как проснулся, так начались неприятности! - Хорошо, ладно, не буду просыпаться, - смиренно сказал Митя. …Из своего укрытия метрдотель сверлил соперника враждебно-ревнивыми глазами… Не в силах больше сдерживаться, он решился на крайнюю меру. Торопливым шагом направился в свою тесную “служебку”, достал из шкафчика бутылку французского "бордо", извлек из заначки флакон с ядом, шприц и шило. За кадром звучала драматическая музыка. Венедикт проткнул шилом пробку, набрал в шприц яд и выпустил его вовнутрь бутылки. Потом подошел к официанту, который обслуживал стол Надежды, что-то сказал ему и поставил на поднос вино. Метрдотель наблюдал, как офицант, расставив блюда, стал откупориватъ "бордо". Вот он наполнил фужеры хозяйки и её кавалера. Тяжелый взгляд Венедикта направлен на жертву отмщения. Отравитель видел, как разлучник выпил залпом вино и тотчас его лицо исказила страдальческая гримаса. Начался позыв на рвоту, губы обметало пеной. Парень сполз со стула и повалился на пол. Надежда с ужасом глядела на возлюбленного, корчившегося в предсмертных судорогах. Крупно: мефистофельское лицо ликущего Венедикта. …А между тем за столом, как ни в чем не бывало, ужинали Дмитрий и Надежда.

 

В доме, где жила Надежда Степановна, поднимался лифт. На своем этаже из него вышла няня - Зинаида Егоровна, выкатила коляску со спящим Федюшкой. Отомкнув своими ключами дверь, она услышала громкий бранчливый голос хозяйки. Любопытство побудило её тихо подойти и приоткрыть чуток дверь комнаты. Старушка увидела припертого к стене симпатичного ей Митеньку с испуганным, растерянным лицом и разгневанную хозяйку. Надежда была вне себя от ярости. Она осыпала парня бранью: - Змею, подлую змею пригрела на груди! - вопила она дурным голосом. Напряженно расширенные Митины глаза были полны слез. Он глядел на бушевавшую Надежду оторопелым от ужаса взглядом. Прерывающимся голосом Дмитрий сказал: - Пойми же ты, наконец, это какое-то недоразумение… Я за всю свою жизнь, поверь, чужой копейки не взял… - Да?! А это! - потрясала она перед его глазами сжатыми в руке долларами, пачкой акций, золотыми кулонами, драгоценностями. - В чьём, в чьём кармане лежали?! У-у, подлый ворюга! Не помня себя от гнева. Надежда влепила парню пощечину. Зинаида Егоровна ойкнула. А далее увидела: Митя изменился в лице. Глаза вспыхнули острым блеском несправедливой обиды. Он молча поглядел на подружку скорбным взглядом, подхватил свой пиджак и поспешно направился к выходу. Было слышно, как хлопнула дверь. - Что, мать моя, случилось? - спросила простодушная нянька. - Оставьте меня в покое! - рявкнула Надежда и ушла в другую комнату, хлопнув дверью. Надежда металась по гостинной из угла в угол. Наконец взяла себя в руки, уставилась печальным взором в окно… Няня принесла ей проснувшегося сына. Материнское сердце оттаяло, исчезла с лица угрюмость, она приласкала сыночка, потом усадила мальчонку на рояль, а сама села за клавиатуру, принялась тихо перебиратъ клавиши. Родилась неторопливая, печальная мелодия.

 

Киевский вокзал. Очередь в билетную кассу. Самым последним в ней стоял грустный Митя. За кадром звучала та самая мелодия, которую наигрывала Надежда.

 

У себя на кухне Зинаида Егоровна мыла посуду. И вдруг, что-то сообразив, застыла, отставила тарелку и поспешила, вытирая на ходу фартуком руки, к хозяйке. По пути завернула в свою комнатенку. Закрылась. Достала из укромного места бутылку. Перед тем как выпить истово перекрестилась на икону… Убрала спиртное и вошла в гостинную. - Что вам, Зинаида Егоровна? - спросила Надежда, увидев в зеркале отражение няни. - Чего-то надо? - Я вспомнила: тут, понимаешь, без тебя приходил Арсенич, сказал - за своими вещичками. Я впустила. Он… это… забрал, значит, своё и спокойно ушел. - А вы-то, вы сами видели, как он забирал вещи? - Не видала… Где мне: ребеночком занималась. Надежда насупилась. Отчужденно глядела куда-то вдаль. В ее глазах сгущалось осознание происшедшего… Теперь ей всё стало понятно. По Надиной щеке скатилась слеза. Настенные часы прозвенели семь раз.

 

Директорский кабинет при ресторане "Золотая рыбка". Надежда Степановна исступленно осыпала метрдотеля градом ругательств. За кадром звучала музыка Forte-Fortissimo Действие происходило пантомимически. Хозяйка ресторана буквально задыхалась от гнева. Её глаза пылали негодованием. Она угрожающе потрясала пальцем перед носом Венедикта, замахивалась на него, грубо толкала в грудь, неистово топала ногами. Венедикт испуганно оправдывался.

 

По ночной улице торопливо шагали единичные прохожие да изредко проносились машины, ослепляя сидевших в "джипе" с постными физиономиями Верзилу и Черепа. Подельники Маргариты Павловны подкарауливали Дмитрия Настина. Верзила загасил сигарету, поглядел на часы. - Ё моё! Ну, скоко, блин, можно караулить! Позвоню чувихе. Знаю, окры¬сится, но всё одно кашляну… - Маргарита Пална это опять я… /Мимикой и жестами Верзла показал Черепу, как хозяйка пилит ему шею/. Понимаю… Ну, как не понять… Но и вы, Маргарита Пална, поймите, на моих уже полвторого. Теперь-то уж этот лохер наверняка не появится. Разрешите снять наблюдение… Конечно, конечно, в восемь как штык… Верзила набрал еще один номер. И тотчас к уху приложил мобильник третий участник засады, дежуривший во дворе возле черного хода. Мы слышали голос Верзилы: - Руль! Отваливаем! Давай пулей в машину, а то ухиляем без тебя.

 

Билетные кассы Киевского вокзала. Очередь к окошку. Дмитрий Настин стоял в ней теперь уже первым. Получив билет, отошел, внимательно разглядывая запись о времени отправления поезда. А когда поднял глаза, то вдруг увидел Надежду. Он остолбенел. Однако, незаслуженная обида, нанесенная ею, еще не улеглась, еще обжигала душу. Не желая больше видеть её, Митя бросился бежать, но неожиданно напоролся на сурового Панасоника. Дмитрий растерянно переминался с ноги на ногу. Подошла Надежда, протянула ему жетоны. - На, позвони маме… Вон междугородние телефоны-автоматы. Бери, бери! Предупреди её о своем приезде, а то, не дай Бог, от неожиданности… всякое может случиться. Дмитрий стоял с окаменелым лицом. - У неё теперь свой телефон, - пояснила Надежда, - я поставила. Вот её номер… Иди звони, обрадуй… Да иди же! - Она волевым движением вложила в его руку жетоны и бумажку с номером телефона. Развернула его за плечи и легонько подтолкнула в сторону автоматов. Надежда заинтересованно наблюдала со стороны, как Митя разгова¬ривал с матерью. Лицо его сияло воодушевлением. Когда, окончив разговор, он повесил трубку, Надежда подошла к нему. - А как же дети, - сказала она, волнуясь. - Неужели бросишь?.. Кто же без тебя будет заботиться о них? /После большой паузы/. Послушай, Митёк, я перед тобой страшно виновата… А всё проклятый Венедикт! Это он подстроил, мерзавец! Прости меня, дуреху… Прости, Митенька… Пойдем домой… Вместе нам было так хорошо… Дмитрий поколебался. Ведь эта женщина запала ему в сердце, стала близкой. Надежда - из быстро соображающих. Она достала из Митиного кармана билет и собралась разорвать его, но передумала. Подошла к очереди, опросила людей - кто направлялся в ту сторону. И вручила билет старушке. Потом взяла Митю за руку и потянула к выходу из вокзала. Всё это происходило на фоне музыки.

 

…Они пересекали привокзальную площадь, направляясь в сторону Москвы-реки. - Думаешь, мне было не больно бросать своих ребятишек, - сказал Митя, - в особенности Алешку… Знала бы ты, Надюха, какой это даровитый мальчонка! Талант! Большой талант! Страшно бы тосковал по нему. И, конечно, по маленькому Федюшке… - А по мне? - спросила Надя, лукаво сощурясь. - По тебе? Господи, да нисколечко! - Ах ты негодник! - Поддержав любовную игру, она шутливо поколотила кулачками по его груди. …Они медленно шли вдоль набережной. Их удалявшиеся фигуры озаряло заходившее солнце. Надежда, а следом и Митя, облокотились о гранит парапета. На противоположном, высоком берегу перед их взором разворачивалась картина обновленной Москвы, причудливо высвеченная солнечным закатом. - Пойми, Надюша, я хочу приютить этих детей, - продолжал Дмитрий. - Как это понять "приютить"? - В общем так… Хочу снять… ну, то есть, арендовать для них квартиру… Буду полностью содержать их… Учителя рисования найму, чтобы занимался с Алексеем. - Это, конечно, благородно, - сказала Надя, - но кто же за детьми будет… - Выпишу маму. Она учительница, то есть, бывшая учительница. Будет воспитывать детей, учить… Знаешь, милая, после смерти бабушки ей там очень одиноко. - Но ведь на это на всё нужны деньги. И немалые. Ты подумал об этом?! Ну, хорошо, я могу выделить тысяч двадцать зеленых… Больше, пока строю дачу, не могу, не получится. Но ведь этих денег хватит месяца на четыре - от силы на пять. А дальше? - Напишу маме, чтобы продала дом и сад… Остались золотые часы от отца, их тоже продаст. - Ну, допустим, еще месяца на три хватит. А после этого-то что? - Найду работу, - сказал Дмитрий с выражением отчаяния. - "Найду работу"… Не смеши людей! Твоей зарплаты хватит, дай Бог, на неделю. Ты ведь романтик… Ты в нынешних ценах не смыслишь ни уха, ни рыла. Дмитрий насупился и умолк.

 

Дмитрий в шортах и майке-безрукавке вошел в тренажерный зал. Взялся за рукоятки силового тренажера и с таким усилием потянул, что одна рукоять с треском оторвалась. Досадливо крякнув, Дмитрий попытался приладить рукоять на место. Но это, конечно, была глупая затея… Недотепа раздраженно включил мотор беговой дорожки. И едва сделал три-четыре шага, как его окликнула Надежда. - Митёк, голуба, я ухожу. Жду тебя к трем: пообедаем и повезем твоим детишкам продукты. Всё понял? Не напутаешь, как вчера?.. Ну, иди, занимайся… Дмитрий включил мотор. Только было зашагал по дорожке, как снова вошла Надежда, уже в плаще и шляпке. - Ах ты, гусь лапчатый, а поцеловать! – подставила она губы. Митя выключил тренажер. Поцеловал подружку. Вновь включил мотор. Не успел прошагать по дорожке и пяти секунд, как подошла Зинаида Егоровна. Митя выключил тренажер. - Дмитрий Константинович, миленький, мне это… в церковь надо. Праздник ноне - Преображение Господне… Служба большая, это самое… обедня… Побудь, любезный, с Феденькой. - Хорошо, Зинаида Егоровна, побуду. Идите себе с Богом. Дмитрий усадил в гостинной мальчонку на лошадку, покачал несколько раз и сказал: - А теперь, уважаемый Федор Борисович скачите галопом навстречу своему счастью, а я пошел накачивать мускулатуру… Он включил тренажер. Чёрная дорожка побежала. Едва Митя ступил на неё, как малыш громко разревелся. Митя кинулся утешать ребенка. Посадил его себе на плечи и вместе с ним зашагал по дорожке под веселую музыку.

 

Квартира Венедикта Арсеньевича. Хозяин в пижаме смазывал клеем лист бумаги, напевая с надрывом: "Белеет мой парус, такой одинокий на фоне стальных кораблей"… Приклеил бумагу к боксерской груше подвешенной к потолку. Теперь нам видно: приклеена фотография Дмитрия Настина. Венедикт погрозил изображению кулаком, натянул боксерские перчатки и принялся ожесточенно, изо всех сил лупцевать фотоснимок. Послышался звонок в дверях. Боксер повернул голову в ту сторо¬ну и тотчас груша на возвратном движении бацнула ему по уху… Чертыхаясь, Венедикт заглянул в "глазок" и открыл дверь неказистому мужечонке болезненного вида с морщинистым лицом. Это был киллер. Ему отвергнутый любовник заказал Дмитрия Настина. - Присаживайся, сейчас переоденусь, - сказал метрдотель. - Где у тебя туалет? - спросил мужечонка, страдальчески скорчив дряб¬лую рожу. - Там! - указал кивком Венедикт, провожая киллера злым взгля¬дом. - Опять приспичило не ко времени, чёртов хмырь!

 

Карусель в парке. Из усилителя громко звучала веселая мелодия. На площадке родители с детьми. Верхом на деревянной лошадке кружился Федюшка. Позади него на той же лошадке сидел Митя, бережно придерживая малыша. За оградой стояла Надежда и умилённо улыбалась.

 

Снова квартира Венедикта Арсеньевича. Киллер, выходя из туалета, жалко оправдывался: - Второй год, понимаешь, маюсь… Расстройство желудка… Барахлит и барахлит… Жена измучилась со мной… - Ладно, ты о деле думай, а не о брюхе… Пошли, всё покажу на месте.

 

Чердачное помещение. В сумеречных тенях перепархивали с места на место голуби. Целая голубиная колония обосновалась на этом чердаке. Они мирно ворковали, расправляли крылья, предавались любовным играм. На этот чердак по скрипучей лестнице поднимались Венедикт и киллер. Метрдотель включил свет, всполошив птиц. Хлопая крыльями: они всей стаей вылетели в открытый - без рамы и стекол - оконный проём. К нему и приблизился Венедикт. - Подойди! – Венедикт позвал киллера. - Видишь ту дверь? Из неё от десяти до одиннадцати он и выходит гулять с пацанком. Я специально следил. Вот стол. С него удобно. Не спускай глаз, держи на мушке. Как только появился - сразу грохай. Киллер подставил стол к проему, навалился на него грудью, как бы целясь из воображаемой винтовки… - Да, вот что еще, - продолжил метрдотель, - целься в голову… А может лучше в сердце, как? - В голову верней, - сказал киллер, направив пристальный взгляд на дверь, из которой должен появиться Митя.

 

Тот же пристальный взгляд киллера обращен на входную дверь универсама. Убийца располагался на заднем сиденье такси, поджидая жену. В кабине водителя звучала музыка. И вот супруга появилась нагруженная покупками. У нее броская внешность и яркая одежда. Возле самых дверей из её рук выскользнул, упав на землю, сверток. Она нагнулась, чтобы поднять вещь. Но её опередил молодой человек. Киллер весь напрягся, глядя, как тот молодой человек поднял сверток и вложил даме в руки. Однако, из-за неловкого движения, она выронила сумочку. Молодой человек и супруга киллера одновременно нагнулись и слегка стукнулись лбами. Она весело рассмеялась. Уходя, она одарила лобезного господина улыбкой благодарности. - Ты ведь не можешь, тварь проклятая, без своих гнусных зигрываний - раздраженно зашипел киллер, когда жена плюхнулась с горой свертков и сумок рядом. Водитель обернулся к ним: - Ну что, едем? - Проспект Мира, - сказала пассажирка. / Машина тронулась/. - Бесстыжая мерзавка! - сдавленным от злобы голосом ревнивец продолжал распекать жену. - Готова, сука, кокетничать с каждым встречным! - Боже мой! - взмолилась женщина со страдальческой гримасой. - Опять за своё! Теперь уже, идиот, начал ревновать к фонарным столбам.

 

Кабинет Константина Тимофеевича в Научно-исследовательском центре гидрометеорологии. Хозяин кабинета и Дмитрий беседовали, сидя на кожанном диване, потягивая кофе. Перед ними журнальный столик, на котором стояли стеклянный кофейник, сахарница и ваза с птифурами, - Пойми, - сказал Дмитрий, - я почему завел эту шарманку про деньги… Константин мимикой остановил приятеля, сделал знак "молчи!" Кругом могут быть "жучки"… Взял гостя за руку и вывел на балкон. Настин продолжал: - Деньги, пойми, нужны не для меня. Самому мне ничего не надо. Я бы и даром… - Странные все-таки люди, - прервал Митю Скрябин, - предлагаю человеку двадцать штук, а он, видите ли, еще кочевряжится. - Господи, да не кочевряжусь я. В третий раз растолковываю тебе: деньги нужны на содержание ребятишек… Учти: аренда квартиры, кормежка, одежка, учителей нанимать… - А то, что я тебя, Димочка, устраиваю сюда на работу, это что, не в счет? - В счет, Костя, в счет… Но и ты, старик, прикинь - какой объем! Докторская диссертация это тебе не… - Шут с тобой, двадцать пять и по рукам. Митя подставил руку. Костя шлёпнул по ней своей ладонью. Бывшие сокурсники обнялись.

 

Чердачное помещение. Киллер навалился грудью на стол возле окна, прижав к плечу винтовку. Оптический прицел наведен на дверь, из которой должен появиться Настин.

 

Венедикт Арсеньевич у себя дома набирал номер телефона, сверяясь с записью на бумажке. - Простите, это Инспекция Министерства Российской Федерации по налогам и сборам? Ага… Подскажите, пожалуйста, кто из ваших сотрудников ведает… этим… ну, кто укрывается от уплаты… Минуточку, сейчас запишу… Так, записываю… А имя отчество? Николай Николаевич! Спасибо. /Снова набрал номер/. Пожалуйста, Николая Николаевича. По какому вопросу? У меня сообщение - неплательщик налога, точнее, неплательщица… Не-ет. я хотел бы самому Николаю Николаевичу. На совещании… А, ну тогда я… Что вы сказали? Ладно, записывайте: Крымова Надежда Степановна… Содержит подпольный… Как сказать? Извините за выражение, публичный дом… Моя фамилия? Зачем. Это необязательно… Тогда другое дело… Адрес? Мой? А, её… пишите: Кро¬поткинская улица дом номер…

 

Тихий, типично московский переулок. Здесь мало машин и пешеходов. По солнечной стороне неторопливо прогуливались с малышом, держа его с двух сторон за руки, Дмитрий и Надежда. Одета она в элегантный брючный костюм, светлого тона. Ветер трепал её русые волосы. - Взгляни, Митек, на этот дом, - сказала Надя, - тут жила моя учительница музыки. Сюда девчонкой я бегала четыре раза в неделю, барабанила на фортепьяно хроматические гаммы... Неожиданно Дмитрий насторожился. Пристально вгляделся в глаза подруги. - Слушай, Надя, подойди, возьми меня за руку. - Зачем? - Ну, пожалуйста, прошу, /Пожав плечами, Федина мать взяла Дмитрия за руку/. - Теперь чувствую уже отчетливее… Под тебя копают… - Как это "копают?" Кто? - Мужчина. Не очень старый… Знакомый тебе… Надежда уставилась на прорицателя встревоженным взглядом: - Ну, ну? - нетерпеливо потребовала она разъяснений. Неподалеку резко, с неприятным скрежетом, затормозило такси. Из него вышла дама и торопливым шагом вошла во двор. - Вижу дверь возле кухни… И вижу… Постой, постой, люди в форме… Нет, это не военные… И не милиционеры… Форма темно¬-синяя… Их трое… - Поехали! - тоном, не допускающим возражений, заявила Надежда. - Возьми Федьку на руки. И скорей в машину! Обогнав их, она подбежала к своему «рено». Включила мотор.

 

Кухня ресторана "Золотая рыбка". Обеденное время. Возле той самой секретной двери, ведущей в бордель, стояли три инспектора-налоговика в служебной форме. Все трое как на подбор мужчины упитанные. Рядом с ними - Надежда Степановна. На ней строгий чёрный костюм - жакет и длинная юбка. Хозяйка ресторана аккуратно причесанна. - Уверяю вас, господа, - сказала спокойно, с легкой улыбкой Надежда, - у меня там кладовка для всякого хлама. Один из инспекторов, светловолосый толстячок, подняв на лоб свои роговые очки, сказал учтиво: - Мы верим вам, госпожа Крымова, но наш служебный долг, понимаете ли, в общем... у нас имеются сведения, что там... - он протянул руку к помощнику и тот поспешно достал из кейса бумаги, подал начальству. Начальство искало свои очки, нервно ощупывая карманы. Надежда Степановна с чарующей улыбкой сняла с его лба очки, произнесла: "Позвольте" и надела их ему на глаза. Участники этого эпизода обменялись любезными улыбками. Кивнув на дверь, Надежда Степановна сказала: - Смею уверить вас, что с этим мы легко разберемся… Позвольте сначала пригласить вас пообедать. У меня отличный повар. Сегодня рыбная солянка, осетрина паровая с лимончиком, судак по-польски, угорь на вертеле, пальчики оближешь… Три толстяка переглянулись. По лицу блондина было видно: а по чему бы и нет… - Пыжов, - позвала она официанта. - Обслужите господ. Однако толстяк с кейсом, стоявший за спиной хозяйки, подавал мимикой знаки: "Нет, нет, ни в коем случае!" Блондин явно разочарован. - Благодарим, госпожа Крымова, но, так сказать, дело прежде всего. Может быть потом… - Как вам будет угодно, - сказала обаятельная рестораторша. Толстяк с кейсом всё также из-за спины Надежды Степановны сигналил, показывая на дверь. - Мы просим… Мы настаиваем, - смущенно сказал очкарик, чтобы вы открыли дверь. Надежда Степановна пожала плечами и, посерьезнев, произнесла: - Ну, как мне вас убедить… Вы просто зря потратите время. А ведь человек пошел сервировать для вас стол. Толстяк с кейсом подсказывал мимически из-за хозяйкиной спины "Будь тверд!" "Вели открыть дверь!" И в этот момент Надежда Степановна обернулась. Застигнутый врасплох "подсказчик" вынужден был вывертываться - срочно придумать своим указующим жестам другое, бытовое значение. - Госпожа Крымова, - с напускной строгостью изрёк блондин – не вынуждайте нас прибегнуть к… к, так сказать, взламыванию дверей! - Ну что ж, раз вы так настаиваете, извольте. Она отперла и широко распахнула дверь, включила свет, провела налоговиков в помещение, где еще вчера было уютно, шлюшки смотрели телевизор, а сейчас в полумраке среди мусора беспорядочно навалены старые кресла, стулья, тумбочки, горшки с цветами, чемоданы, мешки. У налоговиков от недоумения широко раскрылись глаза. Они чувствовали себя одураченными.

 

Чердак. Киллер все также, навалясь грудью на стол, держал под прицелом дверь из которой должен появиться Дмитрий. Тем временем вновь дала о себе знать запущенная болезнь. Губы убийцы кривились от очередного приступа расстройства желудка. И надо же чтобы именно в это самое время возник в дверях Настин, державший за руку малыша. Тело киллера содрогалось в болезненных конвульсиях. Больше терпеть невозможно. Он весь скорчился, сморщился, вскочил и побежал в дальний, темный угол чердака, вихляя бедрами и на ходу расстегивая брюки.

 

По длинному, светлому коридору семенила Зинаида Егоровна. Войдя в свою комнатенку, достала бутылку, налила шкалик, перекрестилась на икону и, только было поднесла вино к губам, как услышала звонок телефона. - Вас слушают, - сказала она. На другом конце провода Череп и Маргарита Павловна. - Это говорит дядя Дмитрия Константиновича, - вякал Череп, опасливо поглядывая на хозяйку. – Я только что приехал в Москву. Позовите моего… Бизнес-леди подала знак подручному и тот зажал трубку рукой. - Позовите пожалуйста, - поправила она жлоба. - Позовите, пожалуйста, моего племянника. Голос Зинаиды Егоровны за кадром. - А Дмитрий Константинович на работе. Череп вновь зажал трубку и неодуменно возрился на хозяйку. - А когда придет? - подсказала Маргарита Павловна. - А когда он придет? - повторил Череп. Голос Зинаиды Егоровны. - Так кто ж его знает… Когда в семь, а когда и во втором часу. Он ведь что, он после этой… как её? После библиотеки приезжает к жене в ресторан. С ней вместе и возвращается. Физиономия предпринимательницы скривилась в судороге, как от нестерпимой зубной боли. Она грубо вырвала из рук подручного трубку и шмякнула её на телефонный аппарат с такой силой, что тот превратился буквально в лепешку.

 

Утро. Знакомый нам чердак. На том же столе возле оконного проёма полулежал киллер, наводя резкость оптического прицела. Случайно взгляд его упал на улицу. На многолюдной остановке троллейбуса он вдруг увидел жену рядом с высоким усатым мужчиной. Ревнивец так и вспыхнул. Кубарем слетел с лестницы, выбежал на улицу. На остановке не было ни души. Он растерянно глядел вслед уда¬лявшемуся троллейбусу. А в это время мимо него прошел Дмитрий Настин с ребенком на руках. Неожиданно он услышал за своей спиной пронзительный скрежет затормозившей машины и грохот падения чего-то тяжелого. Митя обернулся и увидел жертву происшествия - человека распластавшегося на земле. /Это был киллер/. Натура сострадательная, Дмитрий поспешил на помощь. Не без труда приподнял беднягу, почти поставил на ноги и вдруг взор его упал на женскую фигуру. Дама также лежала на мостовой, а рядом валялся велосипед. Оторопевший Митя выпустил из рук мужчину и устремился к женщине. Однако поднять её оказалось, делом непростым - дама весила кило за сто. Он тянул ее за руку, попытался поднять, ухватясь за мощный затылок - всё тщетно… Возле места происшествия собралась толпа зевак. Посыпались советы: - За талию, за талию тяни! - Не-е-е, тут без крана не обойтись, - пробасил какой-то остряк. И в этот момент к остановке подкатил троллейбус и закрыл собой картину, словно театральный занавес.

 

Дмитрий Настин работал над диссертацией в Публичной научно-технической библиотеке /Кузнецкий мост 12/. Камера панорамировала читальный зал. Столы, на них лампы под абажуром. Над книгами и бумагами склонились в тишине молодые и пожилые абоненты. Среди них и Митя. Перед ним горка книг. Вот он перестал записывать, откинулся к спинке стула. Наморщив лоб, сосредоточенно обдумывал что-то. Его вдохновенное лицо выражало напряженное биение творческой мысли.

 

Тот же чердак, тот же стол у оконного проёма. В той же позе полулежал на нём киллер. Прицел наведен на входную дверь. Наконец ему повезло: из дверей вышел Дмитрий. Киллер навел прицел на висок жертвы. "Нет! - спохватился он,- договорились же в сердце"… Скорей! Скорей! - потарапливал он себя,- иначе уйдёт. Точка прицела на сердце, /Крупным планом/ Палец киллера на спусковом крючке… И вдруг в оконный проём влетела, громко шурша крыльями над самой его головой, стая голубей. От неожиданности киллер до такой степени испугался, что аж подскочил. От резкого толчка ножки стола разъехались под ним, и бедолага вместе с винтовкой грохнулся ничком.

 

К перрону вокзала медленно приближался пассажирский состав. Дмитрий Настин встречал мать. Вот она показалась в дверях седьмого вагона с чемоданом и сумками. Митя порывисто кинулся навстречу. Забрал вещи, помог сойти. Мать и сын горячо обнялись. Мария Николаевна расцеловала кровиночку. - Почему один? - спросила мать. - Надя побоялась оставить машину… Ждет там… Пошли, ма, пошли, тороплюсь. Отпросился с работы всего на пару часиков. - Так значит, ты теперь работаешь?.. А что ж ничего не… - Да всего неделю, как приступил. - Завидев их, Надежда вышла из машины. Мария Николаевна придирчиво разглядывала жену сына, а может и не жену, любовницу, не любовницу?.. - Надя, знакомься, это мама, а это Надежда Степановна, - уголки Митиного рта вскинулись в шаловливой улыбке, - ответственный руководитель крупного пищеблока. И по совместительству - мой нежный друг. Женщины сердечно обнялись. Все сели в машину. Дверцы захлопнулись.

 

Двое молодчиков Маргариты подкарауливали Настина, сидя в темно-сером "ягуаре". Их машина припаркована неподалеку от входных дверей дома, в котором проживала Надежда Степановна. Верзила предавался воспоминаниям: - …И тогда, понимаешь, я решил вернуться к старой. Прихожу, значит, а там… - Верзила сделал выразительный жест, означавший "пустой номер", - а там уже красный свет проходу нет… - А дальше-то как? - поинтересовался Череп. - Я, понимаешь, начал скандалить, а она, представляешь, собственноручно плюнула мне в лицо.

 

Чердак. Киллер, лежа животом на столе держал на мушке входную дверь. Через оптический прицел он увидел - дверь распахнулась. Киллер напрягся. Но… вышла женщина с дочкой.

 

Снова кабина "ягуара". Оба похитителя, расслабясь, потягивали баночное пиво, В дверях появился Дмитрий. В руке у него пакет: он лакомился на ходу чипсами. - Атас! - просигналил Череп. Банки отброшены. Оба молодчика подобрались по-спортивному, словно бегуны перед выстрелом стартового пистолета.

 

Чердак. Митино сердце на мушке. /Крупный план/ Палец киллера на спусковом крючке. Еще миг и он выстрелит. И вдруг киллер увидел, как из машины выскочили два человека, грубо подхватили жертву под руки и поволокли к машине. Чипсы веером взлетели в воздух и усеяли тротуар. Киллер-неудачник сплюнул с гневной досадой. Сердито отшвырнул винтовку.

 

Верзила и Череп пытались втолкнуть свой трофей в машину. Однако это им не удавалось: Митя, расставив ноги, уперся о кузов. /Комический эпизод - вталкивание Настина в кузов - простор для актерской импровизиции/. И все же здоровяки-спортсмены одолели тщедушного метеоролога. Как только Митю впихнули в машину, он попытался выскочить в противоположную дверь. Но не тут-то было. Верзила втянул его обратно и шмякнул на заднее сиденье. Дмитрий тотчас подскочил: оказалось, он сел на пивную банку в лужу пролитого пива. Верзила силой усадил несчастного на место и вдобавок угостил тумаком. Череп, сидевший за рулем сказал с иронической ухмылкой: - И как тебе только удается так вежливо обходиться с клиентами. - Пошел! - скомандовал Верзила. Машина тронулась.

 

Венедикт Арсеньевич у себя дома нервно затягивался сигаретой, то и дело стряхивая пепел в пепельницу, изготовленную в форме праде¬довского лаптя. Напротив на краешке стола примостился киллер. Он тоже курил и тоже нервически стряхивал пепел. Вид у него отупело-пришибленный. Метрдотелъ вскочил, заметался по комнате. - У, ё-мое! С каким дерьмом связался! Я тебе плачу такие деньги, а ты четвертый день не можешь сварганить дело! Память у тебя, блин, с куриный нос! Когда мы сидели там, в камере, на нарах, сколько раз я тебя выручал. А теперь, когда м н е надо - ты в кусты. Нет, брат, шалишь! Не выйдет свалить! И не пяль на меня шары! Будешь, сука, караулить его! Будешь мочить! - Не наезжай, Веня, не наезжай, - отбивался киллер. - Не гони пургу! Я этого хмыря караулил до опузырения. - Оказывается, ты еще т о т козел, - наседал метрдотель. - Ты уже, блин, достал меня! Прибабахнутый жлобяра! Как вот зафигачу по рылу! - Валяй, зафигач… - Неожиданно киллер зашелся кашлем. Он пох¬лопал себя по груди и кашель отступил. - Все одно, сказал, не буду и не буду! Скоко ни пытался, ни фига не вышло… Этот мужик, видать, заговоренный… Венедикт присел рядом. Сменив тон, стал уговаривать взбунтовавшегося киллера льстивым голосом. - Пойми, никакой он не заговоренный, обычный лохер. Не получилось вчера, получится завтра. Ты же первоклассный ворошиловский снайпер. Ты ещё покажешь себя! И вдруг у киллера - новый приступ кашля, еще более затяжного. Он с такой силой перхнул, что пепел угодил в физиономию заказчика.

 

Темно-серый "ягуар" мчался по Садовому кольцу. Верзила докладывал по мобильнику хозяйке: - Маргарита Пална, всё о'кей! Везем товар!.. Да, думаю, минут через семь-восемь будем. Готовьте магарыч. На одной из улиц, вливавшихся в Садовое кольцо, похитителям преградила путь многолюдная демонстрация с красными знаменами. Водителю пришлось свернуть в боковой переулок. Мог ли он предположить, что именно здесь его подстережет авария. Казалось бы: этому жёлтому дьяволу ну просто неоткуда было взяться, но… Тяжелый автомобильный кран жёлтого цвета неожиданно возник чуть ли ни перед носом Черепа-водителя… Оглушительный скрежет тормозов ворвался в обычный шум уличного движения. Череп увернулся от крана и бацнул в задок беленькой "оки". Удар был такой силы, что малолитражка сделала несколько быстрых пирутов на месте. Когда же она наконец-то завершила свои необычные туры, мы увидели на её водительском месте немолодую, эксцентричного вида даму с копной ярко-рыжих волос. А рядом шимпанзе. Обезьяна откинулась на спинку сиденья, трагически ухватясь передними лапами за голову. А когда пришла в себя, высунулась из окна и, глядя на виновника аварии, постучала себе по лбу, как бы говоря: "У, псих!"

 

Служебный кабинет Маргариты Павловны. Она нервно прохаживалась из угла в угол. Оттянула рукав жакета, взглянула на часы. На её лице гримаса крайнего раздражения.

 

Надежда Степановна на кухне ресторана "Золотая рыбка" не находила себе места. - Ума не приложу, что могло случиться, - сказала она молоденькой официантке Лене. - Обещал позвонить через десять минут, а прошло уже, чёрт возьми! больше часа.

 

С двенадцатого этажа на происшествие из раскрытого окна глядела семья: муж, жена и шестеро детей. С этой точки мы видели место аварии, заполненное толпой зевак и скопищем машин, оказавшихся в «пробке».

 

А в это время уже внизу на месте дорожного происшествия семь-восемь водителей, стоя возле своих машин, говорили по сотовому телефону, кто-то с деловитым видом, кто-то раздраженно, кто-то с дурацкой улыбкой.

 

Крупный план эксцентричной дамы. Взвинченная до крайности, она тоже рассказывала по телефону своему адресату о невеселом происшествии. Обезьяна протянула лапу, забрала у хозяйки мобильник и, захлебываясь от вол¬нения, сообщала кому-то о событие своим У!- У! - У! К рыжеволосой даме подошел сотрудник ГИБДД, младший лейтенант. - Потерпевшая, - сказал он, опасливо косясь на шимпанзе, - доложите обстановку. Не успела хозяйка раскрыть рот, как обезьяна, высунувшись, воз¬бужденно затараторила на своем африканском языке, указывая пальцем на темно-серый "ягуар".

 

К милиционеру из ГИБДД Верзила и Череп подвели Дмитрия Настина. - Товарищ лейтенант, - строгим голосом сказал Верзила, - машиной управлял вот этот тип! - Не умеешь, козел, водить, не садись за руль! - ввернул Череп. - Пороть надо таких гадов-аварийщиков! - Неправда! Это неправда, гражданин милиционер, - с отчаянием выкрикнул Митя. - Я не сидел… То есть я сидел, но только на заднем сиденье! Верзила грубо мотанул Настина. - У меня и прав-то нету, - оправдывался Дмитрий. - Так вы еще и без прав по городу ездите! - строго произнес лейтенант. - Виновник аварии, - суровым тоном заключил страж порядка, - следуйте в нашу машину! А вы садитесь как свидетели. К ним подошел негр, - Это есть ошибк, гражданин начальник, - пытался он внести ясность. - Я видел… за руль был не эта гражданин… Я хорошо видел… свой глаз… Негр говорил на плохом русском. Его трудно было разобрать. Милиционер раздраженно отшил иностранца: - Не суйтесь, гражданин, куда не надо! Идите, идите своей дорогой! Похитители втолкнули Митю в милицейский "ваз". - Вот уж как тебе, - сказал Череп с кривой ухмылкой, обратясь к Мите, - там, в тюряге обрадуются! Ну прямо на руках будут носить. Неожиданно без вины виноватый увидел из окна машины - кто бы мог подумать! - Юлю. Она вышла из "мерседеса" в сопровождении коренастого азиата, похожего на знаменитого Джекки Чана. Юка была роскош¬но одета. На лице вуаль. Дмитрий рванулся, что было силы, выскочил, закричал во всё горло: - Юля! Юленька! Господи, откуда? Какими судьбами?! Спортсмены втаскивали его в машину. Он отчаянно сопротивлялся, выкрикивал: - Юля! Я не виноват! Юля! Меня подставили! Юля поспешила к "вазику". Не отставал и Джекки Чан. Требовательным тоном она спросила: - Лейтенант, что здесь происходит? Но тот, не удостоив женщину ответом, уселся рядом с водителем. Юля открыла дверцу и повелительным тоном сказала: - Отпустите человека! Я знаю его! Юля попыталась вырвать дружка из лап похитителей. - А ну отвали, фифа! - взревел Верзила, презрительно скривив губы. - Нацепила на рожу сетку, чтобы мухи не засрали… - Хулиган! Отморозок! - огрызнулась Юля. - Ты еще пожалеешь! - Не наводи, баба, шороху! - Череп резко, по-хамски оттолкнул даму. И в тот же миг оказался на земле. Это Юлин телохранитель ловким приёмом свалил его с ног. Еще одно ловкое движение и Настин свободен. Из машины выскочили оба милиционера и попытались скрутить азиату руки. Но тот мгновенно расшвырял их. Не на шутку рассерженный лейтенант вытащил револьвер. - Ложись! - приказал он, - Лежать, подлюга! Телохранитель показал ему красную книжечку. - Всего-навсего младший лейтенант, а крику как от генерала, - с язвительной ухмылкой сказала Юлия. Стиснув зубы, лейтенант убрал оружие. Приказал правонарушителю сесть в машину. И сам плюхнулся на переднее сиденье. Юлия открыла дверцу, спросила: - В какое отделение? Дверцу перед самым её носом грубо захлопнули. Юлия передала свою визитную карточку телохранителю. Он открыл дверцу, передал визитку Дмитрию, добавив: "Юлия Казимировна просила позвонить". "Ваз 2106" подал назад, развернулся и уехал. - За ними! - скомандовала Юлия, садясь в машину.

 

Мария Николаевна, мать Дмитрия стояла в ванной комнате, и диву давалась, разглядывая все это великолепие, с удивлением покачивая головой. Потом делилась с Зинаидой Егоровной своим впечатлением: - А ванна-то, ванна у вас, мать честная, ну прямо как у царя… Такие я только по телевизору видала…

 

Отделение милиции. У входа пустой "ваз-2106". На некотором отдалении от "мерседеса" прохаживался телохранитель. В машине Юлия разговаривала с мужем по сотовому телефону. - Григорий, тут вот какое дело… Вышла неприятная история: забрали моего школьного друга, вместе кончали девятилетку…

 

Служебный кабинет полковника милицейской службы. Немолодой, солидного вида, упитанный хозяин кабинета сидел за массивным столом и разговаривал по телефону с женой. - Ну… ну… так… Можно покороче… Сделаю… Сказал сделаю, значит сделаю… Записываю… (Записал номер отделения).

 

Юлия в "мерседесе" продолжала телефонный разговор; - Гришуля, постарайся освободиться пораньше. У меня билеты в театр. На мюзикл "Двенадцать стульев".

 

- Приходила золовка твоя, - доложила Зинаида Егоровна хозяйке, когда та вошла в дом. - Зоя Федоровна или Антонина Федоровна? - уточнила Надежда. - Ага, Антонина… Сказала важное дело. - Еще что-нибудь говорила? - Не… Постой, говорила вечером опять придет.

 

По вечерней, многолюдной улице, ярко освещенной фонарями, светом витрин и неоновых вывесок шагал с кейсом в руке весело настроенный Дмитрий Настин.

 

Они сидели за столом на кухне и пили чай - Надежда, Дмитрий, его мать, и Антонина Федоровна, женщина лет пятидесяти с грубыми чертами лица. Взгляд у нее тяжелый, исподлобья. Разговор не клеился. Гостья неодобрительно косила глаза на Митю - больно скоро нашла замену брату Борису. А главное, важный разговор не предназначался для чужих ушей. - …Надежда, а дача-то, дача как? Достроила? - пробасила Антонина. Надя отрицательно покачала головой. - Жалко… А я размахнулась куда боле вашего, а к весне… Я ж звонила, приглашала на новоселье да ты не смогла. В серых глазах Антонины сгущалась подозрительность. Она поджала тонкие губы, отставила чашку, стряхнула с платья крошки, закурила и поднялась. - Проводи меня, Надежда, пойдем в машину, покатаемся, заглянем к тебе в "рыбку" - давно не наведывалась… - С превеликим бы удовольствием, да вот Федюшка без меня не заснет… Садись, Тоня, не на поезд ведь… Да садись же! Ты ж говорила няньке "важное дело", вот и давай… У меня ни от Дмитрия Константиновича, ни от его мамы секретов нету… Что я, что они - одно. Ты не гляди, Тоня, что внешностью он не Ален Делон, зато душа у него богатая. Митя засмущался… И вдруг хлопнул себя по лбу: - Фу-ты, дьявол, совсем забыл. У меня же встреча назначена, Извините, Антонина Федоровна, побежал… Приятно было познакомиться… Мама! - подал он матери знак, чтобы тоже ушла. - Дмитрий Константинович, останьтесь, сказала Надя. - Рад бы, да человек ждет. Дмитрий направился скорым шагом к выходу. Позвал оттуда: "Мама!" (Сын и мать ушли). Надежда придвинулась к заловке, положила руку ей на плечо, предложила: - Может, голуба, коньячку по рюмашке… для расширения сосудов? А хочешь кагорчику церковного? Женщины выпили. Надя сказала: - Видишь, как получилось, вчера цыганка нагадала мне на картах нечаянную радость. И, погляди, сбылось: с тобой встретилась. Не знаю как ты, а я так верю гадалкам и экстрасенсам. - Не, гадалкам не верю! Шарлатанство! А вот хороший экстрасенс другое дело. Этих природа наградила. - Во-во, перед тобой как раз и сидел хороший экстрасенс. - Этот что ли? - изумленно указала она на стул, на котором сидел Дмитрий. - Он самый. У него, Тоня, дивный дар - предсказывать… Боже мой, гляжу на тебя Антонина, ну до чего же похожа на Бориса Федоровича, царство ему небесное… Как две капли… - И по этому… по бизнесу может? - Чего может? Кто может? - прикинулась дурой Надежда. - Ну… этот… мужичок твой. - А-а-а, конечно, может и по бизнесу. Меня сколько раз от убытков больших спасал… А на прошлой неделе Зоську Добжанскую выручил. - Знаю Зоську… И что? - Проблема у нее, понимаешь, вышла… Завод по производству синтетики, ну, плёнки, пакеты там всякие, обонкротился. Ну, его, значит, выставили на аукцион. Дмитрий Константинович предсказал Добжанской - предстоят, дескать, большие баксы… Ну, конечно, сказал он не такими словами, а по-своему. Но смысл Зоська поняла. Выкупила, понимаешь, завод… И, представь, выгодно продала оборудование, а само помещение перестроила под офисы. Сдала их в аренду и наварила около миллиона… Шикарный подарок экстрасенсу поднесла. - Фу ты чёрт! - досадливо крякнула Антонина… - нескладно получилось. Знала бы так… Я ведь зачем приехала. Нужда за горло взяла. - Денег надо? Дам, - участливо заволновалась Надя, - сколько? - Деньгами-то и сама ссужу… Задачка трудная… Выкупать товар? Не выкупать? У меня, понимаешь, таможня задержала четыре битком набитых трейлера. Не выкуплю - больно много потеряю, а выкупить тоже закавыка: в кассу внеси, на лапу дай… Добро б одному, а то ведь… сама знаешь… Ты Борьке моему всегда хорошие советы давала… Ты вот чего, Надежда, выручай по-родственному: пришли ко мне своего прорицателя. Выгорит дело, уж я его как следует отблагодарю. - Да он не за деньги… Ты пойми вот какую вещь, может ведь и заартачиться… У него, понимаешь, принципы… - Уговори… Пришли, слышь, пришли… Я тебе тоже пригожусь.

 

Дмитрий Настин сидел у себя в комнате за столом, заваленным листами исписанной бумаги, диаграммами, толстыми томами справочников. Освещенный настольной лампой, он увлеченно работал над диссертацией. Тихо звучала легкая музыка. Услышав, как хлопнула входная дверь, заспешил в прихожую. Включил свет. Нежно обнял долгожданную. Помог снять плащ и уличные туфли, надел ей на ноги шлепанцы. - Ужинать будешь? - У себя поела. Публики сегодня было не густо… Часы мелодично пробили два раза. По квартире разлилась умиротворенная тишина. На губах Надежды заиграла интригующая улыбка. - Митенька, голубок, а тебе причитается… - Это чего ж такого мне причитается? Уж, не по шее ли… - Не дурачься. Получи. Она вручила ему пухлый конверт. Митя заглянул в него. - Ниче-е-е-его себе! Это мне что ли? - А то кому же. - С чего бы? - Как это "с чего"… Ты к Антонине Федоровне ездил? Ездил. Мёд-пиво пил? Пил. Предсказывал ей? Предсказывал… Между прочим, - её губы сжались в ироническую улыбку, - Антонина-то ведь не поверила тебе… то есть поверила, но не полностью… А для подстраховки сходила еще к знаменитой старухе-телепатке. И, представь, старуха сказала так же как и ты. И только после этого выкупила трейлеры и отстегнула тебе. - За это, деньги не беру. /Отдал Наде конверт/. - У тебя что… лишние завелись? Или наследство крупное собираешься получить? - Ах, кабы… - Ну и чудачина же ты, Дмитрий Константиныч! Классный чудачина.

 

На Красной площади в этот рождественский вечер прохаживалось много народу. Среди них - Дмитрий Настин с матерью и Надей. Толпа по-праздничному оживленна. Тут и там вспыхивал громкий смех. В руках у некоторых детей искрился бенгальский огонь. У других сияли цветные огоньки. Утретьих на шапках сверкающие короны. Где-то неподалеку играл духовой оркестр. Улицы, вливающиеся в главную площать столицы богато иллюминированы. Часы на Спасской башне пробили восемь раз. Мария Николаевна, спохватясь, потянула сына за рукав. - Вспомнила! - воскликнула она. - В суматохе совсем вылетело из головы. Анатолий-то наш перебрался в Яковлевку. Помнишь, поди, рабочий поселок… Тридцать пять километров от нас… - И давно переехал? - поинтересовался Митя. - Да месяцев… месяцев этак семь. Там у него дела пошли веселее. Теперь у твоего дядьки три магазина, элеватор взял в аренду, собирается еще и мельницу арендовать… Я рассказала ему про твоих ребятишек. Похвалил тебя. Сказал будет помогать. Так что жди, сынок, почтовых переводов… - Спасибо ему, - сказал растроганный Дмитрий. - Он всегда был добр ко мне, - Митя обратился к Наде. - Как бы мне хотелось познакомить тебя с дядей Толей. Вот уж кто умеет очаровывать… А как на гитаре играет! - Ну, так за чем дело стало, пригласи, милости просим. Буду рада познакомиться. Они вышли на сияющую огнями Варварку. Митя увидел на пути замерзшую, продолговатую лужу, отшлифованную ногами прохожих. Сверкнув проказливо глазами, с озорной улыбкой он лихо прокатился по скользкой наледи и чуть было не налетел на грузную даму, выронившую от неожиданности сумочку. Галантный кавалер поспешил поднять вещь да заскользил по льду, комично семеня ногами. Еле-еле удержал равновесие. Все рассмеялись. Надя дурашливо поколотила шалуна кулачками. Они прошли еще немного. Поравнялись с компанией веселых молодых людей. Елочная хлопушка в Митиных руках негромко выстрелила и осыпа¬ла сверстников дождем конфетти. Все заулыбались. Юная девушка в знак доброжелательного расположения передала Дмитрию свой бенгальский огонь, брызжущий серебристыми искрами. - Чего-то ты, сынок, нонче больно веселый, - сказала Мария Николаевна. - А как не быть веселым, - пояснила Надя, - если вчера ночью закончил писать диссертацию. Мать до того удивилась, что застыла на месте. - Ну, да! Ну, конечно! Матери о таких вещах положено узнавать последней! - Прости, ма, прости меня, тупицу! - Митя похлопал себя по лбу. - Вот уж осел, так осел! Понимаешь, закрутился. Надежда ринуласъ спасать положение: - Диссертация-то не для себя, для друга… Чтобы заработать на детишек своих.

 

По гостинной квартиры Надежды Степановны полз на четвереньках Митя, изображая лошадку. Верхом на нём сидел Федюшка. Мария Николаевна, ласково улыбаясь, придерживала мальчика за руку. В дверях возникла хозяйка. Полюбовавшись умиленными глазами на эту картину, сказала: - Вот что я подумала, лошадка моя, пригласил бы ты в "Рыбку" своего сокурсника… Как его? - Кока… фу ты, Константин… отчества не знаю. - Вот и пригласи своего Константина Отчестванезнаевича. - С какой стати? - Как это "с какой". Человек успешно защитился. Не без твоей помощи. Доктором наук стал. Разве это не повод. - Что-то затеяла моя старушка… Чувствую: в голове у тебя какой-то шахер-махер… Определенно затеяла! - Ничего не затеяла. Просто полагается такое событие отметить. А что, посидим, поужинаем вкусно…

 

Зал ресторана "Золотая рыбка" заполнен до отказа. За сдвинутыми столиками две молодежных компании. Джаз-секстет играл модную танцевальную музыку. В центре зала несколько пар темпераментно выкидавали замысловатые крендели ногами. За столом, уставленным тарелками, салатницами, соусницами, бутылками, бокалами сидели Мария Николаевна, её сын, Надежда Степановна. Они закончили трапезу и теперь Мария Николаевна с интересом разглядывала рыбок в аквариуме. В особенности её привлекали вуалехвостые. Их она видела впервые. На Марию Николаевну уставилась за стеклом долгим-долгим взглядом пучеглазая рыбка. Мать подтолкнула сына: - Чего это она? - Видишь, заинтересовалась твоей персоной. - Это "Небесное око", - пояснила Надя. - Очень редкая порода. Между прочим, ученые утверждают, что близость… ну, то есть соприкосновение с золотыми рыбками благотворно действует на человеческий организм. - Да-а-а? - изумился Дмитрий. - Ну надо же! - Он озорновато сощурился. - Решено: с понедельника начинаю принимать ванны в этом аквариуме. Секстет поставил музыкальную точку. Танцевавшие вяло поаплодировали музыкантам и направились к своим местам. Вернулся со своей дамой и Константин Скрябин. Его новая подружка, пухленькое юное существо, обмахивалось веером. Еще на подходе Скрябин, увидев оживленно разговаривавших сотрапезников, поинтересовался: - О чём, господа, такая жаркая дискусия? - Толкуем о сути жизни, - пояснил Дмитрий. – Один из героев Чехова, к примеру сказать, говорил: жизнь – это горькая насмешка судьбы. - Суть жизни, - хмыкнул Константин. - В моем понимании жизнь это - серебрянный рубль. И этот рубль всю нашу жизнь падает или "орлом" или «решкой». Вот сегодня, например, рубль нашего Димы на "орле"… - О сути жизни, - сказала Мария Николаевна, - выговорено столько афоризмов, что ваш - тысяча первый. - А в чём, мадам, по-вашему состоит смысл жизни? – осведомился Скрябин. - Об этом я как-то не задумывалась, ответила, улыбаясь, Мария Николаевна. - Некогда было… Но вот слова отца запомнила… Папа мой был земским врачом. Он сказал как-то: "Жизнь - это длинная дорога с колдобинами и грязными лужами, с лесами и зелеными лугами. Дорога то поднимается в гору, то спускается, то освещена солнышком, то застлана тучами. А вот конец дороги у всех одинаковый… Наступила долгая пауза. Пухленькая девица сказала: - Как тут забойно базлают! Обалденно! Все слегка смущены развязностью девицы. На выручку, как всегда, пришла сметливая Надежда Степановна. - Вот уж ни за что не могла бы себе представить, Константин Васильевич, что вы такой блестящий танцор. - Ну что вы, так, доморощенный любитель, - не без кокетства сказал Скрябин, наливая вино в бокалы дам. - Оркестрик небольшой, а играют великолепно. - Да уж знаем кого приглашать, - весело произнесла Надя. - Сейчас проверим какой вы "доморощенный". Митек, голуба, сделай одолжение, подойди к Ростиславу, скажи, что я прошу сыграть танго. Хочу потанцевать с твоим другом. Едва Дмитрий поднялся, как музыканты, словно угадав желание хозяйки, заиграли танго. Участники застолья переглянулись и дружно рассмеялись. Какой-нибудь минутой позже мать заметила сыновний ревнивый взгляд, каким он следил за близкой ему парой, слаженно двигавшейся в ритме томного танго. А уж когда Надежда увела куда-то партнера из зала, Дмитрий разволновался до такой степени, что опрокинул бокал с вином. Пытаясь загладить свой промах, угодил локтем в салат-оливье.

 

Кабинет Надежды Степановны. Она сказала, косясь на дверь: - Вероятно, вы удивлены - зачем я привела вас сюда… Константин Васильевич пожал плечами. Лицо его выражало чувственное желание. Но будучи опытным ловеласом понял - не тот случай. Дама не давала ни малейшего повода к флирту. Надежда Степановна продолжала: - Думаю, что Дмитрий рассказывал вам о детях, которых опекает. - Да, рассказывал. И что? - Средств на их содержание требуется много, но… к сожалению, от меня он денег не берет. Вот я и решила попросить вас передать ему этот конверт, якобы дополнительная плата за диссертацию. Не лишне, думаю, было бы сказать, для большей убедительности, будто бы комиссия дала высокую оценку диссертации… И потому вы решили добавить… Пожалуйста, вручите это моему простодушному князю Мышкину. - Странновато немного… Но почему бы и не передать. Чего не сделаешь для такой прелестной дамы. Неожиданно до их слуха донеслись громкие возбужденные голоса и женский визг. Надежда вбежала в зал и, увидела дерущихся молодых людей. Набрала по мобильному телефону номер отделения милиции. - Иван Федотыч? Это Крымова Надежда Степановна - у меня в ресторане ЧП - драка… Большая… Человек двадцать… Пришлите, пожалуйста наряд.

 

Мария Николаевна, Дмитрий и девица Константина со страхом взирали на побоище. Из своей каморки выбежал, привлеченный шумом, Венедикт Арсеньевич. Приблизился к драчунам, пытаясь утихомирить их. И в тот же миг получил удар кастетом в голову. Удар был такой силы, что свалил метрдотеля с ног. Митя сорвался с места и подбежал к пострадавшему сотруднику ресторана, оттащил его в сторону. Венедикт был без чувств, с виска стекала струйка крови. Сердобольный малый приложил к ране свой носовой платок. В суете переполоха с головы метрдотеля свалился парик, обнажив плешь во всё темя. По своей всегдашней рассеяности, Дмитрий напялил на лысину пострадавшего парик задом наперед… Настин удерживал травмированного человека в той самой позе, в какой на известной картине Репина Грозный обхватил, прижав к своей груди, убиенного сына Ивана. Чрезвычайно встревоженная, к сыну подлетела Мария Николаевна и тут Митя увидел - в зал вбежало несколько милиционеров с дубинками.

 

Дмитрий стоял у входа в освещенное по-вечернему метро. Оцени¬вающим взглядом глядел на трех девиц-путан, чесавших языки в ожи¬дании клиентов. Немного погодя к ним подошел хорошо одетый мужчина лет пятидесяти с рыжими усами. Митя издали смотрел, как усач договаривался с девицами и вскоре ушел с двумя из них. Еле-еле поборов врожденную застенчивость, Настин подошел к барышне и, сговорясь с ней, повел по боковой улице. Войдя в свой двор, Дмитрий укрылся за углом дома и оттуда вел наблюдение. Как он и ожидал, у чёрного входа его подкарауливали. На этот раз очередь была Верзилы. Митя расплатился с девицей и та приблизилась к долговязому парню, поболтала с ним минуту-другую и отвела, как было условленно, в сторону. Тем временем затравленный заяц шмыгнул в свой подъезд.

 

Гостиная в доме Надежды Степановны. Возле камина сидели Мария Николаевна и хозяйка дома. Женщины устроились за журнальным столиком, на котором возвышалась ваза с фруктами, и сердечно беседовали, потягивая венгерский ликер. - …Когда приехала, - сказала Мария Николаевна, - первым делом поинтересовалась: "Как поживаешь, сынок?" "Ой, мама, говорит, и не спрашивай". А я: "Митя, Митя, мальчик мой, что-то с тобой творится". Вздохнул, поглядел на меня, как блаженный и сказал: "Жизнь моя, мама, разворачивается, как рулон туалетной бумаги…" Надежда улыбнулась. - Ну, остряк. - Брат мой, Анатолий, зовет его иронистом. - А я зову добряком. От вашего сына, Марь Николавна, исходит какая-то магия доброты. - Надежда наполнила пустые стопки вином. - Что я хочу сказать, теперь, когда он наконец-то разделался с диссер¬тацией… - Надежда улыбнулась какой-то своей мысли. - Чтой-то вы? - спросила Мария Николаевна. - Вспомнилось: "Зайца догнала собака, а зайчатину ел хозяин"... Да, так вот теперь для нашего Митеньки нет дела важнее, чем забота о своих ребятишках… То и делает, что без конца мотается в мерию улаживает формальности с опекунством. - Берегитесь, Надюша, своих соперниц, - сказала с лукавым предостережением Мария Николаевна. - Каких это соперниц? - спросила, насторожась, Надежда Степановна. - Сестричек беспризорных… Особенно их братика. В камине потрескивали дрова. Весело прыгали, играли, изгибались языки розового пламени. Тени, отбрасываемые огнем, играли на ногах женщин, любящих одного и того же мужчину. У входной двери послышался долгий нетерпеливый звонок. Няня открыла дверь. В дом ввалился Дмитрий с пакетами в руках, сияя улыбкой счастливого человека. Постучал в дверь. - Тук-тук-тук! Кто в тереме живет? В прихожую поспешила Мария Николаевна. Надежда торопливо прихорашивалась перед зеркалом. Громко спросила: - Что принес? - Принес радость… Нервных прошу выйти! - выпалил шаловливым тоном Митя. Достал пухлый конверт и, обратясь к матери, изрек торжественно: - Милостивая государыня! Дед Мороз просил передать вам это. - Сын озорно высыпал под ноги матери стодолларовые купюры. Мария Николаевна ахнула, растерянно оглядывая то деньги, то сына, то подоспевшую Надежду. Строго спросила: - Это откуда же такие денжищи?! А?.. Ох, Дмитрий, подведешь ты нас под монастырь! - Успокойся, ма, успокойся, И ты, Надёк, не думай худого. Деньги, клянусь, чистые. Костя добавил за диссертацию. И мало того, что отвалил презренный металл, так еще и квартиру нашел для детей. Во! Друг его, понимаете ли, подписал контракт на целых три года. В Ирак. На нефтеразработки. А ключи оставил ему. В воскресенье, мама, и поселитесь.

 

Воскресный полдень. В "джипе" увидели - из дверей вышел Дмитрий в сопровождении двух женщин. Череп заорал в мобильник: - Жарь в машину! - поторопил он подельника. - Появился, появился! Не тяни резину! Живей! А то оторвутся.

 

Мария Николаевна и Митя сели в "рено". Надежда Степановна включила зажигание и машина тронулась, набирая скорость. Минуту спустя за ними последовал "джип". - Ну, блин, теперь он наш! - торжествовал Руль. "Рено" мчалось по Ленинградскому шоссе. Надежда Степановна спросила с тревогой в голосе: - А что как не застанем? - Застанем, - успокоил её Митя, - вчера договорился со старшей. Будут ждать… - А постельное бельё? - поинтересовалась Надежда. - Да не беспокойся ты, всё вчера с мамой подготовили. - Продуктов запас привезли, - добавила мать, - холодильник до отказа заполнили… - Ох, чувствую, Марь Николавна, достанется вам. Девочки-то не сахар. По Митиным рассказам, своевольные, с норовом… - На моём учительском веку всякие дети попадались. Авось как-нибудь слажу. - Видели бы вы, милые гражданочки, как сестрицы поглядывают на братика, - заерзал на заднем сиденье Митя, - забавно… В их взгляде и женское превосходство и покровительственное снисхождение к маленькому мужичку… А еще нежность и необидная насмешка. Ведь он в их глазах представитель "слабого пола"…. “Джип” застрял в "пробке”. Череп задергался: “рено” исчезло из вида. Высунулся из машины, всматривался в череду автомобилей. Окрысился на партнера: "Держи дистанцию", "Держи дистанцию". Удержали, мать твою! Как сквозь землю!

 

Мать Дмитрия Настина набрала номер по телефону-автомату. - Будьте добры, позовите, пожалуйста, Дмитрия Константиновича… Митя ты? Поговорить надо… Знаешь, сынок, у нас неприятность… Нет, по телефону нельзя… К вам? Для меня, Митя, это сложно: очень далеко… - Тогда после работы я приеду к тебе, - сказал в трубку Дмитрий у себя в служебной комнате, - хорошо, в таком случае встретимся… встретимся на Триумфальной площади. Это совсем рядом с твоим домом. Где? У памятника поэту… Как какому? Тому, который "волком бы выгрыз бюрократизм"… Правильно, уважаемая Мария Николаевна… Буду в шесть тридцать, шесть сорок. /Повесив трубку, Настин направился к своему рабочему месту/. …Настин шел по многолюдной Триумфальной площади. Издали увидел мать, ожидавшую его возле памятника Маяковскому. Они прохаживались вокруг бронзового автора "Мистерии-буфф". Мать взволнованно рассказывала о чем-то сыну. Неподалеку остановилось "рено". Из машины вышла Надежда, тепло поздоровалась с Марией Николаевной. - Понимаешь, Надюша, девчонки украли у мамы деньги, - сообщил Митя. - Да? Что ж, этого можно было ожидать, - сказала Надежда и тре¬вожно спросила, - все? - Нет, - ответила Мария Николаевна, - сколько было в портмоне. Тысячи три… Это вам, дорогая, спасибо, что посоветовали тогда основную сумму положить в Сбербанк. - А что, девочки сейчас дома? - поинтересовалась Надежда. - Дома… Я заперла их. - Ну что ж, пойду разберусь. - И я с тобой, - сказал Митя. - Нет, Дмитрий, я сама… Я поговорю с ними по-своему… Не отопрутся. Если еще не растратили, вернут, как миленькие. Надежда решительно направилась в сторону кинотеатра "Ханжонков". Обернулась и помахала рукой Мите. - Держись, сынок, за неё двумя руками, - сказала наставительно Мария Николаевна, - это тебе не Юлька вертихвостка. Тебе, растяпе, прости Господи, только такая и нужна. Сильная, умная. За ней будешь как за каменной стеной.

 

Коридор в кухне ресторана "Золотая рыбка". Этот коридор официанты меж собой называют "предбанником". Через большое раздаточное окно видно, как возле плиты и разделочных столов орудовали повара и стряпухи. В конце коридора два официанта сражались в шашки, третий официант перед раздаточным окном ставил на поднос заказанные блюда. В другом конце "предбанника" шептались две официантки: Ксения и Елена. Вошел Венедикт Арсеньевич и обратился к Елене: - Твой причалил. Иди. Девушка оживилась. Её красивое лицо со свежей здоровой кожей осветилось сдержанной улыбкой. - Лелька, не будь дурой, не ходи! - сказала Ксения, пытаясь удержать подружку. Но та сухо взглянула на неё, освободила свою руку, и отошла. Она вся выражала решимость. Торопливо поправив прическу перед зеркалом, направилась в гостевой зал. Посетителей в этот ранний час было немного. Тихо звучала в записи мелодичная музыка. Осанистая, ладная Елена шла летящей походкой, гибко обтекая столы. В дальнем углу сидел импозантного вида мужчина на вид лет пятидесяти или около того. К этому столу и подошла красавица. Из кухонных дверей за ними украдкой наблюдала Ксения. Она глядела, как подруга выговаривала хахалю, озираясь, а он отвечал что-то мирным тоном. - Знаешь, хватит объяснений! - сказала Елена с наигранной холодностью. - Ну что ты за человек, - защищался мужчина, - сколько повторять - разведусь, поверь, милая, разведусь… Выпишется из больницы и всё. - Я уже устала от твоих обещаний. Оставь меня в покое! - И не подумаю. Я всё сделаю, чтобы нам вместе было хорошо… Ну, пожалуйста, дорогая, перестань брыкаться… Посмотри лучше на снимки. Только что забрал из фотоателье… Погляди, - он разложил на столе толстую пачку фотографий. - Эти вот на Кипре, помнишь, снимал такой чудноватый грек… А эти, когда по Волге плавали. Леля скосила глаза на снимки - интересно, конечно, но марку выдержала - отвернулась. - Ну, всё! Гости пришли. Пошла работать, - сказала она и направилась к посетителям - супружеской паре. А её возлюбленный, собрав фотографии, направился в кабинет директрисы, постучался. Из-за дверей ответили: "Открыто". - Здоровеньки булы! Надежда Степановна, Хозяйка "Золотой рыбки" оторвалась от своих бумаг. - А-а-а, милейший Алексей Василич. Рада видеть. Присаживайтесь. - Я к вам, Надежда Степановна, с жалобой. - С жалобой? Это на что же, позвольте спросить. - Не на ч т о, а на к о г о. На сотрудницу вашу. - Это чем же Леночка вдруг не потрафила вам? - Да понимаете… Тут вот какое дело. Я твержу: "Подожди еще немного. Распишемся. Не хочет слушать… Разуверилась… - Лена - девушка гордая. Знает себе цену. Ему хотелось поговорить, излить душу. - Признаюсь, Надежда Степановна, такого со мной еще не было… Жить без нее… Понимаю, конечно, разница в возрасте… Видать верно говорится про беса в ребро… А подумать, так ведь не со мной одним приключилось такое… Надежда Степановна, Христом Богом прошу, поговорите с Леной… Она вас очень уважает, непременно прислушается к вашим словам. Пусть малость потерпит…

 

Остановка автобуса. Из подъехавшей машины вышел Дмитрий и направился ко входу в "Золотую рыбку".

 

- …И еще, милейшая Надежда Степановна, есть у меня одно интересное предложение. Не знаю как вы к нему отнесетесь. Предлагаю двухдневную - суббота-воскресенье - прогулку на теплоходе. Шикарное обслуживание. Каюты люкс… Мы с Леной и вы… с кем пожелаете… Как вам мое предложение?

 

Дмитрий Настин вошел в ресторан и увидел в распахнутых дверях директорского кабинета, как Надежда тепло прощалась с мужчиной солидного вида. Проводив его ревнивым взглядом, Митя спросил с подозрительностью: - Как это изволите понимать? - Входи, объясню… Да входи же! - Она втянула его за руку в кабинет. Ревнуешь, милок, это мне нравится. - Сядь! Этот человек занимает крупный пост в Министерстве речного флота… Да садись же! По уши влюблен в мою Лену. И она отвечает ему взаимностью. А вот… Не клеится… Никак не решится оставить больную жену… Надежда встала позади Мити и нежно обняла его. - И знаешь, предложил прогулку на пароходе… А что, потусуемся в приятной компании.

 

Москва-река солнечным утром. Речной вокзал в северном порту. У пирса стоял комфортабельный теплоход "Меркурий”. По трапу поднимались пассажиры, все в светлой одежде. Надежда, Елена и Алексей Васильевич уже на теплоходе, они стояли у борта, поджидая Митю, который замешкался на трапе - его потеснила налетевшая словно тайфун, шумная ватага цыган - молодые, старые, чумазая ребетня - с узлами и мешками. Суетливый чернобородый цыган с тележкой полной домашнего скарба и малышом в другой руке, напористо продираясь сквозь толпу, с такой силой нажал на Дмитрия, что поручень не выдержал, затрещал и обломился. Наш вечный неудачник бултыхнулся в воду… Женский визг, возбужденные голоса, переполох. На лице Надежды - испуг. Алексей Васильевич не растерялся: бросил парню спасательный круг. Матросы вытащили пострадавшего. Держа за ноги, головой вниз, вытрясали из "утопленника" воду.

 

…Алексей Васильевич вошел в каюту класса "люкс" с бутылкой коньяка и фужером. Митя сидел у окна, укрытый банной простыней. На веревке сушилась его одежда. - Как вы? - спросил вошедший, - я попросил включить отопление. Алексей Васильевич наполнил фужер, поднес жертве цыганского темперамента. - Профилактически, Дмитрий Константинович, чтобы не подцепить воспаление легких. Трезвенник Настин мялся, не притрагиваясь к вину. Вошла Надежда с вазой фруктов. Подсела рядом. - Выпей, милый, выпей, согрей организм. Морщась, Дмитрий выпил. - Так-то оно лучше… А теперь приляг на часок, сосни… вот так, - она поцеловала милого, - а мы пошли. Важный разговор. Приду, расскажу. …"Меркурий" проплывал мимо селения. На взгорье высилась церковь в строительных лесах, на них копошились маленькие фигурки реставраторов. Кто-то из пассажиров разглядывал их в бинокль. Река текла с ленивой негой. Опершись о борт, вели разговор Надежда и Алексей Васильевич. Отраженные водой, солнечные блики играли на их лицах. - …И еще, дорогой Алексей Васильевич, - продолжала Надежда, - хотела бы посоветоваться… - Всегда готов быть полезным вам. - Я, знаете ли, давно мечтала приобрести пароход… списанный пароход. - Странное желание. Зачем, позвольте спросить? - А затем, мил человек, чтобы подновить его и поставить на прикол где-нибудь в людном месте… - Это с какой же целью? А-а-а, понятно, понятно, с целью открыть еще один ресторан. Не так ли? - Иметь дело с людьми понимающими с полуслова - одно удовольствие. - Знал, конечно, знал что вы - дама деловая, а теперь вижу, что еще и с размахом… Ценю людей масштабных… Ну что ж, поможем обаятельной бизнес-леди. О! Да хоть бы - недалеко ходить - вот этого "Меркурия" и спишем. А? Все дело в дегте… Надежда недоуменно поглядела на него. - Телега без смазки, сами понимаете, плохая телега… Я ведь не один… Как минимум с тремя надо поделиться… К ним подошла Елена с чьим-то ребенком на руках и нежно прильнула к Алексею Васильевичу. Лицо её светилось счастливой улыбкой… Дмитрий вышел на палубу, встал у борта, любуясь берегами. Мимо прошел развязный юнец, на ходу, небрежно швырнул на пол недокуренную сигарету. Митя укоризненно поглядел вслед наглецу и поспешил загасить окурок ногой. И надо же случиться такому! Из носка Митиной туфли пошел дым. Дмитрий недоуменно воззрился на дымящуюся ногу. Помотал-повертел ступ¬ней - дым повалил гуще. Расстеряно озираясь, увидел на стене огнетушитель. Схватил его, нажал на рычаг - никакого эффекта. Энергично потряс балон - то же самое… Что такое? В чем дело? Заглянул в сопло насадки. И вдруг струя пены ударила бедолаге в лицо…

 

…Теплоход плыл, освещенный ночными огнями. В ресторане «Меркурия» ужинали при свечах: Дмитрий Настин, Алексей Васильевич и их дамы. Звучала танцевальная музыка, кружились пары. Алексей Васильевич досказывал то ли анекдот, то ли комическую историю, на финал которой сотрапезники откликнулись дружным смехом. - Вот кстати, - сказала, отсмеявшись, Надежда, - в продолжение этой же темы. Знаете о чем мечтает наш Митя? - Интересно, о чем же? - полюбопытствовала Лена. - Митя мечтает создать партию порядочных людей. - Да-а-а? Надо же! – Елена ласково заглянула в глаза любимого и сказала с шаловливой улыбкой. – Алеша, а может и мне записаться в эту партию? - Уважаемый, Дмитрий Константинович, позвольте заметить, порядочность и политика - вещи не сов-мест-ные. – Алексей Васильевич поднял за руку Лену и по¬вел её в танцевальный круг. - О чем задумался, детина?- спросила Надежда. - О пароходе… чувствую, из-за него ждет нас ужасное огорчение…

 

У себя дома Надежда гладила Митины брюки, а он в новой рубашке повязывал перед зеркалом галстук. И вдруг застыл. В голову пришла разумная, мысль. Дмитрий сказал, обратясь к Наде: - И все же, хоть убей, не пойму - зачем понадобился второй ресторан? Тебя же задушат налоги. - Потому и оформляю "Меркурия" на твое имя. Будешь директорствовать… На, надевай, - вручила ему выглаженные брюки. - Помилуй Бог, да какой из меня директор! - от волнения Митя никак не попадал ногой в штанину. – На третий же день ресторан прогорит в пух и прах… - Не бойся, я тебя всему научу. И "крышу" надежную обеспечу. И налогового инспектора подмаслю… Ресторан, золотце, назовем "У М И Т И"… Ты только представь: огромная неоновая вывеска. Огни отражаются в Москве-реке. Наплыв публики. Увидишь, будет самый модный ресторан. - Нет, Надя, это не для меня. - Опять за свое! Как же ты, милок, отстал от времени… Пора, Митя, пора становиться мужчиной. Тебе же нужны деньги для матери, для детишек. У тебя будет много зеленых… - Как-то это все непорядочно! - Ох, уж эти мне наивные простофили, - насмешливо сказала Надежда - А главное, государству большой урон. Нечестно! - "Нечестно” –“нечестно" - передразнила его Надежда. - А с нами государство поступает честно! Ладно, надевай пиджак и поехали. Держись солидно. Не мельтиши. - Никогда не приходилось бывать в министерствах. - А в министерство нам и не надо. Там все уже оформлено. Повезу тебя в Московское речное пароходство. Туда вчера спущены все бумаги. И вот, миленький, что еще, чиновника… ну, того, который будет оформлять твои документы, надо ублажить, - сказала она, садясь в "рено" на водительское место. - Как это "ублажить?" - Садись, всё объясню… Положишь тому человеку под его бумаги, только аккуратно! вот эти баксы. /Она передала Мите доллары/. - Не, не! Я это не умею. - Слушай, князь Мышкин, не делай ты такую страдальческую рожу! Да если хочешь знать, на этом держится вся наша нынешняя жизнь. Бери и заткнись!

 

Канцелярия Московского речного пароходства. Дмитрий Настин у стола чиновника оформлявшего документы. Митя сидел, как на иголках: его до такой степени волновала процедура вручения денег, что на лбу проступила испарина. Он понимал - дело это запретное. Опыта же на этот счет у него никакого. Взяткодатель делал попытку за попыткой:то порывался незаметно сунуть деньги под папку, то боязливо отдергивал руку, когда встречался взглядом с чиновником. Наконец тот понял с кем имеет дело - ог¬ляделся, спокойно забрал подношение и небрежно кинул его в ящик письменного стола. Ну что ж, - сказал чиновник, закончив записи, - заполните, господин Настин, этот бланк и получите платежную ведомость… Внесете в кассу семьсот тридцать один рубль и можете забирать… Чиновник откинулся к спинке стула и потянулся; на губах его играла ехидная ухмылка. - Только вот интересно, на кой ляд вам этот никуда негодный тепло¬ход… На дрова? Смешно… На металлолом? Так дороже обойдется перегнать его на нужное место… Да еще заплати рабочим за то, что будут ломать… - А ломать его никто и не собирался… С какой стати уничтожать вполне исправное судно. - Что вы несете?! По документам у нас… - достал препроводитель¬ные бумаги, - вот… значится: теплоход «Меркурий» списан как непригод¬ный для эксплуатации. - Позвольте, - опешил Дмитрий, как «непригодный»… Да я сам на нем недели две назад плавал по Москве-реке… - Постойте-ка постойте… Дайте платежку! Посидите, подождите, я сейчас… Торопливым шагом с документами в руках, он направился куда-то, вероятно, к начальству, как сообразил Настин. Некоторое время спустя чиновник вернулся. - Настин? - уточнил он заглянув в бумаги, - Дмитрий Константино¬вич, так? Пройдемте со мной. Настин оказался в просторном, хорошо обставленном кабинете. За массивным письменным столом сидел, как было понятно, начальник со строгим выражением на полнощекой физиономии. Неподалеку стояла пышногрудая дама. Оба в форменных кителях, оба внушительной внешно¬сти. - Этот человек, - доложил чиновник, указав на Митю, - утверждает, что теплоход «Меркурий» в хорошем состоянии, а по документам… - Да, да, верно, в самом прекрасном состоянии, - простодушно под¬твердил Дмитрий. К нему приблизилась начальствующая дама. - Господин Настин, - она заглянула в документ - Дмитрий Констан¬тинович, выражаем вам благодарность! Вы помогли предотвратить расхищение транспортных средств… Вы спасли дорогостоящее казенное иму¬щество, вы сознательный… - Ладно, - сказал начальник, - вы свободны, можете идти… Мы тут сами разберемся…

 

Дмитрий Настин у себя дома разговаривал с матерью по телефону. - …Будешь кислым, когда натворил такое… Нет, мама, об этом не хочу говорить… Потом, при встрече… Ну… понимаешь, я крепко наказал её… Да не в том смысле. Потеряла крупную сумму… Как получилось? По глупости…" По чьей,по чьей" по моей, конечно, ты же знаешь как у меня это здорово получается… Да уж, конечно, у нее не забалуешь… Придется перебираться к тебе. К Мите подошел Федюшка, требовательно потеребил за штанину. - Всё, мама, всё! Расскажу, когда встретимся. Пошёл собираться. Дмитрий посадил малыша к себе на колени, ласково прильнул щекой к его личику. - Видишь, братец кролик, как скверно получилось… Опять судьба-злодейка шмяк мордой об асфальт… Впрочем, судьба всегда относилась ко мне скептически… Хошь не хошь, а придется сматывать удочки… А я уже успел прикипеть душой к вам - милейший Федор Борисович… В прихожей громко хлопнула входная дверь. По коридору неслась разъяренная Надежда прямо в уличной куртке и шляпке. Приблизилась к Дмитрию и, сверля его негодующими глазами, выпалила: - Ну ты, козел, достал меня! Видала придурков, но такого в первый раз! Три миллиона коту под хвост! – Болван! Идиот! – выкрикнула она в бешенстве. - Не надо льстить мне, - грустно сказал Митя-иронист. - У-у! Так бы и убила! - она потрясла сжатыми кулаками перед его носом. - Прочь с моих глаз, отморозок? Прочь! - истошно заорала она. Ребёнок громко заплакал. Митя в растерянности попятился к двери. Душевно подавленный, разби¬тый, он не осознал, как очутился в няниной комнатенке. Зинаида Егоровна, наблюдавшая эту сцену, тихо утянула беднягу к себе. - Чегой-то с ней? Прости её Господи! Как только вошла, я глянула на её лицо, а оно, слышь, серое как подушка… Слышь, может у ней желчь пошла не по тем артериям? Дмитрий сидел как в воду опущенный. - Ладно, - сказал он упавшим голосом. - Пойду собираться. - Все, любезный Дмитрий Константинович, под Богом ходим. – Печально поглядев ему вслед, няня перекрестила уходящего, и прошептала - храни тебя небо! У себя в комнате Митя с отсутствующим видом кидал в пластиковую сумку книги, бумаги, бритвенный прибор, носовые платки, галстуки. Дверь тихо приоткрылась, в комнату вошел Федюша, прислонился к дверному косяку и не сводил глаз с дяди Мити, словно понимая, что им предстоит разлука. Собрав свой нехитрый скарб, Дмитрий взял мальчика за руку и повел к вешалке. Надел на себя плащ, панаму, взял ребенка на руки, прильнул щекой к его щеке. И в этот момент в прихожую вошла торопливым шагом Надежда, всё также в куртке и шляпке. Лицо ее было мокро от слез. Она повернула дружка за плечи и сказала,сдерживая рыдания: - Прости меня, Митенька, прости дуру набитую… Сорвалась… Психанула… Ты ведь… с пароходом этим по простоте душевной, от того, что натура твоя чистая… А я напустилась, облаяла как собака… Прости, родненький, прости… Лицо Дмитрия озарилось детски-радостной улыбкой. Глаза блестели ласковой нежностью. - Слушай, милая, - сказал он с веселым лукавством, - если кому-то на голову свалится ведро краски, знай, это буду я. Если кто-то провалится в канализационный люк, это опять же будет никто иной, как я. Сияя озорной удыбкой, Надежда сказала: - Да уж, ничего не скажешь. Гений удачи. Она сняла с Мити плащ и панамку, повесила свою куртку и шляпку и повела дружка в гостинную. Взяла на рояле несколько аккордов и запела мягким, проникновенным голосом:

 

Жить без любви на свете можно, Но как на свете без любви прожить…

 

Митя подпевал вторым голосом. Потом постоял в задумчивости и, положив руку на плечо подруги, сказал: - Знаешь, Надёк, а я было подумал: ну вот и все. Подставляй, брат, лестницу, спускайся с облаков на землю. Дмитрий простодушно засмеялся. - Ты это над чем? - поинтересовалась Надежда, - а может над кем? - Над собой, милая, над собой. Вспомнил, как мне в один очаровательный полдень блестяще удалось утопить в Москве-реке пароход-ресторан. Закидай меня, балбеса, камнями… - Чего не воротить, - сказала, вздохнув, Надежда, - про то лучше забыть. Так советует народная мудрость. - Торжественно обещаю, мадам, начать непримиримую борьбу со своим недотепством. И тут Митин взгляд упал на Федюшку: малыш стоял перед звуковой колонкой и угукал, показывая на неё ручонкой. Было понятно - просил, чтобы играла музыка. Надежда включила стереофоническую запись. Колонки грянули зажигательный рок-н-ролл. Дмитрий подхватил пацаночка и начал забавно отплясывать - чего от него никак нельзя было ожидать, - выделывал ногами затейливые антраша. Откуда что взялось! Танцуя увлеченно, страстно, с большим жаром, Митя поднял малявку на вытянутые руки, быстро вращал его, подкидывал, ловил /подмена на куклу/, затем подцепил Надежду, заставил быть ему партнершей, а спустя какую-нибудь минуту, вовлек в пляс и няню. Вот так вчетвером, они топтались, вихляя всем туловищем в ритме огненного рок-н-ролла. Это был танец радости, переполнявший их души.

 

Тот же рок-н-ролл звучал в ресторане "Золотая рыбка". Там готовились к вечернему прибытию гостей. Деловито суетились официанты, на кухне стряпухи выбивали ножами дробь. Хозяйка у раздаточного окна читала меню, за перегородкой в выжидательной позе стоял шеф-повар. Вошла, пританцовывая Елена. - С чего такая веселая? - спросила Надежда Степановна. - А вот! - Лена вытащила и показала хозяйке золотой медальон. - Алексей подарил… Всю жизнь мечтала о таком… И знаете, что мне нравится в Алеше это то, что он не скупой… Вы, Надежда Степанна, конечно, можете этого не знать, но он исключительно порядочен. - Да, Леночка, конечно, Алексей Васильевич человек неподкупный, кристалльной честности… По наивности девушка не уловила в этих словах язвительной иронии. Она благодарно чмокнула в щеку хозяйку: - Спасибо вам. Пошла переодеваться.

 

Надежда въехала на машине в свой двор. Пока возилась с багажником и запорами, подкарауливавший их Череп, хищно сверкнув глазами, как коршун налетел на Митю, зажал ему рот рукой и поволок в свой "джип". Не успел Череп сделать и десяти шагов, как его догнала Надежда, сшибла с ног приёмом "джиу-джитсу" и быстро увлекла Митю в подъезд.

 

Охранник Маргариты Павловны по кличке Верзила, опасливо озираясь, наушничал. - Маргарита Пална, дела чиповые. Этот шизик Череп лажанулся. Представьте, уже держал Митьку за яйц… простите, за шкирку и – проср… простите, профукал. - Ну! - нетерпеливо подстегнула она доносчика. - Хлипкая бабенка… сшибла Черепа с ног и увела вашего человечка…Череп будет вам отмазки лепить – не верьте, чистый прокол. - Все вы с прибабахом! - вышла из себя бизнесменша. – Ни на одного нельзя положиться! Все надо самой!

 

В этой комнате работало пять человек: одна женщина и четверо мужчин, среди них и Дмитрий Настин. Сейчас был обеденный перерыв. Все пятеро сидели за столом в бытовке-закутке, примыкавшем к рабочей комнате. Сослуживцы уже перекусили и увлеченно обсуждали какую-то проблему, потягивая кофе. Женщина подливала из стеклянного кофейника то одному, то другому. Первым закончил трапезу Дмитрий. Вытирая рот бумажной салфеткой, он вошел в рабочую комнату и остолбенел: в кресле сидела Маргарита Павловна… От страшного смущения на бедолагу напала икота. Маргарита покосилась на возвращавшихся к своим рабочим местам мужчин, сказала требовательным тоном: - Выйдем, Дмитрий! Надо поговорить. Настин обратился к старшему по отделу, попросил разрешения отлучиться на несколько минут. Маргарита и Дмитрий прошли через коридор и оказались в просторном вестебюле с колоннами. Митя остановился перед лестницей, ведущей к выходу. Дальше идти отказался, хотя Маргарита, поглядывая на жертву плотоядным взглядом, настойчиво тянула его за руку. Не добившись своего, стала жарко убеждать его в чем-то. И вновь сделала попытку утянуть вниз "своего Митеньку". Но тот с выпученными от ужаса глазами, отчаянно сопротивлялся. Ей уже удалось спуститься на две ступеньки. И в этот момент она увидела поднимающегося по лестнице дородного полковника милицейской службы в сопровождении двух лейтенантов. Бизнес-леди с притворной улыбкой обняла парня, изобразив влюбленную парочку. Но как только троица миновала их, опять стала тянуть экс-любовника вниз. Лейтенанты обернулись и она моментально преобразилась в подружку молодого человека. Едва милиционеры скрылись из вида, снова принялась тянуть упирающегося Настина. По счастью мимо проходил Константин Васильевич. Митин сокурсник. Митя затравленно вытаращился на дружка. И тот прочитал в его безумных глазах страстную мольбу о спасении. Константин Васильевич - человек из плеяды быстро соображающих. Он энергично освободил Димкину руку и, удаляясь вместе со спасенным, игриво улыбнулся похитительнице. - Бонжур, мадам, бонжур! - И повел освобожденного по вестибюлю. Мадам глядела им вслед таким испепеляющим взглядом, что из глаз её побежали в сторону Константина огненные молнии. /Пародия на мистические супербоевики/. Одежда на бедняге вспыхнула языками пламени. Митя в ужасе заметался. Снял со стены огнетушитель, но, вспомнив печальный опыт обращения с ним на "Меркурие", опасливо отстранил от себя и поспешил повесить на место. Набежали люди. Подавали советы. Обсуждали случившееся. Митя скинул с себя пиджак и, размахивая им, пытался погасить пламя, однако оно разгоралось еще больше. Тогда Настин сдернул с головы горящего шляпу и принялся давить ею огонь. Пожар погашен. Константин снял со стены огнетушитель и направил струю в сторону поджигательницы.

 

Старшая из сестер открыла дверь дяде Мите. Нагруженный сумками, он поздоровался и спросил: - А где мама? Тамара кивнула на дверь, где располагалась кухня. Дмитрий последовал туда и увидел: мать сидела перед плитой и сушила волосы теплом из духовки. - Здравствуй, ма! /Чмокнул мать в щеку/. Я всего на секунду. Тороплюсь. Девочки, ласточки, забирайте. /Передал им сумки/. Мороженое положите в морозилку… Дмитрий завернул в большую комнату, ласково обнял Алёшку, который сидел за компьютером, шепнул ему что-то на ухо и убежал.

 

Надежда что-то искала в комнате Дмитрия: заглядывала в ящики письменного стола, под подушку, под матрац, обшарила книжную полку,рылась тут и там. Не найдя то, что отыскивала, огорченная, теряясь в догадках, плюхнулась на стул. И вдруг её осенило. Она подняла стул и обнаружила прикрепленный под сиденьем Митин дневник. Торопливо полистала, начала читать, /за кадром голос Настина/. - Вчера ничего не записал, а сегодня утром, когда Надя занималась на тренажерах, я опять украдкой любовался ею. Сколько грации, какая завершённая легкость в каждом движении… Её лицо выражало чувство просветленного довольства. Она продолжалала читать. /За кадром голос Дмитрия/. - Вечером, когда возвращался с работы домой, опять думал о ней… Надежда перечитала это место, повторив: - С работы домой… Значит, этот дом, сказала она дневнику, ты считаешь своим! - Глаза Надежды светились душевной радостью. Она снова стала читать /голос Дмитрия/. - …При многих положительных качествах, она ужасно вспыльчива. Совсем не умеет сдерживаться. Не женщина, а порох. Вулкан! Надежда улыбнулась, сказала дневнику: - С тобой, Митенька, я становлюсь другой. Она перевернула страницу, прочитала: /голос Дмитрия/. - Хочу посоветовать Надюше хотя бы раз в неделю кормить в ресторане бесплатно беспризорных детей… Как это сделать? Очень просто. Алешкины сестрички раздали бы пацанам - как это назвать - талоны? пропуска? карточки? Впрочем, суть не в названии, а в том, что госпожа Крымова Надежда Степанновна так и раскошелилась, держи карман шире! Надежда задумалась. Сказала дневнику: - Плохо вы, господин Настин Дмитрий Константинович, знаете меня!

 

Надежда и Дмитрий стояли в дверях и растроганно глядели, как двадцать чумазых, неухоженных мальчишек и девчонок с аппетитом погло¬щали обед, сидя за столами, покрытыми белоснежными скатертями. Официанты выставляли с подносов десерт.

 

Дмитрий Константинович, как всегда нагруженный сумками и свертками, вошел в большую комнату. Мария Николаевна занималась с детьми, показывала им что-то на карте, висящей на стене. - Простите, что помешал, - сказал Митя, - я всего на минутку. Дмитрий достал из сумки нарядную коробку, распечатал и извлёк из неё сверкающий фен. Дети с жадным любопытством наблюдали за действиями дяди Мити. Митя вставил вилку в розетку. Фен весело заурчал. - Вот! – сказал, сияя довольством Дмитрий. – Будете всей командой сушить волосы. А в духовке, ма, не надо! Теперь выпекайте печенье. Тут в сумке готовое слоёное тесто… Всё, всё – испарился.

 

Лесная опушка на берегу озера. Позднее лето. Звонко стрекотали кузнечики, высвистывали свои песни птицы. Надежда Степановна вывезла детей, опекаемых Дмитрием, на пикник. Компания перекусила и разбрелась, а она сидела на пне возде костра, слушала музыку через наушники и позировала Алеше. Мария Николаевна в тенечке читала книгу. Неподалеку от костра на разостланной скатерти остатки еды, напитков, фруктов. К берегу подъехала лодка. На веслах сидела старшая из сестер. Голову младшей украшал венок из желтых лютиков. В руках она держала букетик незабудок. Девочки вышли на берег в веселом расположении духа. Совершать такие прогулки им, по всей вероятности, еще не случалось. Анна вручила свой букетик Марие Николаевне. Митя привязывал лодку. К нему ластилась шустрая Аня, нежно заглядывала в глаза. Похоже, это была детская влюбленность. Девочки и Дмитрий подошли к костру поглядеть на Алешкину работу. Портрет вызвал восхищение. Митя позвал мать. На Марию Николаевну рисунок тоже произвел сильное впечатление. Надежда поднялась, взяла в руки Алешин альбом, посмотрела на свое изображение и благодарно расцеловала юного художника. Аня радостно подпрыгивала и хлопала в ладоши.

 

Тот же портрет, но теперь уже окантованный, Надежда Степановна держала в руках и выбирала место в гостиной - куда его повесить. К ней подошла няня. - Поди, глянь с какой чудесностью смотрит Дмитрий Константинович на нашего хлопчика. Сквозь щель в слегка приотворенной двери женщины глядели, как Митя, по пояс обнаженный, купал мальчонку в ванной, ласково растирая оранжевой губкой намыленное тельце ребенка. Затем Митя положил кроху себе на руки животом вниз, и стал окачивать его теплым дождичком из-под душа. Им было весело. Мойщик затеял игру: намочив губку, пускал струйки на голову малышу. Федюшке это очень нравилось, он заливался смехом. Лицо Надежды светилось улыбкой счастливого человека. В страстном порыве сердечной нежности, она влетела в ванную комнату, заключила обоих в жаркие объятия и осыпала поцелуями. От избытка чувств, озорничая, она опрокинулась в кафельную ванну-бассейн, увлекая за собой дружка и сына. Няня всполошилась: - Что вы, что вы, товарищи, не гоже так с ребеночком. Недолго и зашибить! /Забрала Федю и унесла/. Дмитрий попытался выбраться из ванной, однако Надежда снова затащила его назад и, хохоча, окунула в воду с головой, удерживая в таком положении. Дмитрий с трудом высвободился и, отфыркиваясь, попенял обидчице: - Спятила что ли! - А ты, милок, что-то потерял… - Да-а? Что, что? - он стал ощупывать брючные карманы, озираться по сторонам. - Да не то! Чувство юмора потерял. - Потеряешь, когда чуть не утопила. - Я-то тебя в воду,- сказала Надежда, - а меня жизнь вот так же - в помои! Дмитрий вновь попытался выкарабкаться из ванной, но озорница, ухватив его за шею ногами, опять втянула в воду. - Кончай свои хулиганские выходки! Больно же! - Ага, не нравится! А мне, думаешь, не больно было… А ведь и я вот так же пыталась выбраться, а жизнь меня опять шмяк в грязь! - Ты ж говорила из хорошей семьи. - Из очень хорошей, Митенька… До шестнадцати лет все было прекрасно, лучше некуда… Боже мой! –воздела она глаза к небу, - ах, если бы тогда я не попала в дурную компанию! Парень мой втянул… Наверное, не сверзилась бы на самое дно, прости, Господи! Вот такая, Митя, судьба. - А что с нее взять. - С кого? - Да с этой самой судьбы. Ведь она же слепая, с повязкой на глазах. Надя грустно улыбнулась: - Слепая-то слепая, а меня, подлюга, высмотрела… Никому об этом не рассказывала, только тебе… Потом появился он, отец мальчика… Головорез, пахан большой шайки… старше меня на двадцать четыре года. Подумай, дружочек, легко ли быть женой бандюги? Он был жестокий человек, холодный… Засосал в гнилое болото. С ним я огрубела, сделалась блатной… совсем скурвилась! - Надя! – сказал Дмитрий с укором. - Прости, Дмитрий, прости, мой соловушка, больше не буду… Ты ясный. У тебя чистая душа. Рядом с тобой и мне хочется быть чище… Ты подарил мне счастье. С тобой я снова полюбила жизнь… Чем, дорогой, ты меня пленил? Нежностью своей. Её-то мне всегда и не хватало.

 

Разговор продолжался, но уже в другом месте, и в другой – сухой - одежде. Теперь Надя сидела за роялем, наигрывая нежную мелодию. Дмитрий с котенком на руках стоял тут же. Взгляд его упал на цветы. Он взял со стола вазу с букетом и поставил перед ней. В ответ она благодарно улыбнулась. - Постой, постой, - она перестала играть, - а почему это ты не говоришь мне, что любишь?! - Дорогая Надежда Степановна, слова любви произносят не губы, а сердце. Приложи, голубка, ухо к моей груди, послушай, что говорит о тебе мое сердце. Она так и сделала. А свои чувства выразила в мажорной музыке. - А ты долго будешь любить меня? - спросила она, нежно глядя на его не самое красивое в московской области лицо, но такое доброе, озаренное особенной, застенчивой улыбкой. - Долго. - Тогда уходи, негодный! - притворно рассердилась Надежда. - Вечно! - в тон ей, шутливо сказал Митя. - Хочешь, чтобы в е ч н о – в е ч н о? - Да, милый, да! И в этот момент котенок вырвался из Митиных рук и побежал по струнам рояля. Настин ринулся за ним и сшиб подпорку, удерживавшую крышку рояля, которая с грохотом свалилась бедолаге на спину.

 

В своем рабочем кабинете Маргарита Павловна разговаривала по телефону, в то же время, вдохновенно делая себе педикюр. - Хорошо, согласна. Только где? Нет, нет, это не подходит. Слушай, недалеко от вас, за углом есть уютное кафе "Белый медведь", знаешь? Вот и прекрасненько. Там и встретимся. Когда тебе удобно?.. Нет, в десять занята, а вот в двенадцать… Тогда договорились. Маргарита Павловна сидела за круглым столиком в «Белом медведе» и лакомилась мороженным. Напротив расположился Венедикт Арсеньевич. Желчно улыбаясь, он говорил с мстительной злобой: - И учти, Ритуля, в воскресенье наша гангстерша поедет к себе на дачу и, конечно, со своим шелудивым щенком. - Откуда узнал? - Всё тебе выложь да положь… Узнал из достоверных источников. Вот там, деточка, твои людишки легко могут взять гребанного цуцика. Не упусти шанс! - Ё-мое! Вот уж удружил! В долгу, Веня, не останусь.

 

Венедикт Арсеньевич у себя дома угощал киллера водкой, салом, кильками и солеными огурцами. На этот раз киллер был настроен приподнято. Держа пустую рюмку, ёрничал на два голоса: - Рамочка Христова, откуда? - Из Ростова! - Коли так, айда в кабак! - В кабаке я побывала... ты налей, а то мне мало! - Вот, налил. Теперь в поход, прямиком в любезный рот! Чокнулся с рюмкой Венедикта и выпил. - Ну ты даешь! - весело изумился Венедикт, - одесский хохмач! В тот момент, когда киллер закусывал кильками, пальцами отрывая им головы и смачно шмякая на скатерть, Венедикт зашел к нему со спины, накинул на шею капроновый шнур и не слишком туго затянул! - Раз! И готово! - мефистофельски захохотал Венедикт. - Ты чо? Ох-ре-е-нел?! - натужно откашливаясь, возмутился киллер. - Ну и шуточки же у тебя! - Это тебе, блин, наглядная инструкция! - В каком разрезе? - А в том разрезе, что в воскресенье заявишься к Надьке на дачу, и доделаешь свое дело! На, держи! – Венедикт повесил на плечо киллера убойный шнур. – Понял? - А чего тут непонятного. Твое дело заказать, мое – исполнить!

 

Надежда Степановна у себя дома собиралась к поездке за город на стройку своего коттеджа. Хлопотунья в домашнем халате носилась из кухни в прихожую, из прихожей в спальню, упоковывая сумки, свертки, наполняя термосы. - А кошки? - спросила, помогавшая ей Зинаида Егоровна. - Нет, кошек не берем. Прошлый раз с ними хлопот хватило, - ответила хозяйка, волоча по коридору старый кофр, который ей вздумалось отвезти на дачу. О Надину ногу терлась Мурка, рядом крутился котёнок. - Нет, нет, не подлизывайтесь! Вы, голубчики, остаетесь! За кухонным столом сидел Дмитрий. Перед ним большой лист диаграммы. Он заносил в неё цифры с черновика, который держал в руке. Целиком поглощенный работой, он ничего не замечал вокруг. Надежда нечаянно опрокинула кофейник. Чертыхаясь, она принялась вытирать лужу под столом. - Только и знает, что пишет и пишет, - ворчала она, - Лев, ты наш, Николаевич Толстой… Ноги! - постучала она по Митиным икрам. И тот послушно приподнял ноги, увлеченно продолжая работу с задранными ногами. Надежда, тем временем, вытерев пол, возилась с кофейником возле плиты. Теперь ей понадобилось кофе, стоявшее в шкафчике за спиной дружка. Она машинально отодвинула Митю вправо и достала банку. Дмитрий, склоненный вбок с поднятыми ногами, всё также страстно захваченный своим делом, отрешенно продолжал, вписывать цифры в том же нелепом положении. Подошла Надежда вся занятая сборами в дорогу, деловито передвинула Митин корпус влево, вынула из холодильника сливки, вставила их в сумку и унесла. На кухню вошла няня, вытаращилась на дикую позу хозяина, выровняла его корпус, опустила ноги, забрала с полки спички. Появилась Надежда. - Между прочим, мог бы и помочь женщине, - сказала она, указывая на кофр. - Что молчишь! И вот так всегда… Господи, Дмитрий, - потеребила она его за плечо. - Ну что за человек! Насти-и-ин, ты слышишь, Настин! - повысила она голос, - Ты что не мычишь и не телишься! - Ладно, со вторника начну телиться… Надежда отвернулась, скрыв улыбку. - Кончай базаритъ! Мы уже собрались. Пошли! - Сколько повторять. Не поеду. - Но ты же сам говорил: хочу поглядеть на стройку. Говорил? - Поедем в другой раз… У меня плохое предчувствие. - Митюня, да не будь же ты таким упертым. - Сказал не поеду, значит не поеду! - Ну, и черт с тобой! - Вышла, хлопнув дверью. Увидела кофр, вернулась. – Эй, писатель земли русской, снеси в машину сундук.

 

Возле входа в дом Маргариты Павловны стоял "джип", в нём - её молодчики. Верзила ворчал: - Посылает на дело, а покормить и не подумала. А у самой три холодильника до того набиты жратвой, что аж пердят… И тут он увидел хозяйку. В сопровождении Черепа, она вышла из дверей и направилась к машине. Верзила суетливо опустил стекло. - Мальчики, я решила не ехать, - сказала она, - в этом деле какой от меня толк. Сами управитесь. И вот что, никакого рукоприкладства. Ясно? Ни один волосок не должен упасть с его головы! Врубились?! Привезете целым и невредимым – каждому по штуке гринов. Ну, с богом! Машина тронулась. Маргарита напряженно смотрела им вслед.

 

Надежда Степановна уже в дорожной одежде загружала багажник "рено” сумками и свертками. Зинаида Егоровна с Федюшкой дожидались возле машины. Из дверей черного входа Настин натужно выволок злополучный кофр. - Грузи! - приказала Надежда, садясь за руль. Она включила зажигание и принялась осторожно маневрировать, выбираясь из тесно заставленного ряда машин. Из-за этого Мите никак не удавалось поставить кофр в багажник. Только было поднес тяжелую поклажу к разверстой пасти багажника, как машина стала двигаться назад, понятно, что и ему пришлось неуклюже пятиться со своей ношей. Но вот "рено" остановилось. Едва Настин нацелился впихнуть вещь на место, как автомобиль начал продвигаться вперед. Неудачник с кофром поспешил за ним, однако, как ни старался, так и не смог засунуть чёртово имущество в багажник. Вот так,- то вперед, то назад и носился с тя¬жестью наш бедолага. Надежда вышла из машины и, по-матерински глядя на дружка, глубоко вздохнула: - Ах, ты мое луковое горе… Давай уж… Вдвоем они поставили кофр в багажник. Надежда захлопнула крышку и с веселой шутливостью скомандовала: - По коням! А ты чего прохлаждаешься! - прикрикнула она на Митю, погруженного в раздумье. Он с такой отрешенностью уставился в одну точку, словно решал судьбы человечества. - Дмитрий Константиныч, может вам чего надо? - высунулась из машины няня. - Ничего ему не надо! - обрезала Надежда. - Очухайся, Дмитрий! Садись! - Никак не могу заставить себя… Неприятность случится. Чует сердце – Маргарита… - Что Маргарита? - Рвет и мечет. - Теперь ей не видать тебя как ушей своих. - Не-е-ет, миленькая, ты плохо знаешь эту дамочку. - А вот ей! Давай, садись!.. Ну, да-а-авай же! - она втянула его в машину. По дороге Надежда включила приемник. Диктор объявил: "Морис Равель. Испанская рапсодия". Зазвучала мелодия. Надежда стала подпевать. - Поёшь, а тебя там подстерегают дурные люди, - сказал Дмитрий. - Не пугай, мы уже пуганые, - сказала она и продолжала напевать. - Ой, кошки! - воскликнула Зинаида Егоровна, увидев вылезших из сумки Мурку и её сынка. - Вот, паршивцы! - буркнула через плечо хозяйка. – Ну, я им!.. - Теперь уж ничего не поделаешь, - сказал Митя, приласкав котенка.

 

"Джип" остановился неподалеку от участка Надежды Степановны. Из машины вышли молодчики - посланцы Маргариты. Они о чем-то совещались, поглядывая на кирпичный корпус коттеджа хозяйки "Золотой рыбки". Потом зашли за угол и перелезли через забор. Похитители продвигались внутри коробки здания, обходя, а где и перелезая через награмождение строительного материала. И вдруг увидели в простенке человека присевшего по нужде со спущенными брюками /это был знакомый нам киллер/. Увидев трех парней, киллер потерял голову от испуга, заметался, придерживая штаны обеими руками. Испугались и субчики, поспешив укрыться.

 

Надежда Степановна остановила “рено” перед железными воротами. Все вылезли из машины. Где-то поблизости истошно лаяла собака. Возле соседнего участка молодёжь играла в волейбол. Митя засмотрелся на них. Надежда потянула его за рукав. - Моя остроумная бабуля говаривала: "Больше волейбола, меньше валидола, - усмехнулся Дмитрий и увидел располагавшиеся на той же улице три каменных сооружения в форме средневековых замков с причудливыми башенками и шпилями. Все три здания были недостроены, имели заброшенный вид. - Интересуешся? - спросила Надежда. - Занятно… А почему недостроены? Денег, видать, не хватило. - Это у них-то нехватило! - фыркнула Надежда. - Нет, милок, тут другое. Хозяин вон того замка, слева - банкир. Ещё зимой его кокнули. А тот, что рядом, строил крупный коммерсант. За какие-то фигли-мигли вот уже год, как загорает в "Матросской тишине". А вон тот, справа, отгрохал гаишник… Это я по-старому, а теперь ГИБДДешник. Вымогателя застукали… Теперь в бегах. Объявлен в федеральный розыск… Эта троица была как-то связана меж собой… Потому и дома одинаковые. Надежда распахнула ворота и въехала на участок. Дмитрий огляделся. Участок был огорожен добротным забором из силикатного кирпича. Справа высилось внушительного вида сооружение в строительных лесах - тот самый Надин коттедж. Слева стояла щитовая времянка, перед ней - ухоженный лужок. По всему участку уложены штабеля деревянных брусов и кирпича. У забора - тавровые балки, швеллера, груды песка и щебня. Там и сям валялись бетонные блоки, трубы, обрезки пиломатериалов. - Митёк! - крикнула издали Надежда, - закрой ворота. Дмитрий затворил правую створку и направился за левой. А правая тем временем со скрежетом распахнулась. Прикрыл левую, пошел за правой, оглянулся - левая с визгливым смехом отворилась. Ну, что ты будешь делать!.. За Митей-неудачником наблюдали нянька и Федюшка. Полуторогодовалый малыш подошел и закрыл одну за другой обе створки. Вместе со всеми Дмитрий вошел во времянку и увидел у задней стены аккуратно сложенные оконные рамы, двери, ящики со стеклами, рулоны толя, и под самый потолок - штабель мешков с цементом. За кадром голос Надежды: - Мой руки и садись за стол.

 

Внутри недостроенного котеджа под надсадный собачий лай прятались друг от друга молодчики Маргариты и посланец Венедикта Арсеньевича. Неожиданно среди кирпичных перегородок и штабелей металлических балок они столкнулись и в испуге шарахнулись кто куда. А потом из укрытий опасливо подглядывали за противоборствующей стороной, Тем временем киллер решил убраться из кирпичной коробки от греха подальше. Опасливо озираясь, он вылез через оконный проём и тотчас был облаен неистовым собачьим гавканьем.

 

Во времянке заканчивали завтрак. Приёмник PHILIPS транслировал веселую музыку. - Ну, ладно, - сказала Надежда Степановна, вылезая из-за стола, - перекусили, чем бог послал, а теперь похиляли! - обратилась она к Дмитрию. - Куда? - Пойдем, миленький, покажу, как будет распланированно внутри. Уверена, тебе понравится… Ну, что ты там мнешься?! - Не хочется. - 3драсте, я ваша тетя… Что еще взбрело в твою черепушку? - Чувствую, Надя, поблизости затаились черные люди. - Ну, что может угрожать нам? Ничего. Тут у нас всегда тихо, спокойно. Пошли, пошли. Надежда поднялась по сходням на леса. Завидев хозяйку, мазурики мгновенно попрятались, словно крысы в норы. - Ну что ты там колупаешься?! - поторопила сверху Надежда, - Поднимайся! Осторожно ступая, Митя стал медленно подниматься. - Ну вот, а ты, дурачок, боялся, - сказала веселым голосом Надежда. - Тут все сделано добротно… Мои мастера работают на совесть. И вдруг под ногами Дмитрия сорвалась с гвоздей доска, и он с грохотом провалился, застряв в проломе по пояс… - Господи! - всплеснула руками Надежда. - Да что же это такое! Ушибся, дорогой? Она помогла ему подняться. - Кому ещё так везёт, как мне? - Насмешливо изрек Митя. - Слава богу, всё обошлось… - сказала Надежда, - пошли! Митя с интересом рассматривал кирпичную коробку. - Непонятно, к чему такой огромный. - Думаешь, эту махину я для себя затеяла, - ответила Надежда, - вовсе нет, а для чего, ни за что не догадаешься… Вот слушай, думала, думала и додумалась… - И до чего же додумалась? - спросил Дмитрий. - А вот до чего. Для своих братков я сварганила славненький бордельчик… Ну, чтоб не подхватили какую-нибудь заразу… А вот тут решила подобный для богатеньких дамочек… Им ведь тоже требуется разрядка, сам понимаешь… Хочу, Митя. чтоб тут все было обставленно с шиком, по большому счету. Подберу из спорта красавчиков-атлетов, молоденького фигуристого негра, пару-тройку кавказцев - на любой вкус… Ты только представь себе, как я тут всё спланировала: вот так и так на двух этажах отдельные кабинеты со всеми удобствами, там - танцевальный зал, рядом - бар, а в центре - подойди сюда! - в центре бассейн, шезлонги, душевые кабины. Потрясно! - Надежда явно увлечена своим замыслом. - Здесь дамы будут в полной отключке, стопроцентный кайф. Ну, что скажешь? Классно? Да? - Знаешь что, не впутывай меня в это грязное дело! - Нет, вы только послушайте, "грязное дело", - возмутилась Надежда. - Ты что несешь! Чтоб ты знал - дело не грязное, а чистое! - Верно, чистое, как только что вымотый клозет. - Да пошел ты! – заорала ослепшая от лютого гнева Надежда, - Вот как врежу щас! У-у-у, гнусный отморозок! - задыхаясь от безрассудной ярости, она поискала чем бы ударить лоха и, не найдя ничего, стала ожесточенно отламыватъ перекладину, когда же та не поддалась, запустила в него, в приступе бешенства, туфлей и удалилась быстрой, неуклюже-подпрыгивающей походкой. С чувством глубокого огорчения Дмитрий поплелся по строительным лесам, опоясывающим кирпичную коробку. А тем временем к нему подкрадывались перебежками трое субчиков. Незаметно для Мити, с другой стороны здания они вскарабкались на леса. Верзила жестом послал подельников вдогонку, а сам ринулся, грохоча ботинками, наперерез. Еще мгновение, и Митя был бы у него в руках. Однако, на свою беду Верзила с ходу налетел лбом на поперечную перекладину, которая скрепляла стойки лесов. Верзила скорчился от боли, зашатался и привалился к стене. Митя выкрикнул с издевкой - "Физкульт-привет!" и помчался по лесам, опасливо оглядываясь. Следом бежали, громко топоча, преследователи. Вот-вот сцапают свою добычу. Дмитрий выбежал на улицу через калитку в заборе и укрылся за ней. А когда возник Череп, двинул по нему железной калиточной створкой. И понесся со всех ног вдоль поселкового переулка. За ним гнались трое похитителей. Неожиданно из боковой улицы появилось в клубах пыли стадо коров, преградившее путь преследователям. Митя мчался во весь дух по главной улице поселка. Пробегая мимо пивного ларька, он ненароком вышиб из рук почтенного вида усача кружку с пивом, взлетевшую в воздух вместе с выплеснутым янтарным напитком. Беглец свернул за угол и вбежал в открытую калитку чьего-то дома. Внезапно его атаковало стадо гусей, наступая на чужака с угрожающим шипеньем. Митя опасливо попятился к ограде соседней дачи. Спасаясь от сердитых пернатых, он поспешно залез на забор, но едва спустился на землю другого участка, как на него набросилась с остервенелым лаем огромная собака. Настина, словно пружиной, подкинуло на верх забора. Из дверей коттеджа вышла юная девушка, схватила пса за ошейник. Из-за громкого лая мы не слышали, о чем говорил ей Дмитрий, вероятно, о том, что его преследуют плохие люди. Девушка решила помочь опрятному, приличного вида молодому человеку и повела к "задам" своего участка. Там она вывела его, через маленькую калитку, в поле. Дмитрий поблагодарил спасительницу и стал озираться. Перед ним расстилалась осенняя пашня, за которой чернела стена леса. В отдалении несколько мужчин и женщин копали картошку. У края дороги стояло шесть уже наполненных мешков. Вблизи, к телеграфному столбу была привязана лошадь, запряженная в пустую телегу. Почувствовав себя здесь в полной безопасности, Настин расслабился: ласково поговорил с конягой, похлопывая по гнедой шее, посидел на телеге. И вдруг услышал собачий лай и топот ног. Дмитрий запаниковал, заметался, ища, где бы укрыться. Собачий лай все ближе и ближе. Попытался спрятаться под телегой, но тут же понял - глупо. За мешками - тоже ненадежно. Где же, где схорониться?.. Эврика! Вот оно спасение. Митя поспешно улегся, свернувшись калачиком… на оглобле с невидимой стороны, обращенной к лесу. Ярко светило солнце. Лошадь хрумкала овес, фыркая и мотая головой, вскидывала холщевую торбу, привязанную к её морде. Со стороны поселка на дорогу выскочили охотящиеся за Митей злоумышленники. Они внимательно осматривали местность. Митиной красной куртки нигде не было видно. Для верности заглянули за мешки, потоптались возле телеги и, несолоно хлебавши, повернули обратно. Опасность миновала. Дмитрий спустился на землю. Лицо его сияло счастливой улыбкой. Он стал разминать отекшие руки и ноги.

 

Вдоль поселковой улицы бежала Надежда с дубинкой в руке, озираясь во все стороны, прыгая через лужи.

 

Дмитрий шагал по дороге, возвращаясь на свой участок. Вдруг из-за кустов выскочили молодчики Маргариты и скрутили ему руки. Череп подбежал к мешку, высыпал из него картошку и напялил мешок на голову отчаянно сопротивлявшегося Дмитрия. Люди, убиравшие урожай увидели - посягают на их добро. Мужчины с лопатами бросились к месту происшествия. Похитители поняли: встреча с толпой разъяренных мужиков ничего хорошего не сулит. И пустились наутек, волоча свою добычу. Они уже поравнялись с "джипом". Осталось втащить пленника в машину, дать газ и мчаться за обещанными зелёненькими. Но тут произошло непредвиденное - словно из-под земли вырасла разгневанная Надежда. Она размахнулась и двинула, но Руль увернулся, и удар дубинки пришелся… по Митиной голове. Верзила сграбастал рабу божью. Тем временем подоспели огородники с лопатами. - Что тут происходит? – осведомился пожилой огородник в милицейской форме. - Эта женщина пыталась убить нас, - сказал Верзила, продемонстрировав дубинку. - Брешут! Не верьте! - выкрикнула Надежда. Дмитрий стянул с себя мешок. Сказал, тяжело дыша: - Похитители! Они хотели увезти меня. - Настоящие бандюги, - подтвердила Надежда. - Ясно, - сказал сотрудник милиции, - вас я знаю, - повернулся он к Надежде, - а вы немедленно убирайтесь! И чтоб духу вашего тут больше не было. "Джип" с похитителями как ветром сдуло. Огородники направились на картофельное поле, а Надежда и Дмитрий в сторону своего участка. - Ужас какой-то! - сказала Надежда. - Это потому-что я с того самого острова. Надежда недоуменно уставилась на него. - Что ты мелешь, с какого еще такого острова?! - Ну, с этого… Слыхала, наверно, песню: « остров невезения в океане есть…» Я как раз оттуда… Надежда улыбнулась и дурашливо толкнула островитянина в плечо. …У себя на участке они увидели такую картину: Федюшка и няня стояли под деревом, задрав головы. На суку сидел котёнок. Зинаида Егоровна подзывала его - кис-кис-кис, манила куском семги, но тот и не думал спускаться. Увидев мать, мальчик залепетал что-то, указывая на котёнка, ве¬роятно, просил снять его. Надежда подставила ящик, попыталась с него достать животинку, однако до сука не доставала. Митя притащил еще один ящик. Увы, и с этой пирамиды она не дотягивалась самую малость. Митя ухватил милую за бедра и подсадил. Надежда уцепилась за сук и повисла на нём. В этом положении она угодила носком туфли под резинку Митиных спортивных штанов. /Туфля застряла между каблуком и носком/. От того, что Надежда пыталась освободить ногу, штаны сползали вниз, но подтянуть их обитателю острова невезения никак не удавалось, поскольку руки были заняты.

 

…Комната в квартире Маргариты Павловны. Своим необычным видом удивлял дизайн комнаты: диван и кресла были обтянуты жёлтой материей, исполосованной чёрными штрихами под тигровую шкуру. Из той же материи висели на дверях портьеры. На полу лежал желто-полосатый ковер. Круглый стол был покрыт скатертью, напоминавшей тигровую шкуру. Такой же расцветки было на хозяйке шёлковое платье. За кадром звучало грозное крещендо. Видеть свою повелительницу до такой степени разгневанной трем субчикам еще не доводилось. Проштрафившиеся похитители испуганно теснились в дверях и даже не пытались оправдываться. Лица их выражали робкое смирение. Маргарита Павловна, носясь из угла в угол, как говорится, рвала и метала. С искаженным злобой лицом, она подлетала к штрафникам, угрожающе потрясая пальцем перед носами боязливо сжавшихся спортсменов. Она так кричала, что сорвала голос. Засипела, схватилась за горло. Подскочила к графину, наполнила хрустальный стакан и в припадке бешенства грохнула им об пол. В какой-то момент, когда взбешенная бизнес-леди в очередной раз налетела на затурканных неудачников, Верзиле померещилось будто перед ним не хозяйкино лицо, а разверстая пасть живого тигра. В ушах атлета раздался свирепый рык полосатого хищника. На лице Верзилы отразился ужас.

 

Опасливо озираясь, приблизился к знакомой нам железной калитке киллер. Проверил - не заперта ли? Калитка поддалась. Осторожно загля¬нул в щелку - никого. Украдкой проник вовнутрь. И в этот момент из дверей времянки вышла няня с малышом. Киллер попытался спрятаться, но не успел. Вам чего? - спросила Зинаида Егоровна у незнакомца. - А я это… Я сосед… Вот, деньги принес, - выпутывался киллер, - взаймы брал… Такая хорошая женщина, выручила… - А их никого нету, - сказала няня, - на родник ушли. Посиди, подожди. Послышались голоса людей, приближающихся к калитке. Няня повернула голову в ту сторону, а киллер тем временем спрятался за ларём с известкой. Появились Надежда и Митя. - Гулять? - спросила Надежда, поправляя воротник на одежде сына. - Ага, гулять… Тут сосед твой пришел, - сказала няня, озадаченно озираясь.- Где же он? - деньги принес. - Какие деньги? - Говорит, в долг брал. - Не одалживала я никому. - Вслед за Митей она вошла во времянку. - Э, где ты? - окликнула Зинаида Егоровна, подойдя к ларю. Она стала обходить ларь, а укрывшийся за ним киллер перемещался на корточках вокруг ларя. - Как сквозь землю, - проворчала она и вышла с мальчиком на улицу. Услышав, что старуха ушла, киллер поднялся в рост и, потягиваясь, покинул укрытие. Но, завидев вышедших из времянки хозяйку и её хахаля с пластмассовой канистрой в руке, мгновенно шмыгнул за ларь. Сообразив, что все ушли, киллер заглянул в окно времянки. Увидел на столе остатки трапезы, вошел вовнутрь и с жадностью набросился на еду и выпивку. Поселковый магазин. Подле него постоянно столовались голуби и воробьи. Няня дремала на крыльце, а Федюня, радуясь, кормил птиц, бросая им кусочки сдобы.

 

Снова времянка. Злоумышленник, подкрепившись и выпив, шмонал, по старой привычке, заглядывая во все углы, то и дело засовывая в карманы и за пазуху все, что попадалась под руку. Услышав, как хлопнула калитка, запаниковал, поспешил спрятаться за грудой ящиков. Вошла няня со спящим ребенком на руках. Застелила старый диван свежей простыней и уложила ребенка. Тотчас под бочок к Федюшке забралась кошка, а следом котенок. Няня прилегла рядом.

 

С крутого берега стекала по жёлобу в пруд родниковая вода. Дмитрий наполнял канистру. Надежда поодаль беседовала со знакомой дачницей. - Ступай, а я задержусь, потолкуем. …Войдя во времянку с наполненной канистрой, Дмитрий увидел, что няня и малыш спят, и тоже решил вздремнуть. Расположился в кресле, надвинул на глаза панамку. За кадром звучала колыбельная Алябьева.

 

Продолжала звучать та же мелодия. В светлую оранжерею вошли Надежда и сопровождавшая её дачница. Женщины остановились возле виноградной лозы. Дачница хвасталась урожаем. Потом взяла секатор, срезала гроздь и подала Надежде.

 

На фоне той же колыбельной, киллер осторожно вышел из укрытия, снял со своих ног туфли и в носках тихо приблизился к спящему Дмитрию. В тот момент, когда злодей занес капроновый шнур над горлом Мити, раздался громкий храп няни. Вздрогнув со страха киллер поспешно убрал шнур в карман. Убедившись, что старуха спит, снова изготовился накинуть шнур на горло. Неожиданно Митя спросонья пошевелился, почмокал губами, почесал шею.

 

Злоумышленник суетливо засунул в карман шнур, принял безмятежный вид. Дмитрий вновь погрузился в сон. Наступил подходящий момент, чтобы киллер смог довести до конца своё чёрное дело. Петля уже на Митином горле. Убийца наматывал на руки концы, чтобы удобней было затянуть петлю. И в этот момент кошка вскочила на ноги, выгнула спину дугой, взъерошила шерсть, присела и резко прыгнула с громким мяуканьем на спину душегуба. Тело преступника конвульсивно содрогнулось. С искаженным от испуга лицом, он попятился, наткнулся на ящик и полетел вверх тормашками. Быстро вскочил и наткнулся на стоявшую перед ним хозяику. От ужаса застыл с открытым ртом. Надежда, сдерживая усмешку, оторвала от грозди ягоду и вложила в киллерову пасть. Уголовник заорал во вовсе горло и, в полном обалденье, пулей влетел в укрытие. Он с такой силой наскочил на мешки с цементом, что весь штабель рухнул на него. От грохота и крика проснулись Митя и нянька. - Бедняга, - сказал Дмитрий, пытаясь освободить придавленного человека. - Надо что-то делать… Надо ему помочь. Поехали скорей! - Куда поехали, блаженненький ты мой? - В больницу, - ответил Митя, пытаясь поставить пострадавшего на ноги. - Отвезем его в больницу. Надежда сокрушенно покачала головой. - Как есть киндербальзам… Зинаида Егоровна собирайтесь, уезжаем. /Обратясь к Дмитрию/ Веди, юродивый, или неси несчастненького в машину. При этих словах она потянула за конец капронового шнура, торчавшего из кармана киллера. Вместе со шнуром из кармана выпали её часы и шелковый шарфик.

 

К стоянке подъехало "рено". Надежда и Дмитрий вошли в свой подъезд и увидели плачущую Зинаиду Егоровну. Она сидела на ступеньке, убитая горем. - В чем дело? - спросила встревоженная Надежда, - она потрясла её за плечо Зинаиду Егоровну. - Что стряслось? Где Федя? - Заб… заб… забрала, - ответила сквозь рыдания няня. - Кто, кто "забрала"? - спросил Дмитрий. - Ми… ми… милиция. Дмитрию живо вспомнилось, как его на глазах Германа Филипповича втаскивали в машину Верзила и Череп, облаченные в милицейскую форму. Следом на экране наплывом возникло еще одно воспоминание, связанное с милицией: во время уличной аварии. Затем фрагмент недавнего происшествия - Череп натягивал на его голову мешок. - Уверена, Риткиных рук дело, - сказала Надежда, - она, падло, сотворила. Ну я этой твари покажу! - Надо срочно заявить в отделение… - Не надо! От милиции толку не будет. Ребенка, стервоза, держит не дома, а где-нибудь за городом. У мерзавки полно надежных мест. Разберусь с ней по понятиям. Зазвонил мобильник. Надежда приложила трубку к уху. Послышался хриплый голос Черепа. - Слышь, ты, вернешь Дмитрия Константиныча, получишь свово щенка. Мария Николаевна давала урок троим подопечным детям. Телефонный звонок заставил её взять трубку. - Слушаю… Боже мой? Когда?.. Сам? Да… Да… Это-то понятно… Ладно, Надюша. Сообщение о сыне потрясло ее. Мария Николаевна обессиленно опустилась на стул. К сердцу подступила материнская боль. Тревожные мысли роились в голове. Девочки замерли. Алеша спустился со своего сидения, подполз к пригорюнившейся воспитательнице и спросил: - Марь Николавна, что-то с дядей Митей? Она утвердительно кивнула головой и прижала к себе мальчонку. - Ушел, - сказала она подавленным голосом, - сам, по своей воле… Ушел в плохой дом, чтобы вернули ребенка.

 

Квартира Маргариты Павловны. Дмитрий Настин замер в окаменелой позе. Череп ржал ликующим смехом, демонстрируя подельникам мышеловку с пойманным зверьком. В клетке, висевшей у окна, билась канарейка. Собачья конура. Рыжий пёс отчаянно рвался с цепи.

 

В квартире Маргариты Павловны ноюще завывал пылесос. Домработница, как обычно, производила уборку. Увидела шагавшего по коридору Дмитрия. Выключила машину. - А-а-а, воротился! славненько… Вот хозяйка, небось, будет рада-радешенька. Ну-ну, устраивайся. - Уронила носовой платок. Митя поспешно поднял его, подал женщине. - Спасибо, голубчик… Уборщица принялась отодвигать тяжелый шкаф. Митя с готовностью помог женщине. Она пропылесосила за шкафом. Митя поставил шкаф на место. - Ты - малый славный, тихий, с тобой без хлопот, не то что /понизив голос/ было с её непутёвым братцем… Хулиган несчастный! /Включила пылесос, продолжила работу/.

 

Квартира, в которой Настин поселил детей. В кадре крупный план Марии Николаевны. Душевно подавленная, она сидела, погруженная в свои невесёлые мысли, а за спиной женщины шумно резвились её воспитанники. Слышалось взвизгиваний младшей из сестер, громкий смех старшей, выкрики Алешки.

 

Апартаменты Маргариты Павловны. Солнечный полдень. Канун осени. У распахнутого окна стоял Дмитрий Настин и, по-мальчишески веселясь, пускал с помощью ручного зеркала «зайчиков» на физиономии проходивших по улице дам. Тем временем из лифта вышла в сопровождении охранника Верзилы Маргарита Павловна. Верзила позвонил, как было заведено, четыре раза. Руль поглядел в "глазок". Послышался звук отодвигаемой щеколды, откинутого крючка, повернутого в замке ключа. Руль неуклюже попытался помочь хозяйке раздеться, но та грубо оттолкнула его. Забрала из рук Черепа домашние тапочки, переобулась. Схватила у Верзилы коробку с тортом и вошла в комнату. Дмитрий не обернулся. За кадром голос Маргариты: - Митенька, лапочка, забастовщик ты мой несносный, ну, сколько же можно! Ну взгляни, голубочек, на свою Ритулю! В приоткрытую дверь вошел Пак Хо Сон с подносом в руках. Выставил на стол новые блюда, нетронутое забрал. /Ушел/. - Мой Пак обалденно готовит, - продолжала Маргарита, - взяв с тарелки ножку цыпленка. Смачно откусила кусок мяса. - Вкуснотище! С ума сойти. Попробуй! - Маргарита поднесла к Митиным губам аппетитную ножку. Не прикасаясь к еде, Дмитрий снял со своего плеча её руку. - Может, солнышко, чайку со свежим тортом, - подластивалась она, развязывая коробку. Дмитрий оставался в той же позе - спиной к ней. Обиженная его холодностью, Маргарита раздраженно отодвинула от себя коробку и, пробурчав: "У, зануда гребанный!", направилась к выходу. Возле вешалки неожиданно обнаружила, что унесла крышку от коробки с тортом. В сердцах швырнула её об пол. Из своей комнаты выскочили охранники, услужливо, наперехват помогли хозяйке одеться. Уже в дверях она строго предупредила Черепа и Руля: - Упустите - кишки выпущу! /Ушла в сопровождении Верзилы/.

 

Возле своего подъезда дежурила Зинаида Егоровна. Она пристально вглядывалась в проезжавшие машины. Вот к тротуару подъехала «волга». Няня подбежала, но тотчас разочарованно отошла - не то. Некоторое время спустя, к тротуарной кромке подкатил "джип", распахнулась дверца, высунулся Руль с Федюшкой в руках. Руль загляделся на проходившую мимо красивую девушку, проводив её восхищенным взглядом. Зинаида Егоровна выхватила ребенка и быстро скрылась в своем подъезде.

 

Домработница в квартире Маргариты Павловны закончила работу, убрала пылесос, швабру, ведро, тряпки. Зашла в душевую комнату, начала раздеваться. Тем временем мимо открытой двери проходил Дмитрий и неожиданно увидел обнаженную домработницу - женщина беглым шагом поспешила в кабину. На Митином лице высшая степень смущения. Но тут же, спохватясь, застенчиво отвернулся. /Нам видны лишь его ноги/.

 

Настин сидел на кухне, с удовольствием потягивал кофе и дружески беседовал с поваром, колдовавшем у плиты. - А, вообще-то говоря, - сказал, озорновато улыбаясь, Митя, - я не человек… Кореец изумленно вытаращился на собеседника. - Ну да, я не человек, я - вешалка… Пак Хо Сон до того изумился, что глаза сами собой расширились, а брови поползли вверх. - Вешалка? Что… Как?.. Как? В каком смысле вешалка? - А в том смысле, что на меня вешают всех собак…

 

Череп и Руль играли у себя в очко. Слышалось: «Еще две… Ещё одну… Теперь себе…» Не прекращая игру, они лениво следили за домработницей, которая, подойдя к вешалке, надела свою желтую куртку, подняла капюшон, открыла дверь своим ключом и ушла. Издали за этой сценой вел наблюдение и Дмитрий.

 

Коридор квартиры Маргариты Павловны. Осторожно ступая, Дмитрий крался вдоль стены. Вот он уже незамеченным достиг входной двери. И тут его увидел из своей комнаты Руль. - Атас! - просигналил он своему подельнику. В следующую минуту Митя был уже в руках охранников. Череп со злым выражением на физиономии замахнулся, чтобы садануть кулаком по митиному лицу. Но Руль строгим взглядом удержал его. На фоне музыки бурного характера охранники отволокли беглеца в конец коридора и принялись куражиться над парнем, заливаясь оскорбительным смехом. Они грубо толкали-перекидывали друг другу свою жертву, сопровождая глумление унижающими репликами. Митя делал отчаянные попытки вырваться от крутых мужичков, но те вновь и вновь втаскивали простодушного малого в свой круг для издевательств. В дверях появился повар-кореец, а следом и домработница. Вся её фигура выражала решимость. Смело, без колебаний, она подошла к архаровцам и увела от них Митю. - Долбанные придурки! - сказала она со строгостью в голосе, - узнает хозяйка, она вам задаст.

 

Исторический музей. Мария Николаевна водила своих воспитанниц сестер Тамару и Аню по залу от экспоната к экспонату. Время от времени она нагибалась и шепотом что-то объясняла сестрам.

 

Салон красоты. В кресле сидела Маргарита Павловна. На ней вечернее платье со стоячим воротником вычурной формы в виде веера с шипами. Визажист-парикмахер заканчивал ее замысловатую прическу, нанося завершаюищие "штрихи". Напоследок мастер воткнул в прическу длинные новомодные спицы, для удержания локонов.

 

Дмитрий читал книгу. В комнату влетела в том самом вечернем платье взбешенная Маргарита. - Опять, подлюга, смыться хотел! - орала она, наступая на Митю, - У-у, неблагодарная тварь! У-у, гнусный иуда! Да разве сквозь моих охранников проскочишь! Шиза ты несчастный? Она распаляла себя всё больше и больше. На шум сбежались охранники, повар, домработница. Они слушали за дверью, переглядывались, перешептывались. - Заруби себе на носу, отморозок, не перестанешь трепыхаться - упеку! Надолго упеку! - Меня упекать не за что, - с достоинством сказал Митя. - Да-а-а? «Не за что"? А кто, гадюка, похитил трёх детишек! А?! - Ты что, спятила! Я - похитил! А зачем мне их похищать? - Чтобы продать иностранцам за бешенные деньги. - Бред какой-то! Не похитил, а приютил. - Не жбань мозги! Докажут, черепадла, лю-юди докажут - похи-итил! - Ничего, суд разберется. - «Разберется»… Какой же ты лох! Это наш-то суд разберется! Не смеши! Знай, муфлон, деньги - ключ к любому замку. За деньги куплю судью, куплю следователя, куплю мать детишек, куплю десяток свидетелей, они подтвердят, все подтвердят - похитил! Похитил! Похитил! - Связался чёрт с младенцем - сказала за дверью домработница. - Цыц! - прошипел Верзила. - Сейчас тебе, тошнот, скажут на очной ставке - делал ты ноги или не делал! - кипятилась шантажистка. Резким движением она распахнула дверь и позвала охранников. - Скажите этому жлобу как вы пресекли его попытки слинять! - требовала она, пятясь задом, и тесня неудачника. Отступая, Мите приходилось всё время комично отдергивать голову, чтобы спасти лицо от уклов длинных спиц, торчавших из её прически, и колючего воротника. Охранники бормотали что-то невнятное. Дальше пятиться Мите уже некуда: Маргарита прижала его к стене. - Э, э, подай машину вперед, - взмолился Митя. - Ну, всё! С меня хватит! - ослепшая от гнева бизнес-леди пхнула Дмитрия в грудь. - Смотри, смотри, Настин, не угомонишься, гнить тебе в зоне за решеткой! - выкрикнула она и затопала к выходу. За дверью ринулись врассыпную.

 

Домработница производила утреннюю уборку квартиры. Дмитрий слонялся по коридору неподалеку от входной двери, с явным намерением улизнуть. - Э, ты! - окликнул его Руль, - заходь четвертым в домино! Митя отмахнулся. Из дверей вышел Верзила, сказал с угрозой в голосе: - Тебе чо, блин, отдельное приглашение?! Силком усадил Дмитрия за стол, спросил миролюбиво: - Жвак хошь? Митя, нехотя, взял жвачную резинку. Началась игра. По коридору шла заспанная Маргарита Павловна в японском кимоно. За кадром слышался сухой стук костяшек. Увидев в дверях хозяйку, игроки застыли в позе ожидания. - Пойдем, мальчик мой! - сказала она, потянув Митю за руку, - есть для тебя кое-что важненькое. Мимоходом недотепа споткнулся о швабру уборщицы, налетел на ведро и сшиб его /по полу разлилась лужица/, смущенно обернулся и наскочил на Маргариту. - У, ёкаламжэ! - ругнулась она, таща бедолагу к себе в спальню. Усадила его на роскошную, еще не застеленную постель. Дмитрий тотчас пересел в кресло старинной работы. Ножки кресла под ним с треском развалились и невезучий малый растянулся на полу. Хотел сесть на соседнее кресло, но побоялся повторения зазорного пассажа. В страшном смущении попытался загладить свою промашку - принялся чинить кресло, но от застенчивой неловкости чуть не опрокинул дорогую вазу, стоявшую на причудливой тумбочке. И совсем растерялся. - Ничего, миленький, пустяки, не обращай внимания, - ласково сказала Маргарита, отобрав у Мити кресло. На этот раз она настроена терпимо к Митиным оплошкам. - Всё тип топ… Что хочу сказать тебе, радость моя, по гороскопу ты - Телец, да? А Тельцы что? Тельцы романтичны, податливы, не любят ссориться. Ведь так? Митя не слушал её болтовню. Все его внимание занимала ножка от кресла. Ножка жгла ему руки. Он не знал, как с ней поступить. Может, просто отложить с независимым видом, как ненужную вещь? Может, спрятать куда подальше? Недотепа делал неловкие попытки избавиться от этой проклятой ножки, краем глаза следя за Маргаритой. А она тем временем вдохновенно продолжала свои высокопарные разглагольствования: - Тельцы находятся под знаком Венеры, - продолжала она. - Венера покровительствует Тельцам. А вместе с ней и я беру тебя, мой слабачёк, под своё крылышко, - произнесла она медоточивым голоском. Покровительница попыталась обнять слабачка, но тот увернулся. Маргарита смиренно снесла его равнодушие и продолжала вдохновенным шепотом: - Ой, Митюня, мальчик мой, знал бы ты, как я выла, мамочка моя, ка-а-ак выла, когда ты бросил меня… Я и сейчас не могу сдержать слез /шмыгая носом/, извини женскую слабость… Дмитрий! Я не могу без тебя! - сказала она с пафосом. - Вот что, родненький, я решила: ты будешь моим компаньоном! После завтрака вызову нотариуса и всё оформим официально… Ты доволен? Зазвонил мобильный телефон. - Да, слушаю, - сказала она в трубку. - Нет, нет, сегодня не могу… Никак не получится… Перенеси на завтра /заглянула в записную книжку/ с трех до пяти… /Нетерпеливо выслушивала какие-то объяснения/. Понимаю… понимаю, что неотложно. Только всё это завтра!.. Повторяю - завтра!.. У, чёрт! На другом конце телефонного провода упорно настаивали. Маргарита мученически закатила глаза и объяснила Мите пантомимой: "Берут за горло!" - Ладно! - резко сказала она, - но предупреждаю: всего на час и больше ни секунды! Выезжаю! Маргарита принялась торопливо одеваться. По натуре человек застенчивый, Дмитрий вышел за дверь. - Митенька, сердечко моё, - сказала она с ласковой вкрадчивостью в голосе, увидев Дмитрия в коридоре, - я скоро. Моментально! Потерпи, золотце, немножечко. Заодно привезу нотариуса. Гуд бай! …Верзила и Руль глядели в окно. С высоты семнадцатого этажа им было видно как малюсенькие Череп и хозяйка сели в машину. "Тойота" сразу же набрала скорость. Заслышав шаги, охранники обернулись. Домработница в своей желтой куртке открыла дверь и вышла на площадку, где, к её немалому испугу, ошивались семеро братков Панасоника. Казалось, они только того и ждали, когда откроется дверь. Молодчики, потеснив женщину, ворвались в квартиру. Женщина поспешила в лифт. Только там, в спускавшейся кабине мы увидели, что в обличье женщины был Дмитрий Настин. Он торопливо сбрасывал с себя юбку, приводил впорядок брюки, закатанные до колен. Переполненный радостью, выскочил из подъезда на улицу. За кадром - весёлая музыка, голоса резвящихся детей, торжественный перезвон колоколов.

 

По всем комнатам огромной квартиры Маргариты Павловны рыскали, заглядывая во все углы в поисках Настина, молодчики Панасоника. На них с испугом глядела домработница, прикрывшаяся банным полотенцем, растерянно пялились оба охранника. Братки нашли в душевой комнате лишь Митину куртку и берет.

 

К подъезду дома, в котором Дмитрий поселил детей и мать, подъехало "рено". Открыла Надежде Степановне старшая из сестер. Митина мать и Надя тепло обнялись. - Господи, что же теперь с ним будет? - всплакнула Мария Николаевна. - Не волнуйтесь, дорогая, - успокаивала ее Надежда, наш Митя цел и невредим, позвонил полчаса назад, сказал - скоро будет. - Скоро приедет! - захлопав в ладоши, запрыгала Аня, - дядя Митя скоро приедет! Алёшка, слыхал - дядя Митя сейчас приедет…

 

Дмитрий шел по улице, мурлыча себе под нос веселую мелодию. И вдруг у края тротуара резко затормозила "БМВ". Из машины выскочила глубоко взволнованная Вера Германовна. - Митя! Радость моя! Наконец-то! - захлебывалась от счастья депутатка. - Ты ли это? Не верю своим глазам! Садись, родной, скорей садись, мой сладенький! - Нет, Вера, - сказал Дмитрий, сопротивляясь её попыткам втянуть его в машину. - Не могу… я, конечно, тоже рад нашей встрече, но никак… мне, понимаешь, на работу надо. - О чём ты! Какая там работа! Я дам тебе справку на бланке Госдумы Российской Федерации и всё будет о'кей. Садись! Да садись же! Не артачься! Ей удалось втянуть вновь обретённую драгоценную утрату. Сама села рядом, прижалась к Митиному боку, с трудом сдерживая переполнявшие её пламенные чувства. Подала знак водителю трогаться. - Ну, надо же, надо же! Нашла! Знаешь, миленький, весь уголовный розыск подняла на ноги… Э-э, да разве эти что-нибудь могут… Сама нашла, сама!.. Смущенно косясь на водителя, слуга народа перешла на шепот: - Ой, Митенька, сердечко моё, лапочка, сейчас умру от счастья, - лепетала она по-бабьи. /Достала из сумочки фигурку Чарли Чаплина/. Вот… талисман мой! Всегда при мне!.. Это он, Чарли, помог найти тебя… И это тоже всегда со мной! - /Достала Митин галстук и страстно расцеловала его/.

 

В квартире, где обитала Митина мать с детьми, раздался звонок в дверях. Живая, бойкая Аня запрыгала, захлопала в ладошки: - Дядя Митя приехал… Дядя Митя приехал!.. Широко улыбаясь, Надежда открыла дверь. Перед ней стоял незнакомый мужчина. В руках держал дорожную сумку и футляр для гитары. - Вам кого? - Господина Димитриуса, - весело ответил человек. - Можно войти? - Батюшки! - воскликнула Мария Николаевна, - вот уж сюрприз так сюрприз! Наденька, это брат мой, Анатолий Николаевич. /Обнялись/. По делам? - Нет, просто так… Ведь послезавтра у нашего Димки день рождения. Как же я мог не приехать на тридцатилетие любимого племянника… А вы, сударыня, как я понял, та самая золотая рыбка… Рад познакомиться… А это, по всей вероятности, милейшие сестрички… э-э… Тамара и достославная тетя Нюра. - Гость ласково потрепал младшую за щечку… - А где же наш будущий академик живописи господин Илья Ефимович Репин? Анатолия Николаевича подвели к креслу Алеши. - Ну здравствуй, мастер портретных рисунков! Они крепко пожали друг другу руки. - А я тебе, Алексей, божий человек, что-то привез… Он достал из сумки коробку акварельных красок и набор кистей. Сестрам подарил по коробке конфет и по красочной упаковке с импортными рубашками. Надежде Степановне - красивое колье в футляре, а сестре - пуховый платок. Все ахали, охали, шумно радовались. Тем временем Алексей снова занялся компьютером. Анатолий Николаевич подсел рядом, спросил, кивнув на компьютер: - Откуда у тебя это? - Дядя Митя привез. - А кто научил? - Дядя Митя. Мальчик принялся демонстрировать гостю цветные картины передвижников, притом радостно оглашая имена художников и названия картин. - Саврасов - «Грачи прилетели»… Василий Иванович Суриков – «Боярыня Морозова»… Ярошенко Николай Александрович – «Курсистка»…

 

«БМВ» въехала во двор, знакомый нам по событиям, происходившим здесь не так давно. За кадром звучала шутливая мелодия. Вера и Дмитрий вышли из машины. Водитель развернулся и уехал. И тут Митю увидела Ольга, выгуливавшая свою собачонку. Экс-балерина всплеснула руками, и с воплем исступленной радости устремилась к тому, кого просила взять её в жены. Она пылко обняла Дмитрия и осыпала поцелуями, к явному неудовольствию депутата Госдумы. Вера Германовна решительно потянула своё к себе. Но ловкая танцорка и не подумала выпускать из цепких рук потенциального супруга. Дамы пытались вырвать добычу друг у друга. И притом норовили не терять своего достоинства перед любимым. А потом обе разом отпустили его и принялись бурно, нервически, на повышенных тонах выяснять отношения. - Ладно! - сказала наконец Вера Германовна, член комитета по правам человека, - пусть Дмитрий Константинович, сам скажет с кем из нас двоих он намерен остаться. - Пусть! Пусть скажет! Всё равно он выберет меня, молодую, а не какую-то там ветхую пенсионерку. - Это я-то пенсионерка! - возмутилась Вера Германовна, - пенсионерка как раз вы-то и есть! А я, было бы вам известно, действующий поли-и-итик! Еще поглядим, чей подъезд он выберет! Дмитрий Константинович, скажите с кем… Ой!.. А где же он?.. Соперницы оторопело переглянулись, и вдруг пустились суматошно искать милёночка за машинами, за мусорными баками. Похоже, они совсем потеряли голову; заглянули даже за… тонкий ствол деревца. Конкурентки выбежали на улицу… Но его уже и след простыл.

 

Дмитрий спешил встретиться с близкими. Шагая по улице, он издали увидел: из подъезда чьего-то дома выносили вещи. На середину тротуара въехал грузовой фургон. Возле него сгрудились стулья, кухонный стол, трюмо, стоял диван "на попа". Стало ясно: кто-то переезжает на другую квартиру. За кадром звучала музыка в стиле «юморески». Когда Настин приблизился, то чуть было не налетел на ножки кресла, которое несла симпатичная девушка. От кресла ему удалось увернуться, зато бабахнулся лбом в шкаф, точнее, в стеклянные дверцы, разбив стекла вдребезги. Родители девушки, несшие коробки с вещами, испуганно всполошились, стали извиняться, ужасались, глядя на царапины. Мать и дочь подхватили раненого по их вине прохожего и пытались увести его в дом, чтобы оказать первую медицинскую помощь. Митя вежливо сопротивлялся, уверял, что с ним всё в порядке. К женщинам подключился отец девушки. Втроём они доставили пострадавшего к себе. Квартира являла типичную картину переселения - хаос, полный кавардак. Женщины под краном обмыли Митино лицо, лепеча извинения. Царапины следовало смазать йодом. На беду йод уже вынесли на улицу. Девушка побежала за ним. Тем временем глава семейства налил Мите стакан водки и энергично уговаривал выпить. Жена совала кусище колбасы. Настин, как мог, отбивался. Но хозяева квартиры были так настойчивы, что недотёпе волей-неволей пришлось выпить. Появилась девушка с йодом. Заодно принесла и пластырь. …Втроём семейка бережно вывела на улицу под руки жертву переезда с залепленным пластырем лицом. Любезнейшим образом распрощались с деликатным молодым человеком. Прохожие толкали их, грузчикам приходилось обтекать их, но семейка, словно проштрафившиеся школьники, печально глядела вслед удалявшейся нетвердой походкой фигуре.

 

- Это еще что за новости! - возмутилась Мария Николаевна, открыв дверь сыну. - От тебя винищем за три версты несет! Поглядите, он даже на ногах не стоит! Ну дела… Ну, Дмитрий… /Надела очки/. Господи, да он же весь израненый! Сыночек, что с тобой… Рядом скакала ликующая Аня, Алешка из глубины комнаты салютовал очередью из игрушечного автомата и боевым, гортанным выкриком в честь возвращения дяди Мити. Даже суровая Тамара и та сдержанно улыбалась. Взволнованный Алексей на своём кресле-коляске спешил встретиться с добрым опекуном. - Дядя То-о-оля! - радостно завопил Митя и кинулся обнимать дорогого гостя. - Вот уж никак не ждал… А уж как я рад, как рад! Надежда Степановна дождалась, когда мужички - Анатолий и Алёшка - оживлённо, шумно, с радостными возгласами и объятиями наконец-то поздаровались с Дмитрием, и теперь поторопилась воспользоваться своим особым положением, чтобы приласкать дружка. - Ты где это так долго пропадал? - строго спросила мать. - И по какому поводу набрался? - Ведь обещал быть через полчаса, - вторила ей Надежда. - Мы уже, милок, изрядно переволновались - нету и нету, - произнес Анатолий Николаевич, - стали думать: уж не случилось ли чего. - У-у-ух! – выдохнул Митя, - знали бы вы, в какой переплёт я попал… - Да ведь иначе у тебя и не могло получиться, сказала Надежда, озорно улыбаясь. - А чего ждать от олуха царя небесного, смиренно сказал Митя с природной непосредственностью. Ласково усмехаясь, Надежда погладила его по голове. - Термина-а-атор ты мой! Ах, ты мой терминаторчик! Давай рассказывай, что случилось?.. Как приняла тебя Маргарита, наша кроткая голубица? - Как приняла… - иронически хмыкнул Дмитрий, - встретила с духовым оркестром и хлебом-солью… А уж как её опричники были рады! Так радовались, что нежно передавали меня с рук на руки… - Ну, всё, всё! – сказала Мария Николаевна, - побалагурили и будет. Прошу к столу.

 

В уютном банкетном зальце ресторана «Золотая рыбка» официанты заканчивали сервировку стола. /Стол большой, как окажется позднее, с секретом/. Распоряжалась сама хозяйка. На стенах развешены Алёшкины рисунки. С потолка свешивалась цифра «30», иллюминированная цветными лампочками.

 

Мария Николаевна, облаченная в выходной костюм, нервничала: сын обещал заехать за ними, однако назначенный час давно истек, а его всё нет и нет. Она беспокойно вышагивала по коридору, поглядывала на часы. Её встревоженность передалась детям. Одетые в новые платья, девочки слонялись по квартире, бросая выжидающие взгляды на входную дверь. Анатолий Николаевич сидел на табуретке в задумчивой позе. - Ума не приложу, что могло задержать его? – сказала Мария Николаевна брату. - Позвони Надежде. Она-то уж наверняка в курсе. Мария Николаевна набрала номер служебного кабинета Надежды Степановны. Номер не отвечал. - Молчит… Боже мой, кошмар какой-то! - Не кипятись, - сказал Анатолий Николаевич, - остынь. Звони по мобильнику. Знаешь её номер? - Записан где-то. - Ну, так звони.

 

Банкетный зал ресторана "Золотая рыбка". Надежда Степановна приложила к уху трубку мобильного телефона. - Да-а-а? Ну, надо же! А я ведь была уверена, что вы уже на подъезде… Понятия не имею что с ним… Сейчас же позвоню… Да, конечно, а потом вам.

 

Комната в квартире Надежды Степановны. Митя лежал на ковре животом вниз. Перед ним разостлано полотнище диаграммы. Рядом много книг. Целиком поглощенный работой, он сверялся с толстым справочником и вписывал в диаграмму новые цифры. Неожиданно на расстеленой бумаге улегся котенок. - Тебя только тут и не хватало! - сказал Митя, удаляя котенка. - Иди, иди, гуляй! Только было Дмитрий углубился в работу, как Муркин сынок вновь расположился на диаграмме. - Вот бесстыдник! Ну что мне с тобой делать, нахалюга? - /Расслабясь/. - Ну ладно, позабавимся малость. Давай служи, слу-у-ужить! Служить! Котёнок не шевельнулся. - Не желаешь, - продолжал Мятя, - тогда давай апорт. -/Дал котенку понюхать свою шариковуй ручку и швырнул её/. - Апорт! Апорт! В коридоре зазвонил телефон. Трубку взяла Зинаида Егоровна. - Вас, Дмитрий Константиныч. - Слушаю, - сказал Митя, - ой-ой-ой! Что же я, болван этакий, наделал. Забыл, знаешь ли, забыл, как о смерти… Ты права… Права, говорю. Только такой растяпа, как я, мог забыть про свой день рождения… Чем занимался? Да, понимаешь, составлял устав партии рассеяных охламонов… А если серьёзно - просто заработался… Что? Схвачу такси или по крайности левака… Да, да лечу, несусь на всех парах.

 

Снова банкетный зал. А вот и первые гости. – Константин Васильевич с новой дамой: на этот раз с молоденькой… негритянкой. В руках у Митиного сокурсника роскошный букет и сверток - подарок имениннику. - О-о-о! - досадливо воскликнул гость, увидев, что они первые. - Кто ещё может вот так не вовремя ввалиться! - повинился он шутливо-трагическим тоном. - Вы уж простите… - Что вы, что вы, всё нормально. Сейчас и остальные подойдут… - А где виновник торжества? - спросил Константин. - За детьми поехал. - Димка, Димка… - раздумчиво произнёс Константин, - непосильную ношу взвалил ты на свои плечи. - И не говорите… Ребятишки - его добровольный крест… Знали бы вы какие барьеры пришлось ему преодолевать, когда оформлял опеку над ними, не приведи Господь. - Да уж, наши чиновники-кровососы умеют помытарить. - А дать на лапу не способен. Да и не в его это правилах… Пройдите пока в зал, потанцуйте. - Пойдём, Жаннет, покажу тебе чудесных рыбок… /Ушли/.

 

Ко входу в ресторан "Золотая рыбка" подъехало такси. Лил осенний дождь. С ближних деревьев слетали жёлтые листья, устилая пузырящиеся лужи, причудливо освещенные разноцветными огнями неоновых вывесок. Первым из машины выбрался Анатолий Николаевич, помог выйти сестре и девочкам. Раскрыл над ними зонт. Ветер трепал газовый шарф на шее Марии Николаевны. Она провела всех вовнутрь. Тем временем Митя вынес на руках Алексея. Вовремя подоспела с раскрытым зонтом шустрая Нюрка, светясь бедовыми глазёнками. До самых дверей она укрывала зонтом дядю Митю, брата и себя. По пути Дмитрий декламировал шутливым тоном: «Скучная картина, тучи без конца, дождик так и льется… лужи у крыльца»… - А кто откроет нам дверь? - весело спросил Алешка. - Колобок и два жирафа, - так же весело ответил Митя. Возле вешалки Надежда помогла Марие Николаевне снять плащ, поправила галстук на Мите, огладила девочек, поцеловала в лоб Алешку. Когда все были уже раздеты, произошло небольшое событие. Аня и так и этак вертелась перед дядей Митей - уж очень хотелось, чтобы он увидел её новое платье, какого у неё еще не было отродясь. Но Дмитрий раздевал Алешу и не замечал Анютину обновку. Не замечал и когда вошли в банкетный зал. И девочка обиделась, села в сторонке, насупив брови. И тут Митя обратил на неё внимание. - Это с чего бы пригорюниться красной девице? - спросил он шутливым тоном. - Улыбнитесь, сударыня… Да улыбнитесь же! - Не буду! - хмуро буркнула она. - Ну, пожалуйста… Ну, я прошу… Ведь я люблю Вас, мадемуазель. - Брешешь! Грубое слово покоробило и Митю, и Марию Николаевну. Они переглянулись, но читать ей натации не стали. Во всяком случае сейчас. - Нет, дорогая, я сказал правду, сущую правду. Могу поклясться. Мать подала сыну знак: повела бровями в сторону девочки - "похвли её платье". Митя не понял. И тогда Мария Николаевна подсказала: - А как тебе нравится Анечкино новое платье? - Ах, платье! - сообразил наконец-то Дмитрий, - платье бесподобное! И так ей к лицу! Так идет! Ну просто прелесть! Анюта расплылась широкой улыбкой. И тут старшая сестра утянула её - показать убранство банкетного зала, роскошество стола, мигающую цифру "30". Видеть такое им случилось впервые. Надежда Степановна шепнула что-то официантке Лене и та привела Константина Васильевича и Жаннету. Друзья-сослуживцы встретились шумно: с радостными возгласами, объятиями, похлопыванием по спинам, вручением цветов и подарка, знакомством с новой дамой. Материнское лицо сияло улыбкой довольства. Дети глядели на это во все глаза. По приглашению хозяйки, гости, громыхая стульями, рассаживались по местам. Дмитрий посадил Алешу слева от себя, а Нюру справа. Гости оживленно готовились к трапезе: стучали вилками и ложками, переговаривались, наполняли рюмки вином, детям налили в бокалы апельсиновый сок. В банкетный зал вошли музыканты джаз-секстета. Константин Васильевич поднялся, постучал ножом по бутылке. - Господа гости! Минутку внимания! Мне поручена роль тамады. Прошу любить и жаловать. У всех налито? На правах друга давних, давних лет, позволю себе первым поздравить всем нам дорогого Диму с днем рождения. Музыканты грянули было Happy Birthday. Но тамада жестом остановил их. Прошу всех выпить до дна во здравие любимого нами, скромного, славного и талантливого - в институте его считали вундеркиндом – славного Дмитрия Константиновича! Задвигались стулья, заулыбались лица, все потянулись к Мите с рюмками и бокалами, чтобы чокнуться. Музыканты вдохновенно играли Happy Birthday. Кое-кто из гостей подпевал. Надежда Степановна не заметно повернуло какой-то рычажок, в столе, посредством хитроумного механизма раздвинулись створки, из углублений внезапно взлетело тридцать разноцветных воздушных шаров, зависших над столом на различной высоте. С потолаа повыпалоеь конфетти. Эффект вызвал дружные аплодисменты. Тамада вновь постучал по стеклу. - Господа! А теперь тост нашей хозяйки, милейшей Надежды Степановны. Ваш тост, мадам! Надежда поднялась без бокала. - Маленькое недоразумение, - сказала она с некоторым смущением. - Это не тост. Это подарок… Ну… в общем, я хотела объявить о своем подарке Дмитрию Константиновичу, надеюсь он будет ему приятен… Это особый подарок. Его невозможно взять и поднести прямо сейчас… Короче говоря, дело тут вот в чём: я строю дом за городом, огромный дом. Смею думать, красивый. Раньше я собиралась сделать в нем… Впрочем, это неважно… Так вот, я решила, когда дом будет достроен, а произойдет это довольно скоро, подарить весь верхний этаж Митиной маме и её питомцам, - она обвела ласковым взглядом детей и Марию Николаевну. -У каждого там удет по своей комнате, спроектировано там еще гостинная, тренажерный зал, душевые кабины, комнаты для занятий, словом, места много, хватит для всего… А в нижнем этаже, - она нежно поглядела на Митю, - поселимся мы с Дмитрием… - Все дружно зааплодировали. Новорожденный был изумлен и растроган. Легким кивком головы он подозвал, подружку. - Большущее тебе спасибо! Вот уж подарок так подарок! Век не забуду! Постой, задержись. Что хочу сказать - сейчас придут еще гости. - Какие гости… А мы никого не ждем. - Женщина, - произнес он, глядя вдаль проницательными глазами, отрешенными от всего происходящего здесь, - женщина… знакомая… хорошо знакомая… а с ней мужчины. Надежда насторожилась. - Уж не Маргарита ли со своими пацанами?! Вот будет номер… Эта стервоза не побывала только у чёрта на рогах.

 

Комната смахивала на химическую лабораторию. Над столом, уставленным лабораторной посудой, банками с нитросоединениями и горючими веществами, склонился молодой парень в белом халате: взвешивал на точных весах порцию взрывчатого вещества. Рядом Венедикт Арсеньевич внимательно наблюдал как лаборант мастерил метательное взрывное устройство.

 

Снова банкетный зал. - Господа гости! - произнес тамада голосом провинциального конферансье, - прошу наполнить бокалы… Предстоит, как я понимаю, убойный номер. Любимого племянника поздравляет Анатолий Николаевич. Митин дядя взял несколько аккордов на гитаре. Рядом с ним встала старшая из сестер Тамара. В руках она держала сверток. Анатолий Николаевич запел на известный мотив: Выпьем мы за Митю Всем нам дорогого, Вот тебе на счастье Вещая подкова… Тамара ловко развернула свёрток и подала дяде Мите никелированую подкову. Анатолий Николаевич продолжал: А подкову эту Береги ты вечно! Будет тебе счастье. И в делах сердечных! Анатолий Николаевич выкрикнул: - Поем все! Так выпьем же за Митю Всем нам дорогого… И в этот момент в банкетный зал вошли три странных человека. Пение оборвалось. Мария Николаевна и Дмитрий сразу узнали свою давнюю знакомую - Юлию, но одета она была почему-то по-чудному: в индийское сари, наброшенное одним концом на голову, а другим обернуто вокруг бедер. В руках она держала букет роз. Рядом с ней стоял мужчина: смуглолицый, в европейской одежде, но с индусской чалмой на голове. Третий был облачен в форменный китель с форменной фуражкой на голове. В руках этот человек держал огромную дыню. - Димуля! - обратилась Юкка к Дмитрию, - извини, миленький, за внезапное вторжение… Еле-еле отыскала тебя… Приехала поздравить с днем рождения… (Вручила ему букет). Знакомься… знакомьтесь господа, - мой муж Рамкумар Бардхана… Можно просто - Кумар… /Сказала мужу что-то по-английски/. А это наш драйвер, - указала она на человека в форме. - Я знаю, я помню, - продолжала Юля, - что ты больше всего любишь дыню… Вот… привезла тебе из-под Калькутты. По её знаку шофер положил дыню перед новорожденным. Банкетный зал наполнился возгласами удивления, детским смехом. Гостей усадили за стол. Хозяйка придвигала к ним блюда с закусками, кто-то накладывал в тарелки салат, кто-то Наливал вино в бокалы. Раздались голоса: «Штрафную!.. Штрафную!..» Вновь прибывшие смущенно выпили. Им налили снова. Юкка поднялась с рюмкой в руке и, глядя в упор на красавца Константина Васильевича томными глазами, произнесла вкрадчивым голосом опытной обольстительницы: - Я узнала обалденную вещь. Мне сказали: вы спасли трех беспризорнных деточек. Предоставили жилье, обеспечили… Как это благородно с вашей стороны! Я поднимаю этот бокал… Надежда Степановна и Митина мать смотрели на незванную гостью оторопелым взглядом - плетет несусветную дичь! - Произошла ошибка, - сказал с досадливой ухмылкой Константин Васильевич. - Позвольте, сударыня, внести ясность. Детей приютил не я, а Димка… Дмитрий Константинович. Так что благородно, как вы изволили выразиться, было как раз с его стороны. Разочарованная Юлия села на место, объясняя что-то супругу по-английски. В этот момент официантки стали убирать со стола закусочные тарелки и поставили новые для второго блюда, заменили приборы. Официанты внесли на подносах горячее. От сверкавших белизной тарелок шел, клубясь, пар.

 

Дальнее Подмосковье. Тускло освещенный полустанок. Ночь разгуля¬лась гремучей, затяжной грозой. Верхушки пристанционного хвойного подлеска осветила вспышка длинной молнии, следом послышался оглушительный громовой удар. К пустынной платформе подкатила поздняя электричка. Из вагонов вышло всего три человека: из головного - старик с большой седой бородой, волочивший тележку, нагруженную сверх меры, а из предпоследнего - Венедикт Арсеньевич и знакомый нам молодой лаборант. Старик засеменил в сторону поселковых огней, а Веня и его сообщник пошагали в противоположном направлении. Они шли мокрым, бескрайним полем, спотыкаясь о кочки. Вокруг ни одной живой души. Поблескивали молнии, грохотал гром. На пути им неожиданно встретился овражек. Лаборант огляделся и сказал: - Вот тут, пожалуй, самый раз… Держите! Осторожней! - он передал Венедикту сумку и спрыгнул в овражек, обдав заказчика водой с головы до ног, словно из уличной поливальной машины. - Фу-у, чёрт тебя подери! - сердито ругнулся облитый. - Пардон? Нечаянно! - извинился молодой человек. - Спускайтесь аккуратно… Дайте сумку, теперь руку… Во так! Не забудьте, когда брошу - быстро пригнитесь! Лаборант бережно достал из сумки взрывное устройство размером с гранату "лимонка". Он метнул пробную бомбу, подгадав, как было условленно, одновременно с ударом грома. В отдалении раздался страшной силы взрыв. Взметнулся чудовищный огненный конус. Ночная мгла на мгновение озарилась ослепительным сполохом. / Эту сцену можно сыграть и пантомимически/.

 

Снова банкетный зал. Официантки Ксения и Елена с голубыми атласными лентами через плечо, внесли под барабанную дробь ударника из джаз-секстета, огромный торт с тридцатью свечами и поставили его перед Митей. Подстрекаемый веселыми гостями новорожденный дунул на свечи. Однако погасить удалось лишь малую часть. Тогда он набрал полную грудь воздуха и дунул, что было сил. И тут вышел смешной казус: от кремового узора на торте оторвался большой белый клок и угодил в физиономию негритянки… Дети пырснули откровенным смехом. Взрослые, с трудом сдерживаясь чтобы не расхохотаться, шикнули на них. Женщины поспешили к потерпевшей с салфетками… От неловкости и застенчивости Дмитрий страшно сконфузился, залепетал: - Ой, простите… простите бога ради… Виноват… Уж таким ловким уродился… Не простите – повешусь… Добродушно улыбаясь, подружка Константина сказала: - Ничего, ничего… Фигня! По барабану! Всё чики-пики… Дмитрий смущенно крякнул, не зная, что делать. Безнадежно поглядел вокруг себя и вдруг схватил нож, потянулся к дыне, отрезал с обоих концов "горбушки". Остальное передал своему дяде и тот стал нарезать дыню на ломти. Гости лакомились вкусной дыней, весело переговаривались, шутили и деликатно не обращали внимания на оплошавшего вундера. А он тем временем выскабливал ложкой из "горбушек" мякоть и увлечённо что-то вырезал ножом. Получилась чудесная тюбетейка, которую он надел на голову счастливо улыбавшейся Анечки. Ненароком Дмитрий заглянул в Алешкин альбом и чрезвычайно подивился: мальчик нарисовал фламастером портрет индуса. Митя восхищенно зацокал языком - как похож! Он поднялся и продемонстрировал гостям работу юного художника. Портрет вызвал шумный восторг. Рамкумар Бардхама до такой степени растрогался, что обнял мальца, снял со своей руки часы и надел их на Алешкино запястье. К тому времени у Дмитрия уже была вырезана из второй «горбушки» дыни золотистая корона. В этот торжественный момент он увенчал голову своего талант¬ливого питомца короной.

 

Ночь выплакалась. К утру лужи подсохли, земля вновь улыбалась. Тем ранним утром на крыше дома, где проживал Дмитрий Настин, метрдотель Венедикт готовился осуществить свой мстительный замысел. Нанятые им два типа подозрительного вида крепили, по его указанию, толстыми веревками на полиспастах небольшую люльку, в каких работают маляры и мойщики окон.

 

Тренажёрный зал в том же доме. Дмитрий только что закончил утреннюю зарядку, накинул халат, взял в руки пульт управления чтобы закрыть створки, но передумал, ибо внимание его привлек включенный телевизор. Перед экраном сидели: Надежда с малышом и Зинаида Егоровна. Они смотрели передачу "В мире животных", сюжет про обитателей Антарктики - пингвинах. Комментировал происходившее на экране, как обычно, Николай Николаевич Дроздов. Митя заинтересовался и приблизился. …Огромная колония пингвинов вылезла из ледяной воды на скалистый берег и, переваливаясь с ноги на ногу, шустро засеменила на взгорье. Но один из них никак не мог вскарабкаться на каменный порожек. Уж он и так и этак пытался вознести своё мешковатое тело на вожделенную ступеньку и всё безуспешно. /Кадры из документального фильма, демонстрировавшегося на нашем телеэкране/. - А вам не кажется, господа хорошие, что это очень удачная пародия, - сказал Дмитрий, указав на пингвина-недотепу? - Пародия? - переспросила Надежда, - на кого же? - Она еще спрашивает! На меня, конечно. Гляди, такой же проворный и сноровистый как я… - Вот уж точно! - весело сказала Надежда. - Ладно, побежала готовить завтрак. - Что-то холодно стало, - поёжилась няня, - заветрило. - Это я окно там открыл, воздух освежить, - сказал Митя, скинув с себя халат, которым покрыл мальчонку и Зинаиду Егоровну. …Потом все они завтракали на кухне. Митя сидел в кресле и сосредоточенно делал выписки в тетрадь из пухлой книги. Надежда подала ему тарелку овсяной каши. Поглощенный своим занятием, Дмитрий рассеянно поставил кашу на подлокотник кресла. - Опять уткнулся в свои книги? - ворчливо сказала Надежда. - А иначе зачем на земле этой вечной живу, - отшутился Митя. - Можешь хоть минуту побыть серьезным?! - Для вас, мадам, на всё готов, - произнес он, не отрываясь от работы. – Серьезным, говоришь, если так, то слушай: опять подрядился писать диссертацию. - Ой, Митя, Митя!.. - Диссертация, понимаешь ли, для одного нашего сотрудника. Костя сосватал своего двоюродного братца. - Скажи, зачем тебе это нужно?! - Как зачем… А ты знаешь, сколько я плачу за урок Алешкиному учителю рисования?! А-а, то-то и оно… не улыбайся… Погоди, погоди, придет время и рисунки этого пацана будут продаваться на аукционах за бешенные деньги… - Ешь! Третьяков ты наш, Павел Михайлович, каша остыла. - Ах, да! - спохватился Митя, - овся-я-яночка! Намериваясь отложить работу, Дмитрий, по присущей ему неуклюжести, поддел книгой край тарелки, опрокинув её содержимое на кошкину спину… Глаза у Настина в буквальном смысле полезли на лоб /Компьютерная графика/. - Митя Настин – тридцать три несчастья. – Подавив смущение, произнесла, нахмурясь, Надежда усталым голосом, и сокрушенно покачала головой. - Руки и ноги у мужика вставлены не тем концом… Подавив смущение, Дмитрий озорновато улыбнулся, встал в позу оперного тенора и, ёрничая, запел арию Германа из "Пиковой дамы" /фонограмма/. Прости, небесное созданье, Что я нарушил твой покой, Но страстного не отвергай признанья… /продолжил насмешливо уже без музыки/ Ведь уродился я балдой. - Ох, Дмитрий Константиныч, вам бы токо шутки шутить, - сказала няня. – Садитесь, положу вам кашки, еще осталось немного. - Спасибо, спасибо, - отказался Митя. - Я рыбки… - Он положил на тарелку из банки со шпротами три рыбешки и, как только потянулся за хлебом, кошка, сидевшая рядом, стащила лапой рыбку и угостила своего сыночка. Улучив момент, когда хозяин снова отвернулся, кошка стянула рыбку и для себя. Она полакомилась аппетитным деликатесом, и сладко облизывалась. Митя обнаружил пропажу и страшно удивился - куда же подевались рыбки? Поискал за тарелкой, заглянул под стол, направил взор на Мурку, и та мгновенно перестала облизываться, сделав вид, будто она тут вовсе ни при чём. Но, зная воровские наклонности этой кошки, Дмитрий, чтобы захватить плутовку врасплох, резко повернул голову, но хитрая бестия успела вовремя убрать язык и сидела как ни в чём не бывало… …Потом Надежда Степановна провожала Митю на работу. Возле вешали в прихожей он вдруг застыл с неподвижными глазами, смотревшими сквозь подружку. - Надь, а Надь, - сказал он встревоженным голосом, - случится несчастье… - Какое? - испуганно спросила она, - где?.. когда?.. Ё-моё! Да не молчи же ты? Митины глаза светились жгучим, янтарным огнем. - Предчувствую беду… Беда смертельная… тут… в нашем доме… - Ничего себе!.. Господи боже! Прости и защити нас! - взмолилась Надежда, - напугал ты меня страшно… Даже растерялась… Не знаю как поступить, что предпринять… Ладно уж, иди, иди, а то опоздаешь. Чапай думать будет.

 

Улица. Парадный вход в здание. Сбоку на стене табличка с надписью: "Главный вычислительный центр российской гидрометеослужбы". Знакомый нам служебный кабинет. Четверо сотрудников, в их числе и Дмитрий Настин трудились - каждый за своим столом: один корпел над бумагами, трое работали на компьютерах. Из кабинета, сквозь стеклянную дверь было видно, как в служебке деловито сновала пятая сотрудница, женщина не первой молодости, с насмешливым выражением лица. Какую-нибудь минуту спустя, она возникла в дверях. - Мальчики! Чай-кофе поданы. Милости просим! Двое сотрудников резво поспешили в служебку подзаправиться. Двое задержались у компьютеров. П е р в ы й с о т р у д н и к /поглядев на сотрапезников с усмешкой/. Интересненько, о чём будет нынче "травить" наша Шахерезада в брюках? В т о р о й с о т р у д н и к /зубоскаля/. Боже мой, да о чём угодно. Об ЭНЭЛО, о клонировании людей, о Государственной думе… Т р е т ь я с о т р у д н и ц а. Ни черта, мужички, вы не врубаетесь! Ну, конечно же, пойдет семнадцатая серия про его любовные похождения.

 

Квартира, где проживают дети, опекаемые Настиным. Молодой человек привлекательной внешности, учитель рисования, занимался с Алексеем. Перед мальчиком лежала гипсовая рука, он старательно срисовывал её. Время от времени учитель заглядывал в альбом ученика и делал ему какие-то замечания.

 

Знакомая нам служебка. Теперь уже за обеденным столом все пятеро сотрудников отдела. Тот, кого называли Шахерезадой в брюках, был мужчина предпенсионного возраста с упитанным лицом, в котором читалась мальчишеская хвастливость. Во всем облике этого веселого человека, бойкого на язык, опытного говоруна ощущалось лукавое самодовольство. /В народе таких называют трепачами/. Прихлебывая кофе, он вдохновенно импровизировал, давясь куском домашнего пирога. - От ужаса, поверите ли, у меня глаза закатились аж под самый лоб. А обратно, представьте, никак не выкатываются! - продолжал он свой рассказ. - Вот так мы с ней на нервной почве ринулись в кабину, под душ… Да-а-а, миленькие мои, кому как, а мне любовь дорого обходилась. Скажу откровенно, бывало, чтобы сделать даме подарок приходилось продавать последние брюки… Служебка рассмеялась. - Дружочек мой, - незлобиво сказал рассказчик, вы еще счастливо молоды, и, быть может, не знаете, что же-е-енщина - материя деликатнейшая. Мне в своей жизни, знаете ли, довелось сиживать за одним столом со многими знаменитостями. Я ужинал, было бы вам известно, с самой Аллой Борисовной… (Его голос за кадром), с Инной Чуриковой, с Ириной Хакамадой, с Маргаритой Тереховой, с Ларисой Долиной, с Татьяной Дорониной, с Еленой Яковлевой, с Татьяной Мягковой… При помощи компьтерной графики наш барон Мюнхгаузен запечатлен на быстро сменявшихся кадрах со звездами киноэкрана, политической арены, телевидения, театральных подмостков, шоу-бизнеса.

 

Ночное время, подсвеченное огнями неоновой рекламы. Надежда Степановна подъехала на машине к своему дому. Внимание ее привлекли люди на тротуаре. Задрав головы, они глазели на люльку медленно спускавшуюся с крыши. Надежда увидела - люлька с темной фигурой человека остановилась перед окнами её гостинной. Яркой вспышкой возникло Митино предсказание. Кровь бросилась в голову. Она стремглав помчалась домой. Одним махом влетела на свой третий этаж. И - застыла на площадке. У её дверей на коврике лежали два человека. Что бы это могло значить? На всякий случай достала из сумочки газовый пистолет. Один из спавших, субъект в перепачканном пальто пошевелился, поднял чумазую хмельную голову, увидел женщину и пробормотал заплетающимся языком: "Мадам, ради вас я всё продам". И вновь отошел ко сну. Надежде стало ясно - пьяные бомжи. Не раздумывая, она оттащила этого типа за ногу в сторону. На втором бомже была замызганная меховая пятнистая шуба, собачьей шерстью наружу. И его она тоже отволокла за ногу. И, торопливо отперев замок, влетела в гостинную. Сквозь раскрытые створки тренажерного зала Надежда увидела – Дмитрий вышагивал по движущейся беговой дорожке. - Ми-и-итя! - крикнула она голосом, предупреждающим об опасности. Человек твердый, она не растерялась, не запаниковала. Мысли её проносились с лихорадочной быстротой. Первым делом надо сообразить: что намерен сделать тот субъект за окном? Что предпринять ей? Митя отозвался на призыв: вышел в гостинную с оторопелым видом. Казалось, этого только и ждала темная фигура в люльке. Резким ударом ноги тип выбил в рамах стекла, разлетевшиеся с дзиньканьем по ковру. И Дмитрий и Надежда видели: в руке у злодея небольшой - с яблоко - круглый предмет. Он размахнулся и, не рассчитав, саданул рукой по стенке оконного проёма. Бомба в его руке сдетонировала. Раздался взрыв чудовищной силы. Сверкнула, слепящая глаза вспышка. Чёрный дым клубился по комнате. Кошки, как угорелые, метнулись на шкаф. Взрывной волной жертвы злого умысла отбросило в разные стороны. Оглушенные и ослепшие они бессильно барахтались на ковре, усеянном сверкающими осколками, заваленном опрокинутой мебелью, картинами, упавшими со стен, разбитыми вазами. В гостинную вбежала Зинаида Егоровна с вытаращенными от ужаса глазами. Осеняя себя крестом, она произносила дрожащими губами молитвенные слова: «Милостивый Микола-святитель, угодники божии, молите Господа Бога за нас»… Часы пробили двенадцать раз. За кадром звучал, перекликаясь, женский и мужской вокализ. Придя в себя, Надежда и Митя стали звать друг друга и медленно ползти один к другому, ощупывая воздух вытянутыми, ищущими руками. Наконец они смогли броситься друг другу в объятия. Надежда, незряче, шарила руками по Митиному лицу, по плечам, по груди. - Кажись, живы! - пробормотала она слабым голосом. - Господи, да что же это?! - Знаешь, милок, - сказал он, - что у меня получается лучше всего, получается прямо-таки феноменально, так это всякий раз вляпываться в дерьмо… - Ну ты даешь! - сказала Надя и ласково боднула его головой под микитки. Неожиданно в гостиную ворвалась музыка. Звучала она из маленького транзистора, висевшего на ремешке у Федюшки на шее. /Эта мажорная, оптимистическая музыка должна звучать вплоть до заключительных титров/. Полуторагодовалый Федя, совершенно голый, шагал, волоча по ковру ножонки, обутые в Митины кроссовки. В руках он держал стакан молока. Приблизясь, малыш поднёс к губам отчима стакан. Упрямо угукая, заставлял его выпить молоко. Страдальчески морщась, с гримасой отвращения Митя уважил пасынка. Счастливая от мысли, что обошлось без предсказанной смертельной беды, Надежда с ликующим смехом обняла своих родных. Митя выпростал руку, нажал на пульт дистанционного управления и обе створки тренажерного зала медленно поплыли навстречу друг другу, закрыв героев этой истории, словно театральным занавесом. На сомкнутые створки сверху опустились слова, набранные крупными буквами: И СТАЛИ ОНИ… справа выплыло слово ЖИТЬ… - слева - ПОЖИВАТЬ… снизу - И ДОБРА НАЖИВАТЬ.

НАЗАД НАЗАД


Сайт управляется системой uCoz